История Сибири т. 1

Сибирского ханства и уплата ежегодных «даров» мурзе, беку, тархану продуктами промыслового хозяйства (рыбой, пушниной) или скотоводства. Кроме того, с улусных людей взимались поборы в пользу правителей ханства. «Черные люди» покоренных сибирскими ханами татарских улусов, хантыйских и мансийских территориально-племенных объединений обязаны были платить ежегодный ясак в пользу хана, главным образом пушниной, и поставлять воинов для ханских военных походов. Практика взимания ясака (т. е. принудительной дани с завоеванных покоренных групп сибирского населения) была введена чингисидами еще в период установления монгольского господства и формирования Западного улуса Джучи—Батыя. Эту практику в XIV—XV вв. продолжали шейбаниды, предводители Узбекской Орды Абу-л-Хайра и его потомков.

Тайбугины Сибирского «юрта» (как называли иногда Сибирское ханство) взимали ясак с тех татарских улусов, владельцев которых они покорили силой в результате военного набега, и с угорских союзов, завоеванных правителями Сибирского ханства.

От уплаты ясака освобождались жители тех улусов, владельцы которых были союзниками и помощниками сибирских правителей. Эти мурзы и беки получали особые привилегии и назывались «тарханами». Тарханы в своих улусах использовали труд зависимых людей — «захребетников», комплектовавшихся как из обедневших сородичей, так и из пришлых в улус людей. Снабжая «захребетников» орудиями охоты, рыболовства, тарханы забирали у них большую) часть промысловой добычи.

Аппарат государственной власти в Сибирском ханстве состоял из хана, ясаулов, направляемых ханом в улусы, вельмож — советников и карачи (визиря). Имелся небольшой штат сборщиков «даров» и ясака. Сборщики назывались «даругами». Владельцы отдельных улусов по отношению к правителям ханства были в служебно-вассальном положении. Они участвовали со своими отрядами во всех военных походах хана, получая за это часть военной добычи, обязаны были поставлять хану «дары» с «черных людей» улуса. В пределах подвластной территории мурзы и беки сохраняли почти полную независимость в эксплуатации улусных людей, в организации административно-полицейского управления. Центральная власть во внутреннюю жизнь улусов, как правило, не вмешивалась.

Кроме центральной ставки Сибирского ханства, укрепленного городка Сибири, или Кашлыка, расположенного на правом берегу Иртыша при впадении в Иртыш речки Сибирки, имелись и другие укрепленные пункты. Они находились главным образом у границ ханства и выполняли роль военно-сторожевых и опорных центров. К числу их следует отнести Тонтуру на берегу р. Оми, которая во второй половине XVI в. являлась резиденцией кучумова наместника Буян-бия. Археологам известно татарское укрепление на одном из островов оз. Чаны (Чиняевское городище).31 С. У. Ремезов называл ряд татарских «городков». Он упоминал

31 В. П. Левашова. О городищах Сибирского юрта. «Советская археология» т. XIII, 1950, стр. 342, 348.

365

«Княжев городок большого князя Бегиша» на Иртыше, который был укреплен земляными валами; городок Кулары «опасный, крайный кучумовский от калмык и по всем вверх Иртыше крепче его нет»; Ташатканский городок на Иртыше, Агитский на Вагае, городок Аттика мурзы, Карачин городок и другие.32 Эти селения являлись административными и военно-опорными пунктами господствовавшего

класса феодалов. Они использовались в борьбе с внешними врагами, были опорными базами в междоусобной войне владельцев отдельных улусов, являлись центрами угнетения массы «черных людей».

Политическая история Сибирского ханства заполнена постоянными усобицами владельцев улусов за расширение подвластной им территории. Правители Сибирского ханства вели завоевательную политику, пытаясь увеличить количество ясачных людей. Границы Сибирского «юрта» расширялись за счет включения некоторых башкирских племен на восточных склонах Урала, за счет завоевания угроязычных и тюркоязычных насельников Прииртышья и бассейна р. Оми.

К середине XVI в. Сибирское ханство охватывало значительную часть лесостепи Западной Сибири от бассейна Туры на западе до Барабы на востоке. Чатские татары левобережья Оби были в какой-то зависимости от сибирского хана.

