5.2. Этногенез

Этногенез занимает как бы промежуточное, по своей биосоциаль­ной сущности, положение между антропо- и социогенезом как направлениями социальной эволюции. Можно сказать, что в этно­генезе осуществляется тот самый переход от человека как стадного животного к человеку культурному, который трудно уловить в других сферах жизнедеятельности. Многие проблемы человеческой культу­ры имеют истоки в особенностях этногенеза, многие чисто социаль­ные конфликты по сути своей восходят к его биологическим пред­посылкам. Поэтому, чтобы лучше понять человека как целостное существо, надо сразу определиться в ключевых вопросах этногенеза.

Как появились этносы'/ Как уже отмечалось, человек исходно принципиально тождественен животному. Именно поэтому элемен­тарной единицей эволюции у него, как и у животного, является

популяция. Популяция представляет собой, как известно из курса биологии, «да!се неразложимое на составные части эволюционное единство, способное к развитию во времени и пространстве, само­воспроизведению (посредством репродукции составляющих ее от-пезьчых особей), трансформации (посредством преимущественного размножения групп генетически различных особей) и изменению ареала* (Тимофеев-Ресовский).

Популяционный уровень организации живой материи обеспечи­вает генетическое разнообразие, необходимое для выживания вида. Но естественное структурирование по популяционному принципу сохранялось у человека лишь на первых ступенях его существования как особого живого вида. Как только начинает проявляться его принципиальная противоположность животному, естественные ме­ханизмы генетического обособления популяций уже не действуют. В то же время само это обособление как необходимое условие существования вида должно сохраняться.

Поэтому для сохранения генетического разнообразия начинают вырабатываться неспецифические для живой природы механизмы. Прежде всего это механизм эндогамии. Эндогамия — это запрет на браки с представителями других популяций и поощрение внутрипо-пуляшюнных браков. Но поскольку запрет этот носит уже не биоло­гический, а социальный характер, то и речь может идти не о попу­ляции, а о некоем социальном образовании на ее основе. Таким социальным образованием на популяционной основе и является этнос. Все популяционные характеристики в нем обретают социаль­ный смысл, более того, появляются новые — в виде социальных институтов, охраняющих целостность этноса.

Каковы же отличительные признаки этноса? Во-первых, сохраня­ется ареал обитания — то неповторимое сочетание флоры, фауны, геофизических и геохимических условий, которые некогда составля­ли экологическую нишу популяции, без которых ее собственные биологические характеристики изменились бы (если бы она вообще смогла существовать в иных условиях). Но это уже не ареал обитания, это — территория расселения этноса, для охраны которой существуют границы и армии, законы и таможенные правила.

Во-вторых, сохраняется случайный подбор пар, характерный для популяции, но он уже регламентирован специальными нормами — законами государства, религиозными нормами, нравственными пра­вилами.

Может показаться, что в наш век всемирного смешения, языков и народов трудно говорить о социальной регламентации эндогамии, лежа­щей в основе этнической дифференциации. Но давайте проследим те препятствия, которые стоят и сейчас на пути межнациональных ораков Это, в первую очередь, язык. Затем — законы о гражданстве. Это религиозные различия, различия в традициях, культуре и т. д.

74

75

Чтобы преодолеть все это, требуются немалые усилия, далеко не вес способны их предпринять.

Эмпирически выведена предельно допустимая цифра межэтни­ческого смешения — 15% межнациональных браков. Если больше — один из этносов неминуемо будет ассимилирован другим или просто рассеется.

Распад Советского Союза, как известно, начался с республик При­балтики. Это не случайно, ведь в те годы в Латвии, например, количество межэтнических браков превышало 25%, в Эстонии — 17%. Сегодняшние сверхжесткие законы о гражданстве, принятые в этих республиках, вряд ли смогут уже что-то изменить, количество корен­ного населения там продолжает уменьшаться.

Нельзя сказать, что этнос заменяет популяцию. Просто суще­ства, составляющие ее, и существа, составляющие этнос, разные. Разными являются и соответствующие структуры, но главная функция у них одна — сохранение генетического разнообразия, обеспечивающего выживаемость вида. У животных предел межпо-пуляшгоиного смешения — тоже 15%, но он поддерживается ин­стинктивно, тогда как человек создает для этого специальные институты.

