2.2. Анализ отечественных и зарубежных исследований динамики личностных изменений в процессе наркотизации

На наличие личностных изменений, формирование новообразований в сознании и самосознании в процессе наркотизации, указывают многие авторы. «Наркомана создает не наркотик, а особого рода «развитие» его личности в условиях употребления наркотиков» (К.С. Лисецкий). Эти качественные изменения затрагивают все сферы личности: когнитивную, эмоциональную, волевую, мотивационно-потребностную.

Исследования различных авторов показали [57], [58] что существуют общие черты, свойственные людям, злоупотребляющим наркотиками: слабое развитие самоконтроля, самодисциплины; низкая устойчивость к всевозможным воздействиям, неумение прогнозировать последствия действий и преодолевать трудности; эмоциональная неустойчивость и незрелость, склонность неадекватно реагировать на препятствия, неумение найти продуктивный выход из психотравмирующей ситуации. Однако, нетрудно заметить, что эти черты свойственны не только алкоголикам и наркоманам, но и плохо социально адаптированным людям. Кроме того, такие личностные характеристики часто проявляются в подростковом возрасте, особенно, если этот период развития протекает с осложнениями. Кроме того, все по­пытки выделить так называемый «наркоманический тип личности» оказались мало результативными [43]. Ясно одно – даже при самой ярко выраженной наркотической зависимости не может вся личность в целом, т.е. все ее структуры быть мотивированными к приему наркотиков.

Среди признаков психологической зависимости от психоактивных веществ называют:

• формирование представления об интоксикации как единственно возможном комфортном состоянии, обеспечивающем максимально возможную психологическую работоспособность;

• ощущение себя наркозависимыми как управляемыми со стороны (В.В. Шабалина) [57];

• формирование обсессивного влечения к этому комфортному состоянию (И.Н. Пятницкая) [44];

• - обострение борьбы мотивов в отношении оценки своего состояния и самочувствия;

• - доминирование отношения к наркотическому веществу как сверхценности, отказ в его пользу от других альтернатив, наслаждений, интересов [35].

Одним из центральных новообразований в психике наркозависимого становится болезненное (обсессивное) влечение к наркотику. Оно может проявляться явно: это мысли о наркотике (часто полностью детерминирующие сознание больного); сны о наркотиках (обычно имеющие для больного большое значение, иногда воспринимаемые как «вещие» или предрекающие неизбежность рецидива; часто они активно обсуждаются им с окружающими); это действия, направленные на получение и употребление наркотика (причем связь таких действий с зависимостью от наркотика, очевидная для окружающих, часто не осознается или не признается больным, который предъявляет ложные, надуманные или практически нелепые, бессмысленные мотивы своего поведения); это повышенный интерес к специальной и художественной литературе или к передачам в СМИ о наркотиках и наркопотреблении; это направленное на приобретение или употребление наркотика формирование и структурирование социальных связей. Влечение к ПАВ может проявляться также косвенно, завуалировано: это повышенный интерес, тяготение ко всему, что так или иначе связано, ассоциировано с опытом приема ПАВ: местам, где они употреблялись или приобретались; вещам, субъективно связанным с ситуациями потребления ПАВ, к людям, имеющим какое-то отношение к этому опыту и т.п.; это особые внутренние ощущения, ассоциированные с наркопотреблением и т.д. [22].

Изменения в когнитивной сфере наркозависимых проявляются, прежде всего, в навязчивых мыслях о наркотике. Как показывают исследования, интеллектуальные способности у наркозависимых остаются относительно сохранными. Однако значительно снижается способность к волевому усилию в процессе решения интеллектуальных задач [58].

В исследованиях Н.С. Курека [30] было показано, что у больных наркоманией наблюдается значительное снижение способнос­ти к эмоциональному переживанию во всех эмо­циональных ситуациях. При этом максимально эмоционально и глубо­ко наркозависимые переживают состояние воображаемой интоксика­ции. Состояние наркотического опьянения в его субъективном представлении сопровождается значительно большей напряжен­ностью аффекта, чем состояния радости и удивления. Полученный результат дает основание предполагать, что даже положительные эмоции радости и удивления у больных наркоманией не дают чувства удовлетворения. Вся гамма эмоций переживается только в состоянии опьянения, что делает это состояние для больных чрезвычайно значимым.

