История Сибири т. 1

пространство, устланное берестой, обрывки которой уцелели в заполнении котлована жилища. Внутри каждого жилища его строители выкапывали ямы для запасов и других хозяйственных надобностей. Кроме обломков сосудов, в ямах лежали кости рыб, иногда очень крупных. Рыболовство было, таким образом, если не главным, то во всяком случае очень важным занятием жителей поселка, о чем свидетельствует и костяной гарпун неолитического типа, оказавшийся в одном из жилищ. В других жилищах найдены были грузила из плоских галек, а также тонкие кремневые пластиночки, которые могли употребляться как жальца для составных крючков. Жители поселка, следовательно, располагали уже всей массой рыболовных принадлежностей неолитического времени. Они полностью использовали рыболовные ресурсы своего Осинового озера, в котором и сейчас водится различная озерная рыба: сом, щука, карась, угорь. Могла заходить по речке Дунайке из Амура для икрометания и кета. Об охоте непосредственно и прямо напоминает единственный предмет — рог благородного оленя. Но о том, что охота (в первую очередь, должно быть, на водную дичь — гусей, лебедей, уток) не утратила важного значения, свидетельствуют также и наконечники стрел из камня.

Принципиально новым в жизни среднеамурских племен было появление земледелия. В ряде жилищ найдены каменные крупные орудия, которые могли служить для обработки земли. Так, в одном жилище (№ 2) на «плечике» его лежала крупорушка. Она имела вид каменной массивной плиты размером 35 X 40 см. В середине ее есть углубление в виде плоской чаши. Концентрические царапины на ней свидетельствуют, что работа по растиранию зерна производилась песком, вкруговую. Пест лежал в «рабочем положении» тут же, на самой крупорушке!

Охота, рыболовство и первобытное земледелие — все это вместе взятое свидетельствует, что теперь неолитические обитатели Среднего Амура сделали новый большой шаг в развитии производительных сил и экономики. От потребляющего хозяйства первобытных охотников, собирателей и рыболовов они перешли к производству пищи, вырвались далеко вперед

149

по сравнению с их предшественниками, жившими когда-то на Новопетровском мысу.

В связи с этим встает вопрос о том, кто были новые обитатели речки Дунайки, в каком отношении находились они к их предшественникам. С первого взгляда может показаться, что имело место появление нового народа с принципиально новой культурой. Помимо изменений в хозяйстве, на это могут указать и перемены в технике обработки камня и даже в самом материале, из которого выделывались орудия труда. Если ново-петровцы в основном использовали в качестве материала вулканический туф, то теперь широко применяется белый, желтый и особенно часто красный халцедон. В корне меняется набор каменных орудий. Вместо изящных пластинчатых проколок, «даурских» наконечников старых форм появляются двусторонне ретушированные наконечники стрел треугольных очертаний, мелкие скребочки, двусторонне ретушированные вкладные лезвия для составных ножей и копий.

Однако против мысли о разрыве культурных традиций, т. е. в конечном счете о приходе какого-то нового населения извне, свидетельствует керамика. Как это не удивительно, но на фоне общих перемен в жизни средне-амурских племен особенно резко выступает неизменность керамики. Глиняные сосуды жителей поселка на Осиновом озере совершенно такие же по форме и орнаменту, как и в Новопетровке. Керамика, как это признается большинством исследователей, является наиболее чутким индикатором культурных отношений. И на этот раз она совершенно определенно говорит своим собственным языком о непрерывности исторического процесса на Среднем Амуре, о преемственности населения и культуры.

Между поселениями у дер. Новопетровки на Осиновом озере археологическими разведками обнаружено еще одно неолитическое местонахождение. На поле здесь были рассеяны многочисленные крупные орудия из камня: песты, отбойники, даже шлифованные топоры. Но всего интереснее найденные здесь каменные куранты сегментовидной формы, такие же как в Приморье. Обнаружены здесь и такие же, как на Нижнем Амуре, ретушированные каменные ножи и двусторонне обработанные наконечники стрел. В ряде мест на Среднем Амуре найдена и керамика, близкая к нижнеамурской, украшенная характерным узором в виде «амурской плетенки», а также вертикальными гребенчато-пунктирными зигзагами. На одном из таких местонахождений в районе с. Новопокровского вместе с керамикой нижнеамурского типа обнаружены две великолепно отшлифованные блесны нижнеамурского типа, такие же как в Кондоне у Комсомольска-на-Амуре. Материалом для них послужил беловато-зеленый нефрит. Заполнение одного из жилищ у Осинового озера было прорезано ямой, на дне которой уцелели остатки человеческого костяка, а при нем лежали фрагменты глиняного сосуда, украшенного вертикальным пунктирным зигзагом. Это был, очевидно, один из тех переселенцев, которые

явились в конце неолитического времени с Нижнего Амура или с Уссури на Средний Амур. Он пришел сюда, должно быть, уже после того как жители поселка на Осиновом озере оставили эти места и их жилища поросли дикой травой и кустарником.

Такова в общих чертах сложная и насыщенная событиями история Среднего Амура в неолитическое время, о которой рассказывают археологические памятники этого района.

