- •Мифология «голодомора»
- •Введение синдром «полуденного беса»
- •Часть 1 сказки американской тетушки
- •Глава 1 геноцид по-советски
- •Достойного корня достойный побег
- •Не лечить…
- •Не учить…
- •Глава 3. Голод во времени и в пространстве
- •Голод в России
- •Голод 1933 года в пространстве
- •Засекреченный «голодомор»
- •Глава 4.
- •Потолочная арифметика
- •«Неправильный» максимум
- •Ищем эпидемию
- •Жертвы комара-убийцы
- •Глава 5 отчего в москве умирали дети?
- •Загадочные энтериты
- •Хлеб, несущий смерть
- •Смертельные грибочки
- •Когда «грибной год» не радует
- •Глава 6 загадки и закоулки
- •Рыбный день по-украински
- •Жизнь на экспорт
- •Тайна хлебопоставок
- •Часть 2 заповедник средневековья
- •Глава 7 погружение во тьму
- •Становление рабства в России
- •Барин все не едет…
- •Жизненная философия рабочей скотины
- •Глава 8 англо-саксонский вариант. Первая попытка
- •Седьмая шкура лапотной овцы
- •Цветы на ветру
- •Двор среднестатистический
- •Диагноз: тотальная дистрофия
- •Глава 9 англо-саксонский вариант. Перезагрузка.
- •Вопросы терминологии
- •Перезагрузка и ее результаты
- •Сколько голодных в России?
- •Глава 10 в поисках выхода
- •Мифология потерянного рая
- •Два вида воздушных замков
- •Обманутые надежды
- •«Слепой безногого везет»
- •Глава 11 войны хлебные и классовые
- •Что такое «кулак как класс»?
- •«Хлебные войны»
- •В поисках хлеба
- •Глава 12 кнут без пряника
- •Хроники «хлебных» битв
- •Нулевой цикл
- •Очень своевременный почин
- •Левый крен
- •«Качели»
- •Глава 13 битва в пути
- •Предчувствие гражданской войны
- •Зачистка
- •Мозаика войны
- •Мозаика хаоса
- •Часть 3 средние пункты системного кризиса
- •Глава 14 куда пропала подкова?
- •Мистика хлебопоставок
- •Так ли страшен контракт, как его малюют?
- •Ловушка для председателя
- •Глава 15 куда пропала подкова? (продолжение)
- •В дебрях арифметики
- •Сколько мышей на метр?
- •Между пальцев
- •Сколько стоит сердечное согласие?
- •Глава 16 последняя битва «хлебной войны»
- •Сколько весит «колосок»
- •Горестная история кукурузного спирта
- •Не менее горестная история украинского мукомолья
- •Столь же горестная история украинского пищепрома
- •Где находится прорва?
- •Слабость терапии оборачивается ножом хирурга
- •Раздел 2. Категории расхитителей и меры социальной защиты, которую необходимо к ним применять.
- •Нелирическое отступление.
- •Глава 17 ресурс административный и конспиративный
- •Специфика руководства Ореховским районом
- •Точный смысл слова «вредительство»
- •Практическая часть курса конспирологии
- •Несостоявшаяся «советская весна»
- •Часть 4 голод и «голодомор»
- •Глава 18 пейзаж перед катастрофой
- •Показательная история коммуны «Суданки»
- •Мозаика хлебозаготовок
- •Центральные методы и местные перегибы
- •Винницкие загадки
- •Глава 19 карта голода
- •Днепропетровская область.
- •Киевская область.
- •Молдавская асср.
- •Голод в городах.
- •Харьковская область.
- •Весна. Украина.
- •Глава 20 легенды и документы
- •Почему чекисты ставили кордоны
- •Так где же помощь?
- •Вселенский плач по ворам и бандитам
- •Кому служит административный ресурс?
- •Глава 21. Пейзаж после катастрофы
- •Четыре мифа для доктора Геббельса
- •Показательная история коммуны Суданки.
- •Часть 2
- •Не все то золото, что начищают…
- •Голод, о котором не говорят
- •Глава 22 «мистер и миссис голодомор»
- •Привычка к хорошему кофе
- •Трезубец звездно-полосатый
- •Заключение конфликтология по-американски
- •Украина must
Двор среднестатистический
Итак, нескольким десяткам тысяч помещичьих хозяйств противостояло десятимиллионное море крестьянских дворов, объединявшее 55 миллионов человек. Что собой представляла эта молекула аграрного сектора в первые двадцать лет после реформы?
Согласно переписи населения 1857 – 1859 годов, население России составляло 62,5 млн человек. Из них в крепостной зависимости у помещиков находилось 23,1 млн. 6,5 % этого числа, или 1,5 млн, составляли дворовые, которых освобождали вообще без средств к существованию. Остальные получали наделы земли, как правило, остававшиеся в общинной собственности. Несколько позже власти освободили и государственных крестьяне – не упустив случая взять выкуп и с них.
Насколько велик был надел, приходившийся на один крестьянский двор?