В то же время не прекращалась упорная борьба за овладение Сибирским ханством со стороны шейбанидов, ногайских мурз и правителей узбекских орд. Она особенно обострилась в середине XVI в. Постоянные вторжения южных кочевников ослабляли непрочное татарское государство

и были крайне разорительны для массы трудового населения. На ханский престол в Сибирском «юрте» в это время претендовал шейбанид Кучум, сын узбекского правителя Муртазы. Русские документы называют Кучума внуком тюменского хана Ибака.33 Используя помощь ногайских правителей, Кучум в 1563 г. захватил власть в Сибирском

ханстве, свергнув правителей из династии тайбугинов Едигера и Бекбулата. Все близкие родственники Едигера и Бекбулата, как и они сами, были истреблены. В живых оставался только спасшийся бегством сын Бекбулата Сейдяк. Кучуму оказали сопротивление татарские мурзы в Чимга-туре и Епанчинских «юртах», а также некоторые мансийские и хантыйские князьки, включенные при тайбугинах в состав Сибирского ханства. Кучум опирался на узбекские и ногайские вооруженные отряды и относительно быстро сломил сопротивление местной татарской знати. Овладев Кашлыком, Кучум обложил ясаком татарские улусы, хантыйские, мансийские и башкирские племена. Ясак выплачивался шкурками соболей и лисиц, рыбой и другими продуктами хозяйства местного населения.

Жители Сибирского ханства смотрели на Кучума, который именовал себя ханом тюменским и сибирским, как на пришельца и завоевателя. А. Н. Радищев писал, что Кучуму «чужестранцу, опричь пришедших с ним, повиновалися из одной только боязни, как то бывает всегда в

добычей. В улусах вассалы Кучума

32Сибирские летописи, стр. 327, 329, 341, 343.

33Абулгази Родословное дерево тюрков. М., 1914, стр. 196.

34Радищев. Сокращенное повествование о приобретении Сибири. «Полное собрание сочинений»,т. 2, М.—Л., 1941, стр. 151.

366

сохраняли независимое от хана положение. Но если с захватом власти в Сибирском ханстве Кучумом в положении татарской знати не произошло больших изменений, то положение массы трудящихся резко ухудшилось в связи с повышением поборов в пользу центрального правительства. Теперь уже все рядовые жители татарских улусов должны были платить, кроме обычных «даров» владельцам улуса, тяжелый ясак завоевателям — шейбанидам. Болезненно отзывались на местном населении военные предприятия Кучума против правителей казахских орд и Русского государства, которые отрывали работоспособных мужчин (охотников, рыболовов, скотоводов) от производственной деятельности.

Сибирское ханство при Кучуме представляло собой непрочный государственный организм, состоящий из отдельных единиц — улусов, между которыми отсутствовали сколько-нибудь развитые экономические связи. Поэтому оказалось достаточным нанести сильное военное поражение Кучуму, чтобы поддерживаемое им силой оружия и принуждения государственное «единство» сибирских татар перестало существовать.

Коренное население Северо-Западной Азии имело давние связи с жителями европейского севера и особенно с русскими. Русские поморы и землепроходцы с конца XI в. начали свое знакомство с Зауральем. По словам К. Маркса, жители Новгородской Земли «сквозь дремучие леса проложили себе путь в Сибирь».35 Русские литературные памятники (летописи, «Сказания о человецех незнаемых в Восточной стране») упоминают в Северном Зауралье «полунощные страны», где живет «самоядь», Югру с угорским населением. В XV в. появляются сведения о «Сибирской земле» по нижнему течению Тобола и Иртышу (выше устья Тобола), жителями которой были тюркизированные «сипыры».

Русских людей привлекали в Зауралье возможности меновой торговли с местным населением и богатые морские и пушные промыслы. Полярные мореходы отправлялись на восток за рыбой, тюленьим жиром, моржовыми клыками, дикой птицей, пушниной. Они обследовали острова Вайгач и Новую Землю, берега Карского моря, освоили морской путь до устья Оби.

По путям, проложенным мореходами и землепроходцами, новгородские феодалы направляли вооруженные отряды для сбора пушнины с местного населения Северо-Западной Азии. Уже со второй половины XI в. Югорская Земля в Зауралье официально считалась одной из «волостей» Великого Новгорода.36 Походы военных дружин новгородских феодалов не всегда для них были удачными. Часто

они встречали сильное сопротивление югры, засевшей в своих укрепленных «городках». Так, в 1187 г. печорскими и югорскими данниками было убито сто именитых новгородцев.37 Из

повествования Новгородской летописи известно, то еще менее удачным для новгородцев был поход воеводы Ядрея в 1194 г.38 Пушные богатства Зауралья привлекали внимание феодалов других русских земель. Между

Новгородской республикой и князьями северовосточных княжеств развернулась длительная борьба за новые земли за Уралом. У устья р. Юга на пути новгородцев в Печорскую и Югорскую земли ростовские князья в 1218 г. основали г. Устюг, сыгравший важную роль в этой борьбе. Из Устюга стали совершаться набеги на новгородских сборщиков печорской и югорской дани.39 Новгородские бояре для

35Архив Маркса—Энгельса, М., 1946, т. VIII, стр. 156.

