34. Мериме - мастер реалистической новеллы.

Проспе́р Мериме́ (фр. Prosper Mérimée; 28 сентября 1803, Париж — 23 сентября 1870, Канны) — французский писатель, член Французской академии.

Повести и новеллы

1829 — «Таманго» (Tamango), новелла

1829 — «Взятие редута» (L’enlèvement de la redoute), рассказ

1829 — «Маттео Фальконе» (Mateo Falcone), новелла

1830 — «Этрусская ваза» (Le vase étrusque), новелла

1830 — «Партия в трик-трак» (La partie de tric-trac), новелла

1833 — «Двойная ошибка» (La double méprise), новелла

1834 — «Души чистилища» (Les âmes du Purgatoire), новелла

1837 — «Илльская Венера» (La Vénus d’Ille), новелла

1840 — «Коломба» (Colomba), повесть

1844 — «Арсена Гийо» (Arsène Guillot), новелла

1845 — «Кармен» (Carmen), повесть

1869 — «Локис» (Lokis), повесть

«Джуман» (Djouman), новелла

«Синяя комната» (Chambre bleue), новелла

Пьесы

1825 — «Театр Клары Газуль» (Théâtre de Clara Gazul), сборник пьес

1828 — «Жакерия» (La Jacquerie), историческая драма-хроника

1830 — «Недовольные» (Les Mécontents), пьеса

1850 — «Два наследства или Дон-Кихот» (Les deux héritages ou Don Quichotte), комедия

Прочее

1827 — «Гусли» (Guzla)

1829 — «Хроника царствования Карла IX» (Chronique du règne de Charles IX)

1835 — «Записки о путешествии по югу Франции» (Notes d’un voyage dans le Midi de France)

1837 — «Этюд о религиозной архитектуре» (Essai sur l’architecture religieuse)

1863 — эссе «Богдан Хмельницкий» (Bogdan Chmielnicki)

Первые переводы повестей Мериме на русский язык:

«Илльская Венера» («Библиотека для чтения», 1837)

«Коломба» (там же, 1840)

«Двойная ошибка» («Современник», 1847)

«Варфоломеева ночь» («Исторический вестник», 1882)

«Кармен» («Дорожная библиотека», 1890).

Реалистические новеллы 30-х годов. 30-е и первая половина 40-х годов — это расцвет реалистической новеллы Мериме. Июльская монархия находит в лице Мериме не менее резкого обличителя, чем Реставрация. Критикуя Июльскую монархию, писатель отправляется от того же исходного гуманистического положения. Он судит фальшь и жестокость буржуазных отношений как отношений антигуманных. Он обличает лживую и лицемерную мораль буржуазного общества. Нелепы, бессмысленны, утверждает Мериме, враждебны разуму, лучшим запросам людей установления, которые заставляют человека насиловать свою личность, приносить свои стремления в жертву корысти, деньгам, золоту, карьере и т. д. Проблема человека становится одной из центральных в новеллах Мериме 30—40-х годов.

Позднее, в статье о Пушкине («Александр Пушкин», 1869), Мериме писал, жалуясь на судьбу писателя: «В самом деле, литераторы находятся в положении довольно трудном. Рисуйте пороки, слабости, человеческие страсти — вас обвинят в желании развратить ваших современников. Не придавайте никогда хороших качеств герою, который грешит против десяти заповедей,— скажут, что вы подрываете общественную базу. Особенно же не вздумайте осмеивать лицемеров и лжефилантропов — вы наживете много врагов». Эти слова говорят о том, как мучительно ощущал Мериме гнетущий пресс условной буржуазной морали, ограничивающей творчество художника рамками десяти заповедей общепризнанных добродетелей. Это дает ключ к пониманию многих «загадок» в личности как Мериме, так и его героев.

Тяга к мистификации, к постоянной маскировке своих чувств, скепсис, ирония писателя вызываются причинами очень сложного порядка, которые глубоко коренятся в социальных условиях буржуазной эпохи, столь ненавистной Мериме. В этом нет ни рисовки, ни рассчитанного эффекта: во всем этом одно стремление— охранить свой внутренний мир.