Если вспомнить, что к 1882 году было выкуплено крестьянами в собственность 47 735 душевых наделов (178 тыс. десятин), а к 1887 году – 101413 наделов (394504 десятины), то, совершив простые арифметические действия, мы получим, что размер одного душевого надела – 3,7 – 3,8 десятины. Правда, есть один момент: не только в разных губерниях, но и в разных поместьях наделы бывали разные – где-то четыре, а где-то и одна десятина. Ясно, что выкупали землю самые богатые крестьяне, т.е. те, у которых и при крепостном праве ее было много.
Далее. По данным тайного советника В. Ф. де Ливрона, издавшего в 1874 году эпохальный труд «Статистическое обозрение Российской империи»106, в 1874 году в империи проживало 81745 тыс. человек. Из них в Европейской России (без Польши и Финляндии) – 63658 тысяч. 63840 тысяч (78%) жителей России относились к так называемым сельским сословиям, т.е. крестьянам. В Европейской России их был 81%, или около 52 млн человек. Правда, крестьяне могли проживать и в городах, а дворяне, представители духовенства, военные – в деревнях. Сельское население Европейской части России составляло 57 млн человек (81% всего населения). В конце концов, нам важны не точные цифры, а оценка, так что примем за число крестьян Европейской России 54 млн человек и на этом успокоимся.
Из того же де Ливрона, мы узнаем, что в Европейской России было 88,9 млн десятин пахотной земли и 52 млн десятин сенокосов. При самом грубом подсчете, допустив, что помещики еще свое хозяйство не распродали, и им принадлежит половина всех земель, мы получим, что на одного крестьянина мужского пола приходится 1,6 дес пахоты и чуть менее десятины лугов. В среднем.
Теперь посмотрим, как вел хозяйство и какие получал урожаи такой вот среднестатистический двор.
Как пишет де Ливрон, «способы пользования землей, встречающиеся в России, относятся к следующим четырем главным видам хозяйства: 1) подсечное, или огневое хозяйство; 2) переложная система; 3) система трехпольная и 4) система плодосменная».
Бог ты мой! Оказывается, в Российской империи в самый разгар промышленной революции еще существовало древнеславянское подсечно-огневое земледелие! Впрочем, оно, как и переложное (когда землю возделывают до истощения почвы, а потом оставляют на несколько лет) – осталось лишь по глухим окраинам, где было много леса или степей. Плодосменная, когда земля последовательно засевается не только хлебом, но бобовыми и корнеплодами, или травопольная, когда хлеб чередуется с кормовыми травами – эти способы существовали лишь в самых передовых хозяйствах и, по преимуществу, там и оставались до самой коллективизации. Основной же системой земледелия России было старое доброе (точнее, недоброе) трехполье: земля засевалась в один год озимым хлебом, другой год – яровым, а третий оставалась под паром: ее обрабатывали и унавоживали, но не засевали. Де Ливрон, впрочем, полон радужных надежд:
«Возникнув вместе с крепостным правом, эта система и держалась до сих пор благодаря преимущественно крепостному праву и недостатку знания. С уничтожением же крепостного права эта система неминуемо будет оставлена».
Мечты, мечты, где ваша сладость?! В середине 20-х годов в большинстве крестьянских хозяйств основной системой по-прежнему оставалось трехполье! Да и откуда бы прибавилось знаний? Помещики не рвались их приобретать по причине отсутствия интереса к сельскому хозяйству, а крестьяне не могли. В 1880-х годах грамотных по 22 уездам Центральной России насчитывалось около 10%, причем подавляющее большинство в объеме начальной школы. И как они стали бы читать сельскохозяйственную литературу?
«Главное требование трехпольной системы, – продолжает де Ливрон, – заключается в том, чтобы было достаточное количество скота для удобрения полей, а следовательно и достаточное количество лугов для прокормления скота. Для этого на каждую десятину пахоты нужно иметь до трех десятин луга…»
А у нас сколько? 52 поделить на 88… 0,6 десятины!
«…при том 1 десятина луга должна прокормить до 2-х штук крупного рогатого скота и при всем этом на каждую десятину пара приходится менее 1 штук скота, тогда как для полного удобрения необходимо вдесятеро больше. Поэтому крестьянский скот питается зимою большей частью соломою, а поля часто вовсе не удобряются, а весь навоз свозится на конопляники и огороды…»
Так вот откуда взялась та «порча лугов», о которой писали дореформенные аграрники, жалуясь, как нелепо и бестолково губят луга в Центральной России.
«Огромный ущерб луговодству центральной России наносила традиционная крестьянская практика выпаса скота на лугах, производимая отнюдь не с целью их удобрения, а лишь для прокормления домашних рабочих животных. В результате весною луга нередко вытравливались до такой степени, что трава так и не успевала подрасти ко времени сенокоса. Научные же рекомендации российских и зарубежных специалистов, направленные на сбережение лугов нечерноземной полосы, при этом полностью игнорировались, а луга подвергались потраве нередко до июня. Подобная “порча лугов” наблюдалась в регионе почти повсеместно. Последствия столь неразумного хозяйствования, разумеется, были вполне предсказуемы: зимой скот сильно страдал от недостатка сена, которое предназначалось в основном лошадям и овцам; коровам же доставалась лишь осока да солома. Нередко весь рабочий скот кормился исключительно ржаной соломой и соломой яровых хлебов, а сено крестьянин был вынужден продавать, чтобы получить деньги для уплаты повинностей»107.