36Памятники русского права, вып. 2. М., 1953, стр. 136, 137, 139.

37Нозогородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А Н. Насонова. М.—

Л., 1950, стр. 229.

38Там же, стр. 40—41.

39Устюжский летописный свод. М.—Л., 1950, стр. 45.

367

борьбы с конкурентами объединились в особую торговую корпорацию, известную под названием «югорщины».

Одновременно с крестьянским продвижением в Заволочье, Пермь, Печору московские феодалы начали колонизацию бассейна р. Вычегды (района Малой Перми). В конце XIV в. устюжский монах Стефан, позднее прозванный Пермским, при поддержке московского князя развернул активную миссионерскую деятельность среди племен коми и родственных им пермяков. В 1383 г. была учреждена Пермская епархия, которая стала опорой московской великокняжеской власти в борьбе с новгородским боярством за обладание землями Севера, Приуралья и северной части Зауралья.

После Яжелбицкого договора (1456 г.) между Новгородской республикой и московским великим князем походы новгородских феодалов в Югорскую землю за пушниной прекратились. Прибирая к своим рукам «волости» Великого Новгорода, правительство Ивана III распорядилось об отправке отряда ратных людей в Югорскую Землю. Организация похода была поручена устюжанину Василию Скрябе. Сформированный в Устюге из добровольцев («хотячих людей») отряд отправился в путь 9 мая 1465 г. В результате похода два угорских князька Калпик и Течик приняли русское подданство; 40 на правах «пожалования» со стороны сюзерена за ними были оставлены подвластные им ранее угорские группы. Как вассалы московского государя Калпик и Течик обязывались собирать дань с угорских племен в казну Ивана III. Однако для подчинения всей Югорской Земли потребовалось длительное время. Ряд предводителей угорских территориально-племенных объединений («княжеств») организовывал набеги на селения коми и русских. Коми в свою очередь вторгались в пределы Зауралья, наносили удары мансийскому (вогульскому) «княжеству» Асыки, расположенному в бассейнах рек Лозьвы и Пелыма. Враждебность угорских военачальников усиливалась тем, что они видели в правительственных отрядах прежних новгородских ушкуйников, грабивших промысловое население.

В 1483 г. Иван III направил в Зауралье отряд под командой князя Федора Курбского Черного и Ивана Салтыка Травнина, чтобы привести в русское подданство угорские племена, которые не были подвластны правительству Ивана III или числились в составе Русского государства только номинально.

Отряд прошел через земли Прикамья, поднялся вверх по притоку Камы р. Вишере, перевалил Уральские горы и на восточных склонах их вступил на территорию мансийского «княжества» Асыки. Около устья Пелыма произошло сражение, окончившееся поражением манси.

После этой победы отряд под командованием царских воевод двинулся вниз по р. Тавде мимо Тюменского ханства в Сибирскую землю. В 80-е годы XV в. с тюменским ханом чингисидом Ибаком у русского правительства были установлены дипломатические отношения, русский отряд прошел пограничные владения тюменских татар и, продвигаясь от устья Тавды по р. Тоболу, оказался в Сибирской земле, т. е. на территории, издавна заселенной угорскими группами, подвергшимися сильной тюркизации, но еще сохранившими свое давнее наименование «сыпыр». Здесь существовали независимые и полузависимые от Тюменского ханства улусы, которые в самом конце XV в. объединились в Сибирское ханство. По Иртышу ниже устья Тобола находились владения угорских племен, менее затронутых влиянием южных кочевников и сохранивших свой язык.

40 Там же, стр. 86.

368

По рассказу летописца, русские воины в 1483 г. «от Сибири шли по Иртышу реце вниз, воюючи, да на Обь реку великую в Югорскую Землю». На Оби отряд захватил в плен «большого» угорского князя Молдана и двух сыновей князька Екмычея.

Весной следующего года в Москву приехали представители угорской знати: Юмшан и Калпа от мансийских объединений, Лятик от Сибирской земли и Пыткей от хантыйского Кодского «княжества», расположенного по нижнему течению Оби. Они привезли подарки Ивану III и просили его отпустить в Югру плененного Молдана и сыновей Екмычея.