Герой Мериме выступает нередко человеком очень двойственным. Многие критики, наблюдая эту особенность как в самом Мериме, так и в его героях, обвиняли писателя в холодности, в цинизме, но в действительности ни того ни другого у него нет. Один французский критик (Анри Лион) сказал о Мериме, что этот писатель всегда как бы боится «быть застигнутым на месте преступления чувств». Здесь удачно вскрыта одна из ярких особенностей творчества Мериме. Все его герои афишируют свою холодность, стараются прослыть циниками, но за этим нередко скрывается совсем другое — ревниво-целомудренная боязнь быть оскорбленным в своих лучших чувствах. Чтобы не обнаружить их, они стараются замаскировать свои чувства насмешкой, иронией, часто даже цинизмом. Истинный пафос творчества Мериме заключается в признании высокой ценности большого чувства; но именно потому, что в буржуазном обществе нет места этому большому чувству, герой Мериме и является нередко «двойником».

Уже этим самым Мериме выносит приговор буржуазному обществу. Если человек вынужден скрывать свои чувства, обманывать окружающих, — ответственность за это падает на общество, которое его к тому принуждает. Рисуя своих героев, Мериме всегда подчеркивает эту двойственность в их поведении. Они предстают совершенно различными перед глазами общества и в своей личной жизни. Очень показательна в этом смысле новелла «Этрусская ваза» (1830). Герой ее Сен-Клер — представитель светской «золотой молодежи». Он старается во всем походить на своих друзей, иногда даже превосходит их в иронии и цинизме. Но это только одна сторона личности героя. Совсем другим он предстает наедине со своей возлюбленной — молодой светской женщиной Матильдой, которую он горячо любит, но старается всеми силами скрыть эту любовь от своих друзей, ибо знает, что они сделают все, чтобы опошлить, профанировать, загрязнить его любовь. Он кажется всем холодным, но его холодность, говорит о нем Мериме, только показная, под ее маской он прячет истинное чувство.

Такими же «двойниками» выступает целый ряд других героев Мериме.

Поведение человека в обществе, утверждает писатель, диктуется определенными социальными установлениями; они резко враждебны человеческим стремлениям, чувствам, интересам. Общество заставляет человека лгать, лицемерить, искажать свои чувства, скрывать их от окружающих, глубоко таить в себе. Так создается второй мир, в котором живет человек. Этот мир — его внутренняя жизнь, являющаяся, в сущности, единственной настоящей жизнью этого человека.

У Мериме нет широких социальных полотен, как у Стендаля или Бальзака. Герой Мериме взят автором в узкой сфере личных, интимных переживаний. И все-таки осуждающая, критическая интонация в его новеллах проступает совершенно отчетливо. Совсем нетрудно обнаружить безграничную ненависть к буржуазной пошлости — ненависть, которой проникнуты произведения Мериме. Порой небольшое замечание по поводу буржуазного общества, бегло сделанная характеристика со всей силой обнажают страстное возмущение писателя. Описывая в «Этрусской вазе» светское общество, «золотую молодежь», автор говорит внешне совершенно спокойно и хладнокровно: «Они разговаривали о породистых лошадях, а потом, по естественной ассоциации идей, перешли к разговору о хорошеньких женщинах». Это маленькое замечание, которое Мериме бросает вскользь, дает острую характеристику «золотой молодежи».

Итак, в своих лучших реалистических новеллах Мериме убедительно показал, как опошляется, падает, развращается человек в условиях буржуазного общества.

Герой новелл Мериме чаще всего кончает гибелью (Сен-Клер из «Этрусской вазы», Жюли из «Двойной ошибки», Альфонс из «Венеры Илльской» и другие). В целом ряде случаев Мериме катастрофическую гибель героя ставит в прямую связь с оскорблением им большого человеческого чувства.

Отчего погибает Сен-Клер — герой Этрусской вазы? Он оскорбляет любовь, оскверняя ее ревностью. Как бы результатом этого является его бессмысленная смерть на дуэли.