5. НЕОЛИТИЧЕСКИЕ ПЛЕМЕНА СЕВЕРО-ВОСТОКА АЗИИ

Северо-восток Азии был страной, где издавна происходило смешение различных по происхождению племен и культур, дальневосточных и сибирских. Здесь же должна была пролегать и дорога из Старого Света —

150

Азии в Новый — в Америку, путь племен, переносивших с собой на Американский континент новые культуры, как например культурный комплекс лыжной охоты, выделенный Г. Хэттом. На северо-востоке Азии и противоположном берегу Америки сложилась в свое время и единая в основе культура «ледовой охоты» морских зверобоев — эскимосов.

Одним словом, здесь происходили сложные культурно-исторические и этногенетические процессы, оставившие свои следы в сложном, поистине мозаичном накоплении вещественных археологических памятников, еще слабо исследованных. Но и то, что известно в настоящее время, представляет большой интерес для древней истории Сибири.

Во многом родственные племенам Нижней Лены группы неолитических племен бродячих охотников на северного оленя в III—II тыс. до н. э. распространялись на восток от Лены — в долине р. Колымы и еще дальше, на Чукотке, вплоть до Берингова пролива. Остатки их поселений встречены, например, на Колыме, в районе Нижнеколымска и в местности Лабуя. Как и на Нижней Лене, они делятся на две хронологические группы: для ранней типична керамика с оттисками колотушки, обмотанной нитями; для поздней — керамика с ложнотекстильными оттисками. Весьма раннему времени принадлежат, должно быть, и некоторые находки в глубине Чукотки. Так, на вершине сопки Усть-Белой, при впадении р. Белой в Анадырь, были обнаружены тонкие заостренные с двух концов, обработанные изящной уплощенной ретушью наконечники.

Некоторое сходство с этими наконечниками имеют и предметы в расщелине скалы на горе возле оз. Эльгыгытхын, на пути сезонных передвижений диких оленей.39 Под большой каменной глыбой здесь оказался тайник, в который древний мастер спрятал от чужих глаз все свое богатство — груду заготовок и законченных кремневых клинков, ножей или наконечников, обработанных тщательной отжимной ретушью с обеих сторон. Неподалеку, на самом берегу озера, оказалась и стоянка тех людей, которым принадлежал тайник. Хотя здесь и не было обычного для поселений каменного века «культурного слоя», а вещи находились в беспорядке в мелкой гальке, все же отходы от производства кремневых изделий и немногочисленные орудия из кремня показывают, что люди неоднократно останавливались во время своих охотничьих и рыболовных экспедиций в этом отдаленном месте.

Интересно в связи с этим, что наконечники с р. Белой имеют сходство с кремневыми наконечниками из нижнего мезолитического слоя стоянки на мысе Денби и из одновременного ему третьего слоя на мысе Крузенштерна на Аляске.

Некоторое общее сходство у них есть и с каменными изделиями доэскимосской культуры саркак в Аляске и Гренландии. Возможно, что и на Чукотке около IV—III тыс. до н. э. существовали древние охотники, еще не знавшие употребления глиняной посуды. В технике обработки камня у них многое было еще от мезолита, и прежде всего умение скалывать тонкие и мелкие ножевидные пластинки. Стрелы, ножи и скребки — вот наиболее типичное оружие и орудия труда того времени. Близкие по общему облику находки могут быть отмечены и на Охотском побережье, где древнейшими являются стоянки на о. Ольском и о. Недоразумения. Они характеризуются наличием ретушированных изделий из кремнистых пород и отсутствием керамики. О. Недоразумения, где найдена самая богатая из этих стоянок, расположен близ материка. Возвышенности острова почти совершенно закрывают пролив от северо-восточных и восточных ветров и зыби с моря, что делает возможным укрываться от

39 А. П Окладников, И. А. Некрасов. Новые следы континентальной культуры на Чукотке. «Советская археология», 1957, № 2.

157

шторма и даже передвигаться по проливу во время 5—6-балльных ветров. На острове имеется ручей с хорошей ключевой водой. В районе северной косы острова находится большое лежбище ластоногих. В период нереста к острову подходят большие косяки кеты и горбуши.

Уже при первом взгляде на коллекцию вещей, собранных на о. Недоразумения, обращает внимание изобилие мелких ретушированных изделий— наконечников стрел, шильев, проколок, скребков, — превосходно выполненных. Вдобавок все эти изделия изготовлены из высококачественных пород камня: горного хрусталя, халцедона, различных оттенков яшмы.

Наконечники стрел в большинстве миниатюрные, размером 1.6—2.Зсм, обработанные тончайшей отжимной ретушью. По форме они разделяются на треугольные (с прямым и симметрично вогнутым основанием, с асимметрично-вогнутым и выпукло-овальным основанием), ромбические и черешковые. Наконечники копий имеют в основном те же формы, что и наконечники стрел, следует только отметить значительную группу наконечников копий с фигурным основанием.

Скребки в большинстве случаев изготовлены из коротких отщепов с тщательно обработанными ретушью рабочими лезвиями, встречаются также скребки на удлиненных отщепах, дисковидные скребки, миниатюрные округлые скребочки размером 2—2.5 см. Шилья, как и скребки, изготовлены из отщепов, имеют характерное выступающее рабочее лезвие, обработанное ретушью. Встречаются шилья с двумя рабочими лезвиями; есть орудия, выполнявшие двойные функции: они использовались и как скребки, и как шилья или даже сверло. Найдено и несколько сегментовидных орудий, по широкому краю подправленных тонкой ретушью. Они служили, очевидно, вкладными лезвиями для ножей и наконечников.

