- •{5} От составителей
- •{7} М. И. ЦаревВахтангов — вечная молодость театра
- •{14} Е. Р. СимоновВсегда с Вахтанговым
- •{33} О. Н. ЕфремовГражданское служение России1
- •{37} Художник и время {39} Юность
- •1902 – 1909
- •П. АнтокольскийДетство и юность е. Б. Вахтангова2
- •{40} Из семейных картинок (1902 год)4
- •{42} II
- •Отрывки из воспоминаний о гимназии (1902 год)
- •Н. ВахтанговаВладикавказ и Москва6
- •Его превосходительству господину попечителю Московского учебного округа7
- •Н. ВахтанговаВладикавказ и Москва9
- •Н. ЕременкоГоды молодые10
- •{57} Письмо рабочих13[1924 г.]
- •Без заглавия16
- •Без заглавия17
- •Г. КазаровВахтангов в Владикавказе18
- •Из режиссерской тетради20
- •На спектакле артистического кружка21
- •К.23«у царских врат» Кнута Гамсуна24
- •{71} Начало
- •1909 – 1912
- •В. ЛужскийСлово об ученике25
- •Из записной книжки
- •Н. ПетровГоды молодые36
- •Л. ДейкунИз воспоминаний38
- •Из записной книжки
- •К. С. СтаниславскийМоя жизнь в искусстве40
- •Надпись на портрете
- •Из записных книжек41
- •С. БирманСудьба таланта47
- •Л. А. Сулержицкому
- •С. БирманСудьба таланта50
- •{96} В. ЛужскийСлово об ученике51
- •Из записных книжек55
- •{100} В. В. Соколовой (Залесской) и в. А. Алехиной65
- •Из записной книжки
- •Из писем к н. М. Вахтанговой
- •Л. А. Сулержицкому
- •{107} Письмо из Швеции75
- •{109} Из писем к н. М. Вахтанговой
- •Л. А. Сулержицкому
- •Из записной книжки
- •Л. ДейкунВоспоминания77
- •{114} Студия московского художественною театра
- •1913 – 1919
- •А. ДикийПовесть о театральной юности78
- •{115} С. ГиацинтоваС памятью наедине79
- •Студия при Художественном театре80
- •{116} Заметки на режиссерском экземпляре
- •Из режиссерского дневника
- •Л. А. Сулержицкому
- •С. ГиацинтоваС памятью наедине
- •1981 Г. Открытие «Студии» Художественного театра86
- •С. Кармин.«Студия» Станиславского87
- •Сергей Яблоновский.Студия Художественного театра. «Праздник мира»88
- •Сергей Глаголь.«Студия Художественного театра». «Праздник мира»90
- •{129} В. А.Лаборатория Художественного театра.«Праздник мира»91
- •Зигфрид.«Эскизы»92
- •{130} Любовь Гуревич.Студия Художественного театра. «Праздник мира» г. Гауптмана93
- •С. ГиацинтоваС памятью наедине
- •1981 Г. М. Горький в Студии Художественного театра94
- •Из дневника
- •А. ДикийПовесть о театральной юности98
- •В. ЯхонтовТеатр одного актера99
- •П. МарковСулержицкий — Вахтангов — Чехов100
- •Б. СушкевичВстречи с Вахтанговым101
- •1940 Г. Режиссерские заметки к «Потопу»102
- •II [акт]
- •II [акт]
- •Надпись на портрете
- •{140} Запись в книге Студии мхт104
- •В Студии Художественного театра[беседа с Сулержицким]106
- •Из хроники107
- •Из дневника
- •Б. ЗахаваСовременники108
- •Эм. Бескин.«Потоп». Студия Художественного театра109
- •Сергей Яблоновский.«Студия Художественного театра», «Потоп» г. Бергера110
- •{146} Юрий Соболев.«Потоп»111
- •Н. Эфрос.«Студия» и ее «Потоп» (Письмо из Москвы)112
- •Б. СушкевичТворческий метод мхат 2-го113
- •1932 Г. А. ДикийПовесть о театральной юности114
- •Из дневника
- •Из «Книги впечатлений» Студии мхт
- •«Неизлечимый»117
- •Из записной тетради
- •{157} Ю. ЗавадскийВоспоминания123
- •{158} А. И. Чебану124
- •{160} Из дневника
- •К. С. Станиславскому
- •{163} Олег Леонидов.«На пути к романтизму»131
- •{165} Как отдыхали студийцы132
- •Чего мне хотелось бы достигнуть в «Росмерсхольме»133
- •Заметки на режиссерском экземпляре «Росмерсхольма»
- •А. И. Чебан — е. Б. Вахтангову136
- •Ю. Соболев.Ибсен в Художественном театре137
- •Из дневника
- •{181} Николай Шубский.Первая Студия Художественного театра. «Росмерсхольм»(Последний спектакль)138
