15) Декоративно – прикладное искусство Византии.

Во второй половине XIII — середине XV в. заметно расширяются международные, а вместе с тем и культурные связи Византии. В области прикладного искусства греческие мастера, храня приверженность традиции, проявляют, однако, удивительную восприимчивость к новым веяниям. В частности, становятся все более ощутимыми результаты соприкосновения с декоративным искусством Запада и Востока. Процесс этот был жизненным и плодотворным, ни в малейшей мере не отмеченным чертами какого-либо упадка или деградации.

Византийское искусство эпохи Палеологов развивалось в феодальном обществе. Естественно

поэтому, что своими наиболее высокими проявлениями оно обязано придворной и церковной среде. Эстетические вкусы заказчиков наиболее наглядно сказывались на характере драгоценных императорских и архиерейских облачений. Об императорских вкусах можно судить главным образом по портретным изображениям византийских василевсов. На некоторых портретах одеяния и регалии императоров воспроизведены с исключительной детализацией, вплоть до шитых золотом и серебром узоров на тканях и камней и жемчуга, украшавших короны.

Церковные облачения XIV—XV вв. представлены единичными сохранившимися образцами, среди которых центральное место занимают украшенные сюжетным шитьем три саккоса и епитрахиль с монограммой русского митрополита Фотия.

В эпоху Палеологов получает широкое развитие сюжетное золотное шитье, украшающее

преимущественно предметы литургического назначения: плащаницы, служебные покровы, завесы

(катапетазмы), принадлежности облачения. Материалом служили обычно дорогие ткани, в

основном однотонные, чаще всего красного цвета. Вышивали шелками, золотыми и серебряными нитями.

По традиции заказы выполняли мастерицы из придворных, а также насельницы

женских монастырей. Сюжетное шитье теснейшим образом связано с иконографией и стилем современной ему живописи. Рисунок и композиция византийских вышивок часто являлись делом рук иконописцев, которые иногда выполняли и эскиз. Именно поэтому шитые покровцы из церкви коллегиаты Кастель Арквато, выполненные в начале XIV в., по общему художественному строю напоминают мозаики и фрески Кахрие Джами.

Самой значительной группой произведений поздневизантийского лицевого шитья являются плащаницы с изображением тела Христа, находящиеся в тесной связи с «воздухом», носимым на литургии в процессии Великого входа

Интенсивное проникновение сюжетного шитья в церковный обиход Византии эпохи Палеологов наглядно сказалось в оформлении литургического облачения, особенно саккоса, право облачения в который в XI—XV вв., кроме константинопольского патриарха, получили также некоторые митрополиты. Ватиканский саккос, известный под названием далматики Карла Великого, является одним из самых изученных произведений золотного шитья

XIV в.

С рубежа XIII— XIV вв. входит в употребление епигонатий (набедренник или палица) в виде ромба, украшенного чаще всего изображением Воскресения Христова. Для украшения поручей в шитье византийской традиции обычно избирали сюжет Причащения апостолов.

В эпоху Палеологов получают распространение также подвесные пелены с сюжетным шитьем,

привешиваемые к иконам и большей частью воспроизодящие изображения на них. Здесь, на

широком материале, становится очевидным радикальное переосмысление византийских образцов

в творчестве славянских вышивальщиц.

В поздневизантийский период были созданы и высокие образцы сюжетной пластики, хотя в целом, судя по сохранившимся ее памятникам, резьба по камню уже не играла такой роли, как в

комниновскую эпоху. Одним из ранних палеологовских образцов является скульптурное убран-

ство интерьера церкви Панагии Паригоритиссы в Арте (Эпир), возведенной ок. 1283—1296 гг

Более зрелый этап резьбы по камню представляет часть декорации церкви константинопольского монастыря Хора (Кахрие Джами), реставрация которой была завершена Феодором Метохитом в 1321 г. Однако, как свидетельствуют фасады гробниц в пареклисии того же храма, вскоре после

этого начинают проявляться схематизм и графическая прорисовка деталей, приходящие на смену

живописному рельефу.

Византийские стеатитовые рельефы эпохи Палеологов имеют достаточно общих черт с образцами позднекомниновской резьбы. В то же время прослеживаются изменения в композиции,

пропорциях фигур и свойствах рельефа как произведения пластики. На смену плотной компоновке

приходит иллюзия свободного пространства, фигуры кажутся более стройными и не столь скованными в движениях, чему способствует отход от строгой фронтальности. О происшедших изменениях можно судить при сопоставлении стеатита с изображением св. Георгия в Ватопеде на Афоне и иконы св. Димитрия Солунского, хранящейся в Париже.

В тот же период получает широкое распространение ремесленная резьба, доводящая формы до примитива и даже до гротеска. Наряду со стеатитом все шире используются иные породы камня. Появляются имитации более ранних моделей. Со стеатитами в некоторых отношениях сходна византийская глиптика палеологовского времени, использующая для резьбы твердые, иногда

полудрагоценные камни. Общими чертами являются здесь прежде всего иконография и стиль.

Гелиотроповые панагии в Равенне и Хиланда-ре на Афоне. В центре находится поясное изображение Богоматери Оран-ты в кольце текста, в обрамлении аркатурного пояса с полуфигурами апостолов, обращенных в одном случае к Спасу, а в другом — к Распятию 13.

Столь же показательной была и судьба некогда достигавшей изумительного уровня в Византии резьбы по слоновой кости, представленной подлинными шедеврами X—XI вв.

Общие закономерности, характеризующие развитие поздневизантийского искусства, едва ли не с наибольшей определенностью проявились в металлопластике. Одной из этих особенностей

является раздробленность пространства, что в одинаковой мере заметно и в украшении бронзовых

дверей, и в трактовке плоскости серебряных окладов икон при всем кажущемся разнообразии их декоративных схем. Поверхность ватопедских дверей, украшенных литым изображением Благовещения, покрыта орнаментальными растительными мотивами, чередующимися с двухглавыми орлами и василисками, выполненными резьбой и имеющими

заполнение по контуру рисунка красной мастикой. Разбивка на небольшие прямоугольники по

существу служит выражением того же принципа, который положен в основу композиционных

схем таких разных произведений, как епитрахиль и «Большой» саккос митрополита Фотия,

стеатитовые рельефы с изображением двенадцати праздников и двери церкви св. Николая

Болничкого в Охриде. В окладах икон и литургических книг указанный принцип соблюдается

почти неукоснительно, иногда в сложных вариантах.

Оклады икон, выполненные большей частью из серебра, можно классифицировать в зависимости от типа обрамления. Лишь в единичных случаях плоскость покрывают только растительные узоры, иногда с заполненными плетением медальонами («кабошоны»). Один тип предполагает изображения апостолов (на иконах Христа) или пророков (на иконах Богоматери с младенцем), другой — праздничный цикл, что в основном характерно для икон Богоматери. Исключение составляет рама иконы св. Иоанна Златоуста в Хиландаре, возможно первоначально украшавшая иной образ. Но встречаются также и другие циклы.

Особенности чеканного и филигранного декора, характеризующие убранство икон, являются показательными и для выполненных поздневизантийскими ювелирами предметов церковной утвари. Здесь следует прежде всего упомянуть серебряные оклады Евангелия. В отличие от более раннего времени верхнюю крышку переплета в XIV в. украшают изображением Распятия в типично палеологовском иконографическом варианте. На обрамлении

этого главного изображения можно видеть евангельские сюжеты и образы евангелистов,

чередующиеся с сетчатой плетенкой. Распятию на иной доске оклада соответствует Сошествие Христа во ад.