Khrestomatia_po_istorii_Dalnego_Vostoka_Kniga_2

— Ваши друзья Луцкий и Сибирцев уже подписали акт. Вы напрасно упрямитесь. Один взмах пера — и вас тотчас же отпустят на свободу.

Он пододвинул к Лазо чернильницу. Лазо молчал. В голосе японца послышалась нетерпеливая злобность:

— У вас достаточно было времени подумать! Осталась одна минута. Будете жалеть... Не верите мне? Смотрите, вот, это ведь их подписи!

Он выхватил из папки лист и, двумя пальцами сверху держа его за угол, поднял на уровень глаз Лазо.

— Узнаете? Их подписи!

Лазо, протянув руку, отстранил от глаз напечатанный на машинке лист, заверенный знакомыми ему подписями.

—Подделаны весьма тонко, — презрительно проговорил он. — Что мешает вам добавить к этим двум и мою? У вас опытный фальсификатор, я вижу.

—Даю вам честное слово офицера...

—Оставьте, Иоси, бросьте меня смешить. Я скорее поверю, что Тихий океан высох, чем тому, что Луцкий и Сибирцев подписали сфабрикованную вами бумажонку. Хотите, я вам скажу, почему вас не устраивают поддельные подписи? Ложь ведь всегда остается ложью и ни

вкакие подметки правде не годится. Если вы обнародуете эту фальшивку, вы тем самым признаете, что похитили нас и держите у себя. Нет, вас устраивает только наша подлинная измена, вам нужно заставить нас подписаться под этим, с позволения сказать, документом. Знайте: этого вам не добиться!

Лазо смотрел на японца почти веселым взглядом. Он оживился, в его окрепшем, громком голосе было столько пренебрежительной насмешки, что Иоси скорчился, как обожженный.

— Хорошо! — гортанно выкрикнул он. — Будем пробовать по-другому! — Он встал и три раза хлопнул в ладоши. Сразу же на потолке вспыхнули яркие лампы, стерли темноту со стен, открыли весь большой подвал. Стали видны свисавшие с потолка стальные тросы с крючьями, примкнутые к стенам железные прутья и щипцы и в углу, возле фанерной перегородки, — дощатый топчан с прибитыми по бокам ремнями.

— Вам нравится все это? — спросил с усмешкой японец.

Рывком воли, напрягшим каждый нерв, Лазо заставил себя не дрогнуть ри одним мускулом. Его ответ про-

110

— Начинайте, мне не о чем думать. С чего же начнете? Вздернете на дыбу или будете щипцами раздирать ноздри? Ну, ну, не медлите!..

Иоси отвернулся и сгорбился. Он испытывал странное чувство благоговейного ужаса перед этим молодым человеком, который был в его власти, хорошо понимал это и находил в себе силу издеваться над ним, господином его жизни! Язвительные слова Лазо падали на плечи японца подобно плети. Он невольно думал о том, смог ли бы так держаться сам, будь он на месте своего пленника, и ответ являлся в виде ледяной дрожи по всему телу, тошнотворной судороги в животе. Торопясь, он снова трижды ударил в ладоши, и по этому сигналу из-за фанерной перегородки вышли и медленно придвинулись к столу два дюжих жандарма.

— Начинать! — коротко приказал полковник. Заплечных дел мастера схватили и поволоклиЛазо

к топчану, на ходу сдирая с него одежду...

Очнулся он оттого, что на голову лилась холодная вода. Он разомкнул горящие, тяжелые губы и с жадностью ловил холодные капли распухшим языком.

— Карасо, пей! — услышал он ломаные слова и, с трудом размежив веки, узнал тюремщика, молодого солдата, обычно приносившего ему пищу. Поведя глазами, Лазо увидел, что находится в своей камере, лежит на койке, а жандарм стоит над ним с кувшином. Медленно просветлялись мысли, утихал оглушающий шум в висках. Он понял, что во время пытки потерял сознание и в беспамятстве был перенесен сюда. Он попробовал пошевелиться, но вскрикнул от резкой боли. Все тело было разбитым и чужим, казалось, что его уже невозможно вновь подчинить своей воле. Малейшее движение было мучительно.

— Ручше режать. Вода пить карасо, — нагнувшись,

прошептал солдат. — Скоро я принести кушать...

Лазо лежал, хрипло дыша и. морщась при каждом вздохе. Но голова была поразительно ясной, думалось легко, свободно...