Ве­дущее место в описании состояния интоксикации занимает переживание ин­тереса [30]. По данным теории фундаментальных эмоций, интерес является до­минирующим мотивационным состоя­нием в повседневной деятельности че­ловека [25]. При этом способность к переживанию интереса в повседневной жизни у наркозависимых снижена. Обнаруженный факт, делает понятным, почему интоксикация даже в ее субъективном представлении оказывает сильное мотивационное воздействие на индивида, стимулируя его поведенческую актив­ность.

В процессе наркотизации изменятся мотивация самого потребления психоактивных веществ. Так В.В. Шабалина отмечает, что на разных стадиях развития наркотической зависимости функции психоактивных веществ в жизнедеятельности человека могут быть различны [57].

На стадии первых проб психоактивные вещества выполняют, прежде всего, познавательную функцию (удовлетворение любопытства, изменение восприятия, расширение сознания) и гедоническую функцию (получение удовольствия).

На стадии экспериментирования с наркотиками ведущими функциями психоактивных веществ становятся психотерапевтическая функция (релаксация при наличии стрессовых ситуаций или эмоционального напряжения); повышение уровня комфортности; снятие барьеров в поведении; компенсационная функция (замещение проблемного функционирования в сферах сексуальной жизни, общения, развлечений и др.).

На стадии психической зависимости наркотик выполняет другие функции в жизнедеятельности человека: стимулирующую функцию (повышение продуктивности деятельности); адаптационную функцию (приспособление к наркосообществу); анестетическую функцию (избегание боли). Таким образом, использование психоактивных веществ на стадии зависимости становится условием нормального функционирования личности и наркотическая зависимость увеличивает адаптивные возможности человека.

Ценностно-смысловая сфера личности также претерпевает кардинальные изменения вследствие употребления наркотических веществ, что способствует быстрому и беспрепятственному фор­ми­ро­ванию зависимости.

Б.С. Братусь говорит о том, что наркотическая зависимость в ходе своего развития неизбежно навязывает субъекту систему специфических личностных смыслов, определяемых характерными особенностями наркотического средства [13]. При этом, процессы смыслообразования оказываются искаженными не только в наркоманической деятельности, но и во всех остальных видах активности, связанных с другими ценностями. То есть происходит своеобразная смысловая селекция: ценности, поддерживающие наркоманский образ жизни, принимаются, остальные ценности (в число которых входит подавляющее большинство общечеловеческих ценностей) – отвергаются. При этом они могут декларироваться как значимые, но не имеют личностного смысла, а потому не детерминируют поведение человека. Обнаруженный факт объясняет трудности вторичной профилактики наркомании. В исследованиях Гарифуллина [26] показано, что ценности здоровой и наркозависимой личностей не тождественны, то есть обладают различным смыслом для субъекта. В приведенных выше исследованиях в качестве ведущей ценности наркозависимой личности, определяющей поведение и процесс смыслообразования, называется наркотик. Однако, по нашему мнению, сам по себе наркотик не является ценностью. Ценностью для наркомана становится состояние, которое с помощью наркотического вещества достигается.

По мнению ряда исследователей [37], [58], базисом зависимости от ПАВ на клеточном и субклеточном уровнях являются стойкие патологические адаптационные изменения в специфических нейронных структурах головного мозга, вызванные повторяющимся воздействием на них различных психоактивных веществ (ПАВ). Однако для того, чтобы такие патологические изменения возникли, необходимо, чтобы воздействие каким-либо ПАВ на ЦНС достигло критической величины в определенный временной промежуток, т.е. речь идет о критической экспозиции. Таким образом, по мнению Минкова, основным этиологическим фактором развития зависимости следует считать именно причину того, почему некоторые люди после периода проб какого-либо ПАВ склонны относительно чаще и в больших количествах его употреблять. Ведь если бы специфические нейронные структуры головного мозга человека не были «вынуждены» часто испытывать на себе действие ПАВ, то и никаких патологических изменений в них, а соответственно, и клинических признаков зависимости у соответствующих индивидов не возникало бы.

