Современная западная философия_Словарь

ДИАЛОГИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ (философия диалога, диалогизм) — совокупное обозначение философских учений,исходным пунктом которых является понятие диалога.Диалогическое отношение, или отношение Я — Ты, мыслится при этом как фундаментальная характеристика положения человека в мире. Д.ф. полемически заострена против трансцендентальной философии сознания, отправной точкой которой выступает автономное (и в этом смысле — «монологическое») Я. Утверждая первичный характер отношения Я — Ты, представители Д.ф. настаивают на том, что вне этого отношения человеческий индивид вообще не может сложиться в качестве самости*. Хотя принципиальную значимость Я — Ты-отношения в структуре человеческого отношения к миру подчеркивали уже многие мыслители XIX в. (например, Л. Фейербах), в качестве относительно самостоятельного интеллектуального течения Д.ф. сложилась в 20-е годы. Независимо друг от друга и опираясь на различные философ- ско-религиозные традиции, ее основоположения развивали Бубер*, Франц Розенцвейг, Адольф Гарнак, Фридрих Гогартен, Эбнер*. После второй мировой войны идеи Д.ф. разрабатывали Марсель*, Левинас* и др.

QБубер М. Я и Ты (1923). М, 1993; Гадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Он же. Актуальность прекрасного. М., 1991; В. Waldenfels. Das Zwischenreich des Dialogs. Fr./M., 1970.

ДИЛЬТЕЙ (Dilthey) Вильгельм (1833-1911)— нем. философ и историк культуры. Проф. в Базеле (1867), Бреслау (ныне Вроцлав, 1871), Берлине (1883-1908).

Интеллектуальная ситуация, определившая философский поиск Д., определена характерным для последней трети XIX в. противостоянием позитивистского сциентизма и спекулятивного идеализма (метафизики). Сознавая непродуктивность противопоставления спекулятивной фило-

софской традиции позитивной науке, Д. обращается к такой — восходящей к немецкой романтике — категории, как «жизнь». Это обстоятельство дало позднейшим интерпретаторам повод отнести Д., наряду с Ницше* и Бергсоном*, к философии жизни*. Однако понятие «жизнь» в дильтеевском случае связано не с развитием идей витализма или интуитивизма, а с разработкой гносеологической и методологической проблематики научного (и, в частности, гуманитарно-научно- го) познания. Тематизируя специфику историко-гуманитарных наук («наук о духе») по отношению к естествознанию («наукам о природе»), Д. формулирует классическую дихотомию «понимания» и «объяснения». («Природу мы объясняем, духовную жизнь мы понимаем»). Между тем это методологическое различение не следует смешивать с онтологическим отделением естественнонаучной и гуманитарной сфер знания друг от друга. Во-первых, противополагание «объясняющих» и «понимающих» процедур не носит у Д. абсолютного характера: он постоянно ведет речь о многоаспектное™ научной методологии и, в частности, о взаимодополнительности аналитического, сравни- тельно-исторического и субъективноэмпатического подходов. Во-вторых, подчеркивание несводимости гуманитарного познания к методам естественных наук было необходимо Д. не для того, чтобы обособить их друг от друга как несовместимые, а для того, чтобы отыскать общий для них теоре- тико-познавательный фундамент.

В ходе этого поиска Д. неоднократно менял и свои отправные пункты, и свою терминологию. Центральными понятиями его философствования выступают то «переживание» (в сопряжении с «жизнью») и «выражение», то «значение» и «понимание», то «мировоззрение», «индивидуальность» и «биография». Базис, на каком должна покоиться универсальная (пригодная и для точных, и для исторических наук) теория познания, он

