Мусульмане в вермахте

Гитлер скептически относился к привлечению в ряды своей армии представителей других народов и особенно добровольцев из Советского Союза. Впрочем, если зачисление на военную службу славян – русских, украинцев и белорусов – вызывало у него максимальное неприятие, то мусульман, напротив, он считал единственными по-настоящему надежными солдатами и поддерживал их вербовку безоговорочно. 12 декабря 1942 года, обсуждая нерусских добровольцев с востока в своей ставке «Волчье логово», Гитлер призвал военное командование проявлять крайнюю осторожность при организации кавказских формирований в вермахте – он считал это опасным предприятием. «Не уверен, ведь грузины не магометанский народ… На данный момент я считаю формирование батальонов из чисто кавказских народов весьма рискованным делом, но при этом не вижу никакой опасности в создании чисто магометанских частей… Несмотря на все заверения со стороны Розенберга и военных, армянам я тоже не верю… Надежными считаю только чистых мусульман»[1027]. Гитлер недвусмысленно ставил мусульман выше не только армян, но и грузин, которым покровительствовал Розенберг. «На одних лишь мусульман можно полагаться,– заявил Гитлер.– Все остальные способны принести проблемы»[1028]. У безоговорочного доверия Гитлера к мусульманам было несколько причин. Помимо положительной оценки ислама с идеологической точки зрения, определенную роль в этом мог сыграть его опыт участия в Первой мировой войне. Более того, Гитлера мог впечатлить коллаборационизм мусульман на Северном Кавказе и татар в Крыму.

Командование вермахта разделяло мнение Гитлера о мусульманах востока. Привлечение мусульман регулярно обосновывали не только нехваткой людей и пропагандистской ценностью исламских подразделений, но и религией – немцы полагали, что ислам делает солдат сильнее. Положительное отношение к добровольцам из мусульман отразилось в структуре соединений: в конечном итоге среди советских новобранцев вермахта мусульмане составили самую большую религиозную группу.

Вермахт начал набирать добровольцев-мусульман на востоке еще до того, как были созданы специальные восточные войска[1029]. Кризисная ситуация конца 1941 года заставила фронтовых командующих по собственной инициативе искать кол-лаборантов среди местного населения, а также прочесывать лагеря военнопленных в поисках добровольцев для вспомогательных служб – так называемых Hilfswillige (сокращенно Hiwis, или «хиви»). Множество советских дезертиров, военнопленных и волонтеров из местного населения записывались часовыми, подносчиками боеприпасов, переводчиками, водителями, поварами и слугами; некоторые же сражались плечом к плечу с немецкими солдатами еще до зимы 1941 года. Среди первых вспомогательных боевых частей были и первые мусульманские подразделения Третьего рейха. В октябре 1941 года вермахт создал кавказское соединение под командованием Теодора Оберлендера (батальон особого назначения «Бергманн») и тюркское соединение под началом эксцентричного авантюриста Андреаса Майера-Мадера, который много путешествовал по Средней Азии и служил военным советником Чан Кайши[1030]. Месяц спустя армейское руководство приказало сформировать при 444 й охранной дивизии вермахта два батальона – из кавказцев и среднеазиатов. Как и подразделение Майера-Мадера, они сражались с партизанами в южной Украине. Батальон Оберлендера, пройдя подготовку в Силезии и Верхней Баварии, продвигался вместе с вермахтом на Кавказ. Немцы были удовлетворены тем, как мусульмане показали себя в боях, и мусульманские части сохранили свое доминирующее положение, когда вермахт начал более систематически привлекать нерусских добровольцев в восточные легионы.

Приказ о формировании этих частей объединенное командование издало 22 декабря 1941 года, получив санкцию Гитлера[1031]. Первые два легиона, Туркестанский (Turkestanische Legion) и Кавказскомагометанский, созданные 13 января 1942 года, состояли почти полностью из мусульман. За ними в феврале 1942 года последовали Армянский (Armenische Legion) и Грузинский (Georgische Legion), а в апреле и сентябре Северокавказский (Nordkaukasische Legion) и Волжско-татарский (Volga-Tatarische Legion) легионы. В итоге четыре из шести сформированных на Востоке легионов были полностью или преимущественно исламскими: Туркестанский, Кавказско-

магометанский (позже переименованный в Азербайджанский), Северокавказский и Волжско-татарский[1032]. Армянский и Грузинский относились к немусульманским легионам, которым Гитлер не доверял. Командные и штабные кадры (Rahmenund Stammpersonal) этих подразделений комплектовались из немцев. Было создано два организационных штаба (Organisationsstäbe), отвечающих за боевую и идеологическую подготовку боевых батальонов, входящих в легионы. Первый – так называемый Штаб подготовки восточных легионов