Широко представлены на стоянке ножи. Их несколько видов. Есть двусторонне ретушированные ножи, тоже являвшиеся, по-видимому, клинками-вкладышами, вставляющимися в деревянную или костяную оправу. У них асимметричные очертания. Некоторые ножи имеют отчетливо выделенную рукоять, которая намечается по резкому сужению сразу же от рабочего края. Есть ножи на пластинчатых отщепах. Один из них имеет подчетырехугольную форму, длинные его стороны со спинки отретушированы.

Население, оставившее стоянку, не только в совершенстве ретушировало камень, но также успешно владело техникой пиления и шлифовки камня. Это показывают многочисленные находки шлифованных топоров, находка пилы из кремнистого сланца с зубчатым лезвием. Для стоянки характерны сравнительно тонкие топоры удлиненно-миндалевидных очертаний с линзовидным в поперечнике сечением. Рабочий край у них широкий и очень острый, обушок несколько уже лезвия, но также заострен и зашлифован. Встречается два варианта таких топоров: оббитые, с подшлифованными краями и полностью шлифованные.

Украшениями или амулетами служили округлые, тщательно отполированные пластинки с небольшими сверлёными дырочками в верхней части. Две такие пластинки изготовлены из желтоватого камня. Третья сделана из камня светло-коричневого цвета. На ее поверхности врезанными линиями изображено человеческое лицо.

Найдено всего три костяных предмета: односторонне-зубчатый наконечник гарпуна, наконечник стрелы с прорезом для кремниевого вкладыша и наконечник гарпуна поворотного типа с заостренным верхним концом, с двумя симметрично расположенными бородками, с двумя небольшими шпорами.

В целом материал из поселения на о. Недоразумения показывает, что здесь, как и на о. Ольском, существовало относительно постоянное посе-

152

ление, жители которого стояли на довольно ранней ступени развитого неолита. Об этом свидетельствуют разнообразие форм Каменных орудий и высокая техника их изготовления с применением пиления и шлифования камня. Неолитический возраст стоянки определяется также сходством находок с предметами неолитических поселений Приморья. Таковы каменные топоры миндалевидной формы. Там же, в Приморье (поселение Тетюхе), находятся аналогии найденным на о. Недоразумения ножам с узкой рукояткой и выпуклым рабочим краем.

Близкие по форме и технике треугольные наконечники стрел с асимметричным вогнутым основанием и черешком известны в Прибайкалье (серовский, китойский этапы).40 Сходны с прибайкальскими неолитическими и некоторые наконечники копий. Отсюда следует, что неолитическая культура северной части Охотского побережья формировалась под влиянием двух культурных течений: одно из них шло с севера — из Якутии, другое — с юго-запада — с низовьев Амура и из Приморья.

Судя по найденному на о. Недоразумения инвентарю (наконечники стрел, копий, ножи), население, оставившее стоянку, жило охотой и рыболовством, дополняя источники пиши

развитым собирательством съедобных моллюсков и растений. Возможно, что древние собиратели острова изредка охотились на ластоногих, но морской промысел не был еще главным, определяющим в их хозяйстве. Становление такого хозяйства морских зверобоев было делом будущего.

Культура развитого неолита оставила наиболее богатые следы на соседней Камчатке. Таковы, например, давно известные в литературе погребенные под полуметровой толщей земли руины землянок на берегу бухты Тарья, недалеко от Петропавловска-Камчатского, исследованные В. И. Иохельсоном и Н. А. Гурьевым. К этому времени можно отнести также второй слой Ушковской стоянки на Каменном мысу и большую землянку в Култуке, тоже на берегу обильного рыбой Ушковского озера.

В Култуке, в углу Ушковского озера, где заросший лесом берег возвышается до 5—7 м, раскопана большая (до 80 см глубиной и более 10 м к поперечнике) округлая в плане яма, оставшаяся от древней землянки. Развалины этого жилища оказались погребенными под несколькими слоями пепла, благодаря чему уцелели бревна и жерди рухнувшего во время пожара перекрытия этой землянки. В землянке найден центральный очаг, а вокруг него кольцом располагались еще шесть малых очажковых кострищ. Своими конструктивными особенностями култукская землянка напоминает подземные жилища ительменов XVIII—XIX вв. Мы видим в них те же опорные столбы, поддерживающие крышу, и такое же дымовое отверстие вверху, служившее входом. Общей же своей четырехугольной формой (с закругленными углами) эта землянка скорее сближается с древними округлыми в плане землянками алеутов, а не с прямоугольными жилищами ительменов. Среди вещей, обнаруженных в землянке, оказалось шесть скребков, два обломка тесел, нож, три больших киркообразных орудия, нуклеус, наконечник стрелы, ножевидные пластинки и отщепы. В восточном углу жилища лежали остатки большого корытовидного деревянного сосуда, насквозь обуглившиеся.