- •Из дневника
- •В Первую студию мхт
- •В. Ашмарин.«Росмерсхольм»141
- •Вл. И. Немирович-ДанченкоИз речи на вечере памяти Вахтангова142
- •Вл. И. Немирович-Данченко — х. Н. Херсонскому143
- •П. МарковИз лекции о Вахтангове144
- •1932 Г. {186} Совету Первой студии Художественного театра145
- •С. ГиацинтоваС памятью наедине
- •1981 Г. Б. СушкевичИз выступления на торжественном заседании, посвященном 15‑летию первой студии мхт 2‑го154
- •О. ПыжоваПризвание155
- •Б. М. Сушкевичу
- •Вл. И. Немировичу-Данченко
- •Вл. И. Немировичу-Данченко
- •В совет Студии мхт
- •{197} К. С. Станиславскому157
- •{199} Студия Вахтангова
- •1913 – 1920
- •Б. ЗахаваВахтангов и его Студия159
- •Режиссерские заметки к «Усадьбе Ланиных»
- •Б. ЗахаваВахтангов и его Студия
- •И. Дж‑он.«Усадьба Ланиных»164
- •W. Спектакль в Охотничьем клубе.«Усадьба Лениных»165
- •В. Волин.«Усадьба Ланиных» (Охотничий клуб)166
- •Т. С. Игумновой
- •В Студенческую студию
- •В Студенческую студию
- •Е. В. Шик-Елагиной
- •П. Г. Антокольскому
- •Т. С. Игумновой
- •В Студенческую студию
- •Режиссерские заметки к «Сказке об Иване-дураке»181
- •2‑Я картина
- •5‑Я картина
- •Из записной книжки182
- •Из «Книги впечатлений» Студии183
- •Исполнительный вечер184
- •Ю. ЗавадскийВахтангов — режиссер185
- •П. АнтокольскийЕ. Б. Вахтангов(Из воспоминаний)186
- •Е. КасторскаяИз воспоминаний187
- •1937. Письма и записки в Студию
- •К. С. Станиславскому
- •Из дневника
- •В совет Студии
- •П. Г. Антокольскому
- •П. Г. Антокольский — е. Б. Вахтангову207
- •П. Г. Антокольскому
- •Ю. ЗавадскийОдержимость творчеством209
- •Из записной тетради210
- •Б. ЗахаваВахтангов211
- •Н. РусиноваНа репетициях Чеховского спектакля212
- •М. СинельниковаО нашем учителе213
- •Н. ГорчаковРежиссерские уроки Вахтангова214
- •К. С. Станиславскому
- •Вл. И. Немировичу-Данченко
- •Э. М. Склянскому218
- •{268} К. С. Станиславскому
- •{269} «С художника спросится…»
- •1917 – 1919
- •Н. ЗографХудожник и народ220
- •Из дневников
- •В. ПодгорныйОтрывки воспоминаний226
- •Из дневника
- •Из записной тетради
- •О. Л. Леонидову (Шиманскому)
- •Р. М. Старобинец229
- •Во Вторую студию мхт. Группе слушателей «системы»230
- •Вторая студия!231
- •В Студию а. О. Гунст233
- •Н. Н. Бромлей234
- •Письма в студию а. О. Гунст
- •Из «Дневника самостоятельных работ»Студии а. О. Гунст235
- •В Студию е. Б. Вахтангова
- •К. С. Станиславскому
- •Н. О. Тураеву
- •В Театрально-музыкальную секцию
- •Ю. Соболев.Народный театртеатрально-музыкальной секции м. С. Р. Д.«Чудо св. Антония»239
- •Из дневника
- •В Студию е. Б. Вахтангова241
- •{291} Полное собрание сочинений гениального автора, из скромности пожелавшего остаться неизвестным242
- •А. ЛуначарскийЕвгений Богратионович Вахтангов243
- •1931 Г. К. С. Станиславскому
- •{295} Вл. И. Немировичу-Данченко
- •{296} Вл. И. Немирович-Данченко — е. Б. Вахтангову244
- •А. О. Гунсту
- •Из дневника
- •{298} О театральном разборе пьес и ролей
- •План системы248(по-моему)
- •Пишущим о «системе» Станиславского249
- •К. С. Станиславскому
- •М. ЧеховПуть актера251
- •И. Я. Судаков — е. Б. Вахтангову252
- •К. С. Станиславскому
- •Из записной тетради
- •О Народном театре
- •{310} Режиссерская секция256
- •Ради чего хотелось бы работать в тео
- •«С художника спросится…»257
- •Заметки на режиссерском экземпляре «Сказки об Иване-дураке»259
- •{316} Е. КалужскийЛето в Шишкееве260
- •А. О. Гунст
- •Совету Студии а. О. Гунст
- •И. РапопортВ Шаляпинской студии263
- •{325} Последние годы
- •1920 – 1922
- •Б. ЗахаваВахтангов264
- •Н. Н. Бромлей,которая именинница
