Глава 9. Этика стоиков 81

приспособиться к нему и выполнить свои обязанности. Стоическая этика сконцентрирована вокруг естественной телеологии¹. Постулиру­ется телеологический монизм, порядок и закон. Понятие конечной це­ли, или телос, берет начало у Сократа, получает развитие у Аристотеля. Стоики — строгие детерминисты. Однако действие является практиче­ским и «моим». Человек несет за него полную ответственность. А цель человека — счастливая, или благая, жизнь, которая достижима только в рамках добродетели — честного образа жизни. В философии Сократа удовольствие есть не что иное, как результат способности выполнять определенную работу или специальную функцию, в стоицизме удо­вольствие — не результат, не награда, а побочный продукт жизнедея­тельности, на который не стоит рассчитывать. Им не дорожат.

В пантеистической вселенной стоиков не может быть зла. Зло (боль) существует лишь во мнении, в фантазии. Проблемы зла как та­ковой не существует. Мудрец не видит зла в физических мучениях; он понимает страдания других людей, но им не сочувствует и не жалеет их. Например, мучимый недугами стоик Посидоний продолжал тво­рить и цедил сквозь стиснутые зубы: «Будь сильнее, боль, будь силь­нее. Все равно ты никогда не заставишь меня признать, что ты — зло». Стоик презирает основную массу людей, игнорирует большинство проблем человечества. Он не может позволить, чтобы его спокойст­вие было нарушено. Разум дан для того, чтобы познать вселенную. Разрыв человека и природы проявляется в четырех формах: удоволь­ствие, желание, забота, страх. Каждый ответственен за состояние сво­ей души. Благо — это нечто, приносящее пользу.

Стоики создали понятие и образ мудреца — идеал, который осуще­ствим в этом мире, норму жизни человека. Мудрецами они называли мифических героев, таких, как Геракл, и более ранних философов, на­пример Сократа, Диогена, Антисфена. Себя же они из скромности к мудрецам не относили.

Стоицизм столкнулся с проблемой, как совместить неизменный порядок природы с относительными законами государства и культур­ными обычаями. Их ответ: человек подчинен последним и обязан им следовать. Государственными делами мудрец будет заниматься, если ничто этому не воспрепятствует, но он будет свободен от мнений и не согласится ни с какой ложью. Он будет киником, ибо кинизм есть кратчайший путь к добродетели.

Мудрецу не возбраняется нарушение общепринятых моральных норм. Он устанавливает собственные правила, но не отменяет мораль,

' Телеология (от греч. telos — цель) — учение о достижении предустановленной цели. 6 - 5076

82 Часть I. Античное наследие

в соответствии с которой поступают остальные люди. Стоики не вы­двинули для рядового, обычного человека каких-то новых моральных обязанностей и не опровергли уже существующих. Хрисипп говорит: «Ибо кто утверждает, что только нравственность обладает ценностью, тот тем самым уничтожает заботу о здоровье, управление имущест­вом, управление государством, правила деловой и формы частной жизни и в конце концов отказывается и от той нравственности, в ко­торой он хотел бы растворить все»¹. Положение мудреца двусмыслен­но: его принципы не могут стать всеобщими и он вынужден опериро­вать «безразличным» (внешними благами) не так, как это следует из его принципов, а так, как если бы оно было благом. В мире относи­тельных ценностей совершенный человек должен руководствоваться «предпочитаемым». Стоик не знает снисхождения ни к кому. Добро­детель безжалостна. Космос свободен от зла. Лучшее — это покорить­ся судьбе. Мудрец выбирает покорность и претерпевает свою судьбу без стенаний и горечи. «В своей сущности стоицизм — это натурфи­лософия, завершающаяся мистикой»².

Римские стоики

По мнению русского ученого Ф.Ф. Зелинского, на римскую филосо­фию наибольшее влияние оказали три направления: эпикурейское, стоическое, академическое. «Из них академическое стало достоянием немногих избранных умов, эпикурейское не столько влияло на веру, сколько давало пищу безверию; философией верующей интеллиген­ции был стоицизм»³. В целом вся литература имперского периода — стоическая. «Под лучами нового стоицизма дряхлая культура оживает на время жизни четырех-пяти поколений. Однако вскоре как-то вдруг сразу, без передышки и паузы начался потоп, и гибель античного мира была предрешена. Столь катастрофический конец как бы намекал на то, что эпоха счастья — нечто на самом деле "чудесное", или ирреаль­ное, не уравновешенное в самом себе и лишенное глубокой основы. То была последняя попытка восстановить доверие человека к природе, именно в этом в конечном счете весь смысл стоицизма. Характерно, что стоицизм еще раз заявляет о себе к концу Возрождения, когда вновь оживает родник веры человека в свои природные данные. Мон-

¹ Цит. по: Гомперц, Г. Жизнепонимание греческих философов и идеал внутренней свободы. СПб., 1912. С. 215.

² Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. М., 1990. С. 333.

³ Зелинский, Ф. Ф. Соперники христианства. СПб., 1995. С. 64.