Находки в Култуке, Тарье и на Каменном мысу показывают, что в это время, около II тыс. до н. э., на Камчатке появляются первые глиняные сосуды, шлифованные топоры и разнообразный ассортимент тонко обработанных сплошной ретушью различных каменных изделий: скребков, наконечников стрел, копий. Широко распространяются различного рода

40 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, стр. 363. 153

фигурные ножи, скребки и даже каменные, выполненные техникой ретуширования кремневые фигурки в виде человечков и животных. Эти вещи, а также острообушковые шлифованные тесла широко входят в быт на Камчатке и, вероятно, оттуда распространяются на Алеутские острова. На это же направление культурных, а также этнических связей указывает распространенный в то время на Камчатке обычай украшать губы своеобразными каменными пробками, так называемыми лабретками. Позднее этот обычай широко войдет в быт у алеутов и эскимосов с той только разницей, что у них лабретки станут выделываться преимущественно из кости и моржевого клыка.

Обилие костей рыб и находки каменных стрел указывают на рыболовство и охоту как на основные направления хозяйства.

По материалам раскопок в Култуке можно составить представление и о характере общественных отношений. Большая величина култукской землянки (около 100 м2) показывает, что в этом жилище обитал большой родовой коллектив, состоявший из нескольких парных семей., Очень рано проник человек каменного века и на соседний с Камчаткой Сахалин. Этот

огромный остров несомненно сыграл важную роль в истории заселения человеком и соседних с ним областей, он является мостом от азиатского материка к островному миру Тихого океана. Курильские острова продолжают этот мост и соединяют среднюю и северную части Тихого океана. Их можно принять вместе с Алеутскими островами за цепь звеньев, соединяющих Азию и Америку.

Важное значение для истории заселения Сахалина человеком и развития его культур имели своеобразные природные условия. Перед нами на одном и том же острове как бы два мира, две страны. Северная часть Сахалина омывается холодным Охотским морем. Там господствуют ветры из Северной Азии, поэтому климат суровый, мало смягченный морем. Средняя температура января —17.7—21.5°. Растительность на севере имеет тундровый характер, чуть южнее растут кедровый стланик, каменная береза, ель и даурская лиственица. Южная часть Сахалина и южная группа Курильских островов омываются теплым Японским морем и Курильским течением. Здесь значительно теплее, чем на севере, и выпадает больше осадков.

Здесь растут курильский бамбук, монгольский дуб, маньчжурский ясень, бархат, клены, лимонник, сахалинская пихта.

Жизнь и культура обитателей северной части Сахалина полнее всего восстанавливаются по материалам раскопок на поселении Ноглики I на правом берегу р. Тыми, в 40 км от впадения ее в Охотское море. Вблизи р. Ноглики, при впадении ее в Тымь, неолитический человек поселился здесь на мысу, который и сейчас порос чахлым северным лесом — лиственницей, кедровым стлаником, березой.

На поверхности стоянки все еще видны углубления округло-четырехугольных очертаний, идущие неправильными рядами. Это следы древних землянок. Размеры их 7—9 X 9—10 м, глубина 0.65—1.0 м. Всего здесь 20 землянок. Расположены они неправильными рядами в 3—7 м друг от друга.

Внутри круглых в плане жилищ обнаружены очаги, заполненные пережженным песком. Выходы из жилищ были обращены на юг. Над плоским полом жилищ прослеживались невысокие уступы, до 50 см высотой, это, должно быть, были нары. Внутри жилища остатки глиняной посуды располагались характерным образом — на дне землянки, на уступах и нишах в левой от входа половине землянки. Здесь же находилась большая часть каменных ножей. Следовательно, левая половина землянки предназначалась для кухонных нужд. У стенки одной землянки найден очаг четырехугольной формы размером 96X93 см. Внутри очага и около него найдено много каменных орудий, которые располагались группами, по

154

5—7 предметов в каждой. Это была как бы кладовая готовых каменных изделий.

налепной узкой полосой с рядом гребенчатых вдавлений на ней. Исключение составляет гребенчатый орнамент, который обычно покрывает всю орнаментальную поверхность сосуда. Чаще всего это характерный вертикальный зигзаг, напоминающий «шагающую гребенку» с острыми углами. Каменные орудия сделаны из кремня вишневого цвета и кремнистого сланца. Набор их разнообразен: нуклеусы, тщательно отшлифованные каменные топоры и долота, обработанные тонкой двусторонней ретушью наконечники стрел и копий, ножи, скребки и многочисленные ретушированные пластинки. Шлифованных топоров найдено 32. Большинство их имеет удлиненные формы с линзовидным и в единичных случаях трапециевидным сечением в поперечнике. Встречаются также топоры трапециевидных очертаний с уплощенно-овальным сечением, стамескообразные долота, отшлифованные иногда лишь по рабочему краю, а также долотовидные орудия, удлиненные и многоугольные в сечении. Встречаются наконечники стрел листовидной или треугольной формы, с прямым или вогнутым основанием. Единичные экземпляры имеют хорошо выраженный черешок. Наконечники копий — листовидные. Ножи удлиненно-овальной формы, но встречаются также округло-овальные, близкие к треугольным. Много найдено скребков. Они сделаны из отщепов и, судя по форме рабочего края и самого скребка, имели различное назначение. Ретушированные пластины, в том числе с выемками, могли служить ножами или скребками. Своего рода эталоном для южной культуры на Сахалине может служить второе и очень большое по размерам поселение на этом острове — стоянка Стародубское II. На всей поверхности ее видно 58 овальных углублений, расположенных правильными рядами. Размеры углублений варьируют в пределах 9—20 X 7—14 м, глубина их 0.5—0.75 м. Они являются