- •Вс. Э. Мейерхольду
- •Б. Е. Захаве
- •{328} В Третью студию мхат
- •{331} В Третью студию мхат
- •В. В. Лужскому
- •Из записной тетради
- •Из дневника
- •Вл. И. Немирович-ДанченкоИз речи на торжественном вечере памяти е. Б. Вахтангова275
- •Б. ЗахаваО творческом методе Театра им. Вахтангова276
- •{338} А. ДикийРежиссер и театр277
- •{339} Б. ЗахаваВахтангов278
- •«Эрик XIV»279
- •Ю. Соболев.Первая студия мхт. «Эрик XIV»280
- •Федор Чужой.Московские письма. «Эрик XIV»(Первая студия Московского Художественного театра)281
- •Юрий Анненков.«Единственная точка зрения»282
- •С. БирманСудьба таланта284
- •{351} А. ДикийПовесть о театральной юности285
- •М. ЧеховПуть актера286
- •О. ПыжоваПризвание287
- •{354} С. ГиацинтоваС памятью наедине
- •1981 Г. {355} н. ВолковЧеловек, заглянувший в будущее288
- •Л. ДейкунИз воспоминаний289
- •В. ПодгорныйОтрывки воспоминаний290
- •Из блокнота
- •С. БирманСудьба Таланта294
- •К. Я. Миронову, б. М. Королеву, н. М. Горчакову295
- •Н. М. Горчакову
- •В Третью студию мхат
- •{361} К. И. Котлубай — е. Б. Вахтангову297
- •С. Г. Бирман
- •К. С. Станиславский — е. Б. Вахтангову
- •{364} К. С. Станиславскому
- •К. И. Котлубай — е. Б. Вахтангову
- •{365} Из хроники302
- •Заметки на рабочем экземпляре «Архангел Михаил»303
- •Н. БромлейПуть искателя305
- •{368} Б. СушкевичВстречи с Вахтанговым306
- •1940 Г. А. НальИз воспоминаний307
- •1937 Г. План постановки «Плодов просвещения»
- •{372} Р. СимоновС Вахтанговым310
- •Б. ВершиловСтраницы воспоминаний312
- •А. В. Луначарскому313
- •М. Д.Открытие Третьей Студии мхт317
- •{376} Ю. ЗавадскийОдержимость творчеством318
- •В. ЯхонтовТеатр одного актера319
- •Л. РуслановПамяти учителя320
- •1936 Г. Я. Тугенхольд.Возрождение Метерлинка321
- •Любовь Гуревич.«Чудо святого Антония»322
- •Н. Волков.«Три студии»323
- •Э. ЛойтерПодвижник в искусстве324
- •1963 Г. Н. Н. Бромлей326
- •Н. П. Яновскому
- •Н. Д. Волкову
- •Вс. Э. Мейерхольд — е. Б. Вахтангову
- •{387} Вс. Э. Мейерхольду
- •К. С. Станиславскому
- •К. С. Станиславский — е. Б. Вахтангову
- •К. С. Станиславскому
- •Вступительное слово к генеральной репетиции «Гадибука»
- •Натан АльтманМоя работа над «Гадибуком»338
- •{391} Ю. ЗавадскийОдержимость творчеством339
- •М. ЧеховЖизнь и встречи340
- •В. ЯхонтовТеатр одного актера341
- •А. КаревВеселый, неуемный художник342
- •С. БирманЧеловек неугасимой страсти344
- •Самуил Марголин.Студия «Габима». «Гадибук» Ан-ского (с. Рапопорта)345
- •Самуил Марголин.В раскрывающихся скитах(к постановке «Гадибук» в студии «Габима»)346
- •{400} М. Загорский.«Гадибук» (студия «Габима»)348
- •{401} В. КузаИз воспоминаний350
- •1937 Г. В. ПодгорныйОтрывки воспоминаний351
- •{402} Вс. МейерхольдИз доклада об «Учителе Бубусе»352
- •К. С. Станиславскому
- •{403} Н. ГорчаковРежиссерские уроки Вахтангова353
- •Обращение к публике генеральной репетиции «Принцессы Турандот»
- •{405} Р. СимоновС Вахтанговым354
- •Л. РуслановГенеральная «Принцессы Турандот»355
- •Телефонограмма
- •Запись в книге почетных гостей
- •А. В. Луначарскому356
- •А. В. Луначарский — е. Б. Вахтангову
- •Борис Гусман.«Принцесса Турандот» в Третьей студии мхт357
- •Садко.«Принцесса Турандот» в Третьей студии мхт358
- •Ю. Соболев.Игра в театр. Вахтангов и «Принцесса Турандот»359
- •А. МацкинВахтангов, «Турандот» старая и новая360
- •В. ЯхонтовТеатр одного актера361
- •Н. Н. Бромлей
- •Н. БромлейПуть искателя362
- •В. ПодгорныйОтрывки воспоминаний363
- •К. И. Котлубай — е. Б. Вахтангову364
- •{424} К. И. Котлубай — е. Б. Вахтангову
- •О. Л. Леонидов — е. Б. Вахтангову365
