§2 Слово в сознании человека

Слово (лексема) - единица лексического уровня языковой

структуры. Рассмотрим его особенности в свете достижений пси-

холингвистики. Постараемся ответить на ряд вопросов: как рас-

полагаются слова в языковом сознании носителей языка? по ка-

кому принципу они связаны друг с другом? как удается говоря-

щему отыскать нужную лексему в момент продуцирования речи?

и т.д.

Ответы на поставленные вопросы дают результаты разнооб-

разных психолингвистических экспериментов. Один из наиболее

простых и действенных приемов получения материала для анали-

за - эксперимент, использующий метод свободных ассоциаций.

Он состоит в том, что испытуемому предлагается слово-стимул,

на которое он должен отреагировать первым пришедшим на ум

словом или словосочетанием. Слово-реакция будет той самой

лексемой, которая связана со словом-стимулом. Связи между

словами, возникающие в сознании человека, носят название ассо-

циативных связей, или просто - ассоциаций.

Для того, чтобы убедиться в наличии таких общих для всех

носителей русского языка ассоциаций, проведите эксперимент с

близкими и знакомыми. Пусть ваши <подопытные> запилит на

бумаге первые пришедшие в голову слова в ответ на стимулы:

- русский поэт - ?

- часть лица - ?

- фрукт - ?

В подавляющем большинстве случаев ответы будут одними и

теми же: Пушкин, нос, яблоко. Таковы связи между данными

словами в сознании русского человека.

Нужно сказать, что ассоциации на одно и то же слово \ пред-

ставителей разных культур могут быть неодинаковыми. Это есте-

ственно: за словами стоят понятия, за понятиями - жизненный

опыт людей. Так, например, по данным психолингвиста А. А.

Залевской. на слово-стимул ХЛЕБ у русских чаще всего возника-

32

ет слово-реакция СОЛЬ, у французов - ВИНО, у немцев и амери-

канцев - МАСЛО, у узбеков - ЧАЙ.

Общность ассоциаций внутри так сказать <коллективного соз-

нания> нации или этноса дает возможность создания словарей

ассоциативных норм различных языков. Существуют словари

ассоциативных норм английского, немецкого, французского и др.

языков. Отечественными учеными создан словарь ассоциаций в

русском языке. Приведем пример статьи из этого словаря.

<СТУДЕНТ - бедный 43; заочник 33; вечный 13; отличник 12;

голодный, институт II; умный, учащийся 10; веселый, медик,

преподаватель, филолог 9; мученик, университета, человек, я 7;

абитуриент, молодой, сессия, учится 6> и т. д. (из 563 ответов)

Как видно из приведенной статьи, ассоциации различаются по

характеру связи со словом стимулом. Наиболее частотными вы-

ступают связи двух типов: синтагматические и парадигматиче-

ские.

Синтагматические: студент - бедный, вечный, голодный, ум-

ный, веселый, учится и т. п.

Сюда относятся реакции, которые со стимулом вступают в

синтаксические отношения, образуя либо словосочетания, либо

грамматическую основу предложения. Синтагматические связи

отражают синтаксические закономерности речевой деятельности,

о чем у нас еще пойдет речь в одной из следующих глав.

Парадигматические: студент - заочник, отличник, институт,

учащийся, медик, филолог и т. п.

В эту группу входят слова, которые принадлежат к тому же

грамматическому класс)', что и слово-стимул. Именно эти ассо-

циации нагляднее всего демонстрируют системный характер от-

ношений между лексемами в языковом сознании. Парадигмати-

ческие ассоциации могут образовать отношения синонимии (друг

- товарищ), антонимии (друг - враг), гиперонимии (студент -

учащийся), гипонимии (студент - отличник) и т. д.

Ассоциативные связи между словами мотивированы не только

особенностями культуры, к которой принадлежит носитель языка.

Они отражают социальное бытие человека: его профессию, место

жительства, возраст, социальное происхождение и т. д. Так, на

слово-стимул КИСТЬ житель Поволжья реагирует обычно словом

РЯБИНЫ, а житель Душанбе - ВИНОГРАДА. Дирижер на это

2 Зак. 518

33

слово ответил - ПЛАВНАЯ, МЯГКАЯ, художник - КРАСКИ,

ВОЛОСЯНАЯ, а медсестра - АМПУТАЦИЯ.

