История Сибири т. 1

кендыря, а буряты — шерстяную ткань.

Была развита обработка дерева для хозяйственных и домашних нужд. Из дерева делали деревянные части юрты, основу седла, повозки, различную крупную и мелкую утварь и, в частности, посуду, не говоря уже о древках стрел, черенках ножей и плетей, ножнах и разных украшениях для сбруи. В древнетюркских курганах в Туве обнаружены почти полностью сохранившиеся деревянные основы седел.

22 С. В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. М.—Л., 1949, гл. VIII. 276

Универсальными орудиями для обработки дерева были тесло и нож. Кроме дерева, для предметов домашнего обихода употреблялась береста. Из бересты делали сосуды для жидкости, футляры для стрел, берестой обклеивали луки, покрывали жилища. Некоторые виды посуды шили из кожи. Из рога марала, лося, косули делали накладки для сложного лука шарикисвистунки для стрел, пряжки верховой сбруи, застежки для уз т и пут, псалии к удилам.

Хозяйство племен Сибири, входивших в тюркский каганат, в основном было натуральным. Но товарные отношения частично его затронули, главным образом через торговлю. Верхушка каганата и предводители племен вели торговлю с Китаем, обменивая скот, преимущественно лошадей, частично и пушнину прежде всего на шелк и золото. Получаемый из Китая шелк в результате систематического обмена и в виде подарков, носивших обязательный характер, продавался в Среднюю Азию, Персию, Рим.

Кочевой образ жизни наложил резкий отпечаток на быт и культуру скотоводческих племен тюкю и теле, в том числе и племен, населявших Южную Сибирь. Основным жилищем была разборная и легко перевозимая куполообразная юрта с решетчатым деревянным остовом из палок ивы, покрытая войлоком. Деревянные части юрты у богатых кочевников тюкю окрашивались (например, в голубой цвет). Для устойчивости в середине больших юрт ставился шест.23 Огонь разводился посередине на земляном полу. Дверь делалась из войлока. Она была ориентирована на восток. Но такая юрта не являлась, конечно, единственным видом жилища, особенно в лесных районах Алтая, Тувы и Минусинской котловины. Здесь были распространены крытые берестой или шкурами шалаши, о которых говорят письменные источники в сообщениях о дубо и кыргызах. Были, нужно думать, как и раньше, в пазырыкское время, рубленые жилища.

Из раскопок в Туве выясняется, что здесь в VI—VIII вв. строили жилища, имеющие форму многогранника, основу которых составляли врытые в землю деревянные столбы. Из домашней утвари по раскопкам известна главным образом посуда, причем деревянная, ибо из кожаных сосудов, которые несомненно в то время были, в курганах ничего не сохранилось, а глиняная посуда встречается редко. Найденная в Туве деревянная посуда представляет собой блюда и чашки. Блюда, в том числе и на четырех маленьких ножках, использовались для мяса. На одном из них были обнаружены кости бараньей ноги (Монгун-тайга). Такие блюда на Алтае и в Туве дожили до современности. Своеобразный вид деревянной посуды представлен миниатюрными сосудами, которые похожи на сосуды из серебра. Посуду делали также из бересты. Один из таких сосудов был найден полностью. Кроме того, среди находок в Туве встречено деревянное дно берестяного туеса, которое было пришито к нему.

Основными пищевыми продуктами являлись мясо и молоко. В каждом погребении древнетюркского периода обнаружены остатки туши барана, как правило, его задней части. В пищу употреблялось, конечно, и мясо диких зверей, добытых на охоте (козули, марала, тарбагана и т. д.). Зерна проса, положенные с погребенными, говорят о том, что хлебная пища также не была им чужда. К продуктам питания относились и кедровые орехи. Их клали иногда с погребенными.

Кислое молоко составляло важную часть повседневного питания, а кумыс, приготовляемый из кобыльего молока, являлся излюбленным опьяняющим напитком. Угощая им друг друга, говорится в летописи, станови-

23 Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten. .., Bd. I, SS. 417—472. 277

лись на колени и пели песни.24 Так делали совсем недавно современные тувинцы и алтайцы. Кумыс хранили в деревянных сосудах, реже — в глиняных. Судя по позднему этнографическому материалу и средневековому эпосу, для хранения его применялись и кожаные меха, хотя ни одного кожаного сосуда среди археологических находок этого времени

пока не найдено. Только на одном из каменных изваяний Южной Тувы имеется изображение маленького сосуда, подобного современным небольшим кожаным флягам для араки, бытующим у тувинцев и алтайцев.

Носили преимущественно длиннополую одежду из шкур животных, овчин и меха ценных пушных зверей, из грубой шерстяной ткани, а также из войлока и волокон какого-то "дикого растения.

По материалам раскопок курганов VI—VIII вв. на Алтае устанавливается, что меховые шубы богатых людей покрывались шелком, как это делали недавно богачи у алтайцев, тувинцев, хакасов. Найдены остатки длиннополых шелковых халатов с длинными узкими (вероятно, декоративными) рукавами, фрагменты нательных рубах. Запахивали одежду тюкю налево в отличие от китайцев и монголов.25 Встречаются при раскопках курганов и остатки меховых штанов и обуви. Обувь шили из мягкой выделанной кожи, без каблуков, со слегка затянутым кверху носком и носили ее с войлочным тонким чулком, у которого подошва была прострочена ниткой. Сапоги завязывали у щиколотки ремешком, застегивающимся на пряжку.