- •В. Г. Лидин — е. Б. Вахтангову366
- •Вл. И. Немирович-ДанченкоЗапись в книге почетных гостей
- •Надпись на портрете
- •Вл. И. Немировичу-Данченко
- •{429} Надпись на портрете
- •Две беседы с учениками369
- •Н. П. Шиловцева — е. Б. Вахтангову372
- •К. А. Коровин — е. Б. Вахтангову373
- •В. И. Качалов — е. Б. Вахтангову374
- •Н. М. Горчакову
- •Б. М. Сушкевичу377
- •У москвичей378
- •М. ЧеховПуть актера379
- •М. ЧеховО пяти великих русских режиссерах380
- •1955 Г. Б. ВершиловСтраницы воспоминаний381
- •{444} Н. БромлейПредсмертные дни Вахтангова382
- •В. ПодгорныйОтрывки воспоминаний383
- •Телеграмма384
- •Н. ТихомироваИз воспоминаний385
- •1972 Г. Б. ЩукинЧерновые заметки386
- •1936 Г. Вс. Э. МейерхольдПамяти вождя387
- •{448} А. ПоповВахтангов — надежда Станиславского388
- •Б. СушкевичТворческий метод мхат 2-го389
- •1932 Г. А. ДикийПовесть о театральной юности390
- •А. ЛуначарскийПамяти Вахтангова391
- •Вл. И. Немирович-ДанченкоПамяти Вахтангова392
- •{455} Статьи о Вахтангове {457} н. Д. ВолковВахтангов393
- •П. А. МарковВахтангов в Студии Художественного театра
- •Б. Е. ЗахаваО принципах вахтанговской школы
- •А. П. МацкинПеречитывая Вахтангова(Заметки на полях)
- •Ю. А. Смирнов-НесвицкийТрагический спектакль Вахтангова
- •{551} Г. А. ТовстоноговОткрытие Вахтангова
- •{563} Даты жизни и творчества е. Б. Вахтангова
- •{567} Указатель имен
{455} Статьи о Вахтангове {457} н. Д. ВолковВахтангов393
Его последняя весна выдалась дождливой, холодной, скупой на солнце. Но равнодушная природа цвела, как в прежние года. И на московских перекрестках появились сначала букетики робкого первоцвета, потом фиалки, потом ветки черемухи. Белели ландыши, желтели примулы, голубели фиалки. Вахтангов умер, когда в руках прохожих запылали охапки сирени — лиловой, лилово-алой, белой. Сирень останется навсегда цветком скорби о Вахтангове.
В театральном мире свершался обычный черед дел и дней. Каждый вечер в многочисленных театрах и театриках раздвигался занавес. И все было, как всегда, — актеры, публика, пыль на декорациях. И почти каждый вечер в зеленом особняке на Арбате под номером 26 искрилось и пенилось легкое вино «Турандот». А поздними сумерками на фоне гаснущего неба постепенно темнели островерхие силуэты пирамидальных тополей — несменяемая стража Третьей студии. И следя за переливами «Турандот», видя спокойные тополя, — душа отказывалась верить, что совсем рядом в Денежном переулке умирает добрый гений зеленого дома, наставник, вдохновитель и руководитель его молодых обитателей. Думали: а вдруг… Ждали чуда… Чуда ждали напрасно. Умер Вахтангов. Сказка о Китае стала лебединой песнью. Ни у одного из лебедей русского театра не было такой беззаботной, такой неомраченной ничем песни.
Вечер 29‑го мая — двумя знаками отмеченный отошел он в прошлое: знаком смерти и знаком возвращения. Впервые после трехлетней разлуки на сцене Художественного театра выступал Качалов. В Камергерском — овации встречи. В Денежном — затишье конца. И оттого Гамлета приезд — точно приезд Фортинбраса. И качаловское: «Какой Вы замечательный режиссер, Вахтангов», — лишь серебряные трубы в печальном королевстве Датском.
{458} В девять пятьдесят пять — Евгений Богратионович умер. Над Москвой спускалась неторопливая майская ночь.
Оглядываюсь назад. Вижу:
Смуглое лицо, истомленное болезнью. Две глубокие морщины у крыльев крупного носа. Улыбку нежную и лукавую в углах губ. И взгляд то внимательно-приветливый, то холодно-пристальный серых стальных глаз. Профилем хищной птицы напоминал Вахтангов ястреба. И птицей хохлился в студеные дни пушистый воротник дохи.