Ассоциации в языковом сознании людей образуют ассоциа-

тивные (семантические) поля, в которых слова, близкие по значе-

нию, объединяются в группы. Природу и своеобразие семантиче-

ских полей хорошо показывает другой, тоже ставший хрестома-

тийным, тип ассоциативного эксперимента - психофизиологиче-

ский. Серию блестящих опытов, показывающих возможности

этой методики, провел вместе со своей ученицей О. С. Виногра-

довой А. Р. Лурия. Эксперименты были основаны на некоторых

особенностях физиологических реакций человека на болевой раз-

дражитель (в виде удара током). Следствием такого раздражения

выступает сужение кровеносных сосудов головы и пальцев рук.

Ученые выявили три типа реакций на внешний раздражитель:

- нейтральная (нулевая) - сосуды пальцев и головы не сжи-

маются и не расширяются.

- ориентировочная - сосуды пальцев сжимаются, сосуды го-

ловы расширяются.

- защитная (наиболее сильная, когда происходит мобилизация

сил организма к сопротивлению) - сжимаются и сосуды пальцев.

и сосуды головы.

Характер сосудистых реакций человека во время опытов фик-

сировались при помощи специальных датчиков.

Эксперимент начинался с того, что испытуемому многократно

одновременно с произнесением слова-стимула наносился легкий

удар током. Эта процедура повторялась до тех пор, пока у челове-

ка не вырабатывался условный рефлекс (как у собаки Павлова) -

защитная сосудистая реакция на определенное слово (исполь-

зовались два слова - <кошка> и <скрипка>). Итак, достаточно

было произнести слово-стимул, как (уже без болевого раздраже-

ния) сосуды рук и головы подопытного сжимались.

Сформировав у участника эксперимента условную реакцию на

слово, исследователи переходили к основной серии опытов.

1. Испытуемому предъявляли слова, тесно связанные по смыс-

лу со словом-стимулом. Например, к слову СКРИПКА - ВИОЛО-

НЧЕЛЬ, МАНДОЛИНА, КОНТРАБАС. СМЫЧОК и т. п. (все,

что связано с понятием <струнные музыкальные инструменты>).

На все приведенные слова наблюдалась защитная реакция, т.

е. точно такая же, как и на слово СКРИПКА.

34

Вывод, который можно сделать на основе этой части экспери-

мента, заключается в том, что можно констатировать в языковом

сознании наличие семантических полей, куда входят слова, объе-

диняемые общим понятием (в данном случае - <музыкальные

инструменты>).

2. Вторая стадия эксперимента состояла в предъявлении испы-

туемому слов со значением <музыкальные инструменты, не отно-

сящиеся к разряд)' струнных>, например: АККОРДЕОН,

КЛАРНЕТ, ТРУБА, САКСОФОН и т. д.

Сосудистая реакция в этом случае слабеет: на место защитной

реакции приходит ориентировочная (когда сжимаются сосуды рук

и расширяются сосуды головы).

Вывод второй: у выявленного семантического поля можно выде-

лить центр и периферию, где связи между словами ослабляются.

3. Эксперимент продолжался. Подопытному теперь предъяв-

ляли слова, никак не связанные с миром музыки: САПОГ,

ШКАФ, ОБЛАКО. КРЫША, ТРУБА, ПЕЧКА.

Как и следовало ожидать, слова эти влекли за собой нейтраль-

ную реакцию (т. е. отсутствие всякой реакции).

Обратим внимание на слово-стимул ТРУБА. Если во второй

стадии эксперимента оно (употребленное в ряду наименований

музыкальных инструментов) вызывало ориентировочную реак-

цию, то теперь, когда его значение конкретизировали соседние

слова <крыша> и <печка>, реакция на него отсутствовала.

Это позволяет сделать третий вывод: значения слов, входящих

в различные семантические поля конкретизируются в речевом

контексте.

4. Эксперимент на этом не закончился. Далее испытуемому

предъявили слова, которые связаны с исходным словом-стимулом

не по смыслу, а по звучанию (например, СКРЕПКА).

Оказалось, что подобные лексемы тоже способны вызывать

слабую ориентировочную реакцию сосудов.

Отсюда следует четвертый вывод: слова в нашем сознании

связаны не только по смысл), но и по форме. Причем связь по

форме (по звучанию) значительно слабее смысловой связи.

