История Сибири т. 1

Важную роль в погребальном обряде серовского времени играл огонь, о чем свидетельствует наличие угольков в могиле, а в некоторых случаях наблюдалось трупосожжение. Огонь должен был «очистить» умерших и Уберечь их от врагов при путешествии на тот свет, помогать им в новой Жизни. Огонь, кроме того, должен был помочь душе умершего снова вернуться на землю. В связи с этим ориентировка погребенных на восток не является случайной. Огонь земной помогал душе умершего приобщиться к «огню небесному», к солнцу, и по совершении обычного круговорота вновь вернуться из преисподней. Ориентировка погребенных связывается обычно с представлениями о местонахождении «страны мертвых». У серовцев она располагалась, очевидно, на востоке.

Все эти сложные космогонические представления, культ животных, сложная погребальная обрядность и связанные с ними представления существовали у прибайкальских неолитических племен еще в исаковское время, а может быть, в более раннее, палеолитическое, время.

Следующий этап неолитической культуры в Прибайкалье носит название китойского. Он датируется второй половиной III тыс. до н. э.—началом П тыс. до н. э. В китойское время закрепляются успехи, достигнутые в се-

113

ровское время, и создаются предпосылки к появлению в Прибайкалье качественно новой культуры, в которой наряду с каменными орудиями появляются сначала медные, а затем бронзовые.

Экономический уклад населения Прибайкалья в китойское время в своих основных чертах остается таким же, что у их предшественников — исаковцев и серовцев. Его основу составляют охота и рыболовство. Однако соотношение между ними и удельный вес в хозяйстве начинает заметно изменяться. Это видно уже из того, что исчезает прежний лук усиленного типа; его место, должно быть, снова занимает простой лук. Китойский охотник больше не изготовлял также крупных наконечников копий и ножей, которые были наряду с луками усиленного типа непременной принадлежностью инвентаря могил серовского и Исаковского времени. Можно было подумать, что их исчезновение и обеднение охотничьего снаряжения связано с общим упадком техники обработки камня в китойское время по сравнению с предшествующими эпохами. Однако при внимательном рассмотрении изделий из камня, встречающихся в могилах и на поселениях китойского времени, выясняется, что ни о каком общем упадке технического мастерства в обработке камня говорить не приходится.

Техника отщепления ножевидных пластин с конических и призматических нуклеусов продолжает оставаться на высоком уровне. По-прежнему встречаются покрытые тончайшей ювелирной ретушью наконечники стрел, изящные мелкие скребки, ножи и вкладыши. Китойцы приспосабливают свое мастерство к обработке камня, к новым материалам и породам камня, которые или не применялись вовсе, или использовались в ограниченном масштабе в предшествующее время. К ним относятся плитки светло-коричневого аргиллита, который начинает встречаться в культурных слоях поселений. Обрабатывая крутой ретушью только края таких широких плиток, мастера научились изготовлять специфические ножи и острия, которые характерны только для китойского времени. Широкие, ровные плоскости таких инструментов оставлялись без дополнительной обработки.

Но особенно значительны достижения китойцев в разработке приемов употребления другого материала. В китойское время в Прибайкалье вместо - серого кремнистого сланца для изготовления орудий начинает в массовых масштабах применяться зеленый нефрит. Этот прочный и вязкий материал не поддается обычным способам обработки камня. Его почти невозможно раскалывать. Поэтому китойцы усовершенствовали применявшийся и ранее метод распилки нефрита. Для распиливания желвака нефрита применялись специальные пилы, изготовленные из плоских и широких пластин серого песчаника.

Из нефрита изготовлялись тесла, плоскоовальные в поперечном сечении, а также ножи с вогнутым лезвием и характерные китойские ножи с треугольным острием на конце. Освоение техники обработки нефрита и широкое распространение в хозяйстве инструментов, изготовленных из него, было крупным шагом вперед, поскольку надежность и рабочий эффект их несравним с орудиями из других материалов.

Появляются и новые приемы обработки дерева. В китойское время широко распространяются характерные полуцилиндрические бруски из песчаника с проточенными вдоль желобками. Они встречаются в захоронениях парами. Эти бруски служили выпрямителями древков стрел. Бруски разогревались на костре, а затем между ними по желобку несколько раз пропускалось древко для стрелы до тех пор, пока оно не становилось совершенно прямым.

Существенно, что впервые в истории неолитических племен Прибайкалья в качестве главного

занятия выдвигается рыбная ловля. Если в погребениях серовского времени преобладают орудия

114

охоты — лук, наконечники копий, то в захоронениях китойцев основными являются орудия рыбной ловли. Это погребения типичных рыболовов, основная часть жизни которых связана с рекой. Особенно многочисленны находки в могилах, а также на поселениях своеобразных китойских крючков сложного типа. Они встречаются иногда целым набором, варьируя по размерам от миниатюрных до крупных. Но для всех них характерен круглый снаружи и плоский с внутренней стороны стерженек на концах. Верхний выступ служил для прикрепления лесы, а нижний, более широкий, — для закрепления острия, которое изготовлялось отдельно. Стерженьки крючков вытачивались из мягкого сланца или жировика, а острия вырезались из кости или дерева. В отдельных случаях в качестве острий применялись готовые острия, которые почти не требовали дополнительной обработки, — когти или зубы хищных птиц.

