Восемь обликов одного предлога

В чем смысл этого древнего и непреложного закона нашей речи: перед звонкими шумными — всегда звонкий?

Один звук всегда уподобляет себе другой. Звонкий приравнивает к себе предшествующий глухой. Мягкий зубной заставляет смягчиться предыдущий зубной.

При этом речь всегда упрощается; на два звука оказывается всегда один признак (обоюдная звонкость, или совместная мягкость).

Переходя от одного звука к другому, не надо менять установку речевых органов, не надо заботиться о смене звуковых качеств. Произнести косьба со звуком [з^ь] — проще, чем со звуком [с^ь]: меньше произносительных перемен.

Так же и¹ [з^ьд^ьэлэфшый] произнести гораздо менее хлопотно (меньше надо делать различных передвижений органами речи), чем с-д-э-л-а-в-ш-и-й.

Итак, звуковые изменения в речи, взаимодействия звуков упрощают нашу речь (собственно, самое говорение).

А теперь снова посмотрим на фонетическую орфографию. Как по ее законам мы должны были бы писать слова: с Тамарой, с тетей, с братом, с Димой, с Шурой, с Женей, с Щукарем, с жженой известью, с жюри. Вот как:

с Тамарай,

сь тётий,

з братам,

зь Димай,

ш Шурай,

ж Жений,

щ Щукарем,

ж^ь жженай изьвесьтью. . .

Все эти записи точно отражают литературное произношение. А последнее сочетание — с жюри — я не знаю, как изобразить. Перед [ж] предлог должен и сам превратиться в [ж]; но в слове жюри по литературным нормам произносится [ж] полумягкое. И предлог получает от соседа не только звонкость, но и полумягкость, Как ее изобразить? Половину мягкого знака не поставишь.

Вы предлагаете совсем не отмечать полумягкость. Ну что ж — это дельно. Только противоречит принципу фонетической орфографии: что слышу, то пишу.

Как видно, один и тот же предлог надо изображать восьмью разными способами! Да еще и девятым — только неизвестно как.

Произносится, действительно, [зь Димай]; это результат уподобления звуков. Мягкое [д^ь] наградило соседа и звонкостью своей и мягкостью. Это облегчает произношение. Но когда мы такое облегчение стремимся воспроизвести орфографически, то для письма явно никакого облегчения не получаем. Просто бессмысленный педантизм: писать предлог то так, то этак, следя за его позиционными изменениями (под влиянием соседей).

И слушать нелегко. Многие думают, что этот предлог произносится всегда одинаково. Я уверен, что особо упрямых и лишенных речевого слуха читателей я так ни в чем и не убедил. Они по-прежнему считают, что произносят: [с] Щукарем.

Не проще ли писать этот предлог всегда одинаково? Не легче ли? Конечно, легче. Принцип фонетического письма снова обнаружил свою неполноценность.

Отгадывание загадок

Писать фонетически очень не просто; но и читать такое письмо нелегко.

До нас дошли интереснейшие записки Натальи Борисовны Долгорукой, жены опального вельможи бироновского времени. Свои записки Долгорукая писала почти фонетически, по произношению, отражая говор середины XVIII века. Есть у нее и традиционные написания, их даже немало, есть индивидуальные особенности письма (она,- например, часто пишет букву и вместо ы, хотя произносила, конечно, ы). Все же фонетических написаний очень много.

Об одном недруге своей семьи Н. Б. Долгорукая пишет: «Не зналъ онъ, чемъ начать, чтобъ насъ сослать. Первое всехъ сталъ къ себе призивать изъ тегже людей, которые намъ прежде друзья были, ласкалъ ихъ, виспра-шивалъ, какъ ми жили и не зделали ли каму абиди, не брали ли взятковъ. Нетъ, нихто ничево не сказалъ».

Что означает здесь тпегже? Как прочесть это слово? Понаблюдайте, как вы произносите сочетания: их бы позвать... их бы, спросить... их брат... Здесь у вас не обычное [х], не такое, как в слове их, взятом отдельно. Вспомните закон: перед звонким согласным произносится только звонкий согласный? Звук [б] — звонкий; обычное же [х] — глухой. И поэтому они соседями быть не могут. Звонкое [б] непременно повлияет на соседнее [х], озвончит его. В нормальном произношении всегда выходит [иץ — брат], [иץ — бы], если произносится без паузы. Значок у здесь указывает как раз звонкое х.

Этот же звук [ץ], т. е. звонкое [х] мы произносим (по крайней мере, большинство произносит) в словах:

ага!

ого!

ей богу...

бухгалтер...

(Замечу мимоходом: а на юге России и во всех словах вместо [г] произносится [ץ]. Но мы сейчас говорили о литературном, повсеместно принятом, правильном произношении.)

Дело выходит вот какое: когда говорят их же, тех же, то перед звонким [ж], конечно, звук [х] становится звонким. В фонетической орфографии следует обозначить, что здесь [х] произносится по-особому, звонко. И обозначить это особое произношение можно только буквой г: именно она передает этот звук в словах ага, ого, ей богу и т. д.

Поэтому Н. Б. Долгорукая совершенно правильно с точки зрения фонетического принципа написала тегже, имея в виду слова тех же; так это и сейчас надо было бы писать, будь у нас фонетическое письмо.

Вот как долго нам пришлось устанавливать: что же скрывается под буквенной маской тегже. При фонетической орфографии иногда не сразу разгадаешь, что написано и как распутать те или иные заросли букв А как же у других народов?

И верно: как? У грузин, например, и у сербов существует же фонетическая орфография... И они очень довольны ею...

Да, для некоторых языков фонетическое письмо оправдывает себя (в целом; в деталях бывают разные трудности).

Это те языки, у которых звуки не очень резко влияют друг на друга, не сильно уподобляются друг другу. В таких языках (к ним принадлежит и сербский, и грузинский) фонетическая орфография хороша. Впрочем, завидовать сербам или грузинам у нас нет никаких оснований. У них при письме возникают свои трудности.

Мы пишем: сербы, сербский. В последнем слове произносится не б, а п; кто-нибудь может сделать ошибку и написать серп, серпский — по слуху.

Сербы пишут: срби, српски (значения те же, что в русских словах, приведенных выше). Они, значит, в прилагательном по произношению пишут букву п. Но кто-нибудь может ошибиться и написать б — србски; ведь влияние слова срби подталкивает к написанию б.

Мы пишем: подносить, подвергнуть, подкупить , подчи-нитъ.У сербов по-другому: подносити, подвергнути, пот-купити, потчинити. Их написания правильно отражают произношение: ведь и мы произносим по[д]носитъ по[д]вёргнутъ, но по[т]купитъ, по[т]чинитъ. Действует известное нам правило: перед глухим—всегда глухой согласный... Конечно, ученик того гляди ошибется и напишет потчинитъ. Но и ученик-серб того гляди ошибется и напишет подчинити.

У нас правило такое, чтобы приставку писать всегда одинаково; ошибаются же те, кто пишет по слуху. У сербов правило, чтобы писать по слуху; и ошибаются те, которые не передают все звуковые изменения приставки, а пишут ее в разных словах одинаково. Выходит, фонетическое письмо не избавляет от ошибок. Не такое оно легкое как кажется. А для нашего языка и совсем не годится.'