Был в движеньях своих легок, гибок, вкрадчив. Шел, едва касаясь, чуть ступая. Худой, тонкий, прозрачный, выглядел порой монахом, аскетом, человеком не от мира сего. Монахом лежал в гробу. Его цветовой тональностью была тональность коричневого. Бурая ржа опавших листьев, тусклый блеск старой бронзы.
В изможденном теле — властная душа. Душа вождя. Воля полководца. Точно боясь не успеть, будто предчувствуя недолговечность свою, Вахтангов насыщал труд напряженной страстностью, неутомимой энергией. Всегда свыше сил. Усталости не замечал, работал без передышки. Требовательный к себе — требовал и от других, умел приказывать, в театре устанавливал корабельную дисциплину. Жадный в исканиях форм точных и полновесных, энтузиазмом предельного совершенства заражал и сотрудников своих. Был тем, за кем идут в бой, терпят лишенья, переносят нужду.
Человеком борьбы, суровым конквистадором оставался Вахтангов в вопросах искусства. Осуществления своих видений, воплощения воображаемого добивался рукой железной. Начатое доводил до конца. Но что такое конец, в сущности не знал. Отлитое мог безжалостно раздробить молотом сомнения, вновь плавить и вновь отливать — пока металл спектакля не отражал всех изгибов замысла. Когда посещало вдохновение, забывал о времени. Бурно и нерасчетливо жег в лихорадке творчества надорванный организм. Щедро оплачивал червонцами здоровья — каждую удачу, всякий шаг вперед.
Режиссер — вождь, режиссер — диктатор Вахтангов обладал всей непререкаемостью авторитета, магическим даром внушения. В минуты божественных озарений знал радость сотворческого слияния с коллективной Психеей театра, восстанавливал единство во имя общего дела. Изучив в совершенстве инструмент исполнительского искусства, виртуозно владел им и как учитель сцены. Из меньшего извлекал большее. Крупицы талантливости находил и в темпераментах, мало одаренных. Столь косный зачастую материал актерских индивидуальностей мял, как глину, пальцами ваятеля, заставляя проявлять всю залощенную в них пластичность. Лепил до тех пор, пока личное исполнителя {459} не зацветало образом, пока не оживала к новой жизни скудеющая в буднях посредственности душа.
Но взыскательный художник Вахтангов, сходя с капитанского мостика, становился неузнаваем. В веселого бродягу, в Шубертова странника, в беспечного романтика превращался диктатор сумрачный. В отдыхе забывал о страде театра, со всем увлечением жизнерадостного эпикурейца отдавался шалостям, забавам, мистификациям. Содружный с рифмою, немало эпиграмм, стихов на случай, остроумных посланий и пародий разбросал по архивам друзей, затерял в пожелтевших связках писем. Любил делать подарки, сочиняя их тонко и метко, находчиво и наблюдательно. И, как ребенок, радовался, когда его смех и его шутки встречали отклик в окружающих, рождали ответные искры. Этот дар Антоши Чехонте, эту артистическую черту духа свободного и легкокрылого сохранил Евгений Богратионович до конца дней. И не только сохранил, но дал ей чудесный исход в своей безоблачной «Турандот». Подобно осьмнадцатилетней Лауре распахнул балкон, и мы здесь на севере почувствовали, как ночь лимоном и лавром пахнет, и яркая луна на синеве густой и темной заблистала перед нами. […]
Революция опалила душу Вахтангова. Революция звучала и для него музыкой. Вероятно, как и Блок, он ощущал «физически, слухом, большой шум вокруг — шум слитный (… шум от крушения старого мира)», вслед за великим поэтом слушал нестройный шаг Двенадцати, бряцание варварской лиры и скифские голоса. Живой связью хотел Евгений Вахтангов соединить музыки революции и театра. Чувством современности мечтал пропитать свои постановки. Томился жаждой трагической монументальности, в микеланджеловских пропорциях чаял выразить героические ритмы эпохи. Был воистину современником грозной современности нашей. Воистину жил в те баснословные годы.
В славе умер Вахтангов, но славе не закатной, а ранне-утренней. Наследным принцем сошел в могилу, унося с собой огромные надежды, неосуществленные возможности. Его оплакивают равно и ветераны, и молодые русского театра, и «правые» и «левые».
В пути застигнутый, кажется нам, что и там в надземном еще мчится он на белых конях Росмерова дома, все вперед и вперед к новым и новым свершениям. Дух неугомонный и огненный.
… Зимний вечер. Снежный Арбат. Знакомый голос окликает с извозчика. В свете фонаря — лицо Вахтангова. Мгновенье — промелькнул. Потонул в темноте улицы…
Ранней осенью, когда падают звезды на темном небе, вспомните Вахтангова.
И его звезду яркую, но падучую.