В рыболовном промысле по-прежнему широко применялись гарпуны. Для китойского времени особенно характерен гарпун с треугольным выступом у основания, в котором просверливалось отверстие для прикрепления линя. Таким образом, гарпун соскакивающего типа, с линем, становится основным орудием рыбной ловли. Гарпуны, как и в серовское время, применялись для ночной ловли рыбы с огнем, а также для зимнего промысла с помощью рыбокприманок. По крайней мере по находкам в могильнике «Циклодром» (Иркутск) установлено точно, что китойцы употребляли для этой цели вырезанные из кости изображения рыб.

Вместе со значительным усилением роли рыболовства продолжает увеличиваться значение собирательства. В погребениях китойского времени впервые начинают встречаться в большом количестве орудия, пригодные для раскапывания земли, — кирки из рога и заступы из лопаток лося. Что касается искусства и верований, то в китойское время продолжает существовать тот же культ лося, который развился в серовскую эпоху. Об этом свидетельствуют находки в могилах скульптурных (из лосиного рога или кости) изображений лося. Часть изображений лосей на скалах тоже следует датировать китойским временем. Новым является особое отношение китойцев к кабанам, о чем свидетельствуют частые находки в погребениях их клыков. Они являлись амулетами, показателями мужества и отваги охотников. Кабаньи клыки, расколотые пополам и с просверленными отверстиями на концах, нашивались на головной убор или носились прямо на лбу в виде диадемы. В других случаях три или четыре клыка располагались на шее и являлись нагрудными украшениями.

Наиболее ярким признаком китойских погребений является широкое употребление охры, которой сплошь засыпали умершего. Красная охра символизировала собой кровь мертвых.

Об изменениях в общественных отношениях китойского времени свидетельствует появление погребений, которые выделяются среди других захоронений особенно богатым и разнообразным погребальным инвентарем. Вместе с тем в могильниках встречаются бедные захоронения, иногда даже лишенные какого-либо инвентаря. В могилах с богатым инвентарем хоронили, по-видимому, или выдающихся охотников, или вождей и шаманов. Интересно, что такие захоронения оказываются иногда парными. Вместе с умершим мужчиной в могилу клали его жену, наложницу или раба, а иногда ребенка. В бедных могилах хоронили рядовых членов рода. Примечательно, что один из погребенных, который был положен в могилу без инвентаря, оказался даже за пределами родового могильника.

Таким образом, в китойское время начинает выделяться группа людей, которая занимает особое место в родовом коллективе. Усиливается власть вождя рода и племени. Появляются признаки начала разложения родовых отношений, свойственных времени материнского рода. В полную силу эти новые общественно-экономические отношения развиваются в следующую, глазковскую, эпоху, когда в Прибайкалье широко распространяется металл.

115

Уже в серовское время Прибайкалье превращается в один из влиятельных центров культуры в Северной и Восточной Азии. Влияние серовской культуры распространяется далеко на север — в Якутию, на запад — в бассейн Среднего Енисея, а также на восток — в Забайкалье. Оно отмечено не только для районов тайги, но в определенное время выходит за ее границы и вторгается в степные районы.

Речь идет не о простом влиянии одного из первых в Сибири центров культуры эпохи неолита, но и о прямом расселении серовских племен за пределами таежного Прибайкалья. Особенно интересно с этой точки зрения появление типичной серовской керамики далеко на юге — в

степях и пустынях Центральной Азии, а также Внутренней Монголии. Вместе с керамикой в тех же местах появляется специфический серовский набор каменных орудий — наконечники стрел, тесла, вкладыши и ножи. Не исключено, что в конце серовского времени часть прибайкальских племен переселилась на юг — в степи Монголии и дошла вплоть до Ордоса, где найден крайний юго-восточный форпост серовской культуры.

Одновременно неолитические племена Прибайкалья вступают на территории Забайкалья в тесные контакты с аборигенным населением Якутии и Приамурья. В результате возникает одна из самых любопытных «гибридных культур» эпохи неолита в Сибири, представленная находками в Шилкинской пещере. Пещера эта расположена в окрестностях нос. Шилкинский завод, на крутом обрывистом берегу р. Шилки. Уже издали на сером фоне обрывистого берега заметен темный провал пещеры, которая была домом и погребальной камерой неолитических охотников и рыболовов Шилки. Она предохраняла их от холодных ветров и дождей, а огонь очага, разведенный у входа в камеру, поддерживал достаточно высокую температуру в сухом помещении.

Люди, населявшие пещеру, а затем похоронившие здесь же своего умершего сородича, широко использовали в хозяйстве правильные ножевидные пластины, сколотые с конических нуклеусов. Среди изготовленных из них изделий выделяются своеобразные наконечники стрел «даурского типа». Это правильные двухили трехгранные ножевидные пластины, острый конец которых ретуширован тонкой изящной ретушью с брюшка и в редких случаях частично и вдоль одной из сторон — со спинки. Длинные боковые стороны пластин, а также основания, как правило, не ретушировались. Этот простейший вид наконечников стрел и в то же время наиболее древний из известных до сих пор видов изготовлялся с предельно минимальными затратами энергии и времени мастера.

