XIV. Частные истории и всемирная история

Свою истории имеет каждый человеческий коллектив, представляющий собою ничто целое, так или иначе объединённое. У каждых деревни, села, города, области есть своя история, но, в сущности, такие общественные единицы являются только частями более самостоятельных целых, каковые суть или народности, или государства, постоянные соединения людей — в первом случай на почве общей культуры, во втором — под властью общих учреждений и законов. Совпадение национальности и государства наблюдается, как известно, далеко не всегда, и истории, то и дело, приходится иметь перед собою, с одной стороны, отдельные национальности, разделенные на несколько, даже на множество государств (пример — древне греки) или частично входящие в состав разных государств (пример — современные поляки), с другой — государства с разноплеменным населением. В виду того, что национальное единство обусловливается, главным образом, общностью духовной культуры и преимущественно на почве психического взаимодействия, государственное же единство заключается в известной объединяющей организованности практических взаимоотношений между людьми, история государства сделалась типичною формою исторического изображения внешних судеб и внутренней жизни человеческих коллективов, тем более, что на первых порах всякое государство более или менее строго национально. Тем не менее, и национально-культурная точка зрения продолжает играть роль в историографии отдельных стран.

225

Россия, наприм., давно уже перестала быть, по составу своего населения, государством единой народности, но все историки русского народа, изучающие его прошлое, следят исключительно за его политическим экономическим, умственным развитием, оставляя в стороне истории и татар, вошедших в состав русского государства при Иване Грозном или при Екатерине II, и инородцев Прибалтийского края, подчинённых России Петром Великим, и поляков, сделавшихся подданными русских государей при Екатерине II и Александре I и т. д. Следовательно, в истории России, — которая в настоящее время заключает в своем населении самые разнородные элементы, — мы видим продолжение прежнего национально-русского государства, а не Казанского и Астраханского царств, не Ливонского ордена, не польско-литовской Речи Посполитой и т. п. История последних продолжается уже в виде историй отдельных областей, т. е. частей государства, включившего их в свой состав.

Утрата нацией самостоятельного политического существования, с другой стороны, не мешает историкам такой нации следить за её внешними судьбами и внутренними отношениями и после того, как она лишилась своей государственности. Старое польское государство, бывшее сначала одноплеменным, а потом распространившее свою власть на иноплеменная области, было разделено во второй половине XVIII в. между тремя государствами, а в начале XIX в. в этот дележ были внесены существенные изменения, после чего судьба польской национальности в каждом "заборе" была разная, но это не препятствует польским историкам изучать прошлое и "поразборовой" (porozbiorowej) Польши, как единого национального целого, хотя бы политически и разъединенного.

226

Возможны и истории народностей, никогда или, по крайней мере, на протяжении почти всего своего существования не бывших политически самостоятельными, но объединенных общими этнографическими признаками, как мы это видим на примере малороссов, или украинцев. Их историки начинают изложение своей национальной истории так же, как и наши: киевский период у обеих версий общий, — но дальнейшее построение с известного момента расходится, и одно продолжение этой общей истории рассматривается на северо-востоке, другое — на юго-западе. Так, впрочем, дело обстоит и с историями Франции и Германии, которые обе берутся, как два продолжения одной и той же истории Франкского королевства и монархии Карла Великого. Однако после бифуркации русской истории одна ветвь русского племени организовалась в государство, другая стала входить в состав других государству. И это обстоятельство, тем не менее, не мешает существованию особой национально-украинской историографии.

Этих примеров, полагаю, достаточно, чтобы видеть, как многообразно могут комбинироваться между собою две указанные точки зрения, национальная и политическая, в построении истории крупных политических коллективов, которые для историков являются отдельными народами. В греческой истории мы имеем дело с фактом политического раздробления крупного национального коллектива, в римской истории, наоборот, с фактом политическая объединения многих национальностей. Вся история полна процессами сложений и разложений, и как нации, так и государства находятся в постоянном процессе изменений и новообразований, сказывающихся как на их внешнем положении, так и на внутренних их отношениях.