Более того, как уже отмечалось, существование этнического деления поддерживается и прямо противоположными природным средствами. Так, третьим существенным признаком этноса, кроме территории, является язык. Языковые различия имеют глубокую историческую, физиологическую и генетическую природу, которая не изучена до конца и вряд ли будет полностью понята когда-нибудь. Потеря языка для этноса означает его гибель. Поэтому так бережно относятся к родным языкам люди во всем мире: издают специальные законы, которые их защищают, создают обширные образовательные программы. Посягательства на родной язык могут вызвать межэтни­ческие столкновения.

С общностью языка тесно связана четвертая особенность — общность культуры этносов. В данном случае под культурой пони­маются традиции, обычаи, система образования и воспитания, про­изведения искусства, памятники и достижения производственной деятельности данного (и никакого другого!) народа.

Даже в области кулинарии этнические различия старательно сохраняются и подчеркиваются: русские блины и пельмени, еврейская маца, узбекский плов, английский пудинг — какое несравнимое разно­образие/ Своей национальной кухни нет, пожалуй, лишь у американ­цев, но ведь они пока еще не составляют единое этническое образо­вание.

Интересно было бы изучить вопрос о том, почему разные этносы так стремятся сохранить отличия в традиционной пище, несмотря на современную стандартизацию массового питания. Вероятно, здесь

сказывается определенная физиологическая необходимость, «задан­ная» генетической программой этноса. Если это так, то родовая среда обитания, традиционная пища и соответствующее социальное офор­мление всего этого составляют ту биосоциальную уникальность, которая и отличает этносы друг от друга. Как видим, в этнической сущности человека просто невозможно оторвать одни (социальные) элементы от других (биолопгческих).

А это значит, что и к остальным признакам этноса нельзя отне­стись только как к социальным. Пятым и шестым признаками выступают самосознание и самоназвание (этноним) этноса. Самосо­знание — это представление каждого члена человеческого сообщест­ва о своей этнической принадлежности. Выражение «Я — русский» — это не просто фраза. Это свидетельство того, что человек отличает себя от других именно по этническому признаку и, одновременно, отождествляет себя с определенным народом. Очевидней всего роль этнического самосознания проявляется тогда, когда этносу что-то угрожает. Пояснить этот вопрос можно на примерах рассеянных этносов (армяне, евреи, цыгане).

Так, евреи, которые испытали многочисленные гонения, неоднократ­но переселялись с одного места на другое и до недавнего времени не имели собственной государственности. В тяжелые для народа времена, когда ему грозило уничтожение, ввели закон, согласно которому всякий при­нявший иудаизм становился евреем. В то время существовала религи­озно-нравственная норма, что всякий иудей мог жениться только на еврейке. Таким образом, этнос пополнился новыми членами, сохранив свою природную определенность. Самосознание явилось структурирую­щим фактором этноса.

Самоназвание — как называют свой народ люди — также имеет существенное значение. Его изменение обычно связано с каки­ми-то катаклизмами в истории. Многие самоназвания (этнони­мы) уходят своими корнями в далекое прошлое, и сейчас уже трудно восстановить, почему тот или иной народ называется так, а не иначе. Иногда самоназвание меняется, когда люди хотят забыть прошлое своего народа, связанное в их памяти именно с этим названием. Чаще меняются названия, данные народу «чужа­ками».

Так, например, этническая группа российских немцев не один раз меняла свое название, причем ни разу оно не было этнонимом в полном смысле слова: немцы Поволжья, советские немцы, российские немцы... В этой череде имен сказывалась временность существования данной группы. Так и получилось — сейчас она практически распалась, хотя свои признаки отдельной группы сохраняют и те ее представители, которые уехали в Германию. Современное переименование чеченцев в древнее — вайнахи тоже не внушает оптимизма относительно долгов-ременности существования этноса.

76

77

Этносы бывают большие (мегаэтносы, суперэтносы) и небольшие (этнические группы, субэтносы, этннкосы). Детально их жизнь изу­чает этнология. Нас же интересует не этнос, как таковой, а человек как существо, обладающее этническими характеристиками.

Как отражается на жизни и здоровье человека его этническая принадлежность? Главное здесь то, что этнические характеристики личности являются а)врождсннымн и б)биосоциальными по своей сущности. Какую бы национальность ни указывал человек в паспорте или анкете, все равно родился он представителем определенного народа. Можно возразить — а к какой же этнической группе принад­лежат потомки межнациональных браков? Это очень интересный вопрос, который решается по-разному юридически, в обыденной жизни и... в медицинской практике.