Эти наконечники и вкладыши одинаковы с найденными в наиболее ранних неолитических поселениях Среднего Приамурья новопетровской культуры. С Приамурьем связывает их также такой специфический для Дальнего Востока инструмент, как нож «мустьерского» типа, и обилие собачьих костей. Собака была здесь, вероятно, таким же средством передвижения и источником мясной пищи, как у позднейших ихтиофагов Амура, гиляков (нивхов). С Якутией сближается керамика и такое специфическое орудие, как плечиковое тесло вилюйского типа. Но больше всего здесь чисто прибайкальских вещей — от вкладышевых копий и ножей серовских форм до нефритовых колец и костяных наконечников стрел с расщепом, датируемых глазковским временем.

Во многом сходный с прибайкальскими племенами путь развития проходили те неолитические племена Сибири, которые были соседями прибайкальских племен в долине Енисея.

Неолитические памятники на юге Енисейского края, где расцветала впоследствии классическая для Сибири культура бронзового века, изучены слабо. Кроме немногих подъемных находок, здесь обнаружено лишь .одно, да и то случайно найденное, неолитическое захоронение. Оно найдено

116

в с. Батени в яме, выкопанной для устройства погреба.8 Вместе с костями человека здесь оказалось несколько костяных орудий своеобразной формы — два кинжаловидных острия, роговой фигурный стерженек роговые пластинки и каменное орудие, изготовленное из отщепа, сколотого с речного валуна. Материалом для костяных орудий служили кости и рога лося. В могиле оказалось также 12 астрагалов, 4 из которых принадлежали косуле и 8 барану. Вещи в этом погребении ближе всего к серовским и китойским на р. Ангаре.

Как отмечает М. П. Грязное, в обществе, где основой хозяйства является скотоводство, орудия труда изготавливаются в первую очередь из костей домашних животных. Здесь же все вещи сделаны из костей и рогов лося, что указывает на охоту как на основу хозяйственной деятельности человека. Это тоже сближает древних обитателей Верхнего Енисея с их современниками в Прибайкалье.

При всем этом находка в с. Батени показывает, что здесь были и существенные отличия от Прибайкалья. Астрагалы барана, более мелкие, чем у современного дикого барана, свидетельствуют о том, что они могли принадлежать если не домашнему животному, то находившемуся в процессе одомашнивания. Это позволяет предполагать, что скотоводство на Верхнем Енисее зарождается даже не в афанасьевскую эпоху, а в значительно более раннее, неолитическое, время. По своему физическому типу человек, погребенный в неолитической могиле в с. Батени, существенно отличается от представителей более позднего, афанасьевского, населения. Особенно интересно, что в строении черепа обнаружены «южные», негроидные,

признаки.9 Таким образом, в неолите на Верхнем Енисее существовала своеобразная культура, носители которой занимались преимущественно охотой, но уже начали предпринимать первые попытки одомашнивания животных.

Несравненно богаче представлены памятники неолита на Среднем Енисее, в лесостепном районе выше и ниже г. Красноярска. Сюда относятся прежде всего многочисленные поселения по берегам р. Енисея и его притоков. Чтобы полнее представить условия, в которых жило неолитическое население Среднего Енисея, нужно учесть ландшафт этого края. Край делится на два больших района. Первый представляет собою лесостепную холмистую котловину, ограниченную с юга покрытыми густой тайгой отрогами Восточных Саян, а с севера — Енисейским кряжем.

Непосредственно с юга к лесостепи примыкает другой район — «Труба». Здесь Енисей прорезает отроги Восточных Саян. Удобные для заселения места использовались в течение всего исторического времени, а сама «Труба» являлась как бы коридором, связывающим Минусинскую котловину и лесостепь. Большая часть стоянок в лесостепном районе располагалась на правом берегу Енисея на местах, где в настоящее время находятся новые районы г. Красноярска. Здесь, особенно в двух пунктах, У бывш. с. Ладейки и у р. Базаихи, на развеянных песках прибрежных Дюн были собраны большие коллекции вещей. Широкой известностью пользуется также поселение в устье речки Собакиной, на левом берегу р. Енисея, у г. Красноярска. Среди поселений наиболее интересна стоянка под Ермолаевским городищем, давшая несмешанные находки одной энеолитической эпохи.

На Среднем Енисее найдены также хотя и немногочисленные, но богатые вещами могилы неолитического и энеолитического времени.

8 М. П. Г р я з н о в. Неолитическое погребение в с. Батени на Енисее. «Материалы и исследования по археологии СССР», № 39, 1953, стр. 332.

9 В. П. Алексеев. Антропологические типы Южной Сибири (Саяно-Алтайское нагорье) в эпоху неолита и бронзы. «Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока», Новосибирск, 1961, стр. 337.

117

Судя по материалам этих поселений и могильников, культура неолитических племен Среднего Енисея не только была родственна культуре их , соседей в Прибайкалье, но и развивалась примерно по тому же руслу, проходила одинаковые в основе хронологические этапы.