имели вид овала с диаметром 20 и 14 м. При детальном исследовании выяснилось, что землянка

— четырехугольная по форме. Глубина ее в центре достигала 80 см от современного уровня почвы. Со стороны, обращенной в глубь материка и защищенной от морских ветров, имелся очень крутой выход. По полу проходила узкая канавка, которая подобно камчадальским тоннелям в землянках служила дымоходом. Она располагалась вблизи очагов и шла ниже уровня пола. Перекрытие землянки покоилось на четырех больших столбах, расположенных в центре. По стенам шла вспомогательная система столбов. В землянке жило, очевидно, несколько семей. По левой стороне у входа рядом со стенкой располагалось пять небольших очагов. Рядом с ними находились хозяйственные ямы. Здесь найдено много целых сосудов, а также ножи и скребки. Вероятно, эта половина жилища предназначалась для кухонных нужд. Правую сторону, видимо, занимали нары. Об этом свидетельствует почти

полное отсутствие ям и неровностей.

Керамический материал состоит из обломков сосудов грязно-желтого или темно-серого цвета. Большая часть их имела форму, близкую к полуяйцевидной, с круглым или острым дном. Верхние края сосудов были прямые или имели чуть суженную шейку с отогнутым венчиком. Орнаментальные полосы составлены из отпечатков штампов: гребенчатого, веревочного и фигурного.

155

Стоянка изобилует каменными топорами. Только в слое, заполнявшем землянку, найдено около 30 топоров. Все они сделаны из кремнистого сланца. Наиболее часто встречаются четырехугольные в поперечном сечении топоры-клинья, толщина их превосходит ширину, обушок прямой.

Среди наконечников стрел преобладают листовидные, треугольные, с прямым основанием и с выемкой в основании, с листовидным лезвием и широким прямым или суживающимся черенком. Такие же формы имеют наконечники копий. Тщательной двусторонней ретушью покрыты каменные ножи. Среди них имеются ножи треугольной формы, с широким овальным лезвием и суживающейся рукояткой и лезвием, удлиненным и выпуклым с одной стороны.

В землянке найдено много шлифовальных камней, отбойников, пестов, а также терочных камней-курантов продолговато-цилиндрической или круглой формы. Есть также небольшая трубочка, украшенная резным орнаментом в виде меандра, стерженьки длиной 6.5—8 см, круглые или овальные в сечении, суживающиеся к обеим концам, с желобком в середине одного из них. Они представляют штампы для орнаментации керамики. Обнаружены также шлифованные кольца из нефрита и мрамора.

Жители стоянки занимались рыболовством и охотой, а также собирательством. О рыболовстве свидетельствуют расположение стоянки, а также позвонки рыб, об охоте — наконечники стрел

икопий.

Судя по данным Л. И. Шренка, который писал, что в нивхских землянках, примерно таких же

по размеру, как жилища на Стародубском поселении, в среднем жило по 8 человек, общая численность обитателей этого поселения составляла около 400 человек. Это был несомненно крупнейший на острове населенный центр, место, где жило, может быть, несколько родов.

Сравнивая материалы Ногликов и Стародубского, нетрудно увидеть, что они принадлежали во многом родственным, но вполне самостоятельным этническим группам, особым племенам. Форма долот на севере другая, чем на юге. На севере распространены наконечники стрел с выемкой, которых нет на юге. На юге нет и такого множества нуклеусов и ретушированных пластин, которые характерны для севера. На юге нет типичного для севера орнамента в виде вертикальных зигзагов или «распавшейся елочки». На севере отсутствуют остродонные и круглодонные сосуды.

По-иному, чем на юге, на севере выглядели и жилища: для поселения Стародубского II характерны большие подчетырехугольные жилища с несколькими очагами, на стоянках Ноглики I жилища были среднего размера, круглые, с «лежанками».

Особенности южных и северных памятников Сахалина указывают на происхождение оставивших их племен. Северные племена явно генетически связаны с низовьями Амура. Культурно-этнические связи южан ведут скорее в сторону Приморья.

Особый и резко своеобразный мирок в неолитическое время представляли обитатели Курильских островов, протянувшихся широкой дугой от Камчатки к самому северному из Японских островов — Хоккайдо. Природа словно нарочито создала эту удивительную скалистую груду маленьких островов, брошенных в море, как гигантское ожерелье, чтобы поразить наше воображение. Прямо из морских волн вздымаются конические громады вулканов. В трещинах на их склонах лежат летом пятна снегов, а внизу зеленеет непролазная, в полном смысле девственная растительность. Кто хотя бы раз пытался подняться на один из вулканов Курильской гряды, навсегда запомнит здешний «бамбучник» — сплошные, как веник, стебли карликового бамбука. Издали они привлекают своей свежей зеленью. С самолета можно принять их за приятную травяную лужайку.

156

Однако стоит вам сделать первый шаг в глубь этой лужайки, как вы увидите, что единственный, кто может проложить по ней свои тропы, — гималайский или камчатский медведь!