Иная картина наблюдалась в экспериментах по сходной мето-

дике с умственно отсталыми носителями языка.

Так, у детей с глубокой степенью умственной отсталости

(имбецилов) слова, входящие в одно семантическое поле, вообще

35

не вызывают никаких сосудистых реакций. Слова же, сходные с

исходным по звуковой форме, вызывают ориентировочную реак-

цию сосудов. У детей со слабой степенью умственной отсталости

(дебилов) лексемы, близкие по смыслу, и лексемы, близкие по

звучанию, вызывают одинаковую (ориентировочную) сосудистую

реакцию.

Интересно, что, как показали результаты опытов, реакция де-

тей-дебилов существенно зависела от общего состояния ребенка,

в частности, от степени его утомленности. На первом уроке, когда

школьник еще не утомлен, в сосудистых реакциях преобладают

смысловые отношения. После же пятого урока, когда учащийся

вспомогательной школы уже устал, в реакциях преобладают зву-

ковые связи (как у имбецилов).

Особенности строения семантического (ассоциативного) поля

хорошо показывает рассказ А. П, Чехова <Лошадиная фамилия>.

Как помнит читатель сюжет рассказа построен на том, что при-

казчик Иван Евсеич никак не может вспомнить фамилию сара-

товского специалиста по заговариванию зубов. Он только помнит,

что фамилия - <лошадиная>. Процесс вспоминания идет, говоря

научным языком, путем создания ассоциативного поля слов с об-

щим значением <относящийся к лошади>. Жеребцов, Лошаков,

Конявский, Рысиситый, Меринов, Буланов и т. д. Причина за-

труднения состоит в том, что настоящая фамилия лекаря - Овсов

- находится на периферии этого семантического поля, между тем

активные поиски слова осуществляются в центральной части

поля.

Ассоциативные связи, возникающие в языковом сознании но-

сителя языка, проявляют себя в каждодневной речевой деятель-

ности. Наглядной иллюстрацией здесь могут служить обмолвки

(оговорки), которые говорящий допускает в своей разговорной

речи. Большинство таких замен одних слов другими мотивирова-

но смысловой близостью взаимозаменяемых лексем. Пожилые

люди, например, очень часто путают существительные <телеви-

зор> и <холодильник>, <ванна> и <кухня>, <ключи> и <часы>,

<купе> и <каюта> и т. п. Оговорки как бы показывают путь. по

которому движется говорящий в поисках нужного слова. Лексема,

обозначающая к^кое-либо понятие, заменяется другой, располо-

женной в том же ассоциативном поле.

Гораздо реже обмолвки бывают мотивированы фонетической

близостью слов. Возьмем пример из книги замечательного пси-

холингвиста Бориса Юстиновича Нормана <Грамматика говоря-

щего>: <Детский курорт, вокруг дети все в помадках ... то есть

панамках> (из записей разговорной речи). Другие примеры:

<шланг> вместо <шнур>, <геноцид> вместо <канцероген>,

<дилемма> вместо <проблема>, <болеро> вместо <боливар> и т.

п. Оговорки по фонетическому принципу чаще всего возникают

при так называемом измененном состоянии сознания, т. е. когда

человек болен, крайне утомлен, опьянен и т. п. В таких случаях

смысловые связи ослабляются и на первый план выходят связи по

формальному сходству. Прекрасную иллюстрацию такого рода

оживления различных связей в измененном сознании мы можем

найти в романе Л. Н. Толстого <Война и мир>. Вспомним сцену,

когда утомленный походом Николай Ростов засыпает в седле, и в

его голове начинают всплывать различные ассоциации. Он смот-

рит на бугор и видит какие-то белые пятна.

<На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог

понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем,

или оставшийся снег, или белые дома? Должно быть, снег

- это пятно; пятно - ипе tache>, - дума.ч Ростов. <Вот

тебе и не таш...(.. .) Наташа, сестра, черные гчаза. На...