Собственно неолитическим памятникам Прибайкалья предшествуют погребения хиньского типа. На Енисее памятники этого времени не обнаружены, но среди вещей из лесостепи имеется наконечник стрелы с боковой выемкой, найденный на Базаихе, по типу соответствующий наконечникам из падей Хиньской и Частые. Такие наконечники, как считают исследователи, наиболее характерны для кельтеминарской культуры. Они встречаются как в Приуралье и Западной Сибири, так и дальше на восток. Их распространение указывает, видимо, на существование связей в неолитическое время между лесными и лесостепными районами Восточной Сибири и южными культурами.10 К следующему, исаковско-серовскому, времени на Среднем Енисее относится несколько

замечательных погребений, обнаруженных И. Т. Савенковым в Базаихе, в том числе богатое захоронение, в инвентаре которого имеются скульптурные изображения лосей, человеческая фигурка, костяной кинжал, различные костяные орудия, видимо, для обработки посуды, части составных рыболовных крючков, каменный топор, скребок и отщепы. В 1955 г. в пригороде Красноярска у дач гороно случайно была обнаружена могила, в которой погребенный лежал на спине ногами к реке. Скелет сопровождали различные каменные вещи: топор, скребла, костяной игольник, различные бусы.11 Подобные же разрушенные могилы были раскопаны в г. Канске, где погребенные лежали на спине ногами к реке. Вместе с ними найдены шилья из грифельной кости лося, подвески из клыков марала, кремневый отщеп и кусок охры. Кроме того, здесь же оказалось тесло из светло-серого сланца. У него с двух сторон зашлифовано лезвие, в то время как остальная часть осталась необработанной. Такие тесла являются принадлежностью серовских погребений в Прибайкалье и в более позднее время не встречаются.12 Игольник из трубчатой кости птицы с нарезками на концах, обнаруженный в Канском могильнике, также характерен только для серовского этапа.

Как в инвентаре могильника у дач, так и среди случайных находок встречаются скребки из отщепов с крутой ретушью с одной стороны. Такие скребки также относятся к серовскому времени неолита. Особенно характерно сочетание их в одной могиле с орудиями неправильноминдалевидной формы с одним более выпуклым краем. Украшения, которыми богато

погребение у дач, также находят себе аналогии только в памятниках Исаковского и серовского времени: это бусы, вырезанные из речных раковин, клыки и резцы кабана, бусы, вырезанные из кости. Значительная серия вещей этого времени представлена случайными находками, в том числе типичными для Прибайкалья каменными скульптурными изображениями рыб.

К этому же периоду относится и большое количество фрагментов сосудов с сетчатым орнаментом, соответствующих сосудам второго снизу слоя стоянки Улан-Хады. Это наиболее ранний вид керамики, который затем сменился другим, — сосудами с прямыми стенками, украшенными ямками по венчику и горизонтальными полосками зубчатого штампа.

11. К. Г л у с с к а я. Женщина негроидного типа в неолите под Красноярском. «Материалы и исследования по археологии, этнографии и истории Красноярского края», Красноярск, 1963.

12 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, стр. 78. 201. 203. 118

Сходство культуры серовского времени Среднего Енисея и Прибайкалья, доходящее до тождества в некоторых случаях, позволило А. П. Окладникову прийти к выводу о тесной культурной этнической общности этих двух районов.13 В ее основе лежит распространение в это время на запад и далее вверх по Енисею на юг представителей определенных групп племен, родина которых находилась восточнее, в низовьях Ангары — от нынешнего г. Братска, выше ангарских порогов, и до с. Стрелки. Такая близость неолитических культур Среднего Енисея и Прибайкалья имеет свою основу, видимо, и в их общем происхождении, и в параллельности развития. Она в значительной степени поддерживалась и близкими условиями существования, которые не могли не сказаться на их хозяйстве и быте. Находки украшений из костей и зубов диких животных свидетельствуют о том, что основой существования неолитических племен Енисея являлись охота и, видимо, рыбная ловля. Такая же картина наблюдается и в Прибайкалье.

На следующем за серовским китойском этапе сходство неолитических культур Енисея и Прибайкалья продолжает сохраняться. Такое сходство наблюдается прежде всего в керамике, характеризуемой тем, что у сосудов по краю венчика с внешней стороны расположен своеобразный карниз, украшенный зубчатым штампом; часто на карнизе имеются вдавления. Стенки таких сосудов сплошь покрыты горизонтально расположенными рядами оттисков отступающей палочки. Такие сосуды, найденные во многих местах лесостепи, принято считать по времени китойскими. В подъемном материале имеются и стерженьки от составных крючков, являющиеся наиболее выразительными предметами китойского времени в Прибайкалье. К этому времени нужно отнести и «топоры с ушками», родиной которых считается Восточная Сибирь. Этот вид топоров из района Красноярска был известен только среди случайных находок. Разведками в «Трубе» открыто поселение в устье р. Малой Дербиной, где среди других вещей было найдено несколько экземпляров «топоров с ушками», представленных не только готовыми экземплярами, но, что особенно важно, и их заготовками. Это указывает на местное их изготовление.