Рисунки на костяной обкладке седла и на камне-валуне из раскопок Кудыргинского могильника на Алтае дают представление о богатой женской одежде из плотной узорчатой китайской парчи и тиарообразном «трехрогом» головном уборе знатной женщины. У всадников, охотившихся на зверей, штаны изображены широкими, стянутыми по сапогу у щиколотки.

Воины употребляли панцири (кольчуги) и шлемы. Каганы носили золотые кольчуги (например, Шаболио).

Принадлежностью одеяния почти каждого взрослого мужчины был кожаный пояс с наборными бляхами. В зависимости от достатка или чина человека пояс украшался золотыми, серебряными или бронзовыми бляхами. В древнетюркских рунических надписях — эпитафиях (из Минусинской котловины) говорится, что некоторые погребенные носили при жизни пояса с золотыми украшениями. В письменных источниках имеются сообщения о том, что тюкю носили пояса с металлическими рельефными украшениями.26 Основным средством передвижения была лошадь (верховая и вьючная). Седло имело

деревянную основу и железные стремена. Передние луки седла обивались иногда железными или костяными пластинками, украшенными по краям орнаментом или рисунками, выполненными гравировкой.

Конские удила, найденные в погребениях, обычно снабжены еще так называемыми эсовидными псалиями. Разнообразны были по форме стремена.

Некоторые племена, в частности теле (тогуз-огузы), пользовались двухколесными повозками (на высоких колесах со спицами), в которые впрягали быков. Поэтому они проявляли интерес к устройству дорог. Быков тогуз-огузы употребляли и под вьюк, как это делают современные тувинцы.27

24Н. Я. Б и ч у р и н. Собрание сведений о народах..., стр. 231.

25L i u Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten..., Bd. I, SS. 8, 41.

26E. M а л о в. Енисейская письменность тюрков. М.—Л., 1952, стр. 46; St. J u I i e n. Documentes historiques sur les Tou-kioue. Asiatique, 6 serie, III, Paris, 1864, p. 333.

27C. E. Малов. Памятники древнетюркской письменности. М.—Л., 1951, стр. 66.

278

Семья у родовых кочевников была моногамной с господством в ней мужчины. Положение женщины в семье было относительно свободным ибо она играла в домашнем хозяйстве

древнетюркскими надписями сохранились без изменения у современных алтайцев (апа, сингиль лин). Мужчины старшего поколения не могли жениться на женщинах младшего поколения, но мужчины младшего поколения женились на вдовах своих старших братьев, на мачехах, на тетках по отцу.28 При браках у племен теле (уйгуров) родственники жениха и невесть: договаривались о

взаимном обмене скотом в качестве даров. После сговора о браке родственники жениха представляли возможность вы брать каждому по любой понравившейся лошади из табуна. Но после свадьбы родственники жениха брали любую лошадь у родственника невесты. Эти обычаи сохранялись у современных тувинцев вплоть дс XX в. Калыма у тюкю не было, о чем говорится

в одном из письменных китайских источников.

Главный вид богатства кочевников тюкю и теле — скот, как рабочш (транспортный или тягловый), так и продовольственный, находила в частной собственности. Так было еще у гаогюйцев — предков тел< в IV—V вв., о которых в летописи Вэй шу сказано: «.. .хотя скот бегае: на полях (пастбищах), но его нельзя самовольно взять».29 Про уйгуров же говорится: «...

на домашнем скоте вообще кладут метки, и хотя в поле пристанет к чужому, никто не возьмет его».30 Имущественное неравенство у племен тюкю и теле и вообще у на селения Южной Сибири

засвидетельствовано как письменными, так и археологическими источниками. Древнетюркские надписи из Минусинской котловины сообщают в эпитафиях, посвященных некоторым погребенным лицам, о больши: богатствах, преимущественно в виде стад, которыми обладали эти люд! при жизни.

Раскопки древнетюркских курганов на Алтае дают яркую картин имущественного неравенства кочевников-скотоводов. В одних из кургано; с погребенными находятся золотые и серебряные вещи (иногда с древ нетюркскими руническими надписями на отдельных предметах), остатю шелковой одежды, оружие, многочисленные предметы быта. Даже сбру. захороненных лошадей в таких курганах отличается богатым убранством В других курганах этого времени погребенные снабжены только одно; лошадью и весьма скромным бытовым инвентарем.

Экономическое неравенство у кочевников каганата сопровождалось неравенством социальным. Были феодалы-аристократы, рядовые общин ники и рабы. Главный источник поступления рабов составляли военно пленные, захваченные при войнах и набегах. Однако пленные захватыва лись не столько ради использования их труда в хозяйстве завоевателен сколько для получения за них выкупа. Известны случаи, когда тюркски каганы отдавали за выкуп массы пленных. В 631 г., например, китайски] император выкупил у тюкю за золото и шелк 80 тыс. китайцев, оказав-

шихся у тюкю в смутный период Суйской династии.31 Несмотря на применение труда рабов в хозяйстве знатных богатых кочевников, рабский труд не составлял в описываемом обществе основы производства, не определял его экономику. Основными производителями в государстве тюкю и теле были мелкие скотоводы-кочевники различного достатка, собственники своих стад. Рядовые кочевники находились в зависимом положении от аристократической военной верхушки. Все они были закреплены за определенными владельцами и правителями, которые распоряжались их судьбой, вершили суд, применяли наказания, облагали налогами. Налоги эти были порой настолько велики и тяжелы, что вынуждали рядовое население кочевников, иногда даже целые племена, к побегам от своих владельцев, а порой даже к восстанию.