стремится нащупать то в «психологии» (обозначаемой как «описательная», «расчленяющая», «сравнительная», «понимающая» и «феноменологическая»), то в «антропологии», то в «герменевтике». Отсюда внешняя фрагментарность дильтеевского творческого наследия. Начав с грандиозного проекта «Критики исторического разума» (название отражает полемическую заостренность против неисторического подхода Канта), Д. уточняет свой замысел как «Введение в науки о духе» (первый том вышел в 1883); работа над вторым томом «Введения...» разрослась, с одной стороны, во множество скрупулезных исследований историко-культурного свойства, а с другой стороны, вылилась в несколько новых проектов — таковы «Идеи к описательной и расчленяющей психологии» (1894), «Возникновение герменевтики» (1900), «Построение исторического мира в науках о духе» (1910). Большая часть исследований не дождалась прижизненной публикации, что наложило существенный отпечаток на образ Д. как мыслителя: для современников он остался автором двух крупных незавершенных проектов (наряду с «Введением...» это труд о Шлейермахере, первая половина которого вышла в 1870) и множества сравнительно небольших исторических, литературоведческих, педагогических и публицистических сочинений. Так, в процессе работы над вторым томом «Введения...» возникли семь «Статей по истории философии и религии» (три из которых при жизни не публиковались) — они составили впоследствии, благодаря усилиям Георга Миша, объемистый том «Мировоззрение и анализ человека от эпохи Возрождения до Реформации». В качестве интегративной части труда «Жизнь Шлейермахера» замышлялась подробнейшая «История немецкого духа», фрагменты которой увидели свет в 1901; в 1905 была опубликована «История юного Гегеля», которая в свою очередь задумывалась как часть всеох-

ватывающей «Истории немецкого идеализма». Из прижизненных публикаций Д. следует выделить работу «Переживание и поэзия: Лессинг, Гёте, Новалис, Гельдерлин» (1906), ставшую классической для так называемой «духовно-исторической» школы, а также адресованные широкой публике статьи «Сущность философии» (1907) и «Типы мировоззрений» (1911). Второе открытие Д. началось с выходом в свет Собрания сочинений, предпринятого в 20-е годы учениками

ипоследователями (Г. Миш, Б. Гротхойзен, П. Риттер, Г. Ноль, Больнов*

идр.) и растянувшегося более чем на полвека. В 1923-24 стала доступной общественности переписка Д. с графом Йорком, послужившая источником инспираций для Хайдеггера* в его размышлениях над феноменом историчности*, в 1966 по манускриптам была восстановлена вторая часть «Жизни Шлейермахера», а в 1982 — фрагменты и подготовительные материалы ко второму тому «Введения...», произведшие почти сенсационное впечатление на международное дильтееведение и изменившие взгляд на проблему отношения Д. и Гуссерля.

Важнейшей философско-методо- логической проблемой, вокруг которой сосредоточилось мышление Д., была так называемая проблема историзма*. Ее суть выражена самим Д. как антиномия релятивности и общезначимости: с одной стороны, всякое знание (и метафизика, т.е. философия, в том числе) есть продукт определенных исторических условий; с другой стороны, всякая метафизическая система притязает на объективную

ивсеобщую значимость, а значит, претендует на над-и внеисторический статус. Разрешение этого противоречия видится Д. на пути радикального «исторического самоосмысления». Философии надлежит сделать многообразие мировоззрений своим объектом. Необходимо проанализировать различные философские системы как исторически обусловленные образования, но не с тем чтобы релятивизи-

вести в связи с Д. речь о разработке самостоятельной «герменевтической логики».

В. С. Малахов

Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах// Культурология. XX век. М., 1995; Сущность философии// Философия в систематическом изложении В. Дильтея, А. Риля, В. Оствальда и др. СПб., 1909; Сила поэтического воображения. Начала поэтики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX — начала XX века. М.,1987; Описательная психология. Спб., 1996; Gesammelte Schriften. Bde.1-20. Gottingen, 1950-1982; Категории жизни//Вопросы философии. 1995, №10; Воображение поэта //Вопросыфилософии. 1995, №5.

1U МихайловА.А. Современнаяфилософская герменевтика. Минск, 1986; Два текста о Днльтее. М., 1996.

ДИНГЛЕР (Dingier) Гуго (18811954) — нем. философ и математик. Родился в Мюнхене. Изучал математику и физику в ун-тах Эрлангена и Мюнхена. В 1902 в Геттингенском ун-те, под влиянием лекций математиков Феликса Клейна, Давида Гильберта и философа Гуссерля*, у него пробуждается интерес к проблемам оснований точных наук. Начиная с «Основ критики и точной теории наук, в особенности математических» (1907) в более чем двадцати книгах и многих статьях Д. с характерной для него последовательностью мысли разрабатывал системучистого синтеза,

которая должна была «охватывать все основания точных наук». Во время первой мировой войны Д. был офицером на фронте. В 1920 — проф. в Мюнхенском ун-те, в 1932 — проф. философии в Высшем техническом училище в Дармштадте. Вскоре после прихода к власти национал-социали- стов Д. был уволен на пенсию как «ненациональный мыслитель», симпатизировавший евреям (в 1919 вышла его кн. «Культура евреев»). Опасаясьза судьбу своего творчества и своих сочинений, Д. вначале предпринял попытку вновь получить кафедру, идя на некоторые уступки режиму. Одна-

ко затем он был взят под продолжительное наблюдение гестапо. После 1945 — обвинение в сближении снаци- онал-социализмом закрыло для него доступ к преподавательской деятельности. Эти политические обстоятельства не могли не повлиять на отношение кД. в академической сфере, а также на освещение его работ.