3.НЕОЛИТИЧЕСКИЕ ПЛЕМЕНА ЯКУТИИ

Ксеверу от неолитических племен Прибайкалья в бассейне р. Лены, на территории современной Якутии, обитали племена с близкой к прибайкальской, но отличной в ряде признаков культурой. Общность культуры неолитических племен Якутии и Прибайкалья сказывается прежде всего в том, что на наиболее ранних неолитических поселениях Средней Лены и Вилюя распространена керамика, аналогичная Исаковской и серовской. Как прибайкальские, так и алданские, вилюйские, среднеленские гончары выделывали горшки одинаковой параболоидной формы, покрытые снаружи оттисками сетки-плетенки с прямоугольными ячейками и резко отпечатанными в мягкой глине узелками переплетающихся нитей. У этих сосудов, как и у прибайкальских, снаружи под венчиком имеются пояски из ямок.14 Со временем, по-видимому, как показали раскопки неолитиче-

13А. П. Окладников. Неолитические погребения на Афонтовой горе. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. XXV, 1949, стр. 7.

14 Ю. А. Мочанов. Ранний неолит Алдана. «Советская археология», 1966, № 2, стр. 132—143; С. А. Федосеева. 1) Результаты первой археологической разведки на Вилюе. «Материалы 1-й

научной конференции молодых специалистов», серия гуманитарных наук, Якутск, 1962, стр. 8— 14; 2) Древние культуры Верхнего Вилюя. Автореферат диссертации. Новосибирск, 1964.

119

ских многослойных поселений, например стоянки Бельками, распространяются новые приемы оформления и изготовления сосудов. Наружная поверхность таких сосудов сплошь покрыта оттисками крученого шнура, расположенными вертикально от венчика к днищу. Очевидно, при изготовлении их употребляли колотушку, обмотанную нитями, которой и выколачивали горшок из комка глины. Так поступали североамериканские индейцы при изготовлении глиняной посуды.

В отличие от прибайкальских неолитических сосудов многие горшки из неолитических поселений Якутии украшены налепными валиками. Такие валики орнаментированы косыми насечками, напоминающими оттиски круто свитого шнура. Валики напоминают шнурок, как бы опоясывающий верхнюю часть сосуда. Острое дно сосудов иногда имеет внизу небольшой сосковидный выступ. Дно их часто орнаментировано радиальными нарезками, расходящимися от центра и соединенными поперечными резными линиями, параллельными друг другу. На неолитических сосудах Якутии никогда не встречается характерный для Прибайкалья штамповый орнамент и в особенности нет сплошных желобчато-углубленных параллельных полос, образованных вдавливаниями отступающей лопаточки-штампа. Венчик в большинстве случаев утолщен налепом извне и имеет вид массивной широкой полосы, выступающей карнизом над стенками сосуда. Орнаментальная полоса всегда одна, вдоль венчика. Она состоит из ряда параллельных горизонтальных линий, иногда рассеченных косыми поперечными линиями или зигзагами. От нее в некоторых случаях опускаются вниз вертикальные резные линии, расположенные парами, между которыми вырезаны косые кресты.

Общее представление о жизни неолитических племен Якутии дали раскопки среднеленских стоянок Мунку — около Олекминска и Куллаты, между Якутском и Покровским. Мунку — типичная стоянка таежных охотников и рыболовов. Они удачно выбрали для нее участок, защищенный от холодных северных ветров, в глубине долины, под прикрытием края древней террасы. Основной густо насыщенный слой стоянки относится к каменному веку. Так же как охотники Ангары, жители стоянки Мунку достигли большого по тем временам совершенства в обработке камня всеми известными неолитическому человеку способами: обычной отжимной ретушью, точечной оббивкой, сверлением, шлифовкой. В их распоряжении был превосходный материал: черный кремнистый сланец, молочно-белый, красный и других оттенков известковый кремень, различные разновидности кристаллических пород. Они выделывали свои вещи и из полудрагоценного камня — нефрита.

На первом месте по значению в хозяйстве стояла охота: на каждый квадратный метр раскопанной площади приходится по одному или более наконечнику стрелы. Наконечники эти знакомых прибайкальских форм.15 У них имеются характерная асимметричная выемка в основании и жальца неровной длины — одно длиннее другого. В культурном слое обнаружены кости животных, которых добывали неолитические обитатели Якутии. Они охотились на косулю, северного оленя, лося и зайцев. Найдены также кости бурого медведя, волка и водяной крысы.

Рыбу ловили, видимо, вырезанными из кости гарпунами. На вооружении ленских рыболовов находились сети, которые плелись из растительного волокна или ивовой коры. В культурном слое стоянки Мунку найдены каменные грузила, которые прикреплялись к сетям. Грузила изготовлялись

15 Таким наконечникам на Алдане и Средней Лене, видимо, предшествуют более архаичные, пластинчатые наконечники мезолитической техники (например, Юедейская стоянка на Средней Лене).

120

из плоских галек, по сторонам которых выбиты углубления для прикрепления к сети. Отличительной особенностью южноякутских неолитических стоянок является широкое употребление их обитателями высокоэффективных орудий для обработки кости, дерева и рога

— резцов, известных в двух видах: обычных резцов на углу сломанной пластины и полиэдрических, многогранных, имевших специально ретушированную рукоять в виде массивного трехгранного острия. Обилие резцов свидетельствует не только о своеобразии технических традиций мастеров Мунку, но также и о широком распространении обработки кости. Действительно, в культурном слое стоянки найдены тонко орнаментированный игольник,

острия и оправа для вкладышевого ножа с прорезным желобком для вкладывания лезвий, а также обломки костяных гарпунов.