Ряд телеских племен восстал против кагана Хели, так как он обложил их непосильными налогами.32 Известно также, что каган сеяньто собирал с подчиненных ему племен настолько большие налоги скотом, что это вызвало восстание против него.33 Рядовые кочевники несли всю тяжесть военных походов и набегов.

Специфической особенностью классового общества тюркского каганата являлось переплетение феодальных отношений с патриархальными, вследствие чего господствующий тип общественных отношений можно именовать патриархально-феодальными отношениями.

Этот вывод следует прежде всего из того, что основным из средств производства у кочевников тюкю и теле, как и у всех племен Южной Сибири, являлась земля, главным образом зимние и летние пастбища. Верховным собственником и распорядителем всех земель государства являлся каган. Члены каганской семьи, родственники, предводители племен, назначенные на высокие административные и военные должности в государстве, также являлись своего рода удельными собственниками и распорядителями отведенных им пастбищ и кочевий. Такая иерархическая структура земельной собственности и связанная с ней система военных подразделений давала возможность высшей аристократической верхушке кочевников удерживать власть над массами рядовых кочевников и держать их в повиновении.

В государствах кочевников, куда входило и население Южной Сибири, господствовала военная власть богатых скотовладельцев, осуществляемая при помощи государственного аппарата (эль). Каганы пропагандировали в массах кочевников «божественное» происхождение своих предков и вели длинные родословные, передаваемые изустно.

Верховная власть в государстве принадлежала кагану и передавалась по наследству в рамках правящего каганского рода. Власть эта была деспотической. Каган по своему усмотрению облагал повинностями и налогами подвластное ему население. Наряду с этим он раздавал отдельным лицам награды и пожалования, освобождал некоторых приближенных от всяких налогов, разрешал им беспрепятственный доступ в свою ставку. Каган решал вопросы войны и мира, взаимоотношения между каганатом и другими государствами, отправлял и принимал послов и иногда решал их судьбу. Конечно, у кагана имелись советники, но они были ответственны перед каганом и порой даже платились своей головой за советы, в которых каган видел причину своих неудач.

Каган являлся верховным командующим войсками каганата. Его помощниками были наследник престола (тегин) и командующие армиями (шады), должности которых занимали обычно сыновья или братья ка-

31L i u M a u - t s a j. Die chinesischen Nachrichten..., Bd. I, S. 241.

32Там же 201

33 К ю н е р. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока, стр. 46.

280

гана. В военных делах все важные вопросы решал сам каган. Он назначал и отстранял командующих войсками, награждал или наказывал военачальников, распоряжался военной добычей. Каган налагал воинскую повинность не только на свои, но и на завоеванные племена и народы При военных походах покоренные племена посылали вперед, чтобы они приняли на себя первые удары противника. Известно, например, что с помощью войск покоренных теле тюркские каганы вели свои завоевания, «их силами геройствовали в пустынях севера».34 Так поступали и сами теле. В летописи сказано: «Всякий раз, как начинают и прекращают войну, из двух чужеземных поколений делают авангард войска».35

Государство делилось, как и у гуннов, на правую и левую стороны. Соответственно этому назначались не только правые и левые шады — военачальники, но и правые и левые ябгу, высшие правители этих частей. Ябгу назначались каганом из членов своей семьи и прочих близких родственников и были ответственны в своих действиях перед каганом. У тюкю было 28 классов чиновников.36 Были должности внешних и внутренних министров. Из должностных титулов упоминаются сегины, селифа, ту-тунфа, причем эти должности тоже были наследственными.

Характерной особенностью древнетюркских государств было сохранение родоплеменных делений кочевников, несмотря на то что в постоянных войнах и набегах племена и роды тюкю и теле сильно перемешивались. Причина этого находится прежде всего в кочевом образе жизни, где территориальное (административное и военное) деление невозможно. Родоплеменное деление кочевого населения упрощало и облегчало его прикрепление к феодалу. Кочевникуфеодалу достаточно было знать только, какие племена и роды принадлежат ему, чтобы осуществлять на них свои владельческие права независимо от того, где находился тот или иной кочевник. Общий уровень культуры тюкю и некоторых племен теле (уйгуры), как и кыргызов, был довольно высоким для того времени даже несмотря на кочевой образ жизни, о чем свидетельствует наличие у них рунической письменности. Письменность тюкю возникла на основе арамейского алфавита и была создана скорее всего при посредстве согдийцев, связь которых с тюкю не подлежит сомнению. Письменность у тюкю существовала уже при кагане Мухане. В 70-х годах VI в. были переведены на тюркский язык некоторые буддийские священные книги.37 Памятники рунической письменности известны по находкам в Монголии (древнетюркские

орхонские и уйгурские надписи VIII в. на каменных стелах), на Алтае (на отдельных предметах из древнетюркских погребений), в Минусинской котловине (реки Уйбат, Абакан, Туба). В Туве известно свыше 50 рунических надписей на отдельных камнях и скалах, относящихся, вероятно,

кболее позднему времени, когда на территории Тувы господствовали кыргызы. Древнетюркские надписи (особенно орхонские) содержат описание исторических событий и

являются важнейшим письменным источником для истории предков современных тувинцев, алтайцев, хакасов.