Своеобразие подхода, предложенного Д. в философии и методологии науки, связано с его программой обоснования точных наук (геометрии, арифметики, физики). Возможность такого обоснования Д. видел в обращении к целеустремленным нормированным действиям, коперационным правилам, которые решающим образом влияют на осуществление науки.

В отношении к теоретическим построениям эти действия и правила выступают не как элементы теорий, но как то, что образует предпосылку научного познания. Отвергая взгляд эмпиризма (как классического, так и неопозитивизма*) на особенности построения точных наук, Д. в своем «оперативизме» предлагает операциональную реконструкцию фундамента науки, когда основные понятия и аксиомы получают определение исмысл в контексте планов действия, идеальных требований или регулятивных идей. Последние вопросы об обеспечении истинности и значимости точных наук не могут быть решены в рамках самих этих дисциплин;лишь философия может дать на них ответ. Таким образом, в «методической философии» Д. обращается (как до него Брентано* или Гуссерль) к идее науки, episteme, как завершенного здания, внутренне упорядоченной системы.

В поисках исходного пункта системы познания Д. полемизирует с сенсуализмом Маха*, у которого первично данное рассматривалось как совокупность простых элементов — чувственных восприятий. По мнениюД., такой взгляд на природу данного еще не позволяет выйти за пределы сконструированного, лишенного непос-

редственности. В нем не преодолевается зависимость от предшествующих знаний. Мир, обнаруживаемый в беспредпосылочной «нулевой точке» должен быть дан свободным от всяких следов неявно присутствующих в опыте конструкций и схем. Очищая опыт от теоретических образований, мы должны получить такой взгляд на мир, когда все будет «действительно здесь». Д. называет это ситуацией «предоднозначности». Подлинный характер достигаемого таким образом данного, наличного, обозначается Д.

понятием «das Unberuhrte» — нетронутое (Das Unberuhrte,Zeitschrift ftir die ge-

samte Naturwissenschaft, 1942), это то,

что впервые вступает в отношение к Я в состоянии, которое не тронуто мыслительными операциями и осознаваемыми высказываниями, а скорее предшествует им.

Для обеспечения первых шагов познания мы должны отказаться от созерцательной позиции и принять решение относительно «последних принципов», которые составляли бы фундамент значимости всех последующих высказываний о действительности. По Д., всякая философия есть в конце концов «децернизм» (от лат. decernere — решаться). В сознательном волевом акте Д. видит источник достоверности знания. Критериям истины, опирающимся на принципы очевидности и индукции, он противопоставляет «волю» — последнюю и активную инстанцию, обосновывающую самое себя: она есть та дологическая реальность, в которой фундированы утверждения и общезначимые высказывания. На первый план выходят не «очевидные» положения, а руководства к действию и правила изготовления, коренящиеся в «воле к однозначности», в «воле к науке». Искомое знание приобретается через действие и в действии. То, что Д. называет «последним фундаментом значимости», не является ни метафизическим принципом в шопенгауэровском смысле, ни предметом психоло-

гии. В методическом волюнтаризме Д.

действующая, активная и живая воля выступает как теоретико-познава- тельный принцип и, тем самым, оказывается в сфере однозначности, позволяя осуществить построение завершенной «системы», «абсолютной науки».

В динглеровском операционализме, предложившем особый путь опосредования теории и опыта в частных науках, с подобным децернистским (волюнтаристским) подходом связан играющий большую роль «принцип прагматического порядка». Прагматический порядок — это такая последовательность действий, когда в определенном действии А содержатся необходимые условия для выполнения действия В. Нарушение этого порядка внутри «однозначной системы» приводит к ошибкам и погрешностям. «Принцип прагматического порядка» имеет чисто методическое значение. Рассматриваемый как руководство к действию, он не нуждается в доказательстве, получая свое обоснование из полагания цели. Он позволяет организовать и привести в естественный порядок совокупность действий как теоретического, так и прикладного характера, которые входят в построение конструктивной науки как творческого синтеза. Этим достигается главная цель науки — последовательными шагами осуществить овладение реальными природными процессами. (См.: его книги «Система. Основная философско-рациональная проблема и точный метод философии» (1930)и «Философия логики и арифметики» (1931).)