Угорские представители признали себя вассалами русского государя и обязались поставлять ежегодно в его казну дань с населения подвластных им районов.

Однако установившиеся даннические отношения ряда угорских «княжеств» с Россией оказались непрочными. В конце XV в. правительство Ивана III предприняло новый военный поход на восток. В конце 1499 г. более 4 тыс. воинов под руководством московских воевод Семена Курбского, Петра Ушатого и Василия Бражника Гаврилова двинулись на лыжах в далекий путь. Они шли вверх по притоку Печоры — р. Щегору. Дойдя до гор, отряд разделился. Одна часть его во главе с Бражником Гавриловым двинулась через Уральский хребет так называемым Югорским переходом (т. е. дорогой, хорошо известной жителям Зауралья и русским промысловикам). Другая часть рати с Курбским и Ушатым направилась через «Камень щелью».42 Первые столкновения с местными жителями начались на перевале через горы. Здесь во время

сражения с самодийцами ратники захватили 200 оленей и в дальнейшем использовали их в качестве тягловой силы. От перевала отряд двинулся вдоль течения р. Сыгвы (притока Северной Сосьвы) и спустя неделю достиг укрепленного угорского «городка» Ляпина. Взяв эту крепость, отряд пошел вниз по Северной Сосьве. Вскоре русские воины встретили делегацию местной знати, прибывшую на оленях от устья Оби, участники которой заявили о своем желании принять русское подданство. В общей сложности ратные люди заняли свыше 40 укрепленных угорских поселений, пленили 58 местных военачальников и в марте 1500 г. вернулись в европейскую часть России.

Сборы дани и доставка пушнины в казну лежали на обязанности «князцов» угорских объединений и старейшин самодийских родоплеменных групп. Итальянец Рафаэль Барберини, побывавший в Москве в середине XVI в., сообщал: «Я разговаривал и даже ел с двумя такими звероловами, которые были при дворе по случаю привоза своей обычной дани государю. Дань эта состояла в разном пушном товаре в большом количестве».43

С середины XVI в. начали практиковать посылку в Югорскую Землю особых правительственных сборщиков — «данщиков»,44 которые доставляли собранную местной знатью дань в Москву. Ответственность за их безопасный проезд по территории Зауралья возлагалась на местную знать.

Размеры дани еще не были точно определены. По свидетельству современника Генриха Штадена, русский данщик не имел права «требовать с этих народов ничего сверх того, что они дадут ему по доброй воле».45

41Там же, стр. 94.

42П. Н. Милюков. Древнейшая разрядная книга. М., 1901, стр. 25.

43М. П. Алексеев. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941, стр. 134.

44.Ф. Миллер. История Сибири, приложения документов, док. № 1, стр.331.

45М. П. Алексеев. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и

писателей, стр. 161.

369

Данщики привозили в Москву столько пушнины, сколько удавалось ее собрать князькам с местных охотников.

Русских административных центров в Зауралье еще не было, как не было и постоянных представителей царской власти и постоянного русского населения. Поэтому царское правительство по необходимости и сохранило в неприкосновенности те общественнополитические объединения, которые имелись у хантов и манси к началу XVI в. Продолжали существовать территориально-племенные союзы, называемые в письменных источниках весьма неточно «княжествами». Привлекая представителей местной знати на свою сторону подарками,

закрепляя господствующее положение их над трудовым населением особыми «пожалованиями» издавна подвластной им территории, царское правительство пыталось осуществлять господство над угорскими жителями силами князьков, предоставляя им полноту власти и не вмешиваясь во внутреннюю жизнь хантов и манси.

В XVI в движение русских и коми-зырянских промысловиков на восток возросло. Шкипер английского корабля Стифен Берро, плававши» в 50-е годы XVI в. в водах Северного Ледовитого океана, рассказывал о встречах в океане у берегов Новой Земли с русскими поморами, знавшими морской путь к устью Оби и неоднократно совершавшими туда путешествия.46 Об освоении русскими людьми островов и побережья океана рассказывали и другие английские и голландские мореплаватели второй половины XVI в.47

Для связей с жителями Северо-Западной Азии сложилось несколько путей. Наиболее северный из них шел с северо-запада Руси, из Поморья, и проходил по юго-восточной части Баренцова и Карского морей. Он заканчивался в низовьях Оби и Енисея. Этот путь был хорошо известен на Руси и в странах Западной Европы. Река Обь, Обская губа изображены уже на карте А. Вида, изданной в Польше и Голландии в 1555 г. Западноевропейские географы и картографы второй половины XVI—первого десятилетия XVII в. (А. Дженкинсон, Г. Меркатор, О. Брюнель, Л. Вагнер, И. Масса) уже более подробно описывают северную часть Азии. В их сочинениях появляются названия рек Енисея, Пясины и даже сведения о Таймыре. Знакомство Западной Европы с этим районом в основном базировалось на сведениях, полученных от русских. Промышленное освоение побережья Западной Сибири началось задолго до официального включения страны в состав Русского государства.