В юридическом плане родители сами вправе указать ту нацио­нальность ребенка, которую они считают нужной, — отца или матери. В общежитейском смысле национальность ребенка чаше всего считают по материнской линии — это отголосок времен .матриархата, когда отцовство установить было трудно, а мать была известна всегда. А вот в медицинском плане следует подходить к этому вопросу индивидуаль­но. Дело в том, что биологически этносы отличаются друг от друга по степени распространения тех или иных генов. Именно эти отличия проявляются чаще всего во внешнем облике людей.

Сравним смуглых брюнетов-итальянцев и белокожих блондинов-скандинавов, красавцев-сербов, чью кровь изрядно «подправили» турки, и невыразительных англичан, которые никогда ни под чьим господством не были и сохранили «чистые» генетические линии.

Медики, как известно, прежде всего должны учитывать наследст­венные факторы, поэтому для них национальность человека, по сути дела, определяется тем, чей генотип он унаследовал — отца или матери.

Надо сказать, что существуют и такие болезни, которые в большей степени распространены у тех или иных народов. Это, например, так называемая «периодическая болезнь», которой болеют в основном армяне и евреи (периодические лихорадочные состояния, хроничес­кое течение, осложнения на почки). О том, что подобные факторы в медицине учитываются, говорит хотя бы наличие курса «Тропические болезни» в медицинских вузах. Но пока на эти вопросы обращается мало внимания, поскольку долгое время в нашей стране было нало­жено своеобразное табу на всякие разговоры о физиологических и тем более генетических отличиях представителей разных националь­ностей. Это объявлялось проявлениями биологизаторства (само слово почему-то считалось нехорошим) и чуть ли не расизма. На самом деле чем лучше мы знаем природу человека, тем скорее сможем ему помочь. Поэтому этнические факторы в медицине должны уч птываться обязательно.

Эмпирически доказано, что связь человека с природной средой этноса имеет большое значение для его здоровья — чаще болеют люди, которые меняют свое место жительства. Реже болеют те, кто всю жизнь проводит там, где родился. Возможно, поэтому нынешняя демографи­ческая ситуация в России так обострилась. Здесь дело не только в неблагоприятных социально-экономических условиях, но и в резком повышении темпов миграции. Огромное число людей вынуждено менять исконные места обитания под влиянием дезинтеграционных процессов в социальной системе. Особенно тяжко приходится русскому этносу — территория его расселения сужается. Соответственно ограничивают­ся все пространственные характеристики, что выражается прежде всего в сокращении численности населения. Понижается и качество жизни, поскольку в мигрантных группах выше риск всевозможных заболеваний и ниже рождаемость. Здесь проявляется опять биосоци­альная сущность этноса.

Таким образом, жизнь этноса непосредственно может определять жизнь индивида, наше существование во многом зависит от сущест­вования народа, к которому мы принадлежим.

Но от чего тогда зависит жизнь самого этноса? Здесь нужно сказать, что народы, как люди, рождаются, достигают зрелости и... уходят в вечность. Это было бы печально, если бы жизнь народа была соизмерима с жизнью человека или даже одного поколения. Но она неизмеримо больше, и никому не дано увидеть, почувствовать, пережить рождение или смерть этноса.

Очень интересно писал об этом великий русский ученый Лев Гумилсв,«который полагал жизнь этноса равной примерно 1500 лет. При этом народы Европы он относил к «старым», а славянские народы, в частности русский, — к «молодым».

Французы, немцы, англичане, да и другие европейцы представляют собой известные нам народы уже 1000 — 1200лет, нам пока еще только около 500. Считается, что современный русский этнос сложился к 16 веку. До этого тоже существовал русский народ, но этот народ был другим — сначала совокупностью восточнославянских племен, потом совокупность эта разделилась на три этнические образования (русские, белорусы, украинцы), затем образовался новый субэтнос, куда они входили как самостоятельные народы, этнического слияния не произо­шло, )ю государство стало единым. Изменения в русском этносе продол­жаются и по сей день, что немудрено, раз этнос молодой.