227

Существование национальной историографии, т. е. истории отдельных народов и государств объясняется, разумеется, тем, что человеку, принадлежащему к данной нации, или гражданину данного государства прежде всего интересно знать и понимать прошлое своего отечества. Не даром ещё очень недавно историю определяли, как народное самосознание, и в занятии отечественным прошлым видели исполнение совета дельфийского прорицалища: γνώθί σεάυτν ("познай самого себя!"). Интересоваться близким, родным, своим — явление, как нельзя боле, естественное. Человек, принадлежащей к известной народности или государству, как бы выделяет их в качеств особых целых, достойных преимущественного или исключительного интереса, причём основаниями для этого выделения служат чисто объективные данные общности быта и единства судеб. Нации и государства, это — реальные единицы истории, по отношению к которым сословия социальные классы, культурные слои, профессиональный группы или области, города, села, деревни являются не имеющими самостоятельного значения, подобиями органов живого существа или частями единого целого. Раз объективно существуют такие отграниченные одни от других человеческие коллективы, теми или другими из них можно, однако, исторически интересоваться, и не принадлежа к ним; напр., русский может специально заниматься и прошлым Франции или Германии, а француз или немец — прошлым России. Кроме интереса патриотического, есть ещё интерес чисто научный, без которого в настоящее время не было бы исторического изучения ни древнего Египта, ни Вавилона, пи Финикии и других подобных стран.

228

Культурные и политическая объединения всегда начинаются в определённых центрах, откуда распространяются в разные стороны, постепенно охватывая большие или меньшие территории. В каждом отдельном случай географические условия страны, топографическая условия местности, её орография и гидрография, однообразие или разнообразие вида, климат и качества почвы, флора фауна, определяют собою быть и судьбы народа. Самые свойства населения, т. е. раса с врождёнными своими особенностями, тоже входят в число условий, определяющих историю страны. Это давно сделалось избитым местом исторической науки и даже дало повод к возникновению особых теорий климата (у Монтескье и в более широком понимании у Бокля) и расы (у Ренана). Недаром то, что мы называем началом исторической жизни, возможно, было здесь и невозможно там, и недаром историческою жизнью жили только народы некоторых "высших" рас ¹.

В природе страны и в свойствах племени историку даны первичные условия существования и эволюции народов. Тенденция современной исторической науки объяснять всякое национально-государственное развитие из местных условий и внутренних причин заслуживает, конечно, величайшей похвалы: это — условия наиболее постоянные, т. е. наименее изменяющиеся, условия, охватывающие все стороны народного быта, определяющие образ жизни, занятия, взаимные отношения жителей и порождающие, в свою очередь, ряд явлений, которые становятся причинами изменений в разных областях народного быта и пр. Искусство историка даже прямо в том и полагается, чтобы главные особенности данного комплекса технических, экономических, социальных, а вместе с тем юридических, политических форм и традиций, с какими народ делается известным науке, уметь объяснить из условий страны, и каждый последующий момент в этом "консенсусе" быта уметь вывести из моментов предыдущих без помощи какого бы то ни было deus ex machina.

229

Но и в этом законном стремлении должно соблюдать меру, т. е. не отрицать того, что многое в жизни народов является результатом влияний, допытывавшихся ими со стороны других народов. Изучение направлений, которые принимает течение Волги, привело к тому общему выводу, что как только эта река принимает сколько-нибудь значительный приток, то изменяет принятое ею направление и течет как раз в направлении данного своего притока. Эта особенность течения Волги может служить образной иллюстрацией того, как и в истории принятая в силу внутренних причин направления могут отклоняться в ту или другую сторону под влиянием воздействий извне.

Народы не живут на изолированных островах вне всякого между собою общения. У каждого народа есть соседи, и пограничные территории часто бывают предметом военных столкновений, переходят то в одни руки, то в другие, и между самими народами возникают весьма разнообразные отношения, вплоть до подчинения себе одними народами других. То или другое соседство также ведь есть одно из географических условий, и для народа, напр., не безразлично, каковы его соседи, и в каких отношениях ему приходится стоять к этим соседям.