Не удивительно поэтому, что человек издавна жался здесь к морскому берегу, несмотря на грозные валы цунами, которые, как и извержения вулканов, вероятно, не раз угрожали ему

гибелью, если он спускался ниже определенного уровня. Но даже и у моря он устраивался в определенных, немногих местах, там, где была пресная вода. С вулканов по глубоким ущельям с шумом катятся потоки прозрачной воды. Но чистота ее обманчива: это чаще всего абсолютно непригодная для питья вода, сернистая или железистая. И дело не только в воде. Человек селился в устьях ручьев или речек, вытекавших из пресных озер. Озера сами по себе богаты рыбой. В определенное же время года, когда происходит нерест кеты или горбуши, рыба сплошь заполняет эти речки. Не удивительно поэтому, что в устьях таких речек расположены остатки не только больших, но, можно сказать, огромных неолитических поселений.

Жизнь обитателей этих поселков шла в общем так же, как и жизнь их современников на Нижнем Амуре или в Приморье. Это были родовые коллективы, связанные единством крови и общинного хозяйства.

Но культура, обычаи и привычки были здесь, разумеется, во многом существенно иными. Представление об их культуре можно получить по находкам на обширном, но почти совершенно уничтоженном ветрами дюнном поселении у пос. Касатки на о. Итуруп. Когда-то здесь стояли большие полуподземные жилища с глубокими, вырытыми в чистом морском песке основаниями — котлованами. Превосходные разрезы таких жилищ видны на берегу речки в современном поселке Курильске. Кое-где на Курильских островах заметны на поверхности целые скопления углублений — остатки поселков каменного века. В Касатке еще недавно можно было видеть сложенные из гладких морских валунов каменные очаги, находившиеся внутри развеянных жестокими бурями неолитических домов. Около очагов и по всему пространству дюнных котловин рассеяно множество каменных изделий и особенно черепков глиняной посуды, изготовленной древними гончарами.

Обитатели Касаткинского побережья выделывали свои орудия из местного материала, который в изобилии доставляли им скалы и прибрежные валунные отмели их острова, а также и соседних островов Курильской гряды: это базальты, траппы, плотные лавы, обсидиан, кремень различного цвета — голубоватый, серый, светло-малиновый. Но одна подвеска выточена была даже из нефрита — камня редкого и драгоценного. Она доставлена была на о. Итуруп издалека,

сматерика.

Мастера поселка умели шлифовать камень и выделывать каменные топоры. Один из них

найден на стоянке, тяжелый, прямоугольный в поперечнике. Он употреблялся как колун для раскалывания дерева. Больше всего было тесел или долот. Самое крупное из них выделяется тем, что имеет два рабочих конца. Оно удлиненное, подчетырехугольной формы, обработано крупными и грубыми сколами. Несколько долот подчетырехугольные, с неправильно линзовидным уплощенным сечением. Третий тип долот — плоские, обычно прямоугольные, удлиненной формы. У них шлифовкой обработаны только лезвия рабочего края. Ножи представлены двумя обломками. Наконечники копий разнообразны по форме.

Особенно много наконечников стрел. Самая распространенная форма наконечников— треугольная. Это в основном мелкие наконечники. У большинства их в основании имеется небольшая овальная выемка, которая образует по краям два шипа. Следующую группу составляют черешковые наконечники. Обилие черешковых наконечников — характерная особенность неолита Курильских островов, его броская этнографическая черта.

157

На другой стоянке каменного века на том же о. Итуруп (Куйбышевск, бывшее Рубецу) в комплексе наиболее ранних находок обнаружены столь же специфичные, неизвестные в других областях неолитических культур крупные листовидные клинки. Они отличаются от всех других своеобразной направленностью сторон лезвий, которая придает им пропеллеровидный характер. Такими ножами можно было, вероятно, виртуозно, легко и быстро разделывать рыбу, чтобы делать из нее юколу—«хлеб» древних рыболовов.

Отпечаток собственной творческой мысли, своих этнографических традиций, создававшихся тысячелетиями, естественно, лежит и на керамике, самом пластичном и выразительном в этом отношении материале. Это очень толстостенные и крупные сосуды, нередко с плоским дном. Они с первого взгляда поражают своеобразным, как бы манерным изяществом и грациозностью своих форм — так и хочется назвать их не горшками, а вазами. Узкие внизу, они плавно и вместе с тем круто расширяются кверху, как чаша диковинного цветка, широко раскрытого солнцу. Вся их наружная поверхность покрыта сплошными веревочными оттисками, еще более усиливающими декоративный эффект. В довершение всего вазы украшались наверху широким орнаментальным поясом из рельефных валиков. И уж совершенно неожиданными для нашего глаза, привыкшего к скупой простоте неолитической орнаментики Евразии, являются пышные пластические украшения венчиков таких сосудов: они превращают эти сосуды в настоящие

скульптурные произведения, гончар становится ваятелем. Эти черты неолитической керамики Курил сближают ее с керамикой соседних Японских островов, созданной далекими предшественниками их нынешних обитателей, скорее всего айнами. Много общего у неолитической курильской керамики с керамикой среднего и позднего дзёмона. Но в целом она отличается и своеобразными чертами: большей строгостью и сдержанностью стиля, мудрой простотой оформления.

