3. В сложноподчиненном предложении.

Целесообразность использования в русском языке

иноязычной лексики

Вопрос об использовании в русском языке иностранных слов был впервые поставлен в печати в середине ХVIII века. Связан он был преимущественно с активным проникновением в язык образованной части общества многочисленных галлицизмов и германизмов.

Уже в 1759 г. известный русский писатель А.П.Сумароков коснулся этого вопроса в двух своих статьях ("О коренных словах русского языка" и "О истреблении чужих слов из русского языка"). Критически отозвавшись об употреблении "чужих и некстати новосделанных слов", А.П.Сумароков настаивал на их изгнании из языка и замене соответствующими русскими аналогами. Впоследствии многие слова, с которыми боролся А.П.Сумароков, исчезли, не получив широкого распространения (эдиция, эдукация, антишамбера, нактиш и др.), другие же прочно укоренились в русском языке (суп, фрукты, сервиз, том и др.).

В конце XVIII - начале XIX в. полемика о целесообразности использования иноязычных заимствований велась между сторонниками А.С.Шишкова и Н.М.Карамзина. Если Н.М.Карамзин и его окружение допускали возможность и даже желательность употребления в разумных пределах иноязычной лексики, то А.С.Шишков и его приверженцы выступали с позиций крайнего пуризма. Борясь за изгнание из русского языка всех слов неславянского происхождения, независимо от степени их укоренения, последователи А.С. Шишкова шли значительно дальше даже А.П.Сумарокова, признававшего целесообразность заимствований из греческого языка. Полемика эта, однако, носила чисто литературный характер. Научные круги проявили к ней полное равнодушие, что хорошо видно из следующего примера. В начале XIX столетия некий господин, не назвавший имени, предложил Российской Академии пожертвование в 30 червонцев для награждения золотой медалью автора лучшего сочинения на тему "Имеет ли русский язык нужду, для обогащения своего, заимствовать и до какой степени, оборот речений из других языков, кроме своего корня?". Академия, однако, отклонила обсуждение предложенного вопроса, полагая очевидным, что "русский язык, по своему изобилию и свойству, не имеет нужду заимствовать оборотов и выражений из языков чужеземных".

По меткому замечанию В.Г.Белинского, подобная неприязнь ко всему новому в жизни и речи людей как нельзя более характерна для пуристов, которые возмущаются всяким иностранным словом, как ересью или расколом в ортодоксии родного языка. В.Г.Белинский был убежден, что "каждая эпоха... ознаменовывалась наплывом иностранных слов; наша, разумеется, не избегла его и это еще не скоро кончится: знакомство с новыми идеями, выработавшимися на чуждой нам почве, всегда будет приводить к нам и новые слова".

Взгляды В.Г.Белинского на иноязычную лексику в той или иной мере разделялись многими лингвистами XIX - нач. XX века (Р.Ф.Брандт, Я.К.Грот, Е.Ф.Карский, И.И.Огиенко и др.). Так, акад. Я.К.Грот отмечал: "Что касается слов иностранных в русском языке, то присутствие их неразрывно связано с самым ходом нашего образования, которое постоянно питалось плодами западной жизни... Число иноземных слов, вторгшихся и еще вторгающихся к нам вместе с новыми понятиями, изобретениями и учреждениями, заимствуемыми с запада, так велико, что изгнать их даже и в отдаленном будущем, едва ли удастся".

Многие идеи, высказанные языковедами прошлого относительно меры использования новых слов, остаются актуальными. В новых исторических условиях вновь возникает вопрос о том, в каких пределах допустимо использование иноязычной лексики. Так, А.А.Брагина, О.С.Мжельская и Е.И.Степанова, И.Фомин, Г.Н.Скляревская и др. полагают, что заимствование иноязычной лексики является одним из способов обозначения новых реалий и понятий, возникающих в условиях политических, экономических и культурных связей между народами.