Любовь, как ее изображает Мериме, всегда требует жертв, она — подвиг; исход ее почти всегда трагический. Большое чувство имеет могучую власть возрождать человека, но оно же и гибельно для него, так как приходит всегда в столкновение с условной моралью, лживостью и лицемерием буржуазного общества. В плане такого трагического стыка он и развертывает обычно тему любви.

В ряду рассказов о поруганной любви особенно интересен рассказ «Венера Илльская». Бронзовая статуя Венеры, богини любви, убивает в брачную ночь Альфонса Пейрорада, мстя ему за осквернение любви, за женитьбу по расчету на девушке, которой он не стоит. Мысль автора здесь более обнажена, чем это обычно бывает у Мериме. Надпись на статуе — «Бойся любящего», ее страшный взгляд, повергавший всех в трепет, делает образ Венеры грозным символом любви, карающей того, кто ее оскверняет.

Однако сама профанация человеческого чувства, как всюду показывает Мериме, вызывается причинами социальными, теми обстоятельствами и условиями, в которых находится человек. Ответственность за то, что он загрязняет и опошляет свое чувство, Мериме переносит на буржуазное общество.

Мериме однажды назвал свою эпоху «эпохой стертых монет». Буржуазное общество делает людей похожими друг на друга, как стертые монеты. Это, несомненно, тоже очень серьезное обвинение обществу со стороны писателя.

Однако человек, утверждает Мериме,— противоречивое существо. В человеческом характере очень часто сложно сочетаются добро и зло, низкое и благородное. Трусы могут быть в известные моменты своей жизни отважными, ничтожные могут быть великими, негодяи могут быть честными, эгоисты — великодушными, в то же время оставаясь тем, чем их сделала жизнь, т. е. трусами, эгоистами и т. д.

Мериме не идеализирует человека, но он и не презирает его, он верит в то, что даже падший человек, как будто бы вовсе опустившийся, сохраняет в глубине души большое, настоящее чувство и в ту или иную пору его жизни оно может победить. Писатель не указывает социального выхода для своего героя, он не пытается создать образы борцов с социальным миром. Но тем не менее он умеет найти в человеческой личности то, что спасает ее от окончательного разложения. Лучшие реалистические новеллы Мериме пронизаны этим гуманным чувством, большой любовью к человеку, верой в него. Это и есть то, что наиболее ценно в творчестве Мериме.

Итак, буржуазной цивилизации, которая превращает человека в «стертую монету», Мериме выносит безоговорочное осуждение. Как и романтиков — его современников, Мериме всегда привлекали люди, не испорченные цивилизацией, еще не изжившие в себе дикие инстинкты, зато правдивые, колоритные и по-своему цельные. Но вместе с тем они и пугают Мериме.

Новеллы 40-х годов. После революции 30-го года Мериме все более склоняется к критике и обличению примитивного человека, ибо анархическое начало в нем страшило писателя. В этом плане большой интерес представляют новеллы 40-х годов — «Коломба» и «Кармен».

Нельзя не отметить двойственности в изображении обеих героинь. Мериме любуется ими, но не может не видеть в них жестокости и мстительности. И в Коломбе, и в Кармен он подчеркивает их хищный взгляд.

«У ее глаз,— пишет Мериме,— было какое-то чувственное и в то же время жестокое выражение, какого я никогда не встречал ни в одном человеческом взгляде. Цыганский глаз — волчий глаз, говорит испанская поговорка, и это — верное замечание».