В XVI в. торговые связи русских с жителями Зауралья становятся более постоянными, чему способствовало русское заселение Северо-Восточного Поморья и активная эксплуатация местных природных богатств. Вдоль дорог, ведущих в Зауралье, возникли русские селения, жители которых занимались промыслами (охотой, рыбной ловлей). Такими селениями в европейской части страны были Пустозерский острог, Усть-Цилемская слобода, Роговой городок и др. Возникали селения промышленных людей и в Зауралье, но, по-видимому, они первоначально носили характер промысловых зимовий и были временными. На месте таких зимовий позднее (в конце XVI—начале XVII в.) были поставлены русские остроги Березовский, Обдорский и др. Самодийское и угорское население начало приезжать для менового торга в Пустозерский острог и Роговой городок. Русские торговые люди отправлялись с товарами в Зауралье, выменивая в селениях местных жителей пушнину.

Трудность пути из Поморья на Обь, суровые климатические условия часто заставляли поморов зимовать в Сибири. Некоторая часть русских торговых и промышленных людей жила там не одну зиму, оставалась в этом районе надолго. Поэтому строились не только простые зимовья, а острожки, пригодные для длительного и безопасного жилья. Подобные острожки были своеобразными местами торга, где шел обмен русских товаров на «остяцкую и самоядскую руку» и производилась закупка сибирской пушнины.

Постоянное общение с жителями Северо-Западной Азии привело к тому, что русские промышленные люди стали использовать для езды оленей и собак, заимствовали приемы охоты, практикуемые нерусскими жителями. В свою очередь привозимые русскими железные изделия (наконечники стрел, ножи, топоры и др.) помогали сибирскому населению совершенствовать приемы охоты, рыбной ловли и морского промысла. Длительное общение русских со своими северо-восточными соседями приводило к тому, что среди промысловиков, ездивших в Зауралье, появились умеющие говорить на самодийском и угорском языках. В свою очередь самодийцы и угры овладевали русской разговорной речью.

Южным соседом Югры в XVI в. было Сибирское ханство. До середины XVI в. между Русским государством и Сибирским ханством непосредственных связей, по-видимому, не было. Установлению их мешало лежавшее на Волге Казанское ханство. Присоединение народов Поволжья и Приуралья к России и разгром казанских ханов в 1552 г. произвели большое впечатление в Сибирском «юрте». Правившие в нем тайбугины (представители местной татарской знати) братья Едигер и Бекбулат решили завязать с русским правительством дипломатические отношения.

Вэто время тайбугинам с юга угрожал сын узбекского правителя Муртазы Кучум. Используя военные силы узбекских, ногайских, башкирских кочевников, он начал борьбу за подчинение Сибирского ханства. Едигер и Бекбулат рассчитывали получить поддержку в Москве и склонны были стать вассалами русского царя.

Вянваре 1555 г. послы сибирских правителей Тягрул и Панъяды прибыли в Москву. Они поздравили Ивана IV со взятием Казани и с успешными действиями царских отрядов в районе Астрахани. На приеме у царя сибирские послы «били челом государю ото князя Едигера и ото всей земли, чтобы государь их князя и всю землю Сибирскую взял на свое имя, и от сторон ото всех заступил, и дань свою на них наложил, и дорогу своего прислал, кому дань собирать».48 Принятие этого предложения означало включение территории Сибирского ханства в число земель, зависимых от царского правительства. Эта зависимость подкреплялась обязательством Едигера и Бекбулата вносить в царскую казну дань с жителей ханства.

Размер дани первоначально был определен в 1000 соболиных шкурок в год. Царским представителем («дорогой») в ставке Едигера Иван IV назначил Дмитрия Курова Непейцина. Непейцин отправился в столицу Сибирского ханства Кашлык с «жалованным ярлыком» русского царя, где привел к присяге (шерти) на верность Ивану IV сибирских правителей Едигера и Бекбулата и др.