В камере— темном каменном ящике — не было ни-

111

каких примет движения времени, оно текло здесь, отмечаемое лишь редким появлением дежурного жандарма, приносившего пищу и воду. Минуты переливались в часы, часы в сутки. Тяжелый, больной сон сменялся бодрствованием, иногда нестерпимо сильно болело истерзанное тело, и он впадал в беспамятство... Очнувшись после одного из обмороков, он увидел, что камера освещена фонарем и на внесенном стуле перед койкой сидит полковник Иоси.

- Как вы себя чувствуете, господин Лазо? Я имею передать вам привет от жены и дочери. Они здоровы и очень хотят поскорее вас встретить. Ведь это совсем просто сделать, только подпишите бумагу...

Преодолевая слабость и боль, Лазо отвернулся к стене.

— Вы все равно подпишете! — закричал Иоси. — Доктор будет вас лечить, а потом мы еще раз сделаем из вас. котлету. Много-много раз! Пока от битья вы не станете совершенно, совершенно умным!..

Японец удержал взрыв ярости, внезапно изменил тон, заговорил вкрадчиво, мягко:

— Вы еще совсем молодой человек, зачем вы упря-мо хотите отказаться от жизни? Неужели вы хотите ва-шу маленькую дочку оставить сиротой? Я велю вам принести лекарство, вино, мясо... Только думайте, пожалуйста, думайте, я очень сильно вас умоляю!

Эта просьба была почти искренней. Ненавидя и негодуя, Иоси не мог вместе с тем не преклоняться в душе перед стойкостью этого молодого человека, и в своем бессилии перед ним он чувствовал себя червем, жалким и ничтожным.

Покорить его, справиться с ним значило для Иоси многое: и сохранение карьеры, и восстановление достоинства в собственных глазах...

— Я очень надеюсь на ваше благоразумие, господин Лазо! — уговаривал японец.

Автомобиль остановился. Жандармы открыли дверцу, и на Лазо пахнуло теплой сыростью туманной весенней ночи. Он жадно вдохнул свежий воздух. Жандармы грубо схватили его под локти (руки у него были связаны за спиной) и выволокли из кабины. Лазо огляделся. Непроницаемая ночь ограничивала пространство, чуть освещенное тусклыми фонарями. Желтый свет расплывался в молочной мгле тумана.

Лазо увидел, что привезен в глухой железнодорож-

112

ный тупик. В нескольких шагах угадывался силуэт вагона. Окна его изнутри были плотно зашторены, и в черных стеклах, как в зеркале, играл отблеск наружных фонарей. Раздался шум мотора, и в тупик съехал еще один автомобиль. Хлопнула дверца, донеслись гортанные выкрики японцев. Лазо напряженно вглядывался и, скорее, угадал, чем различил, знакомые черты людей, выведенных из автомобиля. Он радостно вскрикнул.

— Сережа! — услышал он ответный возглас. Жандармы подхватили Лазо и повели к вагону, но он

упирался, оглядывался, ему хотелось увидеть товарищей, с которыми он так долго был разлучен, не знал даже, живы ли они.

В «столыпинском» тюремном вагоне было светло, толстые стеариновые свечи горели в фонарях, подвешенных над дверями тамбуров и купе-камер. Лазо втолкнули в камеру, но дверь не задвинули, из чего он заключил, что сюда же, возможно, приведут и его товарищей. У него радостно забилось сердце. И он не обманулся в своей надежде. Вскоре их привели. Лазо взволнованно вглядывался в неузнаваемо изменившиеся и вместе с тем такие знакомые, родные лица Сибирцева и Луцкого. Следы тяжелых и долгих мук виделись явственно: кровоподтеки, ссадины, синяки. Лазо поразили странные, неподвижные глаза Луцкого. Невидящий, потухший взгляд их нельзя было объяснить отсутствием очков — это были глаза слепого. Всеволод Сибирцев молча кивнул, подтверждая то, что Лазо и сам понял.

— Сергей, это ты, родной мой? — спросил Луцкий. — Я чувствую, что ты здесь. Ну вот мы и свиделись!

— Если бы я мог тебя обнять! Руки связаны. Громко переговаривавшиеся в коридоре японцы вне-

запно смолкли. Стали слышны тяжелые шаги. В проеме дверей показался полковник Иоси.

— Очень хорошо, все мои дорогие господа на месте. Благополучно готовы к путешествию. Сейчас мы поедем.

— Куда вы нас повезете? — спросил Сибирцев.

— Это не имеет значения.

—Еще раз от имени моих товарищей заявляю решительный протест...

—Хорошо, хорошо!