(Aufstellungsstab der Ostlegionen), позже переименованный в Штаб командования восточными легионами (Kommando der Ostlegionen). Располагался он в Генерал-губернаторстве, на военном полигоне в Рембертове, а потом, с лета 1942 года, в Радоме. Организовывал штаб главным образом Ральф фон Хайгендорф, саксонец, ветеран Первой мировой войны (он руководил штабом с 1942 до начала 1944 года). Впрочем, Штаб командования восточными легионами отвечал только за новобранцев, вербуемых в зоне ответственности армейских групп «Север» и «Центр». Добровольцы, набираемые под контролем группы армий «Юг», проходили подготовку отдельно, сначала на Украине, потом в Силезии, на базе 162-й (туркестанской) пехотной дивизии. Руководил последней Оскар фон Нидермайер, которого в 1944 году сменил Ральф фон Хайгендорф. К 1943 году организационные штабы создали и отправили на фронт не менее 79 пехотных батальонов[1033]. 54 из них были полностью или в основном мусульманскими. Одновременно продолжали подготовку и другие батальоны. В итоге, по некоторым оценкам, в рядах вермахта сражались 35000–40000 поволжских татар (Волжско-татарский легион), 110000–180000 мусульман из Средней Азии (Туркестанский легион), а также 110000 солдат с Кавказа, мусульман и христиан (Северокавказский, Азербайджанский, Армянский и Грузинский легионы)[1034]. Среди кавказских добровольцев насчитывалось по меньшей мере 28000 мусульман с Северного Кавказа и от 25000 до 38000 мусульман из Азербайджана. Они были вооружены противотанковыми ружьями, гранатометами, пулеметами, а также автоматическим оружием и сражались на различных участках Восточного фронта и прифронтовых территорий. В Сталинграде было задействовано три мусульманских батальона, а другие воевали в горах Кавказа. В конечном счете мусульманские полевые батальоны восточных легионов были

задействованы по всему европейскому континенту. На Балканах их привлекали для борьбы с партизанами Тито, а во Франции и Италии они бились с союзниками. В 1945 году в обороне Берлина участвовало в общей сложности 6 батальонов. На последнем этапе войны 162-я Туркестанская пехотная дивизия, которую преобразовали из учебного подразделения в полноценное соединение и куда вошли некоторые из последних обученных там батальонов, участвовала в боях с партизанами в Словении и с американскими войсками в Северной Италии. К концу войны десятки тысяч новобранцев из восточных легионов пали в боях[1035]. Помимо боевых частей, тысячи мусульман привлекли в трудовые и строительные части, а также части снабжения. С 1943 года даже непригодных к военной службе пленных мусульман призывали в четыре трудовых тюркских батальона и один запасной рабочий батальон[1036].

Некоторые вспомогательные мусульманские подразделения сражались вне восточных легионов, в составе регулярных подразделений вермахта. Крупнейшие из таких формирований были созданы в Крыму, где в начале 1942 года 11 я армия Манштейна начала сама вербовать мусульман[1037]. После захвата полуострова немцами часть крымских татар добровольно пошла на военную службу. Один из лидеров старой мусульманской элиты в письме Гитлеру выражал «великую благодарность за освобождение крымских татар (магометан)», которые настрадались «под кровожадной властью иудеокоммунистов», и предлагал военную помощь. «Ради скорейшего уничтожения партизанских групп в Крыму мы, хорошо знающие пути и тропы крымских лесов, искренне просим вас учредить под командованием немцев регулярные [крымскотатарские] военные части»[1038]. Месяц спустя 11 я армия начала прием новобранцев. Именно «предложение со стороны ведущих представителей татар и магометан», отметил Кейтель в начале 1942 года, побудило вермахт обратиться к Гитлеру за разрешением начать вербовку добровольцев среди крымских мусульман[1039]. На протяжении войны крымские татары сражались в исключительно исламских подразделениях, входивших в состав 11 й армии. В целом в немецких частях на полуострове состояли до 20000 татар[1040]. Командование было поражено дисциплиной и боеспособностью этих отрядов. «Их вклад в борьбу с партизанами невозможно переоценить»,– отмечалось в

армейском докладе в марте 1942 года[1041]. Татарские части защищали от партизан дороги, связывающие побережье с внутренними районами полуострова, а также обеспечивали безопасность уязвимых горных троп. Кроме того, вскоре они обзавелись мрачной репутацией из-за необычайной жестокости, которую проявляли во время операций против партизан. В Крымских горах татарские отряды, сжигая партизанские базы, в массовом порядке убивали гражданское население. Немецкое командование, на которое эффективность татарских батальонов произвела большое впечатление, после эвакуации Крыма в 1944 году перебросило их в Румынию.