158

ГЛА ВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сибирь в бронзовом веке

1. АФАНАСЬЕВСКАЯ КУЛЬТУРА

Во второй половине III тыс. до н. э. в жизни древних племен, населявших южные районы Сибири, Алтай и Минусинскую котловину, произошли большие прогрессивные перемены. Племена Саяно-Алтая впервые ввели в употребление металлические орудия и впервые сделали скотоводство постоянной отраслью своего хозяйства. В этом отношении они были передовыми по сравнению с их соседями, обитавшими в лесных областях Средней Сибири. В горной стране Саяно-Алтая, богатой легко обнаруживаемыми в естественных обнажениях месторождениями медных руд, древние племена раньше смогли прийти к открытию металла и развитию производства медных орудий. В степных же районах, всюду перемежающихся с лесами, им было легче перейти к хозяйственному освоению приручаемых животных, к постепенному развитию скотоводства. В свою очередь переход прежних охотников к разведению домашних животных и добыче металла был стимулом для сдвигов в их общественной жизни, в социальном строе.

Эти новые черты общественного развития отражены в самых древних в Южной Сибири памятниках эпохи металла, которые получили по первым находкам наименование афанасьевских, а период в истории древних племен Саяно-Алтая, к которому относятся эти находки, называется периодом афанасьевской культуры.1 Памятники афанасьевской культуры в минусинских степях несколько отличаются от

памятников Алтая. Очевидно, эти две области были населены разными племенными группами с одинаковой в общих чертах культурой, но эти группы различались между собой некоторыми обычаями и другими этнографическими особенностями.

В минусинских степях афанасьевские могильники известны в 18 пунктах, и 14 из них раскопаны полностью или наполовину. В общей сложности раскопано более 200 могил. На Алтае же, где памятники афанасьевской культуры известны по раскопкам В. В. Радлова еще с 1865 г., до сих пор исследованы лишь три могильника из девяти известных.2 Между афанасьевскими памятниками Алтая и Енисея много общего, а различия незначительны. Это позволяет имеющиеся в нашем распоряжении сведения о минусинских племенах данной культуры, лучше изученных, распространить и на алтайскую группу племен.

Еще недавно считалось, что афанасьевцы жили только по берегам крупных рек. Однако сейчас их кладбища обнаружены и в глубинных районах степей. Эти погребальные сооружения в настоящее время имеют

1 С. А. Т е п л о у х о в. Древние погребения в Минусинском крае. Сб. Музея антропологии и этнографии, вып. II—III, 1927, стр. 62—77.

2 С. В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. М., 1950, стр. 42—43. 159

вид либо небольших земляных курганов с выложенными на них каменными кольцами, либо круглых, сплошь выложенных камнями площадок, либо круглых оградок, иногда заметных на поверхности лишь по нескольким торчащим из земли камням. Но нынешний вид памятников — результат их разрушения в течение прошедших 4 тыс. лет. Раскопками устанавливается полное единообразие и в их устройстве. Первоначально все они представляли собой круглую ограду, стенки которой были сложены из плитняка или просто из дикого камня или врытых вертикально плит. Первоначальная высота оград доходила до 1 м. Ограды разного диаметра, от 5 до 16 м. В центре ограды находились обычно одна или две могилы,

в редких случаях три, форма их была квадратной или близкой к квадрату, размеры — 2.5 X 5 или 3 X 3 м, ориентированы по направлению с юго-запада на северо-восток. По бортам могильных ям часто сохраняются остатки продольно положенных бревен. Могилы, следовательно, были покрыты бревенчатым накатом. Поверх этого наката устраивался небольшой земляной холм, поверхность которого иногда обкладывалась плитами. Помимо этих основных могил, в той же ограде помещались дополнительные могилы, иногда по нескольку в одной ограде. Их устраивали в узком промежутке между холмом основной могилы и стенкой ограды. Это были небольшие могилы, в которых погребено по одному человеку (преимущественно дети). Ориентировка таких могил различна, она зависела от того, в какой части ограды они помещались. Сами могилы представляли собой простую яму с земляными, ничем не укрепленными стенами. Только в некоторых очень редких случаях стенки ямы укреплялись вертикально поставленными плитами или бревенчатым срубом в один-три венца.

В основных квадратных могилах погребено обычно по нескольку человек — от трех до восьми. Погребенные лежат либо на спине с согнутыми в коленях ногами, либо на боку в скорченном положении. Это объясняется тем, что умерших на время похоронных обрядов усаживали на какое-то сиденье или прямо на землю на корточки. Окоченевших

160

в таком положении покойников клали в могилу на бок, а иногда на спину. Погребенных укладывали в южной (точнее, в юго-восточной) половине могилы, а в северной половине помещались сопровождавшие их вещи. Как правило, хоронили умерших головой на юго-запад или запад, но если в могиле было погребено несколько человек, то часть из них приходилось укладывать и в других положениях. Также и в дополнительных могилах у стены ограды ориентировка погребенных была различна.

От положенных с умершими вещей сохранилось немногое. Это прежде всего посуда. Деревянная и глиняная посуда с пищей ставилась в ногах или в голове погребенного в индивидуальных могилах и в северной половине — в коллективных могилах. Деревянная посуда не сохранилась, но о ней можно судить по сохранившимся медным оковкам с остатками пищи. Около костей погребенных находятся костяные, каменные, медные и даже серебряные и золотые украшения. В могилах встречены каменные топоры, песты, терочки, колотушки. Среди костей человека найдены каменные наконечники стрел, оставшиеся, по-видимому, невынутыми из ран. Специально стрел в могилы не клали.