Героиня рассказа «Коломба» — корсиканка. По обычаям Корсики за убийство члена какой-либо семьи данная семья совершает «вендетту» —= кровную месть. У Коломбы убит отец; подозрение падает на соседей. По настоянию Коломбы ее брат убивает двух сыновей подозреваемого соседа. После вендетты Коломба покидает Корсику и вместе со своим братом уезжает в Европу. Мериме очень тонко высмеял свою героиню, когда в конце рассказа одел эту дикую красавицу в европейское платье и перчатки. Но Мериме разоблачил свою героиню не только через это переодевание. В конце рассказа есть такая сцена: Коломба встречает старика отца тех двух сыновей, которые были убиты по ее инициативе. Старик этот с горя потерял рассудок; он доживает свой век слабый, несчастный, безумный. При встрече с ним в Коломбе снова пробуждается жажда мести, и она бросает в лицо несчастному жестокие слова. Это торжество над безумным, слабым стариком — бессмысленная, ненужная жестокость,— и ее категорически осудил Мериме. Не случайно эту сцену он заключил Замечанием хозяйки гостиницы: «Посмотри на эту хорошенькую синьору,— говорит она дочери.— Я уверена, что у нее дурной глаз».

И все же свободолюбие, независимость, отвага, решительность Кармен и Коломбы восхищают Мериме.

Кармен не дрогнула перед своим убийцей, и в концовке рассказа он явно подчеркивает превосходство дикой цыганки над «культурным» доном Хозе, не нашедшим другого аргумента для доказательства своей «правоты», кроме убийства.

Одним из самых интересных обличительных рассказов Мериме 40-х годов является рассказ «Арсена Гийо» (1844). Арсена Гийо — проститутка, которая решает покончить жизнь самоубийством и выбрасывается из окна. Искалеченная, она лежит, ожидая смерти. К ней приходит светская дама, мадам де Пьен. На протяжении всего рассказа отчетливо звучит очень тонкая ирония автора по отношению ко всем словам и действиям мадам де Пьен. Руководимая филантропическими побуждениями, она должна перед смертью Арсены спасти ее душу от когтей дьявола. Узнав о том, что у Арсены есть любовь, которую она пронесла через всю свою жизнь,— самое дорогое, самое радостное, что есть у этой несчастной, отверженной девушки, мадам де Пьен считает своим долгом заставить Арсену вырвать это чувство из сердца и перед смертью искупить свой «грех». Религиозный фанатизм светской дамы не что иное, как жестокость и лицемерие.

С первых же строк рассказа очевидно, насколько всеми презираемая Арсена выше и чище своей «спасительницы». Способность к большому чувству — вот что ставит ее неизмеримо выше людей так называемого «порядочного» общества.

Автор смело ставит лицом к лицу мораль бедной, отверженной Арсены и лживую мораль богатой, знатной мадам де Пьен. Арсена в беседе с мадам де Пьен говорит ей: «Когда богат, легко быть честным. Я тоже была бы честной, если бы у меня к тому были возможности». Мадам де Пьен считает себя представительницей более высокого нравственного уровня, чем Арсена.

Однако в конечном счете побеждает не «порядочное» общество в лице мадам де Пьен, а Арсена. Мадам де Пьен, которая старалась до сих пор скрыть свою любовь к Максу, ибо считала ее преступной, уступает своему чувству, отвергая тем самым ту мораль, которую она пыталась привить Арсене. Здесь посрамлена не только мадам де Пьен; в ее лице посрамляется все то «порядочное» общество, которое она собой представляет.

Вот почему академики пожалели, что рассказ «Арсена Гийо» вышел через несколько дней после избрания Мериме в Академию, ибо, если он бы вышел раньше, Мериме не быть бы академиком: его рассказ слишком бесцеремонно ополчался против всей морали буржуазного общества.

Сам Мериме остроумно высмеял шум, поднятый «Арсеной Гийо»:

«Арсена Гийо»,— писал он,— вызвала оглушительный взрыв и возмущение против меня всех так называемых порядочных людей... Говорят, что я поступил подобно обезьяне, которая взобралась на верхушку дерева и строит всем гримасы с самой высокой ветки» («Письма к одной незнакомке»).