Вассальные отношения между сибирскими правителями и Россией оказались непрочными. Постоянные усобицы между татарскими улусами, набеги на земли ханства кочевников из ногайских и других орд, притязания узбекских чингисидов на власть в Сибирском «юрте», нарастающее недовольство «черных людей» и покоренных угорских и башкир-

48 Полное собрание русских летописей, т. XIII, первая половина. Летописный сборник, именуемый Никоновской летописью. СПб., 1904, стр. 248.

371

ских племен делали положение Едигера и Бекбулата неустойчивым. Этим воспользовался Кучум, который в 1563 г. разгромил войска Едигера и захватил власть в Сибирском ханстве. Провозгласив себя сибирским ханом, Кучум обложил данью в свою пользу башкирские и угорские племена, ранее подчиненные сибирским правителям, завоевал угорские группы по нижнему течению Иртыша и его притоку Конде и тюркоязычное население Барабинской степи. Кучум уничтожил прежние вассальные отношения сибирских правителей к России. Правда, на первых порах дело не доходило до открытых столкновений, шел обмен посланиями между Иваном IV и Кучумом. Занятый борьбой с местными татарскими мурзами, мансийскими и хантыйскими князьцами а также с казахскими военачальниками, Кучум пытался упрочить свое положение в Сибирском ханстве, выиграть время и собрать вооруженные силы для борьбы против России. В 1571 г. он даже прислал в Москву свое посольство, которое подтвердило договор, заключенный Едигером, и принял в своей ставке царского представителя Третьяка Чубукова, обязавшись внести дань в царскую казну и подписать присяжную грамоту.

К 1572 г. позиции Кучума в Сибирском ханстве упрочились, сопротивление местной знати было сломлено. Он стал концентрировать вооруженные отряды на восточных склонах Урала, готовиться вместе с ногайскими мурзами к вторжению в пределы России.

Назревала серьезная угроза для жителей Приуралья, Среднего Поволжья и Прикамья, и как раз в тот момент, когда южные районы России были разорены и опустошены крымскими отрядами Девлет-Гирея, а на западе шла напряженная Ливонская война.

2.ТУВА

В1207 г. старший сын Чингис-хана Джучи прошел через территорию Тувы во главе многочисленного войска на завоевание «лесных народов». Среди так называемых «лесных народов» были не только таежные жители, но и население степных районов Верхнего Енисея и Прибайкалья.

Среди покоренных «лесных народов» древнемонгольская хроника «Сокровенное сказание» упоминает тубасов, издавна населявших Восточные Саяны, включая современную СевероВосточную Туву. Китайская летопись «Тан шу» называет их «дубо».49 Мусульманским средневековым источникам население Восточных Саян было известно под названием «лесных урянкатов». Жители этой части Тувы занимались главным образом охотой, рыболовством и собирательством. Основным объектом охоты были копытные животные — олень, лось, косуля, марал. Разводили оленей, которых использовали главным образом как вьючных животных, но были знакомы и с коневодством. Жили в чумах, которые летом покрывали берестой, а зимой

шкурами животных. Когда выпадал глубокий снег, пользовались лыжами. Этнически жители Восточных Саян в монгольское время вряд ли были однородны, они включали, по-видимому, самодийскоязычные, кетоязычные и тюркоязычные группы. Но тюрко-язычные группы, этнически близкие уйгурам, по всей вероятности, доминировали. Господствующий у населения Восточных Саян этноним «туба» позднее стал самоназванием всех тувинцев (туба-тува-тыва).

Население степных районов Тувы вело скотоводческое кочевое хозяйство, сочетавшееся с земледелием (в небольших размерах) и охотой.

некогда населявших Туву туматах поныне хранит название одного из хребтов в Юго-Восточной Туве — Тумат-тайга.

Во время нашествия монголов население Тувы и Минусинской котловины составляло, повидимому, государство, названное в летописи Рашид-ад-дина одним владением «Киргиз и Кэм-кэмджиут». Кэм-кэмджиут — это несомненно Енисей (его древнее название Кэм, или

начале XIII в. стали насильственно колонизировать захваченные территории. С этой целью создавались военно-пахотные поселения, в которых поселяли значительные количества

1220 г. Чанчунь, будучи в то время на р. Орхоне в Монголии, писал о стране Кянь-чжоу, где, по его словам, добывалось хорошее железо и водилось много белок; жители этой страны также сеяли пшеницу. В ней было много ремесленников, которые изготовляли шелковые материи, парчу и цветные ткани. Так появились в Туве при монголах уже в самом начале XIII в. поселки земледельцев.