В отличие от минусинских памятников на Алтае в каждом кургане находится обычно только по одной могиле, а в ней по одному человеку. В редких случаях в кургане бывает две могилы, расположенные рядом. В четырех могилах было погребено по два человека. В могильнике Курота вокруг могил были сооружены каменные и деревянные ограды. Кости погребенных обычно сильно окрашены красной охрой.

Первым важным культурным приобретением афанасьевских племен было, как уже

указывалось, овладение металлом. В их быту еще широко продолжают употребляться каменные орудия — топоры, песты, наконечники дротиков и стрел. У них еще нет металлических орудий, которые могли бы заменить собой каменные топоры и копья, и им неизвестна техника литья. Но металл уже используется для украшений (серег, браслетов), для оковок и починки деревянных сосудов, а также для игл, шильев и небольших ножичков. Причем металлические изделия изготовляются как из меди, так и из золота (Афанасьева гора), серебра (Моисенка, Карасук III) и даже из железа. На руке одной пожилой женщины в могильнике под Афанасьевой горой (1964 г.) оказались остатки браслета, сшитого из какого-то мягкого материала и окантованного железными обоймицами. Спектральный анализ показал, что состав железа близок к метеоритному. Эти находки доказывают принадлежность афанасьевской культуры к энеолиту, ко времени, когда человек знакомится сразу с несколькими металлами и добывает некоторые из них, очевидно в самородном виде. Человек еще не знает, возможно, полезных свойств металла, обрабатывает его преимущественно ковкой и использует не для изготовления основных орудий, а для украшений и бытовых нужд.

Вторым важнейшим культурным приобретением афанасьевцев был переход от охоты, рыболовства и собирательства к скотоводству и земледелию. Об этом свидетельствуют остатки мясной пищи, положенной в могилы рядом с посудой. Среди костей домашних животных здесь встречены кости барана (Афанасьева гора, Карасук III, Черновая VI, Усть-Куюм и др.), коровы (Тесь I, Подсуханика, Бельтыры и др.), лошади (Афанасьева гора). Значит, афанасьевцы уже разводили все основные виды домашнего скота. Однако в качестве пищи погребенным клали также часто и мясо Диких животных: дикого быка, бурундука, лисицы (Афанасьева гора), зубра (Карасук III). Следовательно, охота у афанасьевцев имела такое же значение, как и скотоводство, которое еще не могло полностью удовлетворить потребности людей. Это был один из начальных этапов скотоводства.

О занятии афанасьевцев земледелием прямых данных нет. Однако его зачатки, вероятно, уже были, поскольку оно всегда развивается с ранней

161

формой скотоводства. Вполне возможно, что афанасьевские каменные песты и колотушки служили для растирания злаков.

Таким образом, древние племена Южной Сибири в эпоху энеолита имели смешанное хозяйство, в котором наряду с его новыми формами, скотоводством и земледелием, продолжали сохраняться охота и рыболовство. О последнем говорят кости и чешуя рыбы.

Хорошо развито было у афанасьевцев и домашнее производство. Прежде всего гончарное. Посуда делалась из глины и дерева. О формах деревянной посуды мы судить не можем. Но судя по остаткам обоймочек и медных пластинок, идущих на ее починку, она широко бытовала наряду с глиняной.

Глиняная посуда разнообразна. Большая ее часть состоит из яйцевидных горшков, емкостью от 1.5 до 3 л. Она была рассчитана на небольшую семью. Ее форма не случайна. Горшки, повидимому, зарывались в землю, и пища варилась жаром костра. Много и круглодонных сосудов, шарообразных или реповидных. Среди них встречаются очень крупные, емкостью до 200 л. Они поставлены в могилы людям старческого возраста. Бывают и очень маленькие остродонные сосудики, высотой 7—8 см. Последние всегда сопровождают детские погребения. Вряд ли можно предполагать у афанасьевцев наличие индивидуальной посуды. Эти сосудики, вероятно, изготовлялись специально для погребения. Среди всех форм посуды выделяются вазочки на поддоне. Их часто в литературе называют светильнями или курильницами. Однако их назначение пока неясно.

В целом вся посуда примитивна, тесто пористое, быстро крошится, в изломе черное, слабо обожженное. Лепили горшки следующим образом: раскатывали отдельные ленты — жгуты, их сушили, а затем скрепляли друг с другом. Окончательную форму придавали руками. Такое изготовление каждого сосуда занимало длительное время. Стенки сосудов заглаживали зубчатой пластинкой. Обжигали сосуды на костре, а перед обжигом покрывали орнаментом: остродонные — сплошь, круглодонные — как сплошь, так и до половины туловища. Гладкие сосуды встречаются редко. Орнамент простой: имитация плетенки, состоящей из черточек, гребенки, елочки. По-видимому, в сосудах варили овощи или мясо.

Керамика алтайского варианта афанасьевской культуры отличается более высокими и прямыми, чем на Енисее, шейками сосудов. Кроме того, на Алтае есть сосуды шаровидные, плоскодонные и один баночный.

Афанасьевцы имели и другие отрасли домашнего хозяйства. Существовали резьба по дереву и кости, прядение, выделка кожи. Все это подтверждается находками.