Первичность практического, оперативного заключается в том, что основные формы «идеальных наук» (например, геометрические идеи) выступают как планы, указания к действию по изготовлению таких форм в действительности. Они не заимствуются из «природы» и не носят конвенционального характера, но выбираются нами из множества других как однозначно реализуемые «элементарные формы». Основные геометрические

понятия («плоскость», «прямая», «твердое тело», «ортогональность») определяются посредством метода конструкции. Напр., «активная дефиниция» плоскости содержится в методе, применяемом для изготовления реальной плоскости. Д. находит его в фабричной процедуре ручного изготовления точнейших плоскостей посредством шлифовки трех стальных пластин друг об друга. Производимая в результате фигура (Gestalt) должна обладать тем минимумом свойств, которые (вне зависимости отэмпирического своеобразия материала) реализуются в каком-либо предмете при осуществлении этого метода. В процессе исследования растет точность измерений, в определенных границах происходит «исчерпание» норм, т.е. их более точное исполнение («принцип конвергентной точности»). Общие дефиниции и извлекаемые из них следствия (вся система аксиом евклидовой геометрии) имеют априорный характер. Поскольку они не относятся ни к области простого представления, ни в области эмпирического бытия, а в качестве организованного заранее плана присутствуют в действиях, направленных на изготовление реальных предметов, то и априори приобретает здесь новый смысл, становясь «операциональным априори», «априори изготовления».

В работах «Эксперимент. Его сущность и история» (1928) и «Метод физики» (1938) Д. сосредоточивает внимание на целенаправленных действиях в экспериментировании. Отказываясь от понимания точного эксперимента как пассивного посредника, а его результатов, выраженных на математическом языке как «откровения, ответа природы», он исследует его априорную сторону: фигурирующие в эксперименте измерительные приборы, аппараты и инструменты производятся в мастерских посредством реализации однозначных идей. Ими обеспечивается научная ценность эксперимента — его воспроизводимость, возможность осуществле-

ния буквально «из ничего», «в любое время и в любом месте». Экспериментальное исследование складывается из трех взаимосвязанных уровней: построение измерительных приборов; организация и осуществление опыта, который дает в результате числа; теоретическое и математическое объяснение и обработка материалов опыта. Экспериментальное овладение природой, осуществляемое с помощью элементарных форм, заключается воднозначном воспроизведении процессов. Общезначимость этих законов берет свое начало в человеческом духе,а не является конечной, «энумеративной» всеобщностью, предлагаемой в принципе индукции. Тем самым, в своем наукоучении Д. ставит под сомнение «веру в мировую машину» со скрытыми в ней независимыми законами, предлагая свой ответ на кантонский вопрос «как возможна чистая наука?»

Проясняя логическую структуру этики, Д. также следует «методической философии» и стремится показать, что именно в воле должны иметь свою основу осознанные, целеустремленные действия, поступки (Handeln), направленные к высшей этической цели.

Некоторые существенные пункты операционализма Д. были восприняты и переосмыслены у его последователей Лоренцена* и П. Яниха, разработавших концепцию конструктивного обоснования логики и математики. Ими, однако, было отвергнуто понятие «абсолютной науки» и связанная с этим программа «последнего обоснования», имеющая в философии Д. первостепенную значимость.

А. В. Михайловский

UЭксперимент. Его сущность и история. 2-я ч. // Вопросы философии. 1997, № 12; Die Grundlagen der angewandten Geometrie. Leipzig, 1911; Die Grundlagen der Naturphilosophie. Leipzig, 1913; Die Grundlagen der Physik. В., 1919; Der Zusammenbruch der Wissenschaft und der Primal der Philosophie. Miinchen, 1926, 1931; Das Experiment. Sein Wesen und seine Geschichte. Miinchen, 1928; Melaphysik als Wissen-

schaft vom Letzten. Munchen, 1929; Das System. Munchen, 1930; Philosophie der Logik undArithmetik. Munchen,1931; Ge-

schichte der Naturphilosophie. В., 1932; Die Grundlagen der Geometrie. Stuttgart, 1933; Das Handeln im Sinne des hochsten Zieles. Absolute Ethik. Munchen, 1935; Die Methode der Physik. Munchen, 1938; GrundriB der methodischen Philosophie. Fiissen, 1949; Die Ergreifung des Wirklichen. Munchen, 1955; Aufsatze zur Metodik. Hamburg, 1989.