Широкие массы кочевников едва ли были грамотными. Когда набирали воинов, лошадей или же собирали скот, то «делали зарубки об их количестве на дереве».38 Эту дощечку запечатывали затем вместе с небольшой

стрелой с металлическим наконечником воском, и тогда она служила документом.

Для определения времен года пользовались народным календарем. «Зелень травы им служила отличительным признаком», — говорится в летописи. Но каганы датировали свои письма годами, исчисляемыми двенадцатилетним животным циклом, который до сего времени сохранился у современных тувинцев и алтайцев. Исчисление ведется циклом в 12 лет, в котором каждый год носит название какого-либо животного (год лошади, год овцы, год змеи, год мыши и т. д.). Эти названия следуют в строго определенном порядке и повторяются через каждые 12 лет.

Для более полного представления о культуре населения Южной Сибири необходимо сказать и об изобразительном искусстве. При раскопках курганов часто встречаются ^различные орнаментированные металлические, костяные, кожаные, войлочные предметы, особенно фигурные поясные и сбруйные бляшки. Орнамент на войлоке наносился техникой стежки на бересте вырезался ножом, а на коже наносился тиснением. Орнаментальное искусство имело прикладной характер.

Каменные изваяния (иногда на камне обозначена только голова и лицо) широко известны и описаны в литературе как «каменные бабы». Чаще всего они изображают мужчину.39 Такие фигуры часто встречаются на территории современной Тувы и Горного Алтая и датируются преимущественно древнетюркским временем. Обычно они вкопаны с восточной стороны возле поминальных каменных оградок и лицом обращены на восток. Скульптура изображает мужчину, держащего в правой руке на уровне груди или живота или в обеих руках сосуд. На каменной фигуре показаны лицо, порой хорошо передающее антропологические признаки, детали одежды, головного убора, пояса с бляшками и подвешенными к нему предметами, в том числе и оружия. Предметы, изображенные на изваяниях, как правило, встречаются среди вещей, погребенных с умершим в древнетюркских курганах.

Учитывая шаманистские верования, можно полагать, что статую умерших делали и ставили к моменту поминок, которые совершались у специально сооруженной каменной оградки. В ней разжигали костер в момент «угощения» умершего, а по окончании зарывали в ней остатки поминальной пищи, посуды. Вполне вероятно, что каменные изваяния заказывали мастерам только для богатых умерших. Рядовым кочевникам в таких случаях ставили простые каменные стелы.

При похоронах каганов и наиболее знатных лиц строили поминальные храмы и ставили статуи людей и животных, как это видно на могилах Кюль-Тегина и Ильтерес кагана.

Большую область искусства древнего населения Южной Сибири составляют наскальные рисунки, главным образом изображения зверей, выполненные в реалистической манере техникой линейной резьбы. Большие комплексы таких рисунков известны в Туве, Минусинской котловине и в горном Алтае. Древиетюркским временем датируется в частности, известная Сулекская писаница в Хакассии, где изображены сцены верховой охоты с луком на различных, большей частью копытных зверей. Такие же рисунки характерны и для многочисленных писаниц в Туве, где тоже встречаются сцены охоты, в том числе облавной и даже с собаками. Наскальные рисунки, кроме того, содержат сюжеты, связанные с шаманскими .верованиями. Во время праздников, свадеб и жертвоприношений, тюкю и теле (в частности, уйгуры) пели песни. Теле, тюкю и кыргызы были шаманистами. Они верили в существо-

вание различных духов, наполняющих окружающий мир и влияющих на судьбу человека, в загробную жизнь, которую представляли себе по образу земной. Посредниками между духами и людьми были Шаманы и шаманки производившие моления с устройством жертвоприношений, лечившие больных, гадавшие о будущем. У кыргызов шаман назывался «кам» Этот термин для шамана сохранился у алтайцев, тувинцев и хакасов до сего времени. Имена некоторых

древнетюркских божеств (Иер-Су, Тенгри Умай), известные по орхонским надписям, дожили до наших дней у тувинцев, хакасов и алтайцев. У них же сохранились (еще вплоть до первой четверти нашего столетия) жертвоприношения, существовавшие, согласно летописям, у тюкю (например, моление небу, горам). В верованиях тюкю и теле содержались элементы тотемистических представлений. Волк и волчица выступают их прародителями. О почитании волка свидетельствует обычай тюркских каганов ставить у своей юрты штандарт с золотым изображением головы волка. В летописном сообщении говорится, как божество в виде человека

сволчьей головой, обитающее на священной горе Отукен, предсказало гибель сеяньто.40 Известны попытки распространения у тюкю буддизма в 70-х годах VI в. при кагане Тобо.

Буддийские храмы собирался строить в начале VIII в. каган Бильге, но отказался от этого намерения.