Для стоянки характерны и скребки, изготовленные из ножевидных пластин. В качестве рабочего края оформлялся конец пластины. Скребки такого типа крайне редко встречаются на поселениях Прибайкалья. Часто встречаются также сплошь обработанные со спинки скребки своеобразной треугольной формы и скребки с округлым рабочим краем, изготовленные из небольших, но массивных отщепов и сколов.

Среди рубящих орудий — топоров и тесел, кроме байкальских типов, имеются собственные, оригинальной формы. К ним относятся топоры весловидной формы и тесла с уступкамиплечиками на обушке, не известные на остальном пространстве Северной Азии, но отчасти напоминающие такие же орудия Юго-Восточной Азии и американского континента.

Нефритовые изделия — ножи, топоры и тесла — нередко выделывались на Средней Лене не из темно-зеленого, а из белого нефрита.

Кроме орудий труда, жители стоянки Мунку, так же как в Прибайкалье, изготовляли из нефрита украшения. Две треугольные подвески с боковыми ушками найдены около с. Гельгяй и на р. Турукте. Они изготовлены тоже из белого нефрита. Изделия такого типа из Прибайкалья неизвестны.

Поселение того же времени, очень близкое по характеру культурных остатков к стоянке Мунку, раскопано вблизи г. Якутска, в устье небольшой речки Куллаты-Юрях (верхний горизонт). Отдельные культурные комплексы, обнаруженные на стоянке, помогают раскрыть бытовые и хозяйственные детали жизни среднеленских неолитических племен.

На стоянке имелись большие хозяйственные ямы, которые использовались для хранения мяса и в особенности часто рыбы. Для таких хранилищ выкапывалось углубление цилиндрической формы, дно и стенки которого затем обкладывались полосами бересты. В одной из таких ям найдено большое количество хорошо сохранившихся костей рыб, в том числе довольно значительных размеров. В другом месте на краю стоянки в специальном углублении обнаружен толстый слой рыбьей чешуи, которая, очевидно, выбрасывалась сюда после чистки. Вообще в культурном слое стоянки значительно чаще, чем на Мунку, встречались остатки щуки, карася, стерляди, осетра. По-видимому, рыболовство у населения пос. Куллаты играло более важную роль, чем охота.

Кроме хозяйственных ям, на стоянке найдено углубление, которое отличается особенно большими размерами и иным назначением. В нем найдены кости медвежьей лапы и вместе с ними костяная трубочка с отверстием — флейта, изготовленная из кости лебедя. Это, должно быть, остатки от какого-то ритуального обряда, связанного с медвежьим культом.

К последующему этапу неолита в Якутии относится ряд стоянок, среди которых выделяется как наиболее полно изученное поселение у оз. Ымыяхтаах в Соттинском наслеге УстьАлданского района ЯАССР

121

и 60 км к северо-востоку от г. Якутска.16 Это было поселение озерных рыболовов, куда они периодически приходили в течение длительного времени, на протяжении которого здесь образовался культурный слой мощностью до 60—70 см. В культурном слое стоянки изобиловали кости рыб (щуки, стерляди, карася), вместе с которыми оказались кости лося и человека, тоже обожженные и разбитые, возможно, свидетельствующие о каннибализме. Культурные остатки гуще всего группировались около очагов, представлявших скопления золы. Этнографические аналогии помогают восстановить облик жилищ, с которыми связаны такие очаги. Основу жилища сооружалась из наклонно воткнутых в землю деревянных жердей, которые сверху покрывали шкурами или корой. Зимой для утепления они дополнительно обкладывались мхом и снегом. Пол жилища устилался еловыми лапами, поверх клали шкуры медведя, оленя или сохатого. В центре оставляли специальное место, где прямо на земле горел очаг. По мере очищения очага от золы и угля образовывалась очажная яма.

Важное место на поселениях занимают рабочие площадки — места, где производилась первичная обработка каменных орудий. Как правило, они располагались не в самом жилище, а рядом с ним. Здесь чаще всего находятся каменные наковальни, отбойники, расколотые гальки и желваки кремня, кварцита, сланца, диабаза, заготовки нуклеусов, отщепы, пластины и незаконченные орудия. Керамика по сравнению с находками на стоянках Мунку и Куллаты представлена немногочисленными и однообразными образцами: господствует гладкая или шахматно-шашечная ложнотекстильная керамика. Внешняя сторона сосудов имеет отпечатки в виде сетки с квадратными, прямоугольными или ромбическими ячейками. Такие отпечатки (иногда их называют «вафельными») получились в процессе изготовления глиняных сосудов

способом выколачивания при помощи специальной лопаточки, на одной из сторон которой была вырезана негативная сетка. Выступающие ячейки этой сетки разделялись неглубокими прорезными желобками. Когда лопаточкой ударяли по сырой глине, на ней отпечатывалось обратное изображение сетки. Ячейки ее получались вдавленными, а над ними выступали узкие разделяющие их полоски. Горшки, как и раньше, были круглодонными. Единичными экземплярами представлены чашевидные сосуды, обнаруженные в III культурном слое стоянки Белькачи I. Их по-прежнему украшали вдоль бортика венчика горизонтальным рядом сквозные округлые или овальные дырочки. На многих сосудах вниз от дырочек отходят одинарные или сдвоенные косые прочерченные или резные линии, образующие сплошной или прерывистый зигзаг. Иногда косые линии образуют наклонные кресты или решетку. В глиняное тесто теперь начинают примешивать шерсть пушного зверя. В каменном инвентаре выделяются наконечники стрел с прямым и овальным насадом, а также нуклевидные полиэдрические резцы.