ташка... Наташку... ташку возьми>... На-ташку насту-

пить... тупить на... ского? Гусаров. А гусары и усы... По

Тверской ехал этот гусар с усами, еще я думал о нем про-

тив самого Гурьевского дома... Старик Гурьев... Да это

пустяки, а главное - не забывать, что я нужное думач, да

На-ташку, нас-тупить, да, да, да. Это хорошо>

Толстой блестяще изобразят разрушение смысловых связей

между словами в языковом сознании утомленного человека, на

смену которым приходит связи по форме. Николай Ростов смот-

рит на бугор - <должно быть снег, это пятно>. Пятно по-фран-

цузски - <ипе tache> (не забудем, что французский язык для

русских дворян начала XIX века был языком повседневного

общения). Французское слово вызывает в сознании близкое по

звучанию - <На-таша, На-ташка, На-ташку>. От имени сестры

ассоциация по формальному сходству - <ташку (карман, который

носят гусары) возьми>; <нас-тупить> (ассоциация от портупеи,

37

которую носят гусары), <тупить нас (кого?) - гусаров, а гусары -

усы> (опять обыгрывание звуковых связей) и т. д.

Мы рассмотрели особенности связей и отношений между сло-

вами в языковом сознании. А как слова связаны с конкретным

(наглядным) представлением?

Не всегда люди задумываются над тем, что скрывается за

терминами <наглядно-образное слово> и <обозначение абстракт-

ного понятия>. И все же, видимо, интуитивно ясно, что, скажем,

<тюлень> - более конкретно и более представимо (образно), чем

<животное>, тем более <вычитание> или <понимание>. Прав, ве-

роятно, автор детского стихотворения:

Что за <ли>? Что за <мон>?

В звуках нету смысла.

Но скажи сейчас: <лч\юн> -

Сразу станет кисло!

Чтобы <стало кисло> наверняка, надо бы прикрыть глаза и

представить себе такую сцену: <На белоснежной скатерти стоит

сверкающая белая тарелка. На тарелке желтый с прозеленью ли-

мон... Вы берете в руки острый фруктовый нож и разрезаете уп-

ругий плод пополам. Вы видите, как из-под лезвия брызжет ли-

монный сок, превращаясь в мутноватые капельки на тарелке..

Кончиком пальцев вы касаетесь одной капельки и слизываете ее

языком, остро ощущая кислоту' и тонкий запах плода...> Вот те-

перь можно ручаться за <эффект слюноотделения>...

Этого эффекта может не быть, если прочитана такая фраза: <В

этом году в южной Италии резко сократилось производство ли-

монов и других цитрусовых, что сказалось на положении ферме-

ров>. Почему? Думается, что определяющим в данном случае

является контекст: первый прямо адресован вашим личным ощу-

щениям (не зря предлагается именно вам не только присутство-

вать, но и активно участвовать в <сцене>), а во второй - нейтра-

лен (в смысле ваших личных ощущений), апеллирует к вашему

разуму, информирует о том, что, может быть, и заставляет посо-

чувствовать итальянским фермерам, но не касается вас лично.

Дело, однако, не только в сопоставлении двух данных контек-

стов, а в общей проблематике, важной для лингвистов и, конечно,

психолингвистов. Речь идет о том. почему в одних случаях некое

слово как бы обнажает свое предметное значение, превращаясь во

внутренний образ, а в других этого не происходит. Впрочем, как

38

оказывается, здесь и по самим фактам есть совершенно разные

точки зрения. Например, видный английский лингвист У. Чейф

пишет: <Если я говорю Sam kicked the bucket (буквально: Сэм

пнул ведро. Означает то же, что по-русски <Сэм дал дуба>, умер),

то у моего слушателя да и у меня может возникнуть впечатление,

что некто пнул ведро, хотя я имел в виду, что он умер, и слу-

шающий меня прекрасно знает, что я хотел сказать. Если я упот-

реблю идиому red herring (буквально: красная сельдь. Означает

<ложный след>), сознание мое полностью не свободно от пред-

ставлений о рыбе красного цвета>. Такое суждение необходимо

проверить экспериментально. Ведь в любом развитом языке по-

давляющее большинство слов многозначно (термины науки и

техники в счет не идут), очень многие имеют переносные значе-

ния, причем вовсе не только в специальных идиомах и иных фра-

зеологизмах, а в обычном словоупотреблении. Вспомним, что в

словосочетании <тонкое значение> слово <тонкое> - имеет не то

значение, что в сочетании <тонкая нить>, а <грубая ткань> - со-

всем не то, что <грубое слово>; одно дело - <у моей доченьки

прорезался первый зубок>, совсем другое - <на зубчатке сломался

один зубок - поэтому часы не идут>; фраза <Надо купить зерка-

ло> и фраза <Глаза - зеркало души> понимаются нами, как мы

полагаем, без всякой задержки или <наложения> разных значе-

ний слова друг на друга. Но <полагать> не значит <знать>, поэто-

му обратимся к эксперименту.