—Велите развязать нам руки.

—Когда поедем...

—Я требую, чтобы нам немедленно развязали руки.

—Хорошо.

113

Иоси отдал приказание, и жандарм, зайдя в купе, ножом перерезал веревки. Сибирцев, Лазо и Луцкий тотчас крепко обнялись, не обращая внимания на Иоси. Луцкий дрожащими пальцами проводил по лицу Лазо.

— О, я сочувствую радости вашей встречи! — сказал Иоси. — Теперь вы уже не разлучитесь, будете все вместе...

Поезд мчался с бешеной скоростью, не задерживаясь на станциях. Стучали колеса на стыках рельсов, покачивался вагон. Монотонные звуки и движение невольно усыпляли, слабость мутила мысли, голова падала на грудь. Лазо пытался побороть тяжелую дремоту, ведь каждая минута была драгоценной: ее можно было разделить с товарищами. Они разговаривали полушепотом...

Перед рассветом усталость взяла свое. Замолк Луцкий, привалившись боком к Сибирцеву. Сибирцев бережно устроил на своем плече его голову поудобнее и сам задремал.

Лазо смежил веки. Темнота осветилась ярким сиянием солнца, горячие лучи упали на зелень лесной поляны. Ольга срывает цветок за цветком, какой чудесный букет! «Это дикие цветы, Сережа, они в сто раз лучше садовых. Мы их поставим в воду, и они долго-долго будут напоминать нам об этой прогулке». Я тебя так люблю, Оля... Оля, друг мой, жизнь моя!.. Но постой, постой, да ведь это не ты... Это ведь наша дочка! О, как ты выросла, стала совсем взрослой, и я ведь всегда знал, что ты будешь такой... Как мама... Вы совсем похожи, совсем одно милое, милое лицо...

Свистит метель. Кружится снег, забивается за ворот, слепит глаза. Ничего не видно. Ноги вязнут в сугробах. Но нужно идти. А ноги не могут... Но нужно идти...

Тайга. Мороз... Я не могу больше! Кто помогает мне, кто тянет меня из снега? Оля, милая, откуда в тебе такая сила? Я пойду, я заставлю ноги идти... Это ничего, что белые нас разбили... Мы отдохнем, соберемся с силами

— мы еще им покажем... Ты веришь мне? Да, ты веришь!..

Какое голубое над Москвой небо! И как удивительно отчетливо виден каждый кирпичик высоких стен, сотни, тысячи, миллионы кирпичиков, и тонкое кружево башен, устремленных ввысь, золотящихся острыми шпилями...

Это Кремль. Это здесь! Ленин! Владимир Ильич,

114

здравствуйте! Наконец-то я вас увидел, я так долго

мечтал об этом счастье...

Улыбка осветила исхудавшее, белое лицо. Лазо спал. Его разбудил громкий, резкий голос Сибирцева. Уже светало. В крошечное, зарешеченное окошечко купе-ка- меры пробивался серый рассвет. Сибирцев говорил стоявшему в дверях Иоси:

— Вы совершаете преступление, за которое ответите. Мы в вашей власти, и я знаю, что вы хотите нас уничтожить, но мы — только песчинки, вы сотрете нас, а горы останутся. Я требую, чтобы вы предоставили нам возможность снестись с правительством! Я требую, чтобы вы ответили, куда и зачем вы нас везете!

— О, могу сказать только одно: мы не на курорт едем!

— злорадно осклабился Иоси.

— Вы замыслили покончить с нами!

— Ваша проницательность достойна комплиментов!— Японец прижал к груди руку и поклонился.

Было тихо несколько секунд.

— Сколько вам лет, Иоси? — неожиданно спросил Сибирцев. Полковник удивленно крякнул. — Я хочу только заметить, что вы не молоды. Пусть мы умрем теперь. Через несколько лет и вас не станет. Но мы не сравняемся перед вечностью, ибо мы вечно будем жить в памяти нашего народа, а вас если и помянет кто, так лишь плевком отвращения. Вставайте, товарищи!

Он помог подняться Луцкому. Лазо, Сибирцев и Луцкий стояли, обнявшись за плечи, выпрямившись. Иоси исподлобья глянул на них и попятился...

П. П. ПОСТЫШЕВ

1-й ПАРТИЗАНСКИЙ ТУНГУССКИЙ ОТРЯД

(из воспоминаний)

Товарищи, я заранее извиняюсь за то, что в этом моем беглом, на память, воспоминании могут быть допущены отдельные неточности.

