19 Человек не имело собственности. Это явление было распространено и среди коммунистов

Немецкой автономии20, следствием чего было не сплочение, а, наоборот, ослабление партий-

ного единства. Результаты чистки 1921 г. сводились во многом к нулю.

Для «оздоровления» партийных организаций региональное руководство прибегало как к

мероприятиям по разъяснению сущности НЭПа, так и прилагало определенные усилия по

повышению материального благосостояния членов партии. Двигаясь в первом из обозначен-

ных направлений, поволжские власти проводили специальные шестинедельники, создавали

семинары и кружки по изучению теории марксизма, открывали политкурсы и политшколы,

разрабатывали специальные лекции и доклады по вопросам НЭПа, тем более что в сентябре

1921 г. был выпущен даже специальный циркуляр за подписью секретаря ЦК РКП(б)

В. М. Молотова. В нем подчеркивалось, что «наш экономический курс еще далеко не усвоен

не только широкими слоями трудящихся, но и отдельными партийными работниками. «Не-

которые товарищи с мест, – сетовал Молотов, – сами не вполне разобрались в основах новой

экономической политики»21. Повышенное внимание властей к этому вопросу было продик-

товано и малой эффективностью от введения НЭПа. Например, в Саратовской губернии, из-

за наличия значительных неясностей в основных вопросах нового курса, результативность

90 % мероприятий по внедрению элементов НЭПа оказалась практически нулевой. Ситуация

в губернии осложнялась и ростом недовольства населения, жаловавшегося на бесчинства

продработников, которые, плохо разобравшись в сути произошедших перемен, продолжали

издеваться над крестьянством, как и в годы гражданской войны. Отсутствие твердой линии и

практических мер по поднятию хозяйства отмечалось и у ряда ответственных работников

Самарского губкома22.

Чтобы развеять существовавшие неясности относительно основополагающих вопросов

НЭПа и тем самым способствовать запуску в ход его механизма, в 1921 г. в Царицынской

губернии открылась губернская школа марксизма, на базе которой в последующем была соз-

дана губернская совпартшкола II ступени. Партшколы I ступени существовали также в Не

Но особое внимание власти Поволжья уделяли повышению материального благосостоя-

ния членов партии. Положить конец «обрастанию» сначала попытались силовыми методами,

исключая склонных к этому из партийных рядов. Но затем стало ясно, что этот путь мало-

перспективен. Не принес ожидаемых результатов и запрет на выход из партии. Решить про-

блему оказалось возможным лишь посредством улучшения материального положения чле-

нов партии. Первое время реальная помощь оказывалась лишь жертвам повстанческого

движения. Для оказания им помощи ВЦИКом было выделено три млрд. рублей. Определен-

ная помощь поволжским коммунистам оказывалась и общим отделом ЦК РКП(б)26. Ситуа-

ция изменилась после создания в августе 1922 г. комитетов и комиссий помощи нуждавшим-

ся и голодавшим членам РКП(б). Уже в этот период начали создаваться материальные

привилегии для коммунистов, в первую очередь работников партийного аппарата. Хотя и не

все проблемы удалось разрешить (случаи «обрастания собственностью» по-прежнему мно-

жились), тем не менее, в 1923–24 гг. выходы из партии прекратились, парторганизации ре-

гиона выглядели весьма здоровыми и сплоченными, способными сохранять и укреплять ре-

зультаты революционных завоеваний

Тем самым была создана более устойчивая, чем «военный коммунизм», политическая

система, бюрократически-аппаратная система, более надежный механизм удержания власти

и установления тотального контроля над обществом. Наблюдательный обыватель с сожале-

нием констатировал: «Нет свободы слова, свободы собраний, свободы союзов»30. Однако, в

действительности, Россия по объему прав и свобод мало чем отличалась от других стран.

Аналогичные процессы, судя по новейшим достижениям отечественной историографии, на-

блюдались в начале 1920-х гг. в Восточной Европе, Центральной и Южной Америке, Китае,

Японии, политические партии запрещались в Испании, Мексике и других странах

Сохранение незыблемости завоеваний Октября и одновременно проведение в жизнь НЭ-

Па требовали не только укрепления рядов РКП(б), но и реформирования государственной

власти, то есть Советов. Партия выдвинула задачу их «оживления» путем расширения прав,

увеличения бюджета, структурных перестроек. Но создать на местах крепкий советский ап-

парат было крайне трудно из-за скудности финансовых средств и голода. По этим причинам

советские органы власти в большинстве уездов Поволжья находились в полном развале. Ре-

зультаты обследования Самарского губисполкома, осуществленного заместителем Наркома

внутренних дел в августе 1921 г., показали отсутствие в нем многих отделов, а контактная

работа проводилась только в отделе образования и коммунальном. Члены президиума губис-

полкома в своих докладах также писали о невыносимо тяжелых условиях работы волостных

и сельских Советов губернии, отмечая факты саботажа, халатности32. Не лучше было поло-

жение и в соседней Саратовской губернии. В Покровском уезде президиум уисполкома пре-

вратился в распределительный орган, а из отделов УИКа работали только здравотдел и зем-

отдел. Городской Совет в Покровске, как и, например, в Вольске, также был практически

неработоспособен. На почве невыдачи продпайка наблюдались массовые невыходы на рабо-

ту служащих Дергачевского уисполкома, что в конечном итоге привело к полному «вымира-

нию» советской работы в уезде. Совершенно безразлично относилось к своим обязанностям

и большинство депутатов Саратовского городского Совета, считая их тяжелой повинностью.

Поэтому многие не посещали заседаний. Например, на заседание секции социалистической

культуры пришло всего 11 человек из полусотни членов. Большой урон местному советско-

му аппарату региона нанесли своими действиями повстанцы33. Это привело к острому дефи-

циту кадров, способных работать в сфере государственного управления. Естественно, такое

состояние советского аппарата не могло обеспечить успешность решения тех хозяйственных

задач, которые встали перед страной после X съезда партии.

Первые результаты в деле налаживания советского аппарата, оживления деятельности

Советов появились уже через полгода после смены курса экономической политики. В част-

ности, «Саратовские Известия» писали, что большинство секций губернского Совета сыгра-

ли немалую роль в проведении различных хозяйственных кампаний в губернии34.

В органы коллективных руководителей хозяйственной жизни на местах стали превра-

щаться и Советы Царицынской губернии, чему способствовали и мероприятия по приданию

большей ясности и планомерности их организации. В частности, для экономии средств и

объединения сил в 1921 г. было произведено слияние исполкома городского Совета РК и КД

с губисполкомом, аппарат его различных отделов был сокращен на 20–70 %. В Саратовской

губернии такое слияние произошло несколько раньше – 15 марта 1920 года. К осени 1922 г.

аппарат губернского исполнительного комитета был сокращен на 22 человека35. В рамках

кампании «оживления» Советов предпринимались и меры по пересмотру коллегий и отделов

уисполкомов, поскольку их агентурный и канцелярский аппарат, поглощая на свое содержа-

ние громадные средства, к моменту изменения экономической политики оказались перепол-

ненными «ненужным штатом всякого рода «писателей». Поэтому, региональные власти с

большой энергией взялись за «отсечение излишнего элемента в работе отделов». Сокраще-

нию подлежало «все дряблое, неработоспособное, создающее лишнюю волокиту в работе».

Одновременно с этим проводилась чистка советского аппарата от «чуждых» и «антисовет-

ских» элементов, которые, например, в Немецкой автономной области составляли значи-

тельный процент председателей сельских Советов. Так, в Каменском кантоне из

20 проверенных советских работников шесть человек следовало освободить от работы по

компрометирующим обстоятельствам. В Золотовском кантоне подлежало отстранению от

работы 10 из 12, в Паллассовском кантоне – шесть из 15, в Мариентальском – шесть из 26, в

Марксштадтском – девять из 13 человек. В Калмыкии проверке было подвергнуто

757 человек, из которых было отстранено от работы 49 человек, в том числе - девять бывших

офицеров, семь бывших церковных чиновников и семь кулаков36.

Параллельно в советскую работу вовлекались широкие беспартийные массы. Во время

выборов в Советы или в ходе работы уездных съездов Советов поволжские коммунисты про-

водили в исполнительные комитеты сотни беспартийных рабочих, крестьян и красноармей-

цев. Многие из них выдвигались в уездные отделы в качестве членов коллегий и других от-

ветственных работников. Уже в июле 1921 г. резолюция съезда представителей уисполкомов

Саратовской губернии констатировала, что пересмотр коллегий и вовлечение в советскую

работу беспартийных значительно «освежило» состав советских органов. Опытными кадра-

ми пополнился и советский аппарат Царицынской губернии37. В то же время низовой совет-

ский аппарат губернии не освободился от партийного диктата. Судя по характеристике, дан-

ной политическому состоянию Саратовской губернии за ноябрь 1921 г. информационно-

инструкторским подотделом ЦК РКП(б), при перевыборах в волисполкомы и сельсоветы по-

прежнему подавляющее большинство делегатов составляли коммунисты. Так, например, в

Еланском уезде они составили 70 %, а в Дергачевском ⎯ в Совет прошло 29 коммунистов и

лишь 2 беспартийных38. Однако, все-таки, местные Советы стали более инициативными,

особенно в вопросах, касающихся материального содержания вол- и сельсоветов. В 1922 г.

низовые Советы получили возможность, в известных границах, облагать население налога-

ми, им передавалась часть государственных налогов. Исполкомы могли использовать нахо-

дящиеся на их территории имущество (за исключением переданного государственным орга-

нам и предприятиям) в интересах своих бюджетов и на началах хозрасчета39. Но этим

местная инициатива не ограничивалась. Например, в Саратовской губернии, не особенно по-

лагаясь на помощь извне, руководство еще в начале августа 1921 г. создало в распоряжении

президиумов уисполкомов социальный фонд. Для поддержания работников волсельсоветов в

конце 1921 г. губпродсовещанием был выделен продовольственный фонд в 3000 пудов муки.

В некоторых губерниях практиковалось прикрепление голодающих советских работников к

ближайшим мельницам и другим предприятиям. Несколько улучшило работу исполкомов в

Сердобском, Покровском, Петровском, Камышинском, Кузнецком и Саратовском уездах гу-

бернии сокращение штатов советского административного аппарата. Дополнительным и не

вполне законным источником укрепления местного партийно-государственного аппарата

являлось использование советскими работниками в своих целях семенного фонда и ино-

странных продовольственных пайков, адресованных голодающему крестьянству. Пока в ре-

гионе свирепствовал голод, власти не предпринимали никаких мер по борьбе с подобными

злоупотреблениями, понимая, что именно за счет этого чаще всего и происходило улучше-

ние материального положения совпартработников40.

Говорить же об окончательной перестройке работы советского аппарата в соответствии с

новыми экономическими реалиями в регионе можно лишь с момента появления первых ус-

пехов в борьбе с голодом, а это, как уже было показано выше, в различных районах Повол-

жья происходило не одновременно. Следовательно, и решение задачи «оживления» Советов

было найдено не синхронно. К примеру, в Саратовской губернии это произошло в 1923 г.,

когда, судя по источникам, сельские и волостные Советы превратились в хорошо отлажен-

ный подсобный аппарат по сбору на местах государственных налогов и повинностей. Благо-

даря этому уже в первый год после пережитого голода Саратовская губерния заняла седьмое

место в республике и первое, среди голодающих губерний - по сбору продовольственного

налога. В это же время стали более энергично выполнять свои обязанности и советские орга-

ны власти в Самарской губернии. В Калмыкии эти процессы заняли значительно больший

промежуток времени. Достаточно отметить, что там только во второй половине 1925 г. при-

ступили к чистке советского аппарата41.

Однако в действительности сбором местных налогов и исполнением функций местной

администрации занимался аппарат традиционной крестьянской общины (или крестьянского

мира), как это и было до революции. Например, из 2551 членов сельских Советов Самарской

губернии коммунистов было всего 56 человек, а крестьян – 2484. Преимущественно кресть-

янскими, по своему составу, были и волостные Советы этой губернии42. Это было вполне

закономерным явлением, во-первых, поскольку в любом обществе с сильными традиционно-

патриархальными основами жизни (советское общество первых лет НЭПа было во многом

таким) местное самоуправление и государственное управление представляют собой единое

целое. Во-вторых, роль общины в начале 1920-х гг., как единственного аппарата распределе-

ния среди крестьян полученной после революции земли, значительно возросла. Следова-

тельно, выросла роль общины и в отношениях крестьянства с государством. И, наконец, за-

частую сельские общества имели более мощную материальную базу в сравнении с низовым

советским аппаратом, материальное положение которого, несмотря на все усилия властей,

оставалось по-прежнему незавидным43. Все это позволяет охарактеризовать сельские советы

как общинные институты.

С появлением первых побед над голодом Поволжье постепенно возвращалось к нор-

мальной жизни. Численность населения стала увеличиваться: если в 1923 г. в Саратове рож-

даемость превысила смертность на 2186 человек, то в 1925 г. прирост населения в городе

составил уже 32265 человек. В Царицыне только за период с 1923 по 1925 гг. число жителей

возросло на 41872 человека1. Однако жилищные условия в городах той эпохи оставались не-

удовлетворительными, проблема жилья являлась острой и очень актуальной (как впрочем, и

в начале XXI века!) Так, в Саратове, из-за обветшалости и пожаров, количество домов сокра-

тилось с 13657 в 1918 г. до 12080 в 1921 году. В них размещалось 35072 квартиры. На чело-

века в городе приходилось 16 квадратных аршин (8,09 квадратных метров) жилой площади,

что соответствовало установленному в РСФСР санитарному минимуму2. Тем не менее, как

отмечалось в отчете Саратовского губернского экономического совещания, эта жилплощадь

была «… явно недостаточна для нормального размещения населения»3. Поэтому не удиви-

тельно, что городской обыватель с сожалением отмечал: «В городе – жилищный кризис, ну-

жда в жилье огромная». К 1 октября 1922 г. в одном только Саратове в улучшении жилищ-

ных условий нуждались до 15 тысяч человек4.

Управление жилым фондом городов находилось в жилищных подотделах губернских от-

делов коммунального хозяйства, а непосредственным обслуживанием муниципального жи-

лья занимался управдом. Он являлся председателем жилищных товариществ, в которые объ-

единялись жильцы данного дома5. Деятельность этих структур была подчинена одной цели –

осуществлению идей коллективизма и классового принципа, особенно в условиях возрожде-

ния рыночных отношений. Нэпманы, как «нетрудовой элемент», по терминологии властей,

не имели права входить в жилтоварищества. Жить в муниципализированных домах они мог-

ли лишь на правах квартиросъемщиков, причем оплату за сдаваемое ими жилье они назнача-

ли не сами: это делалось членами жилищного товарищества. Следовательно, противоречия

НЭПа имели место как в экономике, так и в повседневной жизни. Изучение же основных

проявлений последней на современном этапе развития исторической науки является одним

из перспективных направлений в исследованиях. Крупнейшим специалистом по изучению

этой проблемы является Лебина Н. Б., которая помимо уже упомянутой в подстрочнике ра-

боты опубликовала в 1999 г. еще одну монографию6. Проанализированный ею на страницах

этих трудов материал позволяет в совокупности с данными о социально-экономической и

политической ситуации в первые годы НЭПа нарисовать полноценную картину жизни совет-

ского общества в тот период.

Для преодоления жилищного кризиса власти проводилу политика принудительного уп-

лотнения. В бывшие квартиры и дома богатых людей вселяли пролетариат7. Этим новая

власть подчеркивала действительное превосходство рабочего класса над бывшими «буржуа».

Новые владельцы квартир несли с собой свои привычки и нравы, проявлением чего было

превращение барских кухонь и ванных комнат в жилые помещения. Вместо разрушенного в

годы войны и революции парового отопления в домах появлялись «буржуйки», «голландки»,

«русские печи». Это, в свою очередь, нарушало элементарную гигиену людей и жилищ. На

свет рождался новый тип жилища – коммуналка, находящийся в распоряжении сразу нескольких граждан. На протяжении многих лет этот своеобразный тип жилья являлся неотъ-

емлемым атрибутом жизни советских людей. Так, в Саратове в 1923 г. в дома пролетариев

были превращены гостиницы «Европа» (на 45 комнат) и «Россия» (на 100 комнат). Никто,

кроме рабочих, не имел права в них жить8.

Помимо уплотнения, для разрешения жилищного кризиса, в первые годы НЭПа осущест-

влялись также восстановление и реконструкция существующих жилищ. Средства на эти цели

поступали в виде 50 % отчислений от квартплаты. В первые послевоенные годы в Поволжье стала преображаться и прилегающая к жилищ-

ным массивам территория, в целом - все городское хозяйство. Внимательному обывателю

все чаще попадались на глаза дворники, убиравшие тротуары, улицы, дворы. Жизнь в горо-

дах пробуждалась. На смену инертности, безразличию приходили заинтересованность, жела-

ние работать, строить. В канун пятой годовщины октябрьских событий 1917 г. (октябрь

1922 г.) в Саратове были отремонтированы многие мостовые, заасфальтированы проезды,

благоустраивались скверы. В Царицыне в 1925–26 г. за городом было укреплено зелеными

насаждениями 20 гектаров песков, что положило начало «зеленому кольцу» вокруг города.

Расширилась территория самого города. Освещение его улиц в 1925 г. увеличилось на

40 фонарей12. Велись большие работы по улучшению водоснабжения городов. Тем не менее,

например, саратовцы были обеспечены водой лишь на 60–70 % от действительной потребно-

сти. Строительство новой водокачки осуществлялось очень медленно. К 1 октября 1922 г.

было выполнено лишь 15 % работ.

В первые послевоенные годы в Поволжье стала преображаться и прилегающая к жилищ-

ным массивам территория, в целом - все городское хозяйство. Внимательному обывателю

все чаще попадались на глаза дворники, убиравшие тротуары, улицы, дворы. Жизнь в горо-

дах пробуждалась. На смену инертности, безразличию приходили заинтересованность, жела-

ние работать, строить. В канун пятой годовщины октябрьских событий 1917 г. (октябрь

1922 г.) в Саратове были отремонтированы многие мостовые, заасфальтированы проезды,

благоустраивались скверы. В Царицыне в 1925–26 г. за городом было укреплено зелеными

насаждениями 20 гектаров песков, что положило начало «зеленому кольцу» вокруг города.

Расширилась территория самого города. Освещение его улиц в 1925 г. увеличилось на

40 фонарей12. Велись большие работы по улучшению водоснабжения городов. Тем не менее,

например, саратовцы были обеспечены водой лишь на 60–70 % от действительной потребно-

сти. Строительство новой водокачки осуществлялось очень медленно. К 1 октября 1922 г.

было выполнено лишь 15 % работ. В развитии водопроводных сетей нуждались и другие го-

рода Поволжья, в частности, Самара и Царицын13. Неудовлетворительно функционировала

также канализация. Так, в Саратове к апрелю 1923 г. она была подведена лишь к 720 домам

из двух тысяч домовладений, расположенных вблизи уличной водопроводной сети14. В анти-

санитарном состоянии даже в праздничные дни, по-прежнему, находились многие поволж-

ские улицы. В частности, лужи грязи и кучи мусора саратовские обыватели могли лицезреть