Гораздо менее успешными оказались попытки вермахта сформировать арабские части – несмотря на массированную пропагандистскую кампанию, которую немцы вели в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В июле 1941 года объединенное командование вермахта создало так называемый Особый штаб Фельми (Sonderstab Felmy)[1042]. Руководил им ветеран Первой мировой войны Гельмут Фельми, а одной из главных задач штаба стала вербовка и подготовка арабских добровольцев для вермахта в так называемом Немецко-

арабском учебном дивизионе (Deutsch-Arabische-Lehrabteilung),

созданном в конце 1941 года. В состав отряда входили как немецкие части, так и представители мусульманских стран. Подразделение было призвано вести боевые действия в арабском мире после победы немцев на Кавказе[1043]. Новобранцы-мусульмане из Немецко-арабского учебного дивизиона должны были стать основой будущего «Арабского легиона», который добровольцы уже величали «Арабским корпусом свободы» (аль-Муфраза аль-Арабийа аль-Хурра). Вопреки ожиданиям,

реализовать проект оказалось нелегко: у «Особого штаба Фельми» возникли серьезные проблемы с привлечением арабов. К концу мая 1942 года набрали только 130 человек и только 50 были еще на подходе[1044]. Среди прочего, деятельности немцев помешало решение Анкары запретить арабам, сражавшимся за аль-Гайлани в Ираке, проезд в Германию по турецкой территории[1045]. В конечном итоге большинство добровольцев завербовали в лагерях военнопленных, а часть рекрутов набрали из арабских студентов, обучавшихся в немецких университетах. Первоначально подразделение размещалось на мысе Сунион, на южной оконечности Аттики, где солдаты ждали переброски на Ближний Восток. Арабы-новобранцы часто

конфликтовали друг с другом. В своих мемуарах аль-Хусейни утверждал, что Фельми, пытаясь разрешать их споры, время от времени обращался к нему за советом. «Генерал жаловался на проблемы, создаваемые арабскими студентами <…> и на ссоры, которые постоянно вспыхивали между ними»,– вспоминал муфтий, признавая, что, «к сожалению», такова была «чистая правда и горькая реальность»[1046]. Однако аль-Хусейни не обмолвился о том, что Фельми был особенно обеспокоен влиянием на солдат тех интриг, которые плел сам муфтий, конфликтуя с аль-Гайлани. В августе 1942 года, когда немецкие войска, наконец, начали свое продвижение по Кавказу, а прорыв на Ближний Восток казался неизбежным, «Особый штаб Фельми» и его боевые части перевели в Сталино (Донецк) на Украине[1047]. Арабская составляющая выросла до 800 человек, сгруппированных в четыре роты. Предполагалось, что после захвата гор Кавказа они будут с севера поддерживать вторжение на Ближний Восток. Но до этого дело не дошло. Пока 5200 немецких солдат «Особого штаба Фельми» сражались на Кавказе, неся тяжелые потери, мусульмане – одна арабская рота из Палестины, Сирии и Ирака, а также три роты из Туниса, Алжира и Марокко, оставались в учебном лагере на расстоянии нескольких сот километров от линии фронта[1048].

В ноябре 1942 года руководство вермахта решило перебросить четыре мусульманские роты «Особого штаба Фельми» через Италию в Северную Африку, где им предстояло сражаться в составе армии Роммеля[1049]. По прибытии в Тунис они присоединились к арабским добровольцам, которых завербовали в магрибской зоне боевых действий[1050]. По словам Рана, к февралю 1943 года под командованием Германии в Северной Африке находилось не менее 2400 арабов[1051], в том числе солдаты вишистской «Африканской фаланги» (Phalange Africaine)[1052]. Новобранцы должны были сформировать три боевых батальона: «Тунис» (Tunesien), «Алжир» (Algerien) и «Марокко» (Marokko), хотя только «Алжир» находился в боеспособном состоянии[1053]. Арабы «Особого штаба Фельми» образовали только резервное подразделение и никогда не использовались в бою. Арабы-добровольцы из батальона «Алжир» оказались ненадежными[1054]. После нескольких безуспешных попыток использовать их на фронте, сопровождавшихся дезертирством и переходом на сторону противника, командование приняло решение

преобразовать арабские части из боевых в трудовые. По сравнению с другими мусульманскими подразделениями арабские добровольческие формирования оказались абсолютно небоеспособными: это был полностью неудачный проект.