Умерших тюкю хоронили по древнему шаманскому ритуалу. В летописи династии Чжоу рассказывается, что покойника помещали на возвышении в юрте, перед которой родственники покойного клали убитых в жертву умершему овцу и лошадей, затем семь раз объезжали верхом юрту по кругу. Каждый раз проезжая перед входом, разрезали себе лицо и плакали. Далее в назначенный день «брали лошадь, одежду и вещи покойного и сжигали их вместе с трупом умершего. Затем собирали пепел, чтобы захоронить его в подходящее время; если кто-либо умирал весной или летом, тогда ждали, пока трава и листья деревьев не становились желтыми; если кто-нибудь умирал осенью или зимой, тогда ждали, пока распустятся и зацветут растения. Тогда вырывали могилу и хоронили (пепел)... После похорон они накладывали камни и ставили на них памятный столб. Количество камней находилось в зависимости от количества людей, которых убил при жизни умерший. Затем вешали все головы принесенных в жертву овец и лошадей на столб».41 В летописи Суйской династии кратко отмечено, что в жертву покойному убивают лошадей и быков, а труп умершего кладут на лошадь и вместе сжигают. Камни, отмечающие количество убитых врагов, ставят перед могилой.

Таким образом, у тюкю существовал обряд трупосожжения. Они сжигали на поле боя погибших воинов и оплакивали их.42 В соответствии с этим в Туве, в некоторых древнетюркских курганах, обнаружено

трупосожжение и найдены остатки кальцинированных костей умершего и сожженных вместе с ним животных и различные вещи (железные трехперые наконечники стрел, удила, псалии, бляшки сбруйного украшения, остатки железного котла). Сжигали и умерших каганов. Однако похороны каганов имели существенные отличия. В Суйской летописи при описании погребального обряда тюкю есть добавление, относящееся к похоронам каганов: «В могиле они возводят помещение, в котором нарисован портрет умершего и сцены из битв, в которых умерший принимал участие до своей смерти».

Со временем погребальный обряд тюкю изменился. Они стали подобно теле хоронить умерших в земле, в ямах под курганом из камней. Одни

40L i u M a u - t s a i. Die chinesichen Nachrichten..., Bd. I, S. 460.

41Там же, стр. 9—10.

42Там же стр.95

283

курганы содержат погребение человека с конем (с ориентировкой человека головой на север или северо-восток, а лошади — в обратном направлении), другие (в Туве)—погребение человека без коня. Такая перемена погребального ритуала произошла в первой четверти VII в. К этому времени обряд захоронения в землю уже настолько был распространен среди тюкю, что это бросилось в глаза китайскому императору, который в 628 г. сказал: «То, что они своих покойников, которых по их обычаям следует сжигать, теперь хоронят и сооружают могилы, показывает, что они поступают вопреки предписаниям своих предков и оскорбляют духов».43 Однако каган Хели, умерший в 634 г. пленником, был похоронен по старому обряду, т. е. сожжен. Иногда хоронили под курганом только вещи, принадлежащие умершему. Такие погребения — кенотафы древнетюркского времени известны по раскопкам в Туве. Можно предполагать, что вместо отсутствовавшего трупа иногда в таких кенотафах клали его изображение в виде куклы.

Время тюркских каганатов, VI—VI11 вв. н. э., явилось важным этапом в консолидации тюркоязычных племен и в их этнической истории, когда возникали и развивались широкие этнические общности тюркоязычных племен на огромной территории Центральной Азии и в прилегающих к ней районах Южной Сибири. В это время укреплялись контакты с иноязычными кочевыми и оседлыми соседями, создавались основы для формирования родственных по

происхождению тюркоязычных народностей. Многие современные тюркоязычные племена и народности СССР в этнических образованиях того времени имеют своих дальних предков.

2. УЙГУРЫ

Предки уйгуров были одним из древнейших тюркоязычных народов Центральной Азии.

В период восточнотюркских каганатов особенно сильными были уйгуры, жившие в бассейне р. Селенги. Начиная с 606 г. союз уйгурских племен, во главе которых стоял род Яглакар,44 неоднократно пытался освободиться от зависимости тюрок — тугю и создать свое государство, но эти попытки не увенчались успехом. Только в начале VIII в., когда второй восточнотюркский каганат, раздираемый внутренними противоречиями, переживал глубокий кризис, уйгуры усилились. Они возглавили объединение племен Центральной Азии, враждебных тюркам — тугю. Наиболее сильными их союзниками были тюркоязычные карлуки, жившие в это время между Алтаем и оз. Балхаш.

После падения второго тюркского каганата они стали полными хозяевами Центральной Азии. Главу государства, так же как это было ранее у жуань-жуаней и тюрок— тюкю, уйгуры называли каганом. Первым каганом, руководившим борьбой за создание государства уйгуров, был Пэйло, происходивший из руководящего уйгурского рода Яглакар. Уже при нем территория каганата расширилась от Алтайских гор до Маньчжурии.45 После смерти Пэйло в 746 г. каганом стал его сын Моюнчур (746— 759 гг.), который был смелым и искусным полководцем.

Незадолго до восстания в 756—759 гг. согдийца Ань Лу-шаня46

43Там же, стр. 193.