Областью Кянь-чжоу (т. е. «Енисейской») в XIII—XIV вв. назывались, по всей вероятности, Улуг-Хемский и Чаа-Хольский районы современной Тувы. Главным центром ее был, повидимому, город, остатки которого исследованы в урочище Оймак, в 25 км к юго-востоку от г. Шаго-нара, на левом берегу Ул.уг-Хема.

Второй такой район назывался Илан-чжоу, т. е. «Змеиная область», которая, вероятно, располагалась по берегам р. Элегеста, где исследованы остатки четырех разновременных городов. Из них два города находятся в районе современного пос. Кочетово (городища ДенТерек и Межегейское). Кроме того, поселение того же времени обнаружено к востоку от с. БайХака у дер. Сосновки.

Города эти не имели крепостных стен. Отсутствие укреплений, как свидетельствуют источники, закономерно для городов, сооружавшихся монголами на завоеванных землях. Жилищем рядового поселенца служил прямоугольный дом каркасной (столбовой) конструкции с деревянными стенами, обмазанными с обеих сторон глиной и оштукатуренными алебастром. По трем его стенам располагалась обогреваемая лежанка — кан, внутри которой проходили сложенные из плит каналы-дымоходы. На канах лежали тростниковые циновки. Пол таких помещений глинобитный, а потолок перекрыт крышей из тро-

373

стника и соломы или из желобчатой черепицы. У зажиточных горожан дома имели крышу из хорошо обожженной черепицы в виде желобов и узких полуцилиндров, а на белой штукатурке их стен встречаются росписи.

Наиболее богатые здания имели от трех до пяти смежных комнат, расположенных анфиладой. Каркасные стены здании возводились на кирпичном фундаменте а их колонны опирались на квадратные каменные базы с круглыми «подушками» сверху. Такие здания имели спальни с кирпичными каналами и приемные залы, обогреваемые жаровнями. Кухни размещались в особых пристройках.

Административные здания состояли из одного парадного зала с колоннадой из деревянных столбов, опиравшихся на каменные квадратные базы с круглыми «подушками». Как и буддийские храмы, они имели входные портики с южной стороны и крыши из богато украшенной черепицы. По краям крыша состояла из черепичных желобов и полуцилиндров с круглыми налепами, на которых были оттиснуты штампами личины рогатых и Клыковых демонов. Коньки и углы крыш украшались скульптурными группами из обожженной глины в виде больших извивающихся драконов с разверстыми пастями, фениксов — «птиц счастья», изображений холодного пламени и разнообразных животных. Стены таких зданий поверху покрывались облицовочными плитами с рельефными изображениями драконов.

В городах располагались также металлургические, кузнечные, гончарные и другие мастерские. Посреди центральных площадей городов стояли четырехгранные каменные стелы на искусно изваянных из песчаника черепахах. На таких стелах вырезались тексты указов.

Почти во всех городах находились буддийские храмы, часовни и пагоды, чаще всего в особых дворах с глинобитными стенами и пристройками, в которых жили буддийские монахи. В XIII— XIV вв. буддизм впервые проник в Туву с поселенцами. Храмы имели квадратные залы (с колоннадами) для богослужений. Здесь на особых пьедесталах восседали вылепленные из глины статуи буддийских божеств, расписанные по алебастровой подгрунтовке различными красками с преобладанием позолоты. На городище Оймак найдены остатки статуи Будды, изваянной из серого гранита, а также высеченная из песчаника буддийская львинообразная химера.

К этому же времени, по-видимому, относится высеченная в скале близ устья р. Чаахоль буддийская часовня в виде ниши с изображением Будды, двух бодисатв и двух стражей, стоящих в устрашающих позах. В других районах Тувы известны нарисованные красками на

находки иероглифических и монгольских надписей на уйгурском алфавите на скалах, обелисках

идругих предметах.

Враскопанных жилищах обнаружен каменный уголь, которым отапливались зимою каны. При остатках металлургических мастерских найдено много кокса, выжженного, как показали анализы, из элегестинского угля. В заброшенных ныне Межегейских шахтах на правом берегу р. Элегеста обнаружены древние штольни, которые по найденной там посуде относятся к

XIII—XIV вв., и, кроме того, остатки поселка, в котором жили шахтеры того времени. Уголь добывали тогда и открытым способом в горах по правому берегу Улуг-Хема близ Эрбека.

374

Анализы найденных кусков железной руды и металлургических шлаков показали, что использовались разные руды, добывавшиеся рудокопами в рудниках Тувы. Это соответствует указанию Чанчуня, что в стране Кянь-чжоу «добывается доброе железо».

