4. Рассудок и проблема объективности познания

В самой общей форме кантовское понимание процесса познания можно представить себе следующим образом. Нечто неизвестное - вещь сама по себе, воздействуя на чувственность человека, по­рождает многообразие ощущений; эти последние упорядочива­ются с помощью априорных форм созерцания — пространства и времени; чувственные ощущения получают самую первую форму орга­низации, располагаясь как бы рядом друг с другом в пространстве и друг за друсом — во времени. Организованные в пространстве и времени, ощущения составляют предмет восприятия. Восприятие носит индивиду­альный и субъективный характер; для того чтобы оно превратилось в опыт, т.е. в нечто общезначимое и в этом смысле объективное (объектив­ность Кант как раз и отождествляет с общезначимостью), необходимо участие другой познавательной способности, а именно мышления, опе­рирующего понятиями. Эту способность Кант именует рассудком. Кант определяет рассудок как спонтанную деятельность, отличия ее тем самым от восприимчивости, пассивности, характерной для чувственности. Однако при этом деятельность рассудка формальна, она нуждается в некотором содержании, которое как раз и поставляется чувственностью. Рассудок выполняет функцию подведения многообразия чувственного материала (организованного на уровне восприятия с помощью априорных форм со­зерцания) под единство понятия.

Рассудок осуществляет интеллектуальный синтез с помощью опреде­ленных правил синтезирования — категорий. В соответствии с обычной школьной логикой Кант выделяет четыре группы категорий: количества, качества, отношения и модальности. Категории количества - всеобщ­ность, множество, единичность; категории качества — реальность, отри­цание, ограничение; категории отношения — субстанция, причинность, взаимодействие; категории модальности — возможность, действитель­ность (или существование), необходимость.

Отвечая на вопрос, как индивидуальное восприятие становится обще­значимым, всеобщим опытом, Кант утверждает: этот переход осуществ­ляет рассудок с помощью категорий. Категориальный синтез отличает­ся от пространственно-временного тем, что он впервые создает предметность: последнюю же Кант рассматривает не как реальность в прежнем смысле слова, т.е. не как то, что существует вне и независимо от субъек­та а как необходимость и общезначимость, и стало быть, как то, что имеет силу не для вот этого только индивида, а для всех индивидов без исключения. А это на языке Канта означает, что предметность консти­туируется не эмпирическим, а трансцендентальным субъектом. Предмет­ность — это правило для расположения ощущений в пространстве и во времени, и это правило дается рассудком в виде одной из его категорий. Так, например, когда мы приписываем признаки округлости, красноты, сладости и т.д. определенному предмету, допустим яблоку, и высказыва­ем суждение: «яблоко красно, сладко и т.д.», мы применяем категорию субстанции, относя тем самым многообразие ощущений не просто к оп­ределенной точке пространства, а к некоторому объекту, существующе­му независимо от нас. Однако, согласно Канту, этот объект обладает не­зависимостью только от эмпирического, индивидуального, но не трансцендентального субъекта; и лишь потому, что мы не сознаем той деятельности рассудка, с помощью которой этот объект созидается, мы можем считать его вещью самой по себе. В действительности в мире опыта мы всегда имеем дело лишь с явлениями, которые представляют собой продукт априорного синтеза, осуществляемого нами бессознательно.

Именно то обстоятельство, что рассудок сам конструирует предмет сообразно априорным формам мышления — категориям, — снимает, по Канту, вопрос о том, почему предметы согласуются с нашим знанием о них. Мы можем познать только то, что сами создали, — эта формула лежит в основе теории познания Канта, поставившего деятельность трансцен­дентального субъекта на место субстанции как основополагающей катего­рии прежнего рационализма.

Если бы природа, говорит Кант, представляла собой нечто, существу­ющее совершенно независимо от познающего субъекта, т.е. была бы со­вокупностью вещей в себе, мы не могли бы получить о ней всеобщего и необходимого знания; но поскольку природа есть лишь совокупность и связь явлений, а явления - продукт деятельности нашего собственного рассудка, то мы постигаем законы природы, которые суть не что иное, как принципы организации трансцендентального субъекта.

Царящая в природе необходимость потому и может быть познана средствами математического естествознания, что априорные формы чув­ственности — пространство и время — и априорные формы рассудка — категории сначала порождаются бессознательной деятельностью того са­мого трансцендентального субъекта, который затем уже сознательно пы­тается воспроизвести законы созданной им природы с помощью идеаль­ных конструкций — в математике и в эксперименте. Так в кантовской философии теоретически осмысливаются принципы классической меха­ники Галилея — Декарта — Ньютона.

Таким образом, априорные формы чувственности, с одной стороны, ^и априорные формы рассудка - с другой, вносят начало организации и единства в многообразие чувственного материала.

Однако возникает вопрос, где находится источник всех этих форм единства? Как мы помним, такой вопрос возникал еще в античности; платоновское учение о Едином, которое обеспечивает целостность и единство мира идей, было одним из ответов на этот вопрос. В средние века функция платоновского Единого перешла к Богу, в рационализме XVII века божественная субстанция была гарантом как единства бытия так и возможности истинного, достоверного знания.

Отвергнув субстанциализм прежней философии, Кант вновь оказал­ся перед вопросом: что именно служит последним основанием единства без которого рассудок не мог бы осуществлять свою функцию объедине­ния многообразного?

Такое высшее единство Кант может искать только в субъекте, и он усматривает его в том всегда тождественном себе акте, который сопро­вождает все наши представления и впервые делает их возможными: акте самосознания, выражающемся в формуле: «Я мыслю». Этот акт Кант на­зывает трансцендентальным единством апперцепции (самосознания), указы­вая на то, что именно этот надындивидуальный акт и составляет истин­ное ядро трансцендентального субъекта, служащее источником всякого единства. Категории представляют собой, по Канту, как бы частные фор­мы (спецификации) этого высшего единства.