{460} … — Отчего Вы не уничтожите этого сверчка? Я всегда уничтожаю их, я ненавижу их писк.
Отрывистые интонации. Скрипучий голос. Каркающий смех. Щелк каблука. Вахтангов — Текльтон. Один глаз — полузакрыт. На губах гримаса брезгливости. Полосатый жилет. Куцый фрак с бархатными отворотами. Панталоны со штрипками. Резким и крепким контуром очерчена фигура фабриканта игрушек. Почти нет движений. Жестикуляция доведена до минимума. Вы смотрите на Текльтона и не знаете: живой ли человек перед вами, или всего лишь заводная кукла, сделанная искусной рукой Калеба Племмера. Вот‑вот кончится завод, и на полуслове, на полудвижении замрет этот смешной и неприятный джентльмен. Бессильно поникнут руки. Остановится шаг.
Но финал:
— Джон Пирибингль, Калеб… Друзья… У меня дома пусто и грустно. Сегодня в особенности. У меня даже нет сверчков, я всех их распугал.
Внешний облик все тот же. Те же движения точно на шарнирах. Тот же фрак. А между тем что-то произошло с Текльтоном. Потеплели интонации. Смягчился голос. Во взгляде тоска и одиночество. Вы чувствуете, как ожила бездушная деревяшка. Нет больше пружины. Бьется человеческое сердце. И так же, как раньше, принят был до конца зрителем Текльтон-марионетка, так принимает он и теперь Текльтона-человека. На всем протяжении святочного рассказа образ одинаково выпукл и четок.
Говорят, отлично играл Вахтангов и Фрэзера в «Потопе». Но и те, кто видел его только в «Сверчке», запомнят этот благородный и изысканный талант. Мастером характеристики умной и выразительной был Вахтангов в гриме, художником большого такта и врожденного чувства меры, чистым графиком в использовании внешних средств передачи. Вахтангов-актер — прекрасная, хотя и немногословная страница в истории питомцев Художественного театра.
…Заседание одной из многочисленных репертуарных комиссий первых годов революции. Просторная, почти без мебели комната. На стульях, табуретах, подоконниках десятка два заседающих. Вахтангов поодаль за круглым столиком читает по рукописи инсценировку сказки Льва Толстого об Иване-дураке. Иван-дурак, Тарас-брюхан, Семен-воин, Четырка и Пяток, черти, бабы, мужики — всем им дает жизнь своим чтением Вахтангов. Чтение — тихое, ровное, без акцентов. Едва намеченная расцветка. Тем не менее — все захвачены. За внешней сдержанностью и скупостью — тончайший юмор. Фразировка музыкально точна и округла. И в результате замечательный спектакль, разыгранный голосом одного человека; Чтение Вахтангова сейчас на расстоянии вспоминается, оно, как блестящее обнаружение силы его воображения, как демонстрация его способности {461} на внутренней сцене своей души незримо разыграть взятую в работу пьесу, как изумительный дар вчувствования в любую многоликость действующих лиц драматического произведения. Все это уже превращает застольное чтение в своеобразную прелюдию к творчеству Вахтангова-режиссера. Вводит нас в святую святых его театрального призвания.
Двухэтажный домик, по Нижней Кисловке. Зрительный зал, крутым амфитеатром, человек на 100. Серый простой занавес, скрывающий небольшую сцену. «Габима». Зима двадцать первого — двадцать второго. Генеральная репетиция «Гадибука». Перед занавесом — Вахтангов. Теплая байковая куртка. Теплые светлые сапоги. В руках — листик бумаги. Время от времени смотря в него, Вахтангов рассказывает содержание первого действия. Рассказывает, расчленяя на куски — по-режиссерски — только то, что для не знающих древнееврейского языка останется без объяснения непонятным. Глаза сосредоточены, обращены внутрь. Голос почти шепот. Кончил. По ступеням вверх — к столику. Гаснет свет. Тишина. И в полном мраке звенит дальняя мелодия скрипки. Мрак. Скрипка. Вы чувствуете, как вступаете в какой-то тесный и душный круг. «Гадибук» начинается.
Генеральная «Гадибука» — последняя генеральная в жизни Евгения Богратионовича. С высокой температурой, лежа в постели, он встретил успех «Турандот». Великолепный пролог молодого мастера шел к концу. За прологом стояла смерть.