Можно подумать, крестьянин не знает всего этого и без научных рекомендаций! Однако что делать, если земля разверстана так, что, как говорили крестьяне, «куренка некуда выпустить»? Оно конечно, хорошо бы дать траве набрать силы – а где скот пасти? Кормов нет, полуживая скотина едва до первой травы дотянула, а ей ведь работать! Чтобы разомкнуть заколдованный круг, надо было либо иметь лишние выпасы, либо лишние корма – ни того, ни другого у крестьян не было, а без них – как перейти от «неразумного» хозяйствования к «разумному»?
При таком положении стоит ли удивляться, что крестьянин держал только ту скотину, которая была ему абсолютно необходима. В пореформенной России было около 10 млн крестьянских дворов. По состоянию на 1871 год в стране насчитывалось около 15 млн голов лошадей – а ведь весь транспорт, кроме барж и пароходов, был тогда гужевым, да еще кавалерия… В среднем едва ли по лошади на двор приходилось. В среднем. А на деле где-то было четыре лошади, а где-то ни одной.
Правда, крестьянская лошадка - существо совершенно замечательное.
«Нет лошади, которая больше бы подходила под условия России, чем наша маленькая крестьянская лошадь, – пишет де Ливрон. – Зиму без церемонии хозяин кормит ее соломою на открытом дворе без всякого особенного ухода и присмотра; дает ей овес тогда только, когда едет в дорогу. Весною и летом она усердно пашет и боронует, возит снопы и не требует овса, а довольствуется подножным кормом; осенью и зимою на ней возят в город хлеб и тут начинают давать ей понемногу овса. Эта лошадка верный друг своего хозяина в трудах, не боится ни грязи, ни сырости, ни непогоды, идет и везет воз, купаясь иногда выше колен в грязи, но воз тащит из такой трясины, что если бы туда посадить породистого сильного коня, то он не только с возом, но и сам бы не вышел; у нее не делаются ни подседы, ни мокрецы, она не натирается в плечах, не набивает холку и спину, не простужается от дождей и холода. Кроме способности тащить воз на расстояния тысячи верст по отвратительной осенней погоде и тяжкой дороге, зимой по брюхо в снегу и катаясь с возом из ухаба в раскат, из раската опять в ухаб, она может хорошо скакать и бежать рысью, так что на ней легко можно сделать от 12 до 15 верст в час, делая упряжки без корма от 50 до 60 верст…»
Хорошая скотинка… вот только живет она при этом 10 – 12 лет, а не до двадцати и дольше, как в той же Англии, где лошадей хорошо кормят и хорошо содержат. Да и жалко ее, живое все же существо…
…Коров в Европейской России по состоянию на 1874 год было 21,6 млн голов, или примерно по две на хозяйство, или по одной на четырех жителей. Правда, еще в 20-х годах ХХ века высокоудойной считалась корова, дававшая в сутки до 8 литров, а заморенные крестьянские коровенки давали по 3 – 4 литра, так что и не поймешь, что это за зверь такой: с виду корова, а доится, как коза, и есть всякую дрянь, как коза… Овец было 44 млн голов – немного, а свиней и вовсе 9 млн, меньше чем по одной на двор.
Прикинем теперь, сколько хлеба получал крестьянин со своей земли. Возьмем семью из четырех человек: крестьянин, его жена, сын и дочь. Скота у них – лошадь и корова. Надел на две души – около 3 десятин. Одна десятина под паром. Согласно разным, но сходящимся между собой данным, урожайность в хороший год – около 50 пудов с десятины, или сам-четверт. Соответственно, собрали они сто пудов, из которых 24 пойдут на семена. Остается 76 пудов. Согласно «физиологическому минимуму потребления» образца 1906 года (каковой был зарегистрирован в тот год в 235 российских уездах), человеку в год требуется 12 пудов зерна и пуд крупы (которой пренебрежем) – от урожая остается 28 пудов, 18 – на лошадь (остается 10), 9 – на корову (остается пуд), на… впрочем, ни козу, ни поросенка уже не прокормить, разве что курам хватит. А ведь 50 пудов с десятины – урожай сильного середняцкого хозяйства, эти же почти бедняки, стало быть, еще десяток пудов с десятины долой. Зависимость тут простая: чем беднее хозяйство, тем хуже лошадь (а соответственно, и обработка земли), тем меньше скота (а значит, и навоза). А если неурожай?
Для сравнения: по данным 1874 года, в США с десятины получали около 125 пудов пшеницы или ржи, во Франции – 165 пудов, примерно столько же в Германии. В России же из года в год все оставалось без изменений, лишь земля еще больше истощалась, оттого-то голод и наступал все чаще.