44Ю. А. Зуев. Киргизская надпись из Суджи. «Советское востоковедение», 1958, № 3.

дальновидный Моюн-чур и верхушка уйгурского каганата были особенно озабочены укреплением своих северных тылов. Для этого уйгурам необходимо было ликвидировать угрозу со стороны наиболее сильных северных соседей — древних хакасов, проживавших в ХакасскоМинусинской котловине к северу от Саянских гор, и их союзников — тюркоязычных чиков которые вновь в это время возглавили племена, жившие на территории современной Тувы.

О ходе борьбы уйгуров с северными соседями известно из надписи на каменной стеле, поставленной на Селенге в честь кагана Моюн-чура в 758 г. уйгурами.

По данным этого памятника, территория Тувы была завоевана уйгурами в 750 и 751 гг., и для этого им пришлось воевать с жившими там чинами. После падения восточных тюрок — тугю в 745 г. власть в Туве вновь перешла к местным племенам, которых возглавляли чики. Чики находились в союзнических отношениях со своими северными соседями — древними хакасами. Их союз был основан на давнем стремлении народов бассейна Енисея препятствовать захвату рудных земель приходившими периодически, сменявшими друг друга кочевыми ордами из Центральной Азии. Такими завоевателями на этот раз были уйгурские войска под водительством кагана Моюн-чура, от имени которого в посвященном ему памятнике говорится: «...в год тигра (750 г.) я пошел в поход против чиков. Четырнадцатого числа второго месяца сразился я у реки Кем.47 В тот же год чики подчинились. . . Потом у ключа. . . там я распорядился устроить себе свой беловатый лагерь и дворец (с престолом), там я заставил построить крепостные стены (заборы), там я провел лето, и там я устраивал моления высшим божествам (?). Мои знаки (тамги) и мои письмена я там приказал сочинить (и врезать в камень). После этого в тот же год осенью я продвинулся на восток. Татар я призвал к ответу».48 Из этой надписи ясно, что борьба уйгуров с чиками была упорной и кровопролитной. Будучи

свободными в течение коротких пяти лет, чики ожесточенно боролись против новых захватчиков. На берегах Улуг-Хема тогда разыгрывались полные драматизма сцены отчаянного сопротивления чикских воинов-ополченцев грозной силе конных полчищ кагана Моюн-чура.

Недаром скупые строки памятника сообщают, что сам каган, вторгшись в Туву зимой, был вынужден провести здесь затем целое лето. Он построил во враждебной среде свои лагери и опорные военные крепости, устраивал «моления высшим божествам», испрашивая победу над новой землей. И в знак закрепления своей власти соорудил каменные столбы с врезанными в

них надписями, силу приказов которых подтверждали выбитые на них личные тамги кагана. Только глубокой осенью 750 г. Моюн-чур, оставив в Туве охранные гарнизоны, «продвинулся на восток» на р. Орхоне, для того чтобы сразу же уйти в поход против монголоязычных татар. Однако осенью 751 г. кагану уйгуров пришлось вновь принять срочные меры для того, чтобы удержать территорию Тувы в своей власти. Дело в том, что в течение года сложилась антиуйгурская коалиция племен Саяно-Алтайского нагорья, состоявшая из живших на Иртыше карлуков, оставшихся тюрок — тюкю и древних хакасов. К роду кыргызов, возглавлявшему древне-хакасское государство, тюрки направили специальных послов с призывом выступить против уйгуров и поднять на восстание союзных им чиков, попавших под власть уйгуров. Согласившись с предложениями тюрок и

карлуков, хакасский хан направил в Туву, чтобы поднять восстание своих союзников — чиков, специальных разведчиков и быстрые «летучие отряды» конницы. Это предприятие, однако, постигла неудача из-за предательства нескольких тюркских бегов, которые успели обо всем доложить кагану уйгуров.

Уйгуры сумели перехватить хакасских разведчиков и напали на их «летучие отряды». Осенью 751 г. Моюн-чур с большим войском вновь появился в Туве, переправился через Улуг-Хем, прошел далее на запад и в битве у р. Болчу, на левом берегу Иртыша, разгромил войско карлуков. В это время, когда результат похода уйгуров на карлуков еще не был известен, с опозданием, в одиночку восстали тувинские чики, которые были жестоко усмирены специальным «тысячным отрядом», посланным в Туву каганом. Так закончились попытки населения Тувы вернуть себе желанную свободу и начался уйгурский период в истории Тувы.

Тува и прилегающая к ней часть современной Северо-Западной Монголии стали крайними западными и северо-западными оплотами Уйгурского государства, районами, имеющими для уйгур важнейшее стратегическое значение, так как обладание ими позволяло уйгурам обезопасить себя от нападения наиболее сильных соседей — древних хакасов (с родом кыргыз во главе), алтайских тюрок и карлуков, живших в то время на территории современного Восточного Казахстана. Ни Горный Алтай, ни Хакасско-Минусинская котловина в состав Уйгурского государства не вошли. Для управления Тувой от имени кагана был поставлен военный наместник с титулом «тутук» («народу чик я дал тутука, шбаров и тарханов я тогда утвердил»).49 Тутуку подчинялись управители отдельных районов, носившие титулы «ышбары» и «тарханы» — сборщики дани с покоренного населения. Вся эта военно-административная иерархия опиралась на уйгурские охранные войска, располагавшиеся в Туве в особых военных поселениях, и в случае нужды получала подкрепления из центральных областей древней Уйгурии.