Ученик Станиславского и Сулержицкого Вахтангов получил от своих учителей проникновенное знание природы актерского творчества. Основной принцип — принцип живого общения души изображающей с воплощаемым образом — им был принят как исходный пункт и для самостоятельных работ. Постигши не букву, а дух системы, сам превосходный актер — Вахтангов явился в дальнейшем не просто режиссером, а режиссером-актером. Он мыслил актерски. Искал актерски. Какую бы театральную форму ни обдумывал — обдумывал ее прежде всего как форму игры. Его реализм — реализм метода, а не подражания внешнему. Не наблюдая, а изобретая сценические личины, — «натурой» пользовался как этюдным материалом. У него было яркое и сильное воображение, обуздываемое лишь все тем же чувством актера. Расширяя границы человеческой изобразительности, Вахтангов хорошо знал ее предельность. То, чего не мог сыграть сам или показать, отбрасывал как непригодное. В этом блюдении основ актерского искусства, в своем ощущении его, как живого и одухотворенного процесса, — Вахтангов несомненный традиционалист. Его имя должно было бы завершить триаду: Щепкин — Станиславский — Вахтангов.
Вечный аргонавт Вахтангов глубоко интересовался тем, что делалось настоящего и за пределами его alma mater. Он высоко {462} ценил Мейерхольда, его изощренную выдумку, чувство стиля, дар общей композиции. Дуновения «Балаганчика», «Незнакомки», «Шарфа Коломбины» не остались бесследными для шлифовки таланта Вахтангова. Искусством спектакля он во многом обязан доктору Дапертутто. Но эта обязанность никогда не превращалась в зависимость. Она столь же внутренне свободна, как и обязанность перед Станиславским. И Станиславский и Мейерхольд пережились в душе Вахтангова по-вахтанговски. Их ценности вошли в его духовный сплав, как ценности объективного, а не личного порядка. В этом сказалась вообще одна из черт характеров орлиных — никогда не заимствовать, всегда смотреть в корень. Вахтангов был режиссером органического склада, и в силу этой органичности неустанно работал над очищением своего творчества от всевозможных «галлицизмов». Всегда хотел воплощать только свое и на свой лад.
Человек театра от головы до пят Вахтангов не замыкался в узкую келью профессионализма, не отрекался от полноты окружающей его действительности. Диалог: Вахтангов и современность — один из больших и знаменательных диалогов. Вахтангов сам указывал на то, что в выборе и постановке «Эрика XIV» им руководило чувство современности. Эрик — ключ к раскрытию Вахтангова как художника современности.
Современность в каждой душе звучит по-иному. В душе Вахтангова она прозвучала как весть о двух мирах — мире мертвом и мире живом. Между ними — вечная борьба, неустанная тяжба. То одолевают мертвые, то побеждают живые. Люди двумирные, у которых нет сил преодолеть свою внутреннюю раздвоенность, гибнут прежде всего. Они становятся жертвою своего разлада. Поэтому гибнет и «воплощение противоречия» король Эрик, не сумевший освободиться от придворного паноптикума и не нашедший настоящего пути к живым людям из народа.
Так преломилось содержание стриндберговской драмы в миросозерцании Вахтангова, так же приблизительно преломилось «Чудо святого Антония», и отчасти «Гадибук». На этих трех пьесах отточился талант Вахтангова как мастера контрастов, обнаружилась его сила как первоклассного живописца сценической светотени. На их материале раскрылось разнообразие его чисто режиссерских приемов.
Мир мертвый и мир живой «Эрика XIV» Вахтангов разрешает как две самостоятельные задачи. С одной стороны, вы видите королеву-мать, летучей мышью проносящуюся по залам дворца, рыжебородого герцога Иоанна, неподвижного и монументального, золотых дел мастера, как будто отлитого из золота, огневолосого палача в кроваво-красном одеянии. С другой — крестьянка на троне Карин, задушевная и искренняя, ее отец солдат Моне, щетиноусый хриплоголосый рубака. Обе группы {463} трактованы в резко отличных приемах — первые взяты в схеме, аллегории, неподвижности и скованности, вторые — в этнографии, характерности, правдоподобии. Такой подход сделал постановку «Эрика» постановкой двойного зрения, не согласованной в частях и не найденной в целом. Вахтангов в «Эрике» еще не выходит за пределы наивной символики, он увлекается уподоблениями, в нем еще не изжит эклектизм первого шага.
Иначе обстоит дело с проблемой двух миров в «Чуде святого Антония». Здесь Вахтангову предстояло воплотить контраст иного порядка, чем в «Эрике». Он должен был оттенить антитезу святости и пошлости, противопоставить небо и землю. Для этого Вахтангову понадобилось дважды переработать свою постановку «Чуда». Конечный результат оказался великолепным. Вторая редакция является настоящим достижением. Для воплощения мирка французских буржуа Вахтангов прибегнул не к статике придворных «Эрика», а к динамике. Внутренне мертвых Гюстава, Ашиля, их жен, теток, доктора, священника, гостей он дал внешне чрезвычайно оживленными. Усилив иронию Метерлинка до сатиры, Вахтангов развязал движения актеров, окарикатурил их лица, сгустил бессмысленность и инерцию движений. Он избавил отдельных исполнителей от необходимости иметь индивидуальные души — на первый план выдвинул «общее» их психик, их «классовое». Этим одновременно Вахтангов достиг и впечатления слитного ансамбля и чрезвычайно насытил общий тон, доведя его местами до трагического фарса. Человеческий муравейник, трактованный так преувеличенно, выделил очень рельефно благородную фигуру Антония Падуанского. Вахтангов подчеркнул в Святом чудесную простоту человеческой вертикали, вложил в движения наивную угловатость примитивов, озарил лицо светлым выражением бедняка Христова. Внутренне живой и одухотворенный Антоний, благодаря своей строгой и лаконичной игре, придал всей постановке какой-то устойчивый центр, уравновесил разметанную динамику «мертвых». Вахтангов «Антония» уже запоминается как подлинный мастер, обладающий зорким глазом и уверенной рукой, — сильный в грубости и мягкий в благородстве.