Художественные особенности новелл Мериме. Новелла Мериме, крупнейшего мастера новеллистического жанра в реализме XIX века, имеет ряд интересных композиционных и стилистических особенностей. Мериме — мастер психологической новеллы, в центре его внимания — внутренний мир человека, показ его внутренней борьбы, падения или, наоборот, возрождения, роста. Однако Мериме, так же как и Стендаль, не делает внутренний мир человека изолированной от внешнего мира сферой. Внутренняя борьба героя у Мериме всегда определяется теми столкновениями, которые намечаются у человека с обществом, с общественной средой, формирующей его характер. Драмы Сен-Клера, Жюли, Арсены и других рождаются из противоречия этих людей окружающей действительности. Отсюда вытекает интересная особенность новеллы Мериме; в ней всегда огромное значение приобретает событие, которое так или иначе определяет внутренний конфликт героя. Новеллы Мериме обычно очень драматичны. Из любой его новеллы можно сделать драму. Событие, поставленное автором в центре новеллы, чаще всего имеет характер катастрофы. Это убийство, самоубийство, кровная месть, гибель героя, ломка всей его жизни. Соединение психологизма и событийности — очень яркая черта, определяющая своеобразие в построении новелл Мериме. И эта черта не случайна; она говорит об определенном взгляде Мериме на жизнь.

Мериме как писателю, мировоззрение которого складывалось в сложной и бурной обстановке перед революцией 1830 года, было абсолютно чуждо созерцательное отношение к жизни. Он воспринимает жизнь как движение, ощущает ее в динамике и борьбе противоречий, что и находит очень яркое отражение в характере его новеллы, всегда насыщенной драматизмом, почти не содержащей элемента описаний.

При изучении композиции новелл Мериме особую важность получает вопрос о их концовках.

Сен-Клер, герой «Этрусской вазы», убит на дуэли. Перед дуэлью он выясняет, что его ревность, заставившая его сделать вызов, оказалась неосновательной, но тем не менее избежать дуэли уже нельзя. Его убивают. И вот, после того как совершилось это никому не нужное, бессмысленное убийство, секундант поднимает с земли изломанный пистолет и говорит: «Какая досада! Пропал пистолет. Вряд ли найдется мастер, который возьмется его починить». Бессмысленно пропала человеческая жизнь, но секундант говорит не об этой ненужной человеческой жертве, а о пропавшем пистолете.

Кармен убита доном Хозе. Убийство, очень подробно описанное, оставляет тяжелое впечатление; этот эпизод, казалось бы, должен явиться естественным концом произведения. Но Мериме добавляет еще одну главу, посвященную описанию цыганских племен, изучением которых занимается якобы рассказчик. Автор подробно описывает эти племена с точки зрения исторической, географической, лингвистической и т. д.

Примерно то же в новелле «Локис» (1869). Совершилось страшное, противоестественное преступление — убийство графом своей молодой жены. Но Мериме опять не заканчивает на этом рассказ; он вводит дальше почти целую главу, посвященную лингвистическим вопросам — рассуждениям на тему о жмудском наречии, изучением которого занимается профессор, рассказчик этой новеллы.

Что означают подобные концовки? Какую цель они преследуют?

Это своеобразный прием «умолчания» о том самом важном и большом, что описано в рассказе. За этим умолчанием скрывается подлинная взволнованность автора, чувство ужаса, его оценка происшедшего. То, о чем рассказано в «Кармен», в «Ло-кисе» или в «Этрусской вазе», глубоко волнует, и автор избегает прямыми словами передавать это чувство. Он не хочет навязывать свои мнения и оценки, которые обычно скрывает или замаскировывает. Если бы автор стал говорить о том, как ужасно убийство Кармен, Юльки или Сен-Клера, он этим самым снизил бы впечатление. Резко переключая внимание на что-то другое, постороннее, он заставляет лучше вдуматься в происшедшее, вследствие чего само это событие как бы становится для читателя более ощутимым.

Динамизм, драматичность и напряженность действия в новеллах Мериме определяют еще одну их своеобразную черту. Это — скудость описаний, в частности описаний природы. Мериме очень скуп на описания именно потому, что в центре его внимания всегда действие, драма, нарастание драматического конфликта. Описания играют лишь второстепенную роль.