В целом каменный инвентарь стоянки Ымыяхтаах более грубый и примитивный, чем изделия из Мунку и Куллаты. Быть может, это находит себе объяснение в том, что во II тыс. до н. э. от южных соседей ымыяхтаахских племен, знакомых с бронзовой металлургией, бронзовые изделия спорадически проникали и в Якутию. Хотя собственной бронзовой металлургии у ымыяхтаахцев еще не было, привозные вещи из металла, безусловно, определенным образом должны были повлиять на ассортимент каменных изделий.

16 Стоянки этого времени находятся и в других местах на Средней и Нижней Лене (Хоро-Юрэгэ, Кыларса I, Старый Сиктях, Уолба — верхний слой, Племхоз и др.), по всей долине Алдана (Томмот, Усть-Тимптон — II слой, Сумангин I—VIII— VI слои, Белькачи I —III слой, Билир— II слой, Усть-Мая, Ноху).

122

Неолитические поселения Центральной и Южной Якутии смыкаются •на западе с поселениями древних обитателей долины Вилюя одного из крупнейших притоков Лены, которые в свою очередь представляют переходную культурную область к неолиту Нижней Ангары и Средней или Подкаменной, Тунгуски. На общих условиях жизни человека в долине Вилюя и его расселения сказывались своеобразные природные условия этой таежной области, расположенной с запада на восток между двумя великими водными артериями Восточной Сибири — Енисеем и Леной а с севера на юг — между арктической полярной тундрой и Прибайкальем. Средняя температура в течение 2—4 зимних месяцев не превышает здесь —30°, нередко она падает до —50°. Кругом царит непроходимая тайга, во многих местах лежат засасывающие всякое живое существо моховые болота.

Реки изобилуют опасными для переправы порогами. Но вместе с тем здесь было и немало такого, что издавна влекло в эти гиблые места древнего человека и давало ему надежные источники существования. Леса на Вилюе по-своему разнообразны и богаты видами. Они состоят обычно из даурской лиственницы, которую на песках замещает сосна, заболонь сосны до недавнего времени шла в пищу и была «хлебом» лесных племен. На низменных берегах рек встречается ель. На приозерных болотах растет береза. Среди кустарников подлеска особенно обширны ивы, карликовая береза, красная смородина, рябина и шиповник. В местах более влажных подлесков развит моховой покров, растут грибы, голубика, брусника. Все это тоже шло в пищу человеку — и грибы, и ягоды. Еще важнее были для людей богатства рек рыбой и тайги животными. Млекопитающие представлены лосем, северным оленем, медведем, росомахой, волком, соболем, горностаем, белкой, зайцем. На север Якутии здесь проникает больше южных животных, чем где-либо в другом ее месте. На Вилюе гнездится более 80 видов птиц. Это объясняется своеобразным климатическим режимом: Вилюй получает больше тепла за более короткие сроки, чем соседние с ним районы Якутии, а также Нижней и Средней Тунгуски.17 Природные условия, способствовавшие распространению на север южных видов животных,

по-видимому, в равной степени влияли и на заселение этой территории человеком, шедшим вслед за животными.

Не удивительно поэтому, что на Вилюе имеются довольно многочисленные следы пребывания древних охотников эпохи неолита. Своеобразная природа Вилюя предопределила и характер первоначального расселения человека, топографию древнейших поселений. Огромные участки вилюй-ской тайги заняты марями и болотами, которые зачастую покрывают пло-Щади II, III и IV надпойменных террас Вилюя. Древние стоянки могли располагаться поэтому вдоль высокого края I и II надпойменных террас, на наиболее сухих их участках. Но таких участков по Верхнему Вилюю немного. Это способствовало их концентрации в немногих местах и тому, что

стоянки являлись местами обитания человека продолжительное время и относятся не к одной, а

кразличным историческим эпохам.

Таковы, например, самые богатые находками поселения в устье рек Чоны и Чиркуо, а также на

возвышенности Туой-Хая. Самым ранним на Вилюе является сейчас неолитический комплекс, относящийся к зрелой неолитической культуре и датирующийся примерно IV—III тыс. до н. э. Для него характерны прежде всего каменные шлифованные тесла архаической формы, обнаруженные на поселении Туой-Хая и стоянке по левому берегу устья р. Чоны. Они сделаны из кремнистого или роговикова сланца, односторонне выпуклые. Широкие поверхности тесел чаще ча-

17 А. Я. Тугаринов. Общий обзор фауны Якутии. Сб. «Якутия» Л., 1927, стр. 225. 123

стично пришлифованы, но иногда только лишь отретушированы. Наиболее близкие по типу тесла характерны для Исаковского времени в Прибайкалье.