В исследованиях Минкова [37] были выделены три основных фактора, способствующих формированию зависимости от психоактивных веществ: доступность данного вещества для индивида, наличие позитивного подкрепляющего эффекта данного вещества на психическое и физическое состояние человека и еще один фактор, которому автор уделяет особое значение.

Он обратил внимание на то, что у многих лиц, испытывающих после приема ПАВ достаточно интенсивные эмоционально-позитив­ные переживания, имеется нечто, сдерживающее их от интенсификации употребления данного вещества, несмотря на субъективную привлекательность его приема. Отсутствие этого «нечто» можно расценивать как важный этиологический фактор формирования зависимости от ПАВ, употребление которых доступно испытуемым. В результате проведенных автором исследований возникло предположение о том, что наличие в период начальных проб ПАВ определенного круга значительно выраженных интересов и потребностей, удовлетворение которых затрудняется при частом и интенсивном употреблении ПАВ (даже просто из-за нехватки времени на деятельность по их удовлетворению), способствует замедлению формирования аддикций или даже полной невозможности их развития, а в случае их становления – более мягкому их течению.

Наличие же у индивида стойкой особенности личности, заключающейся в относительно слабой развитости или малой выраженности определенного ряда мотивационных детерминант (потребностей, интересов, побуждений и т.п.), поведенчески проявляющейся в малой выраженности в повседневной жизни соответствующих деятельностей по реализации этих детерминант, это и есть облигатная почва для формирования зависимостей от ПАВ. Без наличия этой «почвы» (даже при доступности какого-либо ПАВ и того факта, что результирующий эффект его употребления обладает характером положительного подкрепления) не достигается уровня критической экспозиции ПАВ на соответствующие нейронные структуры и в них не формируются патологические адаптационные изменения. Указанную особенность личности Минков обозначает как «латентную селективную мотивационную недостаточность». Эти данные подтверждаются и другими авторами. Так, А.Г. Софронов наблюдал стойкие ремиссии у наркоманов только в тех случаях, когда они стремились к достижению субъективно-значимых целей, которые не могли быть реализованы при условии регулярной наркотизации [37].

«Мотивационная недостаточность», которая представлена отсутствием интересов, неумением ставить субъективно значимые цели, непониманием смысла собственного существования, не может быть изучена вне обращения к ценностно-смысловой сфере личности, которая и является основой смыслообразования и одним из главных источников мотивации поведения человека.

Исследуя мотивацию потребления наркотиков, многие авторы обращались к изучению ценностно-смысловой сферы личности аддиктов.

Так Э. Фромм говорит о «моральном одиночестве», которое понимается автором как отсутствие связи с общественно значимыми ценностями, социальными стандартами, невозможность обрести смысл существования, что вызывает внутренние противоречия и напряжение. Один из способов избавиться от него – отдать себя во власть алкоголя или наркотиков [55]. Если на пути творческих тенденций встречаются непреодолимые препятствия, то человек становится разрушителем.

Большая группа теорий и концепций рассматривает в качестве источника возникновения аддикции противоречия в Я-концепции, фрустрацию экзистенциально значимых потребностей, утрату или отсутствие смысла жизни (гуманистические концепции, психосинтез, теория личностных конструктов, онтопсихология). В рамках данных концепций мы находим множество исследований, посвященных изучению влияния особенностей ценностно-смысловых образований на формирование аддиктивного поведения.

Дж. Келли говорит о внутренне конфликтной и противоречивой жизненной концепции как о причине снижения адаптационных возможностей, что в свою очередь может способствовать возникновению неврозов, алкоголизма, наркомании и др. личностных расстройств [50].

Согласно В. Франклу, приобщение к наркотикам связано с фрустрацией стремления к смыслу. «Если у человека нет смысла жизни, осуществление которого сделало бы его счастливым, он пытается добиться ощущения счастья в обход осуществлению смысла, в частности с помощью химических препаратов» [54; 135].

А. Маслоу оперирует понятиями бытийных и дефицитарных ценностей, говоря о том, что движение к бытийным ценностям: (добра, красоты, жизненности и др.) представляет собой нормальное развитие. Движение личности к дефицитарным ценностям, является результатом фрустрации каких-либо значимых потребностей и представляет собой аномальную (асоциальную) линию развития [38]. Неврозы и психологическая неприспособленность определяются им как «болезни лишенности».

