Место действия (город)
Параллель между Москвой и Ершалаимом очевидна. Борис Гаспаров и вслед за ним и другие исследователи приводят множество более или менее достоверных совпадений в изображении двух городов.7 Мариэтта Чудакова показала, что описание Ершалаима и Москвы восходит к картине вечного города Рима, нарисованной Гоголем, с которой начиналась инсценировка Булгаковым "Мертвых душ"8. Наконец, и Чудаков и Гаспаров вспоминают о булгаковском Киеве в "Белой гвардии», городе с большой буквы, состоящем из двух частей: Верхнего и Нижнего с Лысой горой, расположенной неподалеку.
"Как, по-твоему, - спрашивает Воланд у клетчатого гаера - ведь московское народонаселение значительно изменилось?..
— Точно так, Мессир... Горожане сильно изменились... внешне, я говорю... как и сам город, впрочем..."
Интересен, однако, не столько ответ, сколько сам вопрос. Изменилось по сравнению с чем, с каким временем? В романе нет указаний, что Воланд и его приближенные бывали в Москве, ничто в городе их специально не интересует, ни одно место не кажется знакомым. Вероятно, они сравнивают московское народонаселение с жителями городов, которые они посещали прежде, например, с Римом или Ершалаимом. Скорее всего, речь идет о некоторой единой модели Города, где от века живут люди, сбегают с горы кривые переулки, а из освещенных окон слышатся песнопения. Вид Москвы практически не отличим от Ершалаима.
"Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких обреченных на слом лачуг...
— Какой интересный город, не правда ли?..
— Мессир, мне больше нравится Рим!
— Да, это дело вкуса...
Это тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто никогда не было на свете".
Связывает два города и пришедшая с запада тьма, и жара, и круглая золотая луна на небосклоне. В конце романа исчезающую на горизонте Москву Воланд прямо называет Ершалаимом:
" — Так, значит, туда? — спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.
Тоже нет, — ответил Воланд... махнул рукой в сторону Ершалаима и он погас".
Исчезновение города, его трагический конец — один из устойчивых лейтмотивов творчества Булгакова. Вслед за падением Иерусалима, Рима, Константинополя, взятием Киева, обречен, очевидно, исчезнуть "третий Рим" — Красная Москва. Она чудом избежала уничтожения в "Роковых яйцах" (летом 1928 года), и вновь гибель в виде нечистой силы приблизилась к ней (опять же в 1928). В варианте "Черный маг" Иванушка пророчествует:
— Ну, пусть погибает Красная столица, я в лето от рождества Христова 1934-е все сделал, чтобы спасти ее! Но... но победил ты меня, сын погибели, и заточил меня, спасителя.
Он поднялся и вытянул руки, и глаза его стали мутны, но неземной красоты.
— И увижу се в огне пожаров, в дыму увижу безумных, бегущих по Бульварному кольцу..."
В ранних вариантах в конце романа действительно горела вся Москва, включая дом Пашкова. Отметим также, что в приведенном отрывке Иванушка титулует себя "спасителем", что отсылает нас к параллели с Иешуа. Кажется, что в отличие от Иванушки, Булгаков испытывает даже определенное удовольствие. описывая пожары и гибель столицы, вкладывая в изображение этого, наряду с апокалиптическими и историософскими построениями, личные эмоции.
Город у Булгакова — пейзаж, декорации, место действия в самом общем смысле этого слова. Он построен по театральным законам. Каждая сцена разыгрывается ограниченным числом действующих лиц на небольшой площадке (садовая скамейка, колоннада дворца, вершина холма, квартира, ресторан, приемная больницы, магазин и так далее). Шум толпы, крики разносчиков воды, взрывы смеха при виде пробегающих дамочек в неглиже звуковое оформление, звучащее за сценой. О происходящих событиях мы узнаем из реплик героев и краткое авторское вмешательство носит характер репризы рассказчика, появившегося на авансцене в перерыве между картинами.
Совмещая Москву и Ершалаим, автор как бы вкладывает один город в другой: рассказ о событиях в Ершалаиме происходит в Москве. Мы узнаем о московской жизни и одновременно видим сршалаимскую вместе с москвичами и глазами москвичей. Возникает как бы сцена на сцене, представление внутри представления. Такой прием ослабляет границу между читателем и героем, сценой и зрителем, поскольку появляется еще одна граница, которая делает зрителей участниками представления. Граница между залом и сценой становится неопределенной, и каждый чувствует себя наблюдателем, вовлеченным в то же время в общее, не прекращающееся вот уже много столетий действие.
Похожий эффект создастся, когда мы присутствуем в театре Варьете, и Коровьев нарушает на наших глазах границу рампы, рассыпая по залу волшебные червонцы и приглашая зрителей посетить дамский магазин на сцене.
Интересно, что участие зрителей в "доработке спектакля" было лозунгом оппонента Михаила Булгакова Всеволода Мейерхольда. Своеобразным синтезом непростых отношений драматурга и режиссера был спектакль "Мастер и Маргарита" на Таганке, поставленный последователем Мейерхольда и поклонником Булгакова Юрием Любимовым в 1977 году.