Второй акт «Гадибука» — акт свадьбы — третья и последняя работа Вахтангова, стоящая под знаком дуализма. В ней Вахтангов продвигается еще дальше, дает еще более совершенный образец мощи своего режиссерского темперамента. На бело-красно-зеленом фоне Сендерова дома, в атмосфере, пронизанной ярким солнечным светом, создается им ряд острейших диссонансов. Режиссерская гармонизация становится все более и более сложной. Уже не одним, а тремя приемами лепится мир мертвых. Манеру статуарности Вахтангов применяет для группы трех разряженных, размалеванных женщин. Их застывшие кукольные фигуры вносят в общий строй действия ощущение {464} косности, картонности, чопорной глупости. Для передачи самого Сендера, жениха, его учителя и свата — Вахтангов употребляет однообразие фиксированных движений. Для каждого из них находит несколько строго определенных даже не жестов, а жестиков. Ими они и пользуются независимо от того, каково в данный момент содержание их переживаний. Забавно разобщая душу и тело, Вахтангов извлекает эффекты комизма из нарушенного параллелизма человеческой психофизичности. Наконец, в манере преувеличения Вахтангов разрабатывает толпу нищих, приглашенных на брачный пир. Точно с карикатур Леонардо взяты эти чудовищные лица, уродство тел, искривленность движений. Если вспомнить барельефных нищих последней картины «Эрика» и нищих «Гадибука» — огромность пройденного между двумя постановками расстояния станет очевидна. Вахтангов в «Гадибуке» показывает, каким жестоким был его талант, как близка была его душе красота безобразия. Он с жадным любопытством вглядывается в копошащийся клубок им вызванных к жизни человеческих обломков. Он все усиливает и усиливает темпы этого вихря серых лохмотий. И потом внезапно рассекает их белым лучом Леи. Лилея Лея — светлый Ариель среди толпы Калибанов. Ее пляска в химерическом хороводе людей чудищ — исключительна по силе. Вахтангов не жалеет белизны: он пятнает ее лапами жаб, обезьяньими прикосновениями. Дыхание девы-розы смешивает с дыханием чумы. Переживая сам упоение «бездны мрачной на краю», заставляет переживать вместе с ним это упоение и театр.
«Гадибук» — нисхождение в ад. От «Гадибука» начиналось восхождение. Путь к Шекспиру. Неизбежность этого пути сознавал и сам Вахтангов. В его «посмертном» остался текст «Гамлета», испещренный предварительными пометками. «Гамлет» — завершение круга, начатого «Эриком».
Трагический уклон вахтанговского дарования соединялся в нем с комическим. У него сатирическое зрение и острое чувство бытовой косности. «Буржуазное» в «Чуде» и «местечковое» в «Гадибуке» Вахтангову удались превосходно. Своей работой над чеховской «Свадьбой» Вахтангов показал, что в его творчестве по-новому преломилась бы русская комедия. Незначительный эпизод о свадебном генерале развернут им, как личина уездного. Вахтангов понял, что за пестрой видимостью Ятей, Апломбовых, Змеюкиных, Дымб таится единственная реальность — тягучая и липкая провинциальная одурь. Невероятное имен-кличек превратил в какие-то кувшинные рыла, масляничные хари, уморительные рожи. Рожи, рыла, хари — и кадриль как движущее начало их жизни. Незлобивый юмор чеховского пустяка обернулся горьким смехом Гоголя, желчной усмешкой Сухово-Кобылина. На их произведениях и должен был раскрыться Вахтангов как истолкователь высокой комедии.
{465} Конец вахтанговского пролога — «Турандот».
Нет современности, нет России, нет трагической раздвоенности и химерического смеха. Третья студия. Игра в театр. Зеленый дом на Арбате. Вечная молодость Вахтангова.
Вновь вижу:
… Лукавую и нежную улыбку в углах губ. И внимательно приветливый взгляд серых стальных глаз.
Тихо сдвигается занавес.
И все сильнее и сильнее звучит неоконченная симфония Шуберта.
Июнь 1922 г.