В то же время многие филологи (О.Н.Трубачев, Н.А.Ревенская, А.А.Региня и др.) отмечают, что газеты изобилуют излишними иностранными словами, упрекают СМИ в чрезмерном увлечении заимствованиями из других языков, решительно возражают против терминологической избыточности (рынок-маркетинг, оценка-рейтинг), протестуют против потока иностранных слов "от стагнации до презентации" и "от брифинга до консорциума", заполонивших повседневную русскую речь".

Особенно острый характер полемика вокруг проблемы заимствования иноязычной лексики вообще и английских неологизмов в частности приобрела в последнее десятилетие ХХ века. Полемика эта нашла отражение, с одной стороны, в выступлениях писателей и журналистов (А.И.Солженицын, А.Михайлов, Л.Бобров и др.), а с другой - в публикациях ученых-лингвистов (С.И.Улуханов, С.В.Подчасова, В.Г.Гак, О.Б.Сиротинина, Е.А.Земская, Ю.Н.Караулов и др.). Аргументы современных "пуристов" в сущности исчерпываются положением, выдвинутым еще А.П.Сумароковым в 1759 г.: "Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, но порча языка... На что же нам чужие слова вводить, когда мы по естеству и по примеру предков наших, своих из первоначальных слов довольно произвести можем?". Ср. мнение А.И.Солженицына, который с большим эмоциональным накалом призывает всех, кому дорог родной русский язык, защитить его от "современного нахлына международной английской волны". Но если А.И.Солженицын все же признает целесообразность употребления ряда укоренившихся англицизмов в области научно-технической терминологии, то некоторые авторы (Л.Бобров, Г.Давыдов и др.) идут еще дальше, предлагая придумывать новые "русские" слова даже вместо заимствований типа "компьютер" или "телевизор". При этом конкретные доводы они нередко подменяют резкостью выражений ("никчемные и небезобидные заимствования", "пенистые помои", "причуды чужебесия", "святотатственное осквернение русской речи" и т.п.) и категоричностью выводов.

Многие противники заимствования видят опасность в том, что англо-американизмы проникают "в народ" через средства массовой информации. Так, в письме группы сотрудников Института востоковедения РАН Г.Н.Селезневу утверждается, что "в последние годы в русский язык с помощью телевидения, радио, прессы искусственно внедряется огромное количество иностранных слов" и что "это оказывает отрицательное воздействие на национальный дух народа, его психический склад, трансформируя укоренившиеся в нем традиционные духовно-нравственные начала". Авторы письма требуют включить в повестку дня Государственной Думы вопрос о чистоте русского языка и разработке закона о его защите, имеющего, по их мнению, "судьбоносное значение для России и ее народа".

В другом открытом письме, адресованном депутатам Государственной Думы, группа членов Союза писателей и Союза журналистов обвиняет центральные газеты, журналы, а также радио и телепрограммы в том, что они ведут "целенаправленное засорение языка". Авторы предупреждают, что районные и городские газеты "вряд ли смогут долго противостоять тому напору нечистот, что хлещет из сточных труб центральных изданий и телепрограмм" и требуют принятия закона о чистоте русского языка по образцу Франции, где действуют аналогичные законы и существует специальный Комиссариат по делам французского языка. Но так как желаемые авторами меры не были приняты российскими законодателями 90-х годов, "Литературная Россия" возвращается к этой теме ровно три года спустя, вновь аппелируя к французскому опыту: "Вроде бы во Франции есть закон, запрещающий использование на ее территории без надобности в печати, в уличной рекламе (названия разных фирм и шопов) иностранных названий, слов. Не пора ли у нас в стране принять закон "О защите русского языка?" (Б.Кисельников. Когда будет принят закон?). Невольно вспоминается все тот же Сумароков, который полагал, что когда в России "такое же как у французов, учредится для исправления и распространения языка собрание, счастливы будут писатели потомков наших".