В тех группах испытуемых было предложено соотнести раз-

личные изображения, которые кажутся подходящими, со словами

и словосочетаниями, которые зачитывались (маленьким под-

опытным, не умеющим читать, их было 20 в возрасте от 3 до 5

лет) или прочитывались школьниками (их было 20 в возрасте от

12 до 15 лет) и взрослыми обоего пола (их было тоже 20). Перед

каждым лежал набор изображений (рисунков, фотографий). По-

сле прослушивания (или прочтения с карточки) определенных

слов или словосочетаний, целых предложений или небольших

текстов испытуемые выбирали из набора 5-6 изображений по од-

ному подходящему.

Материал (русскоязычный) предлагался такой: а) лиса б) мед-

ведь в) обезьяна г) кошка д) собака - все слова изолированные.

Соответственно иноязычным испытуемым предлагались те же

эквиваленты на их родных - немецком и английском - языках:

a) Fuchs (fox) 6) Bar (bear) в) Afire (monkey) r) Katze (cat) д) Hund

(dog).

Во второй серии опытов те же лексические единицы были по-

даны в составе идиоматических выражений, а в третьей - в соста-

ве небольших контекстов: <лисой прикидываться> - <Не надо

передо мной прикидываться этакой лисой, - попросил Борис

строго. > ; <выглядеть медведем> - <Распахнулась дверь, и в клу-

бах морозного пара в дом ввалился настоящим медведем сосед-

ский парень, Николай> и т. д.

Младшие испытуемые - все до одного - предпочли всякий раз

изображения животных. Школьники выбирали такие карточки

только в ответ на отдельные слова. Но примерно по 2-3 раза они

колебались в выборе изображений: предполагалось, что надо вы-

брать фотографию двух разговаривающих (некая <прикидываю-

щаяся лисой> и <Борис>) - так делали все взрослые испытуемые,

не найдя в наборах более подходящих изображений. Один из

школьников выбрал изображение собаки, связав его с фразой

<Так вот, оказывается, где собака зарыта! - воскликнул генерал.

ткнув карандашом в карту. - Здесь у них уже нет прежних сил. >

В целом опыт показал, что дети младшего возраста сохраняют

в своей памяти конкретные образы, которые накрепко связаны с

соответствующими словами. Дети еще не знают их переносных

значений! Школьники иногда, хотя и редко, обнаруживают то же

незнание. Взрослые же не ошиблись в опыте ни разу - ни рус-

ские, ни иностранцы. Отсюда можно сделать только один вывод:

мнение У. Чейфа верно только для детских, но не для зрелых

способов восприятия речи. Но другого и не следовало ожидать.

Почти всякий текст на современном развитом языке содержит

лексические единицы в их переносном значении: <В городе снова

вспыхнули перестрелки> - гласит невеселая информация, рассчи-

танная, кстати, на быстрое и точное восприятие телезрителя или

читателя газеты. А ведь <вспыхнула> - это <загорелась, занялась

огнем>, как говорит старик В. Даль в своем знаменитом <Толко-

вом словаре>. И когда мы слышим, что <выросли цены>, <упали

цены>, <возбуждено дело>, <закрыто дело>, <в обстановке полной

свободы>, <в ряду других политиков> и пр. и пр.- мы ведь ни

доли секунды не представляем себе ни толстой свободы среди

мебели, ни политиков, выстроившихся в ряд. ни буквально па-

дающих и буквально растущих цен. Короче говоря, наша речевая

40

деятельность в целом и в каждом отдельном ее акте вплетена в

ситуативные контексты, формирующие смысл высказывания и

значения каждого слова. Если было бы иначе, мы бы постоянно

путались даже в таких частотных служебных словах, как наши

предлоги: <работать над собой> - это где же мы должны физиче-

ски находиться? <Приехал на автобусе> - где он был? Почему не

<в>, не <внутри>? <Все это случилось из-за ...>, ((под влиянием>

(кто-что <вливал> <сверху>?) и др.-до бесконечности.