Нравственный императив

Все будет правильно, на этом построен мир.

Воланд — Маргарите

 

Всесильной и аморальной власти противостоит утверждение Иешуа: "Человек добр". И хотя реальная жизнь буквально вопиет противоположное, хотя среди героев романа лишь Маргарите один раз дано совершить добрый поступок, это единственное исключение важнее правила. Нравственные представления, преде­лы добра и зла (точнее их этический беспредел), слеза ребенка как мера политических прожектов переустройства жизни — во всем этом Булгаков близок к Федору Михайловичу Достоев­скому.

Об отношении Булгакова к Достоевскому у исследователей нет единого мнения. Вспоминая реплику Мышлаевского о "му­жичках, богоносцах достоевских" и ночной кошмар Алексея Турбина, связанный с "Бесами". Курдюмов решительно заявляет: "Булгаков считал своим учителем Салтыкова-Щедрина и Досто­евского не любил".

Другие авторы говорят о близости бесед Воланда и Берлиоза к идеям "Братьев Карамазовых". Не случайна параллель Иешуа и Мышкина (в частности, совпадение их возраста). "Достоевский бессмертен", — восклицает Бегемот в ресторане. И эти слова звучат не только иронически. Достоевский, очевидно, почитался в булгаковском доме как некоторая высшая точка отсчета в литературе. Не зря Любовь Евгеньевна Белозерская в припадке раздражения выговаривала мужу: "Ты не Достоевский". Отклик этого высказывания мы видим в реплике вахтерши в Грибоедове. Вероятно, Булгакову были важны размышления Достоевского о человеке, об его ответственности за свои поступки. Они оказали влияние на всю мировую культуру XX века и интенсивно разра­батывались европейскими писателями и философами. Булгаков стал одним из наследников великого писателя, в то время как большинство советских литераторов пошли в ином направлении.

Рисуя провалы человеческого духа, заглядывая в страшные глубины нашего подсознания. Достоевский видел впереди, пусть бесконечно далеко, свет, надежда существовала для него, и ее этическое поле захватывало читателей его романов. Булгаков настроен менее оптимистично. Реального выхода для его героев не существует. Утверждение о том. что "все будет правильно", принадлежит Воланду, и у читателей возникает вопрос: Что значит правильно? С чьей точки зрения правильно?

237

Часто исследователи отмечают обаяние Воланда, готовность Маргариты сотрудничать с ним и обвиняют автора в нравствен­ном релятивизме и склонности к дуализму. Надо признать, что к формуле Мефистофеля о благе через зло булгаковский Воланд продвинулся дальше его знаменитого предшественника. Он не искушает Мастера, выполняет распоряжение-просьбу Иешуа, помогает Маргарите, не покушаясь при этом на ее душу. И если ¹¹ в ранних вариантах Воланд уговаривал Иванушку наступить на портрет Христа, то в окончательном тексте он отстаивает су­ществование Бога перед воинствующими писателями-безбож­никами.

Булгаков, в отличие от Достоевского, был лишен далекого и заманчивого света. Писатель видел разрушение мира, ощутил свою беспомощность и одновременно свою ответственность. Ему довелось жить в сумерках религии, на закате европейской цивилизации. "Боги, боги мои, как грустна вечерняя земля". Автор "Мастера" заканчивает роман поздно вечером. Примеряя к Москве пророчества Апокалипсиса, он выводит героя из пламе­ни пожаров, подобно тому, как бежал во время оно из Содома и Гоморры Лот.

Лишенный надежды, не видя реального выхода, Булгаков отыскивает свой собственный путь. Сюжет его театральной поста­новки нравственный выбор человека между внутренним чув­ством (совестью) и давлением внешних обстоятельств. Автор уверен, что нельзя позволить себе уклониться от решения, тру­сость — худшее из преступлений. Эта мысль заменяет у Булга­кова императив Канта: "Величайшее нарушение долга человека перед самим собой... это противоположность истине — ложь". Важны здесь не столько замена одного порока другим, сколько признание долга человека перед самим собой. По-видимому, Булгакову была близка и другая мысль Канта о ценности доброй воли как таковой:

"Если бы при всех стараниях она (истина) ничего не добилась и оставалась одна добрая воля... то все же она сверкала бы подобно драгоценному камню сама по себе как нечто такое, что имеет в самом себе свою полную ценность".

Как отметил в свое время Игорь Виноградов," вопрос экзистенциальной ответственности личности, мучивший Булга­кова. оказался одной из самых важных проблем, стоящих перед человечеством в наше время. Нал его разрешением работали лучшие философские умы Европы. На собственном опыте ответ на него дали в середине века миллионы людей.