Белые, занявшие Хабаровск, начали свои зверства с гнуснейшего расстрела бывших военнопленных империалистической войны (мадьяр), потом рабочих Хабаров-

ска.Вскоре белые объявили мобилизацию в свою армию,

115

Вся почти, не только рабочая, но и крестьянская молодежь от мобилизации в армию решительно уклонилась. Началась расправа белых. Зарыскали по деревням карательные отряды белых. Рабочие побежали в тайгу. Чтобы укрыться от расправы белых, деревенская молодежь тоже бежала с оружием в руках в тайгу. Скрывавшаяся в тайге молодежь собиралась кучками, обсуждала, что делать и как быть. А белые издевались над их отцами, матерями и женами по деревням.

Настроение в пользу сопротивления белым у крестьян росло не по дням, а по часам. Бродившая по тайге молодежь стала быстро откликаться на зов, организовываться в партизанские отряды и продолжать борьбу с белогвардейцами и интервентами за власть Советов. Так стали зарождаться партизанские отряды — первоначально маленькие, плохо вооруженные. Организация партизанских отрядов, собирание сил в эти отряды происходили очень быстро. Уже в марте 1919 года во всем Приморье насчитывалось несколько десятков партизанских отрядов. Белые стали очень осторожны, не лезли в глубь тайги, боялись отдаленных деревень, а разбросанные по линиям Уссурийской и Амурской железных дорог японские войска вынуждены были усиливать и укреплять свои гарнизоны.

Наш 1-й Тунгусский 1 партизанский отряд родился в первой половине 1919 года в деревне Архангеловке под командой Ивана Павловича Шевчука.

Рабочий-грузчик из украинских крестьян, Иван Павлович Шевчук отличался большими организаторскими способностями, смелостью и отвагой. Этот человек в борьбе за власть Советов в годы гражданской войны на Дальнем Востоке сыграл огромнейшую роль. Его имя знали все крестьяне, начиная с ребенка и кончая семидесятилетним стариком.

Тунгусский партизанский отряд в первое время насчитывал десятка три, не больше, человек. Этот отряд организовал свою «флотилию», первоначально из лодок, а потом раздобыл пароход.

Задача отряда в первые дни была охранять крестьян Тунгусского района от белогвардейских налетов, от белогвардейских зверств. И чем быстрее и сильнее росло сопротивление партизан белогвардейцам, тем разнуздан-

__________

1 Тунгусский партизанский отряд получил название от Тунгус­ ской волости Хабаровского уезда, расположенной в значительной своей

части по левому притоку Амура—Верхней Тунгуске.

116

нее, кровавее стали вести себя банды белогвардейца Калмыкова.

Я помню, как калмыковцы заскочили в деревню Николаевну. Деревня Николаевка находилась в восьми километрах от станции Волочаевки. Калмыковцы собрали крестьян, выстроили их в шеренгу и минут десять—пят- надцать держали под дулами винтовок, а затем каждо-го второго, не считаясь ни с возрастом, ни с социальным положением, били нагайками.

В тайгу к партизанам — к молодежи побежали и старики. Вся надежда на спасение для крестьян были красные партизаны.

Это было в первой половине 1919 года.

Партизанских отрядов и в Приморье и в Приамурье в это время было уже много. Отряды насчитывали в своем составе иногда по нескольку сот партизан.

Партизанские отряды организовывались не стихийно, и борьба их не была уже только средством самообороны. Партизанские отряды организовывались большевиками. Те же отряды, которые организовывались без большевиков, потом большевиками оформлялись и, безусловно, ими политически руководились. Борьба шла под лозунгом «За власть Советов!»

Партизанская борьба за власть Советов на Дальнем Востоке имела исключительное значение. В партизанские отряды Приморья и Приамурья ушли почти все рабочие из городов. Рабочие в отрядах являлись основным ядром. Впоследствии партизанское движение охватило всю крестьянскую массу. Конечно, этому всеобщему объединению трудящихся в партизанские отряды очень много способствовала не только гнуснейшая расправа бе-лых с трудящимися — крестьянами и рабочими, но и опасность захвата страны иностранцами — японцами, американцами, чехами, десанты которых в тот период были на Дальнем Востоке и которые поддерживали белых и амуницией, и вооружением, и снабжением, и активным участием в вооруженной борьбе против красных.

Для характеристики зверств белогвардейцев и японцев я приведу несколько фактов.

В деревне Дежневке белые убили старосту, запороли семидесятилетнего старика до смерти. В деревне Архангеловке истязания белыми крестьян приняли ужасающий характер. Подверглись неописуемым пыткам, затем были избиты до смерти четыре старика.