Уйгурское господство в Туве, начавшись в 750 г., продолжалось до 840 г., т. е. до времени падения их каганата в Центральной Азии.

В уйгурское время в Туве впервые появляются монументальные архитектурные сооружения, обнесенные стенами городища, крепости и замки. Дворец и крепость Моюн-чура, о которых говорится в его надписи, были сооружены, видимо, в истоках Малого Енисея в труднодоступной высокогорной долине на острове посреди оз. Тере-Холь. Крепость носит название Пор-Бажин.50 Стены ее достигали 10 м высотой. В середине восточной стены расположены были ворота с хорошо укрепленными привратными башнями, на которые с внутренних сторон поднимаются параллельно стенам въезды — пандусы.

Внутри крепости помещался дворец Моюн-чура. Можно представить себе, какое впечатление производил Пор-Бажин на того, кто, миновав стражу, входил между двумя высокими башнями в ворота. Он попадал в широкий двор, занимавший всю восточную часть крепости. Затем шла анфилада дворов, связанных проходами, вспомогательные и жилые постройки располагались симметрично оси дворцового комплекса. Когда же пришелец пересекал двор и проходил через узкие проходы во внутренних стенах на центральную площадь крепости, перед его глазами возникал величественный дворец с четкими линиями облицовки стилобата и белоснежными стенами. Широкие парадные лестницы в центре усиливали впечатление.

10З—104. 1964.

286

В долине Хемчика известны 14 городищ и один опорный наблюдательный пункт, сооруженные уйгурами.51 Все городища представляют собой четырехугольники из стен, сложенных в свое время из сырцового кирпича или же глинобитных. Некоторые из них имеют остатки оборонительных башен, расположенных по углам и у ворот. Ворот обычно было двое. Снаружи все крепости были обнесены глубокими рвами, прежде наполненными водой, и лишь к воротам вели сухие въезды. Размеры внутренней площади городищ различны — от 0.6 до 5 га.

Наиболее интересным на Хемчике является третье Шагонарское городище. Это был первоначально хорошо укрепленный замок, размерами 126 X 119 м, т. е. площадью около 1.5 га. Он отличается от остальных городищ наличием внутренней квадратной цитадели (47 X 45 м).

Городища эти расположены строго продуманно, как бы по одной дугообразной линии, обращенной выпуклостью к северу, в сторону Саянского хребта, и прикрывающей центральные, наиболее плодородные районы Тувы от возможного вторжения северных соседей — древних хакасов.

Вточности по этой же линии проходят отрезки длинной оборонительной стены, которая связывала городища в единую оборонительную линию. Кроме того, на перекрестке летних путей уйгуры соорудили две «выступающие» на север крепости, запиравшие выход в долину Хемчика. Это крепость на р. Ак-Суг и в урочище Ак-Ору в Суг-Холе.

Городища были центрами оседлости, земледелия, ремесла и, вероятно, торговли, а на случай военной опасности они служили убежищами для окрестного кочевого населения, жившего в юртах.

Раскопки на городищах выявили остатки зданий и длинных помещений казарменного типа. Обнаружены железные шлаки — свидетельство металлургического производства. Особенно много найдено сломанных зернотерок и жерновов каменных ручных мельниц, что говорит о занятиях населения земледелием. Находки пряслиц от веретен говорят о домашнем ткачестве, а обломки глиняных сосудов, среди которых многие сделаны на гончарном круге, позволяют заключить, что в этих городах жили и ремесленники-гончары.

Возле крепостей имеются кладбища. Погребальные сооружения и обряд резко отличаются от кладбищ и погребального обряда местных племен. Так хоронили люди, явно пришлые в Туву из другой страны. Скелеты здесь находились иногда в деревянных гробах на дне глубоких катакомб со входными ямами. Поверх могилы насыпался округлый земляной курган. В. таких могилах хоронили мужчин, женщин и детей. С ними ставили питье в искусно сделанных на гончарном круге вазообразных сосудах и густую пищу типа каши в банкообразных горшках, покрытых нагаром. Ставили также круглодонные медные и железные котлы. Вареное мясо овец, коров и коней иногда помещали на деревянных корытцах. Клали даже целые головы овец. С женщинами, кроме сосудов, укладывали каменные пряслица, игольники, бусы и ножи.

Мужчин хоронили с оружием. С ними положены боевые сложные луки с костяными накладками, стрелы с железными и костяными наконечниками, ножи. От одежд сохранились лишь обрывки шелковых и шерстяных тканей, бронзовые и железные поясные пряжки. Конского снаряжения нет. Имеются следы гибели этих людей на войне. Многие черепа посечены мечами или пробиты стрелами. У иных погребенных рассечены руки или ноги, а у некоторых даже были отрублены головы.

Винвентаре обнаруженных в Туве памятников уйгурской культуры прослеживаются черты, восходящие еще к гуннскому времени. Они видны

51 Л. Р. Кызласов. Средневековые города Тувы. «Советская археология», 1959, № 3. 287

как в керамике (вертикальное лощение поверхности, налепные рассеченные валики, загибающиеся в «усики»), так и в форме накладок на лук, которые повторяют очертания накладок гуннского лука и резко отличаются от накладок тюркских луков. Все это свидетельствует о центральноазиатских корнях этой культуры.