Вообще же формирование этноса занимает длительное время: на определенной территории, придерживаясь законов эндогамии, долж­но прожить десять поколений людей, чтобы после этого можно было говорить о них как об этнической группе. А жизнь одного поколения и науке принято измерять двадцатью пятью годами. Так что минимум 250 лет (если ничего не помешает!) должно пройти, прежде чем появится на планете новый народ.

78

79

Поэтому жители США до сих пор единым народом не являются, хотя любят говорить о себе как о нации. Правда, охотнее они говорят о национальных интересах. Если же учесть смешение в этой стране не только этнических групп, но и рас, то процесс, очевидно, будет еще долгим.

В жизни каждого этноса бывают периоды «здоровья» и «болезни». Состояние благополучия сменяется депрессией, замиранием на одной точке, но потом народ снова набирает силу. Это естественные процессы, но люди склонны оценивать каждый момент своей этнической истории как «жизнь в целом». Мы уже сказали, что это от несоизмеримости времени человека и времени этноса. Тем не менее в периоды стагнации наблюдается подавленное состояние у большинства представителей этноса, что ситуацию не упрощает. Спасительным здесь выступает чувство патриотизма — любви к Отечеству и верности ему. Многие считают это чувство врожденным, хотя оно таковым не является, но формируется вместе с этническим самосознанием.

Периоды упадка кратко временны, поэтому их замечают. Угасание же этноса проходит незаметно, если только он не бывает истреблен насильственными средствами. Чаще всего народы боятся быть асси-милироваными более крупными или молодыми этносами, о чем мы уже говорили.

Современная западная политика деславянизации (разобщения и ос­лабления славянских народов) — еще одно проявление такого страха, хотя ее причины принято толковать как сугубо политические и эконо­мические.

Но в век научно-технической революции трудно сохранить наци­ональную обособленность, да и развитие народа она сильно замед­ляет (характерный пример — Албания). И здесь встает вопрос, без решения которого невозможно разобраться в современной этничес­кой ситуации в мире: произойдет ли «великое смешение» народов в ближайшем будущем и если да, то что из этого получится? Решить этот вопрос можно только рассмотрев взаимосвязь двух типов чело­веческой эволюции — социального и этнического.

Как же взаимосвязаны социальная и этническая эволюции человека? С одной стороны, разделение на «мы — они», свойственное этносу, является способом сохранения генетического разнообразия. С другой стороны, современная технологическая ступень развития человече­ства — автоматизированное производство — несовместима с нацио­нальными границами (это хорошо видно на примерах транснацио­нальных монополий, Евросоюза и т. д.). Этническая эволюция осно­вана на дифференциации, социальная — на интеграции. До стадии автоматизированного производства эти две тенденции как-то совме­щались, но сейчас они приходят в противоречие. Этносы, которые теряют свои отличительные черты, сопротивляются тенденции ин­теграции всеми средствами. Но технологические и экономические

потребности, выступая в политической форме, подавляют этничес­кою уникальность.

" За примерами далеко ходить не надо: мы все сейчас все оольше и оо им/с становимся одинаковыми - носим одинаковую одежду, живем в одинаковых домах, слушаем одну и ту же музыку, едим одну и ту же еду... А англоязычная компьютеризация постепенно учит нас и говорить

на одном языке.

Неосознанное стремление народов сохранить свою уникальность пот влиянием всеобщей стандартизации и унификации принимает форму этнических конфликтов. Каждый из них (а они сейчас в любом регионе земного шара есть) имеет свою внешнюю форму, но по сути причина одна — народы сопротивляются интегративным тенденциям социального развития. Ведь если этническое деление исчезнет, по­степенно сойдет на нет и генетическое разнообразие. Сколько поко­лении для этого понадобится, можно посчитать. Но результатом будет вырождение человека как живого вида.

С другой стороны, нельзя остановить технический прогресс. В этом случае человечество тоже вымрет рано или поздно. Что же

делать?

Наверное, нужно, прежде всего, знать, по каким законам разви­вается мир, в котором мы живем. Затем пытаться использовать эти законы во благо людей, а не во вред. Динамическое равновесие между социальной и этнической эволюциями будет рано или поздно достиг­нуто. Пока мы не знаем, когда и каким оно будет. Но человечество \'же поставило эту задачу, значит, она будет решена. По мудрому замечанию Маркса, человек ставит перед собой только те задачи, которые может решить.

Но сначала надо понять, в чем сущность социальной эволюции или, другими словами, социогенеза.