Хотя действие его новелл развертывается нередко среди экзотической природы (Корсика, Испания, литовские леса), тем не менее Мериме ограничивается лишь сухим, как бы деловым описанием природы. В «Коломба» действие происходит в маки — в лесных чащах Корсики, — казалось бы, какие возможности для поэтического описания природы! Но даже и здесь все внимание сосредоточено на действии, на поступках героев, описаниям же уделяется очень мало места.

В связи с этим совершенно особое значение в новеллах Мериме приобретает деталь, отдельный небольшой штрих, который часто заменяет пространные описания и характеристики. В конце рассказа «Арсена Гийо» автор сообщает о том, что мадам де Пьен после борьбы с собой уступила своему чувству к Максу и пренебрегла моралью светского общества, тем самым доказав справедливость морали Арсены. Но то, что произошло с мадам де Пьен уже после смерти Арсены, дано всего одним штрихом. На памятнике Арсены кто-то карандашом написал: «Бедная Арсена, она молится за нас». И вот это «за нас», это множественное число говорит о том, что писали двое, и эти двое — мадам де Пьен и ее возлюбленный. Вся послеистория героев (Nachgeschichte) раскрывается в этой детали.

В «Коломба» целая характеристика героини дана одной фразой хозяйки гостиницы: «Посмотри на эту хорошенькую синьору: я уверена, что у нее дурной глаз».

Продуманность композиции, экономность художественных средств, умение сделать предельно выразительной каждую деталь — все эти особенности стиля Мериме, строго обусловленные идейной направленностью его творчества, делают его рассказы образцами новеллистического мастерства.

Выдающимся писателем-реалистом этой эпохи был и Проспер Мериме (1803— 1870), который вошел в историю литературы прежде всего как мастер новеллы, лаконичной, строгой, изящной. Мериме, как и Стендаль, близок к просветительным идеям XVIII в. Одно из его первых выдающихся произведений, пьеса-хроника «Жакерия» (1828 г.) посвящена изображению крестьянского движения во Франции XIV в. В единственном своем большом романе «Хроника времен Карла IX» (1829 г.) Мериме рисует борьбу католиков и протестантов и события Варфоломеевской ночи. Скептик и атеист, он иронически относится к обеим борющимся партиям и развенчивает фанатическую нетерпимость.

Обращаясь в своих новеллах к темам и образам, введенным в литературу романтиками, Мериме трактует их вполне реально. Как и романтики, он ищет сильные и яркие характеры в странах, сравнительно мало затронутых буржуазным развитием, и часто рисует людей примитивных, цельных, способных сильно чувствовать. Таковы героини новелл «Кармен» и «Коломба», корсиканский крестьянин Матео Фальконе (в новелле того же названия) и др. Иногда Мериме обращается и к миру фантастических образов («Венера Ильская»), но, изображая романтических героев и романтические ситуации в трезвых спокойных тонах, сопровождая их ироническими комментариями и реалистической системой мотивировок, переводит действие в иную, не романтическую плоскость.

Мериме привлекали напряженные моменты в жизни народов. Он обратился к историческому прошлому Франции в драматической хронике "Жакерия" (1828) и в романе "Хроника царствования Карла IX" (1829). В новеллах конца 20-х годов (сборник "Мозаика", 1833) Мериме снова изображает сильные и цельные характеры, которых еще не коснулось "разлагающее" влияние цивилизации ("Матео Фальконе", "Таманго"). Современная действительность нашла отражение в новеллах "Этрусская ваза" и "Партия в триктрак" (обе - 1830). Пустота и лицемерие буржуазного общества, власть денег с иронией и сарказмом показаны в новеллах 30-40-х годов: "Двойная ошибка", "Арсена Гийо", "Аббат Обен"; столкновение буржуазной морали с примитивными, но более справедливыми нравственными нормами - в "Венере Илльской", "Коломбе", "Кармен" (1845). Проза 30-40-х годов - вершина творчества Мериме. Используя приемы "рассказа в рассказе", "вставной новеллы", вводя в текст якобы найденные старые письма или неожиданные исторические и филологические экскурсы, Мериме создает внешне спокойное, суховатое повествование.