К. Роджерс говорит о несоответствии «я реального» и «я идеального» в структуре Я-концепции как о причине возникновения повышенной тревожности, нарушений психологической адаптации, эмоциональных расстройств, аномального, в том числе, аддиктивного поведения. При этом главным источником проблем личности, по мнению К. Роджерса, является давление внешних социальных ценностей и установок, несоответствующих глубинным личностным ценностям человека [50].

К употреблению наркотиков приводит фрустрация, одиночество, отчуждение [40]. Наркоман нуждается в том, чтобы чувствовать себя всемогущим, его зависимость – это образ жизни. Только изменение мировоззрения способно избавить его от зависимости (Олпорт). Кроме того, если рассматривать аддиктивную личность в рамках теории Г. Олпорта, то можно говорить о том, что ведущие человеческие ценности в условиях систематического приема наркотиков постепенно теряют свое значение для индивидуума. Однако «после этого» не значит «вследствие этого». Возможно и обратное – наркотизация как результат заполнения экзистенциального вакуума вследствие разочарования в прежних идеалах.

Таким образом, в рамках гуманистической психологии аддикция рассматривается как нарушение нормального развития, связанное с искажением мировоззренческих позиций личности, что в свою очередь приводит к нарушению процессов целеполагания. Коррекция зависимого поведения невозможна без изменений в мотивационно-потреб­ност­ной и мировоззренческой сферах личности.

Основатель онтопсихологии А. Менегетти пишет, что наиболее эффективное и единственное решение, ведущее к победе, состоит в «притворном приспособлении к системе при одновременном и постоянном самосовершенствовании, беспрерывном движении вперед» [36; 153], т.е. в принятии ценностей, норм и общественных правил, при этом имея возможность реализации в рамках указанных социумом границ собственной внутренней сущности. Причиной формирования зависимости автор считает особенности воспитания, формирующего зависимую форму отношений, которая предшествует и определяет зависимое поведение.

Центральным понятием в контексте изучения аддиктивного поведения становится несоответствие личностных ценностей и общественных норм, правил, установок. Так американский социолог Д. Рисмен говорит о том, что источником ориентации личности на ту или иную ценностную систему может являться собственное мировоззрение человека или социальная среда, признающая или отвергающая определенные ценности [50]. Д. Рисмен описывает «ориентированный изнутри» и «ориентированный извне» типы социального характера. Под социальным характером понимается «более или менее постоянная, социально и исторически обусловленная организация стремлений индивидуума и его возможностей их удовлетворения». «Ориентированная изнутри» личность опирается на интериоризированные в раннем детстве нормы, принципы, ценности. По мнению автора, такая личность является более целеустремленной, динамичной, открытой переменам, осуществляющей «позитивное лидерство». Поведение ориентированной извне личности определяется не собственными принципами, а ценностями окружающих, внешними влияниями, модой. Такой человек характеризуется не только слабым «суперэго», представляющим собой интернализованную систему норм и ценностей, но и слабым самостоятельным «Я». Такой человек обезличен, пассивен, становится объектом манипулирования. Так устойчивая, непротиворечивая система субъективных ценностей делает человека устойчивым к внешним влияниям, позволяет ему принимать самостоятельные решения в любой жизненной ситуации, так как именно она служит ориентиром поведения и поступков. Если же внутренняя система ценностей не сформирована или конфликтна, человек, не имея внутренней системы координат, вынужден ориентироваться только на внешние, непостоянные, противоречивые требования среды и окружающих.

Р. Ассоджиоли использует понятие жизненной ориентации как основного направления жизни человека [9]. Человек делает свой выбор на основе того, что он уже осознает, и будет действовать в соответствии с тем, что отвечает желаниям его души. Злоупотребление наркотиками рассматривается как личностное поведение, направленное на изоляцию от общества, где личность не признанна.

В рамках психосинтеза формируется теория субличностей, которая постулирует, что субличности образуются на основе психодинамических структур, которые уже существуют у плода в утробе матери в виде некоторых матриц. Данные структуры усложняются в процессе развития ребенка и закрепляются в виде паттернов. На определенном этапе развития личности эти паттерны становятся субличностями.

