Михаил Иванович Глинка (1804–1857)

Хотя сейчас достаточно подробно исследована музыка доглинкинской эпохи, явление Глинки так и не перестает казаться чудом. Основополагающие качества его дара – глубокий интеллектуализм и тонкий артистизм. Глинка вскоре пришел к идее писать «большую русскую оперу», подразумевая под этим произведение высокого, трагического жанра. Первоначально (в 1834) тема подвига Ивана Сусанина, указанная композитору В.А.Жуковским, обрела вид сценической оратории из трех картин: село Сусанина, столкновение с поляками, триумф. Однако затем Жизнь за царя (1836) стала настоящей оперой с мощным хоровым началом, что соответствовало традиции национальной культуры и во многом предопределило дальнейший путь русской оперы. Глинка первым из русских авторов решил проблему сценической музыкальной речи, а что касается музыкальных «номеров», то они, написанные в традиционных сольных, ансамблевых, хоровых формах, оказались наполнены столь новым интонационным содержанием, что ассоциации с итальянскими или иными моделями были преодолены. Кроме того, в Жизни за царя была преодолена стилистическая пестрота предшествующей русской оперы, когда жанровые сцены писались «по-русски», лирические арии «по-итальянски», а драматические моменты «по-французски» или «по-немецки». Однако многие русские музыканты следующих поколений, отдавая должное этой героической драме, предпочитали все же вторую оперу Глинки – Руслан и Людмила (по Пушкину, 1842), усматривая в этом произведении целое новое направление (его продолжили Н.А.Римский-Корсаков и А.П.Бородин). Задачи оперного Руслана – совсем иные, чем в пушкинском произведении: первое в музыке воссоздание древнерусского духа; «аутентичный» Восток в разных его обличиях – «томных» и «воинственных»; фантастика (Наина, замок Черномора) – совершенно самобытная и ничем не уступающая фантастике самых передовых современников Глинки – Берлиоза и Вагнера.

Александр Сергеевич Даргомыжский (1813–1869)

Начал путь оперного композитора совсем молодым, во второй половине 1830-х годов, когда, вдохновленный премьерой Жизни за царя, принялся писать музыку на французское либретто В.Гюго Эсмеральда.

Сюжет следующей оперы возник еще до постановки Эсмеральды (1841), и это была пушкинская Русалка, которая, однако, появилась на сцене только в 1856. Пьеса Пушкина вышла у композитора отнесенной скорее к современности, чем к старине, и язык Русалки тоже оказался приближенным к современному музыкальному быту. В отличие от виртуозной инструментовки Глинки, оркестр Даргомыжского скромен, красивые народные хоры Русалки носят достаточно традиционный характер, и основное драматическое содержание сосредоточивается в сольных партиях и особенно в великолепных ансамблях, причем в мелодическом колорите собственно русские элементы сочетаются со славянскими – малороссийскими и польскими. Последняя опера Даргомыжского, Каменный гость (по Пушкину, 1869, поставлена в 1872), вполне новаторское, даже экспериментальное произведение в жанре «разговорной оперы» (opera dialogue). Композитор обошелся здесь без развитых вокальных форм типа арии (исключением являются лишь две песни Лауры), без симфонизированного оркестра, и в результате явилось произведение необычайно изысканное, в котором самая краткая мелодическая фраза или даже одно созвучие может приобретать большую и самостоятельную выразительность.

Александр Николаевич Серов (1820–1871).

Позже Даргомыжского, но ранее кучкистов и Чайковского заявил о себе в оперном жанре Первая его опера, Юдифь (1863), появилась, когда автору было уже за сорок (до этого Серов приобрел значительную известность как музыкальный критик, но как композитор не создал ничего примечательного). Пьеса П.Джакометти (написанная специально для знаменитой трагической актрисы Аделаиды Ристори, которая в этой роли произвела фурор в Петербурге и в Москве) на библейский сюжет о героине, спасающей свой народ от рабства, вполне соответствовала возбужденному состоянию русского общества на рубеже 1860-х годов. Привлекателен был также красочный контраст суровой Иудеи и утопающей в роскоши Ассирии. Юдифь принадлежит к жанру «большой оперы» мейерберовского типа, что тоже было ново на российской сцене; в ней сильно ораториальное начало (развернутые хоровые сцены, в наибольшей мере отвечающие духу библейской легенды и имеющие опору в классическом ораториальном стиле генделевского типа) и в то же время театрально-декоративное (дивертисменты с танцами). Мусоргский назвалЮдифь первой после Глинки «серьезно трактованной» оперой на русской сцене. Ободренный теплым приемом, Серов тут же принялся за новую оперу, теперь на русский исторический сюжет, – Рогнеду. «Историческое либретто» по летописи вызвало массу упреков в неправдоподобности, искажении фактов, «заштампованности», фальшивости якобы простонародного языка и т.д.; музыка же, несмотря на массу «общих мест», содержала эффектные фрагменты (среди которых первое место занимает, конечно, варяжская баллада Рогнеды – она и до сих пор встречается в концертном репертуаре). После Рогнеды (1865) Серов совершил весьма резкий поворот, обратившись к драме из современного быта – пьесе А.Н.Островского Не так живи, как хочется и тем самым став первым композитором, решившимся писать «оперу из современности» –Вражья сила (1871).

«Могучая кучка»

Появление последних опер Даргомыжского и Серова лишь немного опережает по времени постановки первых опер композиторов «Могучей кучки». Кучкистская опера имеет некоторые «родовые» черты, проявляющиеся у столь разных художников, как Мусоргский, Римский-Корсаков и Бородин: предпочтение русских тем, в особенности исторических и сказочно-мифологических; большое внимание не только к «достоверной» разработке сюжета, но и к фонетике и семантике слова, и вообще к вокальной линии, которая всегда, даже в случае очень развитого оркестра, находится на первом плане; весьма значительная роль хоровых (чаще всего – «народных») сцен; «сквозной», а не «номерной» тип музыкальной драматургии.