Сюда же относятся треугольные ретушированные ножи, подпрямоугольные сланцевые шлифованные ножи, треугольные наконечники стрел с асимметричным жальцем. К этому же древнейшему пласту, возможно, относятся и своеобразные наконечники стрел из ножевидных пластин с частичной подретушировкой острия и реже основания, нуклеусы-скребки, несколько напоминающие «гобийские» нуклеусы, микропластинки-вкладыши, мелкие округлые скребки, боковые резцы из пластин и отщепов.

К тому же комплексу на поселении Туой-Хая и в устье Чоны относится и керамика с отпечатками сетки-плетенки.

Судя по тому, что никаких следов построек не сохранилось, местное население жило в наземных жилищах, скорее всего в виде шалаша, или чума.

Следующий этап характеризуется появлением новых орудий труда. Это топоры с ушками, клиновидные тесла, подпрямоугольные тесла серовского типа, почти полностью отшлифованные со всех сторон, многофасеточные полиэдрические резцы, плоские двусторонне ретушированные, удлиненно-треугольные наконечники стрел в виде напильника, скребки с ушками по краям лезвия, костяные наконечники копий с вкладышами. Керамика украшалась ложно-текстильным орнаментом. К этому этапу относится наиболее многочисленная из исследованных группа памятников — поселение Туой-Хая и одноименный могильник. Этот этап вилюйского неолита может быть датирован III тыс. до н. э.

Как и раньше, охота была основным занятием вилюйских племен. Замечательно в связи с этим специальное культовое захоронение собаки на неолитическом могильнике Туой-Хая. Туловище собаки было сожжено в ритуальном костре, а череп погребен отдельно, причем его сопровождала красная охра, символ жизни у всех первобытных народов. С собакой положили и каменные наконечники стрел. Собака погребена с соблюдением тех же обрядных церемоний, которые практиковались при захоронении человека. Так же поступали и современники неолитических жителей долины Вилюя, обитавших далеко к западу от них, по Ангаре между Иркутском и Братском.

Духовную культуру, верования и мировоззрение неолитического населения Якутии раскрывают наскальные рисунки. Особенно популярным сюжетом являлись изображения лосей. Они отличаются нередко реализмом.

Наиболее ранними на Средней Лене являются изображения лосей на скале у дер. Чуру и близкие им по стилю другие такие же изображения, отличающиеся реалистическим мастерством, динамичностью и жизненностью в передаче форм тела животных. В дальнейшем, однако, наблю-

124

дается преобладание схематических изображений и утрата реалистических признаков. Замечательно в связи с этим, что на одном из вилюйских неолитических поселений (Туой-Хая) найдено изображение лося из кремневого отщепа, аналогичное более поздним, уже схематизированным фигурам лосей на наскальных рисунках Средней Лены и Ангары.

Наиболее богатыми по сюжетам являются многочисленные рисунки, выполненные красной краской на скале Суруктах Хая, в долине небольшой речки Мархи, впадающей в Лену ниже Олекминска. Писаницы Суруктах Хая датируются находками из обнаруженного там жертвенного места. Вверху лежали наконечники стрел железного века, ниже — предметы бронзового века, а еще глубже — поздненеолитические наконечники стрел и копий, скребки, резец, проколки, отщепы, перламутровые бусы, фрагменты игольников, орнаментированных прямыми резными линиями, односторонне зубчатый костяной гарпун. Начало культового почитания скалы Суруктах Хая падает, таким образом, на поздненеолитическое время. Эти находки свидетельствуют о почитании самой скалы, а также нарисованных на ней изображений лосей и схематических фигур людей, взявшихся за руки. Наскальные рисунки Лены раскрывают обряды и праздники, которые существовали в эпоху неолита и бронзы в Якутии. Они связаны с производственным культом охотников, призваны были содействовать удаче в охоте и размножению зверей.

Верования, связанные с представлением о душе и загробной жизни, выражены в неолитических погребениях, найденных на Лене около Олекминска и на Вилюе. Таков, например, родовой могильник на горе Туой-Хая и на Вилюе. Во всех вскрытых здесь погребениях рядом с покойником находились кремневые наконечники стрел и костяные наконечники копий с вставленными в них кремневыми вкладышами. В большинстве случаев покойники лежали в грунтовых ямах на спине ногами к реке. Все костяки обсыпаны охрой. Над некоторыми из них разводились ритуальные кострища, где сжигались жертвенные животные и птицы. В одном случае наблюдался обряд частичного трупосожжения с отдельным захоронением головы. Это погребение также было засыпано охрой. В том же могильнике была специально захоронена и собака. При этом были соблюдены те же самые обрядовые нормы, что и при погребении людей. Преднамеренно отделенную от туловища голову собаки положили в специально вырытую в скалистом грунте овальную яму, обсыпали ее охрой, а сверху покрыли тонким слоем суглинка. Затем над погребенной головой развели ритуальный костер и сожгли в нем туловище собаки. Обгорелые кости животного были собраны кучкой в центре кострища и рядом с ними положено три кремневых наконечника стрел — непременный инвентарь всех охотничьих погребений. После этого погребальная яма окончательно была засыпана землей.

Многочисленные неолитические роды и племена оставили следы своего пребывания и на крайнем севере Якутии, за Полярным кругом. Это уже была не безлюдная пустыня. Здесь всюду шла своя, во многом своеобразная жизнь. По-своему здесь протекала и смена хронологических