Рудокопы в то время уже добывали соль в Дус-Даге (Соляной горе) близ оз. Убсанур, которую через перевалы в верховьях Элегеста и Торгалыка доставляли в Кянь-чжоу и Илан-чжоу. Многочисленные находки, обнаруженные при раскопках городищ XIII—XIV вв., свидетельствуют, что это были центры ремесленного производства. Металлурги не только получали железо в глиняных сыродутных горнах, но, вероятно, выплавляли чугун в небольших домницах с использованием кокса. Они же плавили золото и серебро в особых небольших глиняных тиглях. Кузнецы изготовляли разнообразные железные изделия, начиная от гвоздей, ножей и ножниц до оружия и земледельческих орудий. Гончары применяли ножной круг, на котором в большом количестве изготовляли серые сосуды разных форм, от больших глиняных бочек до изящной столовой посуды. В быту горожан были разнотипные по форме и привозные разноцветные глазурованные сосуды, а также чаши из высококачественного селадона, фарфоровая и стеклянная посуда.

сочетании с орошаемым земледелием и охотой. Разводили лошадей, овец, коз, крупный рогатый скот, в том числе и сарлыкон (яков), а северо-восточные тувинцы разводили оленей. Сеяли в небольшом количестве просо и ячмень близ весенних и осенних пастбищ, обрабатывали землю примитивной деревянной сохой, снабженной железным

лошадей, верблюдов, оленей, но и быков, особенно сарлыков. Лодок не делали, но при переправах через реки иногда пользовались наспех скрепленными плотиками.

Общий уровень культуры рядовых тувинцев был довольно низким. Оседлые поселения уже полностью исчезали. Население Жило небольшими аилами и было поголовно неграмотным. Своей письменности и литературы не было. Однако весьма развито было устное народное творчество (фольклор), особенно героический эпос, в сказаниях которого ярко отражалась народная жизнь во всей ее полноте. Накопленные народные знания передавались из поколения в поколение изустно и практическим путем. У тувинцев был хорошо развит народный календарь, суточное исчисление времени по солнцу, исчисление времени года по фенологическим наблюдениям. Развито было народное изобразительное орнаментальное искусство, отдельные памятники которого обнаруживаются иногда при археологических раскопках. По религии тувинцы в рассматриваемое время были шаманистами, хотя к ним уже начинал проникать ламаизм, который насаждался феодальной верхушкой западномонгольского государства Алтынханов. Однако в среде рядовых тувинцев он не привился.

Лишенные политической независимости, угнетаемые захватчиками и своими феодалами, трудовые слои тувинцев вступили в полосу длительного экономического и культурного застоя.

3.ЕНИСЕЙСКИЕ КЫРГЫЗЫ

Врусских исторических документах енисейские кыргызы упоминаются уже в начале XVII в.50 Они разделялись на несколько небольших феодальных улусов, власть которых в то время распространялась по долине Енисея от Саянского хребта на юге до Большого порога (ниже Красноярска) на севере. Основные кочевья кыргызов находились в бассейне верхнего течения Чулыма и образующих его рек — Черного и Белого Июсов. Эта территория захватывала долину Урюпа (левого притока Чулыма), районы, прилегающие к Божьему и Белому озерам, и на севере доходила до современного г. Ачинска. На запад от Енисея границей кыргызской земли считалась р. Кия (левый приток Чулыма). Политический центр кыргызов был на Белом Июсе, где располагались ставки наиболее влиятельных кыргызских людей и стоял «каменный городок» на расстоянии одного дня пути от современного Божьего озера. Здесь происходили съезды кыргызских князей, на которых решались общие дела. В этническом отношении енисейские кыргызы представляли собой небольшую тюркоязычную группу (в 4—5 тыс. чел.), являвшуюся потомками средневековых енисейских кыргызов, государство которых упомянуто в китайской летописи Танской династии под названием «Хагяс». Политическое устройство кыргызов в начале XVII в. характеризовалось иерархической структурой. Во главе всех кыргызов стоял главный князь, который считался главой кыргызских улусов. Каждый улус возглавлялся своим князем, который имел зависимых от него «улусных людей» из кыргызов и кыштымов.

Собственно кыргызскими по составу населения в рассматриваемое время были улусы Езерский, или Исарский (Десары), кочевья которого распространялись до р. Качи под Красноярском, она называлась Изыр-су — озерская река, а также улус Алтысарский, его княжеская ставка была