Нельзя не отметить, что авторы, категоричные в своем неприятии иноязычных заимствований, оказываются в конкретных предложениях не оригинальней Шишкова, пытавшегося в свое время заменить такие иностранные слова, как "парк" и "калоши" на "русские" синонимы "гульбище" и "мокроступы". Почти анекдотичными выглядят предложения Л.Боброва и Г.Давыдова о том, чтобы компьютер называть счетчиком, телевизор - дальновидом, магазин - лавкой, а офис - присутствием.

В отличие от тенденциозных высказываний А.И.Солженицына, Л.Боброва и др., их оппоненты - И.С.Улуханов, Л.П.Крысин, Л.В.Рацибурская, О.Б.Сиротинина и др. выступают против категоричных суждений о недопустимости заимствований в русском языке. Так, Л.П.Крысин полагает, что "наш язык от "фьючерсов" не очень страдает: грамматика - его костяк, его плоть - остается" и "иностранные слова иногда очень точно выражают суть предмета". По его мнению, регулировать использование англицизмов следует не административными мерами, а пропагандой культуры языка.

Убедительным доказательством жизнеспособности иноязычных слов является "Толковый словарь живого великорусского языка" В.И.Даля. Вопреки желанию автора, включившего в свой словарь иноязычные слова лишь для того, чтобы показать превосходство над ними их синонимов - исконно русских слов и таким образом изжить их из русской речи, большинство заимствований, отмеченных в словаре, укрепилось в словарном составе русского языка. Таковы общественно-политические термины (аристократия, агитация), финансово-экономические (аукцион, вексель), научные (гипотеза, дефиниция), термины из сферы быта (гардина, пудинг, винегрет) и др.

Примечательно, что еще в 1841 г. В.Г.Белинский писал: "Кроме духа, постоянных правил, у языка есть еще и прихоти, которым смешно противиться... употребление (иноязычных слов - С.И.) имеет права, совершенно равные с грамматикою, и нередко побеждает ее вопреки всякой разумной очевидности". Сказанное В.Г.Белинским актуально звучит и на пороге XXI века. Многие неологизмы английского происхождения, имеющие аналоги в современном русском языке, тем не менее прочно укоренились в языковой структуре (ср. "офис", "шоп" и др.). Однако, говоря об адаптации иноязычных слов в современном русском литературном языке, не следует отводить главенствующую роль языковым "прихотям". Обозначая явления социума, большое количество слов английского происхождения обладает семантической точностью и экономичностью.

Так, семантическая точность свойственна словам "спичмейкер" (составитель текстов речей, выступлений для высокопоставленных лиц государства), "саммит" (встреча, переговоры глав государств, правительств), "имиджмейкер" (букв. "создатель образа") и др.

Для многих неологизмов английского происхождения характерна экономичность. Ср.: "дилер" (физическое лицо или компания, осуществляющие от своего имени посреднические операции); "брокер" (торговый или финансовый агент, действующий от имени биржи или самостоятельно за счет средств клиента в качестве посредника при совершении сделок купли-продажи), "пейджер" (портативное беспроводное устройство для приема и записи информации) и др.

Кроме этого, многие слова английского происхождения включаются в синонимические ряды с уже употребляющимися активно в современном русском литературном языке словами, ср.: менеджер - управляющий - директор; прессинг - давление - нажим; спонсор - меценат - благотворитель - филантроп; брокер - посредник - маклер; грант - ссуда - дар и др. При этом носители русского языка все чаще отдают предпочтение словам английского происхождения в силу их большей семантической точности и экономичности. Это обстоятельство способствует их дальнейшему освоению языком-реципиентом.

Именно в переломную историческую эпоху неизбежны и закономерны массовые заимствования, обозначающие новые понятия. Любые попытки искусственно воспрепятствовать этому процессу с помощью административных мер, без учета способности русского языка к самоочищению могут принести вред. Те же неологизмы, которые отражают новые явления и понятия, процессы, происходящие в социуме, помогают уловить "дух времени", имеют серьезные шансы на прочное укоренение в языковой структуре.