230

Если государственное объединение более мелких политических организмов можно назвать политической интеграцией, то установление экономического обмена на известной территории между первоначально изолированными коллективами, позволительно обозначить, как интеграцию экономическую, причем обе интеграции могут между собою и не совпадать, т.-е. одна опережать другую. Историческая роль торговли хорошо известна: торговля еще более, нежели война, приводила народы в соприкосновение, вызывая в то же время и изменения во внутреннем их быту. Люди разных стран обменивались притом не только товарами, но и изобретениями, умениями, верованиями, знаниями и пр., что входит в обширную, нами уже рассмотренную область заимствований, в то самое время, как колонизация, завоевания, союзы тоже сближали отдельные страны и вносили извне изменения в их бытовые формы.

Собственно говоря, изолированных историй народов даже и нет совсем. Уже древнейшие памятники исторической литературы, известные части Библии и творение Геродота, рассказывая прошлое еврейского или греческого народов, берут его в связи с событиями, происходившими в других странах. Греческий историк Полибий, современник великих римских завоеваний, прекрасно говорит в своем труде, что к его времени дела Италии и Африки переплелись с делами Азии и Греции и все вместе как бы направились к общей цели. Отдельные истории, выводил он отсюда, как разрозненные члены тела не могут дать представления о целом, и только общая история сообщает нам, прибавляет Полибий, знание событий, их причин, следствий и сопровождающих обстоятельств. Греческая культура и римская государственность объединили в один исторический мир целый ряд стран вокруг Средиземного моря, завершив процесс, начатый финикийскими мореплавателями и царями-завоевателями Востока. Христианство дало этому миру религиозное единство, к которому и к наследию античной цивилизации примкнули более новые европейские народы, впоследствии колонизовавшие и подчинившие себе другие страны света.

231

Мировая сцена истории с течением времени все более и более расширялась, пока прагматическим и культурным процессом, главною ареною которого была Европа, не были захвачены и наиболее отдаленные и отсталая страны вроде Японии и Китая, начавших недавно усваивать результаты европейской цивилизации. Параллельно с греко-римским., христианским, европейским объединением шло другое, в Азии и Африке, магометанское, обязанное очень многим, в эпоху Арабского халифата, заимствованиям из греческой и древневосточной культуры. Историческое взаимодействие двух миров, европейско-христианского и азиатско-магометанского тоже представляет собою важное явление в истории Старого Света. С другой стороны, магометанство проникло в Индию, родину буддизма, сыгравшего роль мировой религии в другой половине Азии, и в Китай, т. е. в два больших исторических мира, потом испытавших на себе и разнообразные влияния со стороны европейских народов.

232

Теперь мы имеем полное право говорить о мировых державах, о мировой политике, о мировой торговле и тому подобных результатах истории, принявшей мировой характер ¹.

Кроме национальных историй есть, следовательно, мировая, или всемирная, Weltgeschichte, histoire mondiale, история международных прагматических и культурных отношений, влияний, взаимодействий, история смены и преемственности стран и народов во главе цивилизации, история расширения исторической сцены в мировую. Это не только позволяет, но и прямо обязывает смотреть на целый ряд исторических событий и бытовых форм не с одной точки зрения их места и роли в прошлом того или другого народа, но и с точки зрения их значения в истории человечества, взятой в целом, в истории мировой, с точки зрения, как у нас прежде было принято выражаться, всемирно-исторической, универсальной.

То, что заслуживает имени всемирной истории, не должно быть простою суммою истории отдельных стран, народов, государств, какую мы находим в так называемых малых и больших всеобщих историях (histoires generales, allgemeine Geschichten). Это должна быть история прагматического и культурного объединения разных стран мира, его условий и результатов в отдельные периоды, его путей, средств, способов, успехов, неудач, роли в этом процессе отдельных народов, их вкладов в общую цивилизацию или производившихся ими разрушений, их взаимодействий, история идей и учреждений с мировым значением и вообще происходящего в жизни человеческих обществ движения вперед, прогресса. Одним словом, это должно быть объединенным, обобщенным и поднятым на высоту отвлеченного созерцания построением всей прошлой жизни человечества, т. е. тем, что в своё время было очень популярно под названием "философии истории".

233