Ш W. Krampf. Die Philosophie H. Dingier. Munchen, 1955; H. Dingier. Gcdcnkbuch zum 75. Gcburtslag. Munchen, 1956; J. Wilier. Relutivitat und bindeutigkeit. H. Dingier. Bcitrag zur Begriindungsproblematik. Meisenheim, 1973.

ДИСКУРС. (I) Во французском словоупотреблении слово Д. имеет широкий спектр значений — от свободной беседы и рассуждения до методически отрефлектированной философской речи. В словаре Фуко* употребление термина Д. сильнее, чем в первом смысле, но слабее, чем во втором. В Д. выявляют себя порядки (и, в частности, порядки знания), что не обязательно должно увенчаться наукой, но является ее условием. Д. есть результат дискурсивных практик, находящихся в определенных отношениях к недискурсивным практикам. Если в работе «Слова и вещи» термин Д. применяется для обозначения классической эпистемы*, для которой характерна функция репрезентации, то в кн. «Археология знания» понятие Д. обретает терминологический смысл. Оно означает, во-первых, общее поле всех высказываний, во-вторых, определенную группу высказываний, и, наконец, в-третьих, некоторую регулярную практику, ответственную за определенное количество высказываний. Высказывания (enonces) не играют роль мельчайших единиц Д., а берут на себя функцию всего Д. Высказываниями генерируются иприменяемые знаки, и применение определенных правил, и осуществление процедур. Высказывания, будучи неразрывно связаны со знаками, делают воз-

можным операции наделения значениями, предписания правил, а также самого практицирования некоторого Д. Они определяют то, что может быть сказано и понято. Эту свою функцию высказывания выполняют на поверхности, не указывая на некий предшествующий Д. или сокрытый внутри него тайный смысл. Смысл всегда полностью наличен в позитивности сказанного. Д. есть инстанция производства знания. Именно на этом, и только на этом, уровне можно решить, что является выразимым, а что невыразимым в ту или инуюэпоху, т.е. что принадлежит, а что не принадлежит к порядку знания.Порядок знания не предзадан дискурсом, но возникает в процессе его производства.

(II) В немецкоязычном словоупотреблении Д. — подчиненное понятие по отношению к понятию диалога. Д. есть диалог, ведущийся с помощью аргументов. У Хабермаса* и Апеля* Д. — форма коммуникации*, а именно, такой способ коммуникации, в котором сталкиваются различные высказывания, явным или неявным образом содержащие притязания на общезначимость. Основное допущение теории Д. (Diskurstheorie), развиваемое Хабермасом*, состоит в том, что истина суждений и правильность действий может быть найдена на основе рациональных процедур анализа притязаний на общезначимость, заключенных в этих суждениях и этих действиях. Теория дискурса Хабермаса и его последователей (Апель*, Аксель Оннет, Хауке Брунхорст) сосредоточена на возможности рационального обоснования нормативных содержаний человеческих высказываний и действий, откуда вытекает такая цель, как рациональное решение спорных вопросов. Все моральные суждения должны быть обоснованы дискурсивнотеоретически, т.е. опираясь на формальную рациональность процедур аргументации. Отказ о таких фор- мально-рациональных процедур сделал бы невозможным решение конфликтных ситуаций.

ДИСКУРСИВНАЯ ЭТИКА - см.:

Дискурс (II).

ДИСПОЗИТИВ — в широком

смысле: порядок, расположение; в смысле, приданном этому термину Фуко* и его последователями: гетерогенная совокупность элементов, кчислу которых относятся дискурсы*, политические и общественные установления, административные решения и мероприятия, а также научные, философские и моральные высказывания в той мере, в какой они носят регламентирующий характер. Поскольку термин Д. тесно связан с анализом структур и отношений власти*, он встречается чаще всего именно в таком сочетании («диспозитив власти»).