Вместе с тем имеется ряд черт, свидетельствующих о среднеазиатском воздействии на уйгуров. Это проявилось прежде всего в архитектуре и строительном деле, например в применении сырцовых кирпичей того размера (42 X 23 X 10 см), который характерен для архитектуры Семиречья, Чача и Согда в VII—IX вв.

Наличие среднеазиатского влияния и прежде всего воздействия согдийской культуры не может вызывать удивления. Еще в VI—VIII вв. в каганате восточных тюрок жиля согдийцы.52

Количество их колоний в Центральной Азии значительно увеличилось при господстве уйгуров. В первое время каганы привлекали к строительству городов и крепостей непосредственно согдийских архитекторов и строителей, которые, естественно, применяли при этом свойственные им среднеазиатские приемы и строительные материалы. Весьма вероятно, что согдийцы также принимали участие в строительстве городов и крепостей в Туве, которое началось еще при кагане Моюн-чуре.

К этой работе, требовавшей больших усилий, привлекались не только согдийские колонисты, но иногда и обращенные в рабство, взятые в плен во время неоднократных походов уйгурских войск в Семиречье и Фергану.

Несмотря на то что вся власть в Туве была в руках уйгуров, преобладающим в численном отношении населением Тувы были местные племена. Это были прежде всего оставшиеся в Туве после разгрома тюркского каганата алтайские тюрки, переселившиеся сюда в середине VI в., но поддерживавшие тесные связи с тюрками Алтая и Монголии и при уйгурах.

Эта этнографическая группа и в VIII—IX вв. продолжала жить обособленной жизнью от других групп, она строго сохраняла присущие ей черты погребального обряда. Хоронили тюрки в отличие от уйгуров под круглыми каменными насыпями в больших прямоугольных ямах, куда вместе с умершим человеком обязательно клали убитого верхового коня в полном снаряжении, оседланного и в узде.

С лошадьми находятся остатки седел со стременами и подпружными пряжками (из кости и железа), а также роговые застежки от пут; на головах — узды с железными удилами. Ремни узд часто украшены бронзовыми или даже золотыми (в богатых могилах) бляшками. С умершими людьми помещали в качестве пищи только мясо овец. Глиняной посуды в этих могилах нет.

При мужских костяках обычно вдоль правого бока уложен сложный лук с костяными накладками и берестяной колчан с деревянной основой. В колчанах находят стрелы с трехлопастными наконечниками, имеющими костяные свистунки на черешках.

Из бытовых предметов обычны ножи и тесла. От одежды сохраняются обрывки тонкого войлока от халатов, остатки шелковых и шерстяных тканей. Частой находкой являются наборные пояса с бронзовыми пряжками, бляшками и наконечниками. Встречаются и железные поясные пряжки. В богатых мужских погребениях находят золотые серьги с напускными кольцами из шариков на подвеске, деревянные предметы, покрытые черным лаком, бронзовые зеркала и деревянные гребни.

Следующую группу местного населения Тувы составляли чики и другие местные племена. Они отличались присущими им особенностями обряда как от уйгуров, так и от алтайских тюрок. Вероятно, они оста-

52 Е. G. P u 1 1 е у Ы a n k. A Sogdian Colony in Inner Mongolia. 287

вили после себя особенно распространенные могилы, При раскопках которых выявляются многие архаичные черты, присущие Местному населению еще в шурмакское и уюкское время.53 Это одиночные захоронения в ямах с деревянными настилами, поверх которых сооружались округлые каменные насыпи. Коней нет. Скелеты людей лежат вытянуто на спи вами на север или запад, но есть и лежащие скорченно, на боку. Один женский скелет оказался в деревянном гробу, подобном встреченным в могилах уйгуров. Конское снаряжение обнаружено трижды. В одном случае это положенная сверху на настил пара стремян, в другом - седло со стременами и костяными подпружными пряжками и узда с удилами лежащие в ногах, в третьем — одно стремя. Иногда над настилами встречаются остатки тризны: черепа овец и лошадей.

Спогребенными обычно не клали оружия, но в нескольких случаях с воинами положены луки

скостяными накладками уйгурского и тюркского типов, а также обычные берестяные колчаны, украшенные костяными пластинками и наполненные стрелами с черешковыми трехлопастными наконечниками. В женских могилах найдены бронзовые зеркала, гребни, пряслица, сделанные из стенок сосудов, в том числе из ваз уйгурского типа, бронзовые кольчатые серьги, сердоликовые граненые бусы, шелковые шнурки и однажды грубый лепной горшок.

Уодного из курганов с погребением этого типа, с восточной стороны насыпи, стоял каменный столб с тюркоязычной надписью, который известен в науке как памятник Укж-Аржан.54 Эта надпись — обычная эпитафия, из которой видно, что здесь был похоронен человек по имени Яш Ак баш. И действительно, под курганом было открыто погребение мужчины с довольно богатым инвентарем.

Отсюда ясно, что коренное население центральной части Тувы, и в первую очередь чики, было