Сельский староста, инвалид империалистической вой-

117

ны, и сторож сельской школы были замучены на глазах родных. Старик, отец помощника командира Тунгусского партизанского отряда товарища Щептюка, был замучен на глазах своей семьи. Несколько стариков (так как молодежи в деревне не было) были повещены, бока их были распороты шашками, а в раны были всунуты мерзлые щуки.

Наш отряд решил пополниться партизанами, для чего была объявлена мобилизация крестьянского населения. Я был избран председателем Тунгусской волости; как председатель, я созвал в начале декабря 1919 года волостной съезд в деревне Восторговке.

На этом съезде население волости обещало штабу партизанского отряда кормить отряд, давая по два с половиной килограмма печеного хлеба с каждого дома, поставлять необходимое количество фуража, давать в любое время, как только потребуются, подводы. Решением съезда было мобилизовано 600 человек для пополнения партизанского Тунгусского отряда, хотя для 600 человек в нашем отряде оружия не хватало.

Недалеко от деревни Восторговки мы захватили склад у лесопильного завода. На этом складе нам досталось 200 тонн овса, ботинки, валенки, пилы, топоры, рукавицы и другие предметы, столь необходимые отряду.

Отряд наш воспрянул духом. При отряде мы создали пошивочную мастерскую, шили обувь, одежду, организовали хлебопекарню и даже кустарный кожевенный завод.

Между станцией Волочаевкой и деревней Архангеловкой в тайге мы построили барак-казарму. Барак-ка- зарма был так построен и так замаскирован, что неопытным глазом трудно было его заметить.

При отряде работал политотдел. Политотделу было трудновато: не было гектографа, мало было бумаги, а о машинке и думать было нечего. Но мы писали обращения к крестьянам, писали прокламации, а для того чтобы размножать эти обращения и прокламации, отобрали из отряда самых грамотных товарищей из общей массы партизан, которые в большинстве своем были малограмотны; по обыкновению в школе множились прокламации и обращения для крестьян и рабочих. Я помню хорошо, как ночью в школе с двумя небольшими керосиновыми лампочками без стекол наши партизаны-«гра- мотники» с трудом выводили букву за буквой, переписывая прокламации, а некоторые из них, чтобы то или

118

Иное выражение сделать Покрепче, добавляли от себя проклятия атаману Калмыкову и особенно его «дикой дивизии». Иногда ругали мужиков, которые пытались пробраться в город, чтобы что-нибудь продать, а потом купить необходимое для себя, называя такие поступки предательством и изменой.

Широко развернулась связь партизанских отрядов между собой; во второй половине 1919 года стали практиковать совещания руководителей отрядов, конференции, на которых обсуждали исключительно вопросы борьбы, объединенного наступления, правильного расположения отрядов и т. д.

Первое боевое крещение нашего отряда началось с обстрела белогвардейских пароходов-дровянок. В этих первоначальных, еще мелких стычках мы потерь не несли, но все же раненые у нас были, а медицинской помощи не было почти никакой.

Был в отряде военный фельдшер, но не был медикаментов, перевязочного материала.

На железнодорожной станции Ин стоял японский гарнизон, при котором был японский Красный Крест. Гарнизон имел на своих складах, как нам передали, также много овса. Мы имели сведения, что в этом гарнизоне не более ста японских солдат. Решили повести наступление на этот гарнизон. Отправили туда отряд человек в шестьдесят. Японский гарнизон был укреплен окопами. Находился он в специально приспособленной казарме. Решили ворваться прямо в казарму, бросить бомбу, изготовленную собственным способом, и тем самым навести панику на японских солдат. Разработали план, решили зажечь казарму, но почему-то бомбомет наш оплошал — бомба не взорвалась. Начали обстреливать казарму. Казарму мы, правда, изрешетили, но японцы нас поливали пулеметным огнем. Мы потеряли одного убитым, двух ранеными. Отступили. На другой день выяснили, что в казарме было всего семьдесят человек, из которых было убито шестьдесят с лишним, то есть мы уничтожили, таким образом, почти весь гарнизон и отступили, не зная такого положения. Правда, нас донял пулеметный огонь. Попытались повторить атаку на эту казарму, но этот гарнизон был уже пополнен и лучше вооружен. Нам пришлось вторично отступить. Так ни медикаментов, ни овса мы не захватили.

Еще несколько наиболее характерных примеров из боевых операций 1-го Тунгусского партизанского отряда.

119