ДОБЖАНСКИЙ (Dobzhansky) Teo-

дозиус, наст, имя Феодосии Григорьевич Добржанский, (1900-1975) —

украинско-амер. биолог, работы которого оказали большое влияние на развитие генетики и эволюционной теории в XX в. Род. в г. Немирове, изучал биологию в Киевском ун-те, затем генетику в Ленинградском ун-те. В 1927 выехал на стажировку к известному амер. генетику Т. Моргану в Колумбийский ун-т в Нью-Йорке. Через год вместе с Морганом перешел в Калифорнийский технологический институт ассистентом по курсу генетики. Решил остаться в США, с 1936 — проф., в 1937 — получил амер. гражданство. В 1940 вернулся в Колумбийский ун-т проф. зоологии, в 1962-70 работал в Рокфеллеровском ун-те в Нью-Йорке. После официальной отставки Д. переехал в Калифорнийский ун-т в Дэвисе. Избиралсяпрезидентом нескольких научных обществ, членом и почетным доктором многих академий и ун-тов. На родине его имя замалчивалось, в конце 1940-х он был объявлен «врагом народа» за выступления против Т.Д. Лысенко.

Научная деятельность Д. началась в те годы, когда и биологи искали основания для объединения дарвиновской теории эволюции с менделевской генетикой. Включившись в эти

исследования, Д. опубликовал в 1937 кн. «Генетика и происхождение видов» (Genetics and the Origion of Species), в которой впервые был достигнут основополагающий синтез этих концепций, в результате чего эволюционная генетика стала самостоятельной и общепризнанной научной дисциплиной. На основе изучения генетики и палеонтологии человека Д. разработал концепцию коэволюции биологического и социального,

заложив фундамент современной социобиологии*. Его кн. «Эволюционирующее человечество» (1962) стала столь же популярной среди антропологов, как его труд о происхождении видов среди тех, кто изучал эволюцию животного мира. Склонный к философствованию и пытавшийся понять, куда может завести в будущем человеческая эволюция, Д. оставил работы, в которых размышлял о природе человека, о цели и смысле его жизни и смерти: «Биологические основы свободы человека» (1956) и «Биология смерти» (1967).

ШEssays in Evolution and Genetics in Honor of Theodosius Dobzhansky. N.Y., 1970 (содержит детальное описание его научной работы и библиографию до 1969).

ДРЕЙ (Dray) Уильям (р. 1921) - канадский философ, автор работ по философии истории*. Подчеркивая различие между спекулятивной и критической философией истории, Д. причисляет себя к последней и характеризует ее как аналитическую по стилю философию и методологию исторического познания.С 1950-х он является лидирующей фигурой в дискуссиях по проблеме исторического объяснения *,в которых противостоит неопозитивистскому представлению о методологическом единстве наук и доказывает ограниченные возможности применения в истории дедуктив- но-номологической модели объяснения Гемпеля*. Д. считает, что предполагаемое в этой модели подведение эмпирического материала под универсальные, «охватывающие» законы

большей частью бесполезно в истории как по причине тривиальности закономерностей по-настоящему бесспорных, так и из-за слишком большой дистанции между логической формой закона и спецификой конкретного исторического контекста. К тому же далеко не во всех ситуациях могут быть прослежены независимые от человеческой воли универсальные эмпирические закономерности. Поэтому указание на них не является ни необходимым, ни достаточным элементом исторического объяснения. Д. принадлежит также убедительная критика ряда послегемпелевских концепций, в которых он находит ослабленные варианты того же неопозитивистского стремления свести историческое исследование к порождению законообразных утверждений.

Определенное влияние на формирование собственных методологических воззрений Д. оказала философия истории Коллингвуда* с его концепцией воспроизведения историком интеллектуального опыта изучаемой эпохи. Теории охватывающих злкоНО1) Д. противопоставляет теорию ра-

ционального объяснения, цели которой

скромно ограничиваются тем, чтобы «сделать исторические феномены менее странными и загадочными». Анализируя действия исторических персонажей, исследователь путем рационального воссоздания мотивов поведения действующих лиц стремится понять взаимосвязь между специфическими условиями ситуации и конкретными историческими поступками. При этом рациональность объяснения рассматривается скорее как методологическое требование к воссоздающему ее историку, но не как непременная эмпирическая характеристика человеческого поведения. В концепции рационального объяснения Д., ориентируясь на антипозитивистскую методологическую традицию, использует вместе с тем арсенал аналитической теории социального действия. В результате интуитивноиррационалистическая составляