4. Правовая история общественных властей

Со времени Аристотеля в учении о государстве установилось традиционное обыкновение делить различные формы проявления господства на монархию, аристократию и демократию. По внешности это разделение может иметь некоторые оправдания, но на самом деле в социальной жизни ни одна их этих форм не существовала в чистом виде, а всегда было только смешение разных форм, причем перевес был на стороне то одного индивидуума, то одной группы, то большой массы.

Законы и учреждения получили свое начало из общественного мнения, традиционных обычаев и личного превосходства определенных индивидуумов и семей. Пример и приказание вождей были самым первоначальным законом. Инстинктивное следование примеру, общественный выбор путем избрания и, наконец, преемство путем наследования должности от отца к сыну или племяннику составляют те три ступени, посредством которых индивидуумы, отправляющие общественные должности, приобретают свое общественное положение. Часто преемство путем наследования и преемство посредством избрания бывают так связаны одно с другим, что из одного определенного рода выбираются наиболее способные или такие, предки которых отличались личными качествами. Наследственность должности и тесно с нею связанная наследственность знания придают государственному развитию физиологическое основание, обладающее известным постоянством. Оно пробуждает, связывая с естественными инстинктами семейного эгоизма, новые общественные задачи и цели и таким образом превращается в биологическое орудие социального прогресса.

Продолжительное наследование в одной и той же семье ведет к появлению наследственной частной собственности и накоплению имущества в отдельных семьях. Богатство и связанное с ним общественное влияние, подчинение себе других в экономическом отношении или создание социальных различий посредством утонченного образа жизни – вот одна из важнейших причин, возвышающих достоинство вождя и превращающих его в безличное свойство одной семьи. Там же, где это достоинство сделалось наследственным, те же причины продолжают влиять на наследственное его сохранение. Это влияние экономических условий на право было уже хорошо известно Тациту, когда он говорил о свионах, что у них богатство имеет свое значение, и поэтому существует единодержавие, при котором нет ограничений и условной обязанности к повиновению (Germ. С. 44).

Селекционная ценность и селекционная форма предводительства различны, смотря по степени культурности племени. У охотничьих племен, где добывание пищи связано с большими трудностями и где разделение и направление действий необходимы для успеха предприятия – там физическая крепость, ловкость и мужество становятся селекционными ценностями предводительства.

Пастушеские племена предпочитают сеньорат как политическое устройство, причем старейший в роде или племени становится во главе всех. Именно эта патриархальная система господствовала у семитических номадов. Она выражается различными степенями власти, от простого предводительства до законченного деспотизма. Буркгард сообщает, например, об арабах, что к приказаниям шейха отнеслись бы с презрением, но его советов слушаются в тех случаях, когда он считается опытным человеком в общественных и частных делах. Когда шейх не оправдывает этих ожиданий своего племени, то он лишается своего достоинства и на его место избирается другой.

О катаэрнах Страбон рассказывает, что у них красота людей, лошадей и собак ставится очень высоко, и поэтому они всегда выбирают своим королем красивейшего человека (15-я книга). Древние эфиопы избирали королем, по словам того же самого писателя, таких людей, которые отличались красотой или знаниями в области скотоводства, а также мужеством или богатством (17-я книга).

Другое начало имеют жреческие государства, где религия и политика всегда нераздельно связаны между собой. Первоначально врачами и жрецами бывают колдуны, которые обладают действительной или мнимой властью над болезнью и демонами. Их боятся и уважают, и они часто приобретают большое влияние на вождей и на народные собрания посредством красноречия или всевозможных жертв и чудес, которые они совершают. О маори-сах рассказывают, например: «они в высокой степени суеверны и путем суеверия легко доходят до страстного возбуждения. Кто обладает ключом к этой страсти и умеет ею пользоваться, тот и будет господином». [279. Verhandlungen der Gesellschaft fur Erdkunde. Bd. VIII, S. 443.]

Внушение играет в политической психологии большую роль, не только у первобытных племен, но и в политической борьбе и руководительстве в цивилизованных государствах. Связь религиозных и политических организации, существующая даже в современных государствах, имеет свои начала в искусстве волшебства хитрых жрецов, которые в древнем Египте и Индии сумели подчинить себе даже военную касту. Еще и поныне папа предъявляет притязания быть царем царей.

Из предводительского сана развивается королевский сан, когда племена сливаются в одну нацию и завоевательные войны требуют верховного военного вождя, который после завоевания удерживает в своих руках власть и положение. «С усилением своего влияния в качестве военного вождя, пользующегося успехом, он приобретает влияние и как государственный глава» (Г. Спенсер). Королевский сан также первоначально является делом свободного избрания и становится наследственным сперва только в одном роде, а затем в особой семье. У германских народов избрание все более превращалось в простую формальность в тех случаях, когда умерший король оставлял сына, возраст которого и способности делали его подходящим преемником отца, или если он умел привлечь на сторону своей семьи влиятельные роды. [280. Е. Winkelmann. Geschichte der Angelsachsen. 1883. S. 100.]

С возникновением наследственных династий, кроме антропологического влияния, оказываемого составляющими государство расами на общественную жизнь, на сцену политической истории народов вступает еще новый и мощный физиологический фактор. Семейно-историческая генеалогия и престолонаследие династий то содействуют, то задерживают влияние на исторические судьбы народов. При этом особенно важно, применяется ли внутриродовой брак или скрещивание, есть ли вообще потомки, мужские или женские, рождаются ли одаренные или неодаренные, здоровые или болезненные дети, и, наконец, существует ли и в какой степени родство посредством браков с другими династическими родами. Из этих чисто физиологических причин могут возникать политические осложнения и влияния большой важности, обусловливающие то, будет ли развиваться государство постоянным образом, будет ли оно делиться или же останется единым, произойдет ли путем родства слияние государств, – будут ли возникать войны за наследство и вспыхивать революции.

Генеалогический закон, по которому руководящий род, будет ли он выдаваться своими политическими или духовными качествами, в третьем или четвертом поколении, в очень многих случаях подвергается физиологическому вымиранию или вырождается, можно проследить в истории всех династических родов. М.Шванн не без основания построил закон, согласно которому процесс собирания, умножения, высший расцвет сил, упадок и вымирание охватывают четыре или пять поколений; он подтверждает это многочисленными историческими примерами, указывая, что эти явления, именно в эпохи наиболее абсолютной власти, когда законы наследования и брака устанавливают политическую принадлежность наций, оказывали свое наибольшее влияние на ход политического развития. [281. М. Schwann. Eine Ratselfrage an die Historiker und Volkerpsychologen. Beilage zur Vossischen Zettung. 1900. № 43 und 44.]

Как и традиционное разделение форм правления на монархию, аристократию и демократию, можно доказать историческим путем установление Локком и Гоббсом деление общественной власти на исполнительскую, законодательную и судебную. Такое деление можно было проследить только в высокоразвитых государственных организмах, в современных республиках и конституционных монархиях, но и здесь оно никогда не выражалось в такой мере, чтобы можно было говорить о полном отделении их друг от друга. Законодательным корпусам иногда принадлежат и судебные функции, как высшей судебной инстанции, – например, сенату во Франции, палате лордов в Англии. Исполнительная власть обладает часто и законодательной силой, например, в административном порядке: в низшем полицейском суде и в военном сословном суде; так же как и судебной властью облекается дисциплинарный суд. С судебной властью соединяется и задача законодательства, так как путем решений судов законы впервые получают правовое практическое изъяснение и значение.

Первоначально эти три власти, как в своем действии, так и в личных своих носителях, были гораздо проще и теснее связаны друг с другом. Правосудие, например, часто совершается и применяется народными собраниями, либо в вождями этих собраний, либо их помощниками. Где центр тяжести общественной деятельности лежит в собраниях или в отдельных лицах, там юридическая, законодательная и исполнительная функции не отделены друг от друга.

Всякое государство представляет явление сложное, хотя, по внешности, в деспотиях имеют, по-видимому, силу только воля и веление одного человека. Но он связан не только общественным мнением и традицией, но еще более внутренними психологическими препятствиями, которые тяжелый служебный механизм противопоставляет всем изменениям и новшествам.

При вождях и королях большею частью существует совет старейших или так называемое благородное сословие, с совещательной или решающей силой, или народное собрание, будет ли оно пользоваться влиянием на законодательство непосредственно или через избранных представителей в парламенте.

Сравнительная правовая история народных представительств показывает, что во времена орд или родового управления существовало прямое законодательство через посредство народа. Существуют еще, однако, некоторые первобытные племена, например, в центральной Африке, с деспотическими формами правления, у которых веления вождей имеют силу закона. У народов германской расы, как их нам описывают Цезарь и Тацит, собрание вооруженных свободных граждан имело полномочие решать все дела племени – например, выбор герцогов, войну и мир. С переходом к оседлому земледелию и к основанию бургов народ лишился своего суверенитета, который перешел к благородному сословию и к князьям. Только у некоторых северных племен удержались остатки народной свободы. В среднеевропейских землях из народных собраний вышли государственные чины. Благородное сословие, дворянство и города и, только в немногих случаях, крестьяне, имели своих представителей, которые собирались в рейхстагах и ландтагах и рядом с королем оказывали большее или меньшее влияние на законодательство и управление.

Сословные собрания являются историческим исходным пунктом современных народных представительств. Современный парламент образовался впервые в Англии приблизительно в XIII веке, и вначале его задача была одобрять налоги и субсидии для войны. Только французская революция ввела представительство всего народа посредством выборов в форме национального собрания. Учреждение свободного, равного, активного и пассивного избирательного права перешло с того времени в управление большинства государств. Во вполне демократических странах, таких как Швейцария, к этому еще присоединились референдум и народная инициатива. Это означает, что каждое принятое парламентом решение должно быть предложено народу для баллотировки, а со стороны народа могут быть непосредственно вносимы в парламент предложения по своей инициативе. Это представляет возврат к родовой демократии, но только на более высокой ступени политического развития.

Известные социальные задачи требуют единой инициативы и исполнения, и ничто не может быть естественнее, как предоставление этих функций отдельным или многим политически одаренным лицам, которые вследствие своей даровитости одновременно удовлетворяют требованиям честолюбия, власти и ответственности. Положение, что всякий суверенитет исходит от народа, т.е. от массы, справедливо только условным образом. Каждая конституция, содействующая развитию, должна оставлять свободу и арену действия для политических гениев, которые, по собственному произволу и пользуясь полнотою власти, составляют планы и осуществляют их. Политическая история также указывает, что благодетельные перевороты и прогрессивное движение вперед вызывались столь же часто «незаконными» действиями отдельных великих людей, как и путем революций снизу.

Социальный естественный закон всех политически организованных обществ требует существования в какой-либо форме облеченных властью личностей, в лице которых, в интересах целого, сосредоточиваются сила и значение. Эта власть ответственна и притом в двояком смысле этого слова: ответственна перед народом и перед естественным порядком вещей. В первобытных условиях члены орды могут покинуть или низвергнуть своего вождя, если найдут его неподходящим для себя. Народные восстания против династий являются сильнейшим выражением такого народного суда. В конституционных странах хотя министр и считается ответственным, но короли никогда не чувствовали себя «законно» ответственными перед народом. Хотя они часто -путем присяги – связаны с управлением, но не существует закона или судебного учреждения, которому бы они были подчинены правовым образом в тех случаях, когда они нарушают законы конституции; что в этом обстоятельстве заключается естественная необходимость, подтверждается между прочим и тем фактом, что даже президенты современных республик и парламентские представители при исполнении своих обязанностей объявляются неподлежащими ответственности. В государственном управлении должна быть предусмотрена возможность возникновения препятствий свободе естественного развития и приняты меры к тому, чтобы она оставалась неприкосновенной и чтобы инициатива политических изменений и прогрессивного движения не была бы задержана законодательными рамками конституции.

Многочисленные общественные институты цивилизованных государств произошли из дифференцирования первоначально единых функций и ведомств. Только с появлением оседлости и городской культуры развился ряд административных должностей, которые можно различать как центральные и местные, высшие и низшие. К высшей исполнительной власти, воплощенной в лице короля, президента или «комитета общественного блага», присоединяются министерства с зависящими от них служебными классами, которые организуют и направляют экономические и духовные интересы народа, насколько они имеют вообще общественное значение. Так, школы, церковь, финансы, полиция, войско и прочие обладают своими ведомствами и служащими. Между тем как в феодальных государствах эти должности непосредственно связаны с наследственным владением, в либеральных государствах чиновники избираются или на основании определенного образовательного ценза и испытаний, либо прямо назначаются, либо же утверждаются высшими ведомствами.

Фискальная власть государства представляет одну из его главных сил. И она имеет свою историю социального развития. У охотничьих племен вождю принадлежит лучшая часть добычи. У земледельцев вожди получают подати натурой. Однако только в завоевательном государстве возникают налоги и дани. Для финансовых дел образуется, именно с введением денежного хозяйства, особое государственное хозяйство, которое имеет большое значение для жизнеспособности и силы государства. Его доходы и расходы имеют решающее значение в вопросах кредита и банкротства. Финансовая устойчивость приобретает все большее решающее значение для хозяйственных и военных действий, и посредством права одобрения или неодобрения бюджета народное представительство приобретает глубокое влияние на государственное управление.

Позади исполнительных ведомств стоит физическая сила. Лишь только исполнению закона противопоставляется сопротивление, как к ведомствам присоединяется полиция, чтобы в случае надобности посредством насилия устранить затруднения, которые препятствуют действительности государственных мероприятий. Если полиции недостаточно, то вступает в действие военная сила, в особенности когда возмущаются целые группы населения. Возникает состояние внутренней войны, и провозглашается военное положение. Такие события только подтверждают, что первоначально государственная власть и организация вышли из физического превосходства и военных деяний.

История военной организации народа находится в связи с развитием сословий и классов. В орде и племени каждый полноправный гражданин есть воин, и он является в народное собрание вооруженным. Всеобщая воинская повинность свободных граждан существовала уже в Афинах, в Риме и у германцев. Там она была даже привилегией политически полноправных граждан. Военные касты имелись в восточных государствах – в Индии, Египте, Вавилоне. В феодальных государствах существовало ленное войско, составленное из рыцарей и их свиты. В средние века появляются уже наемные войска. Военная деятельность перестает уже быть привилегией и становится промыслом. В современных государствах развилась повсюду, за исключением Англии, всеобщая воинская повинность, в форме ли постоянного войска или системы милиции, причем республики склонялись именно к последней форме, а монархии – к первой. Республика, в действительности, трудно соединима с постоянным войском. Колебания в общественной власти слишком легко переносятся на войско и подвергают таким образом опасности военную дисциплину.

Развитие правосудия отчасти тесно связано с развитием военной организации, так как оно должно разбирать внутренние столкновения и раздоры. Первоначально существуют личное самоуправство и карательное право семейного главы. Различие между гражданским правом и уголовным, образование правовых норм и общественных принудительных властей развивается только с оседлой жизнью. Но и в орде, и в племени имеются обычаи и обыкновения, следовать которым вынуждает общественное мнение и нарушение которых оно карает.