Субличность – это психодинамическая структура, которая, став достаточно сложной, стремится к независимому существованию. Она обладает собственными характеристиками, требует независимого существования и старается удовлетворить собственные потребности и желания через личность. Субличности располагаются вокруг ядра личности или центра чистого самосознания; границы между отдельными субличностями – «прозрачные» в норме и сплошные в случае диагноза множественной личности. Именно эта прозрачность границ в случае продолжительного приема наркотиков приводит к тому, что наркоманическая субличность «заражает» все остальные.

При исследовании феномена «наркоманической субличности» в рамках психосинтеза было выявлено что это изначально либо депривированная, либо искаженная субличность, вносящая диссонанс в процессы целостной интеграции, которые становятся вдруг возможными в состоянии наркотической интоксикации. В этом и заключается адаптивное значение психоактивных веществ на начальном этапе заболевания. Однако в условиях продолжающегося приема наркотиков наркоманическая субличность становится доминирующей, что приводит к подавлению других структур личности. Так вступают в силу процессы личностной дезадаптации. Следует подчеркнуть, что даже в самых выраженных случаях зависимости от наркотиков в личности всегда остаются оппозиционные структуры или субличности, непримиримые к приему наркотиков, равно как и «сочувствующие» и индифферентные субличности, которые следующими вовлекаются в процесс наркотизации.

В Гештальт-терапии наркомания рассматривается как нарушение процесса «контакт – ухода», когда одна доминирующая потребность выступает как фигура (Ф. Перлз) [50]. Образуется ригидный паттерн поведения, утрачивается контакт с реальностью. Гештальт остается незавершенным. Сознание удерживает в качестве фигуры лишь потребность, соответствующую принятому личностью представлению. Первоначально состояние наркотического опьянения избавляет человека от напряжения, связанного с невозможностью завершения некоторого гештальта (фрустрированная потребность). Однако в последствии само состояние опьянения становится единственной фигурой в сознании наркозависимого, при этом все другие потребности уходят в фон, теряя свое значение.

В отечественной психологии в рамках деятельностного подхода зависимое поведение можно определить как ложно опредмеченную потребность, а основной механизм его развития – как «сдвиг мотива на цель». Доминирующим мотивом становится поиск объекта, который удовлетворяет потребность, замещающую истинную, обладание объектом дает временное ослабление внутреннего напряжения. Вся смысловая сфера личности перестраивается в соответствии с этим ведущим мотивом. Объект зависимости может быть включен в структуру Я-концепции, как самостоятельный внутренний образ, и затем влиять на поведение аддикта.

Накопленный в отечественной психологии опыт изучения личности людей с различной психической патологией (Б.С. Братусь, А.Б. Хол­могорова, Е.С. Мазур, Д.А. Леонтьев и др.) позволяет предположить, что в процессе формирования «наркоманической» личности определяющую роль могут играть деформации в структуре мотивационной и ценност­но-смысловой сферы.

На дисгармонию ценностно-смысловых образований у наркозависимых подростков указывают в отечественных исследованиях И.А. Куд­ряв­цев, Г.Б. Морозов и др. [29; 90]. По мнению специалистов, у них отмечается задержка личностного развития не только на уровне нравственной сферы, но и в отношении сформированности главной смысловой линии личности, соотносимой со смыслом жизни.

Теоретическим базисом, с помощью которого можно объяснить конкретный психологический механизм, реализующий влияние выявленных преморбидных особенностей мотивационно-потребностной сферы на интенсивность употребления ПАВ, могут служить представления В.К. Вилюнаса о механизмах взаимодействия и взаимовлияния субъективных носителей мотивационных процессов – эмоциональных явлений. В.К. Вилюнас считает, что реальной формой существования «жизненного пространства» следует рассматривать психический образ окружающего, в котором мотивационные процессы получают реальный носитель – эмоциональные переживания, которые взаимодействуя в рамках психического образа, формируют конкретное результирующее побуждение. Итак, если результирующий эффект после приема индивидом какого-либо ПАВ обладает характером положительного подкрепления, то в зависимости от того, обладает ли этот индивид слабой или достаточной выраженностью указанных выше мотивационных детерминант, его поведение существенно различается. В первом случае ПАВ (при его доступности) употребляется все чаще и чаще; при этом никаких психологических факторов, этому противодействующих, не появляется. Человек, интенсивно употребляя наркотики, не переживает тех отрицательных эмоций, которыми должны были быть представлены соответствующие неудовлетворяемые потребности. Во втором случае, индивид употребляет ПАВ и вследствие этого употребления начинает испытывать отрицательные эмоции, отражающие актуализацию соответствующих достаточно выраженных потребностей и интересов. Достаточная напряженность этих эмоций порождает конфликт типа «стремление-избегание» – обозначим его как первичный нормативно-аддик­тивный мотивационный конфликт. Суть его состоит в том, что состояния опьянения, с одной стороны, привлекают, а с другой – отталкивают, так как приводят к фрустрации других потребностей. Разрешение конфликта при преобладании тенденции избегания заключается в формировании поведения, заключающегося в снижении употребления ПАВ или полном отказе от них; при преобладании же тенденции стремления возможно продолжение умеренного употребления ПАВ. Первичный нормативно-аддиктивный мотивационный конфликт, таким образом, предотвращает развитие зависимости от ПАВ.

Исследования показывают, что всем наркозависимым в преморбиде в значительной мере была свойственна слабая выраженность в том или ином сочетании хотя бы двух из следующих мотивационных детерминант: (а) ведущих к учету в их поведении чувств и желаний близких и родных (эгоцентризм); (б) обуславливающих следование общепринятым социально- приемлемым нормам поведения (антисоциальность); (в) обуславливающих определение средне- и долгосрочных планов своей деятельности («жизнь одним днем»); (г) обусловливающих достижение определенного социального статуса (нечестолюбивость); (д) обуславливающих познание таких новых сведений, которые не необходимы для получения конкретной и быстрой выгоды (нелюбознательность); (е) обуславливающих избегание «ненепосредственных», т.е. не действующих тотчас, опасностей для здоровья или развития («бесшабашность»).

По данным П.Д. Шабанова и О.Ю. Штакельберга [58], центральное место в этиологии наркоманий занимают личностно-психоло­ги­чес­кие особенности подросткового возраста, среди которых наиболее значимы незавершенное формирование мотивационно-устано­вочной и нравственно-ценностной сфер личности подростков. Ю.А. Ва­сильева пишет о несформированности системы личностных ценностей у лиц с нарушениями социальной регуляции поведения, указывая, что данный факт обусловливает «закрытость» наркозависимых для новых субъективных общечеловеческих ценностей [16; 59].

Согласно этно-культурному подходу (А.В. Сухарев) [49] личность современного человека формируется из «осколков» различных культур, и поэтому лишена целостности и самоопределенности. В таких условиях формируется противоречивая, конфликтная ценностно-смысловая сфера личности, которая не может служить надежной опорой для человека в процессе принятия решений. Все это снижает адаптационный потенциал личности, что может приводить к формированию зависимости от психоактивных средств и лекарственных препаратов.

В рамках субъектного подхода психическая зависимость рассматривается как устремление, т.е. самоценная форма активности субъекта, заключающая в себе возможности неограниченного самовоспроизводства (теория субъектности личности (В.А. Петровский), онто-субъект­ный подход (С.В. Березин, К.С. Лисецкий)). Устремления В.А. Петров­ский определяет как форму активности, где «хочу» (ценности) и «могу» (способности и возможности) выступают совместно, это направленность человека на продуцирование таких действий, процесс осуществления которых сам по себе переживается как наслаждение [49; 127].

Таким образом, многие исследователи прямо или косвенно указывают на ведущую роль нарушений ценностно-смысловой сферы личности в возникновении наркотической зависимости. Однако, остается неясным вопрос о причинах этих нарушений: являются ли они следствием зависимости или они изначально присущи личности и служат фактором наркотизации.

Мы предполагаем, что вследствие употребления наркотиков возникает негативная динамика ценностно-смысловой сферы личности, которая приводит к формированию зависимости.