Самый первоначальный инстинкт, послуживший источником наказания, есть месть и защита. Кровавая месть при существовавших условиях представляла все-таки лучшее учреждение для ограждения безопасности и защиты жизни. Многие из ее вредных сторон исчезают, когда эта месть переходит в компенсацию посредством материального имущества. Больший прогресс достигается тогда, когда исполнение наказания переносится на общину или определенных лиц. У первобытных народов находят поразительное разнообразие судебных организаций. Правосудие выполняется то народным собранием, то вождем, то советом старейшин. В античном демократическом государстве, как, например, в Афинах, суд находился отчасти в народном собрании; собственно общинные судьи избирались по жребию. В феодальном государстве судейская должность, как и полицейская власть, связывалась с земельным владением. В абсолютистском государстве сам король назначал судей. Суд находился в зависимости от управления, и посредством так называемой кабинетной юстиции двери были настежь открыты всяким злоупотреблениям. Разделение судебной и административной власти, самостоятельность и несменяемость судей являются следствием только современного государственного развития. Процессуальное право, функции стряпчего и защитника мы находим в виде намека уже у примитивных народов. Но только греческое и в особенности римское право дали начало законным формам осуждения и наказания и передали их всем современным государствам.

Уголовное право надо рассматривать как орган социального отбора. Положим, оно вычеркивает одержимых антисоциальными тенденциями индивидуумов только тогда, когда оно, посредством смертной казни, лишения защиты законов, отдачи в рабство и пожизненного изолирования, исключает их из «расового процесса». Эти наказания, которые в примитивных и варварских государствах часто полагаются при незначительных проступках, подвергаются несколько большим ограничениям у цивилизованных народов, где на их место выступают временное лишение свободы, денежные и позорящие штрафы. Этим, однако, отбирающая и защищающая тенденция уголовного права очень понижается, на что указывает возрастание числа преступников-рецидивистов; а улучшенным еще никто не выходил из тюрьмы, в случае, если он принадлежит к выродившимся индивидуумам и от природы склонен к незаконным действиям. Те же, кто совершает проступок по неразумению и в аффекте, оставляют тюрьму физически надломленными или с печатью общественного позора, которая делает невозможным честное добывание средств к существованию и тогда именно настоящим образом гонит их на путь порока и преступления. Современная система наказания вполне обанкротилась. [282. Реформа уголовного права в смысле естественнонаучной и биологической точки зрения насчитывает между юристами только немногих приверженцев. Исключение составляют: A. Rozi. Die naturlichen Grundlagen des Strafsrechts. 1901. – Recht und Nalurwissenschaft, Annalen der Naturphilosophie. I. Rand. Ueber den Einfluss der Naturwissenschaft auf das Recht. Politisch-anthropologische. Revue. 1902. Далее: L. Kuhlenbeck. Das Strafrecht als Sociales Organ der Naturlichen Auslese, Politisch-anthropologische Revue. 1902. Признание уменьшенной вменяемости, реформа исполнения наказания, требование промежуточных убежищ между тюрьмой и домом для душевнобольных и т.д. защищаются научно почти исключительно антропологами и врачами, между тем как «классическая» школа юристов все еще держится воображаемой идеи «искупления».]

Общая правовая история общественных властей представляет непрестанный процесс дифференцирования и приспособления стремящихся вверх социальных и личных сил, к возрастающим политическим задачам возвышающейся нации. Поэтому отдельные части общественных учреждений должны быть рассматриваемы как социальные органы для сохранения и развития жизненных сил и жизненных благ. В отношении расы они должны представлять социальные механизмы естественного отбора, которые доставляют способным семьям и индивидуумам влиятельные положения, соответствующие им в силу их естественной одаренности. Ибо в государстве основанное на силе право есть социальное выражение физиологической и селекционной ценности. Все правовые порядки общественной жизни должны находить свою естественную санкцию в том, что они оказываются возможно более целесообразными орудиями в биологическом и культурном развитии рас.

глава девятая

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

1. Антропологические свойства рас — 2. Социальные действия внутригруппового размножения и смешения — 3. Истощение и вымирание рас — 4. Антропология сословий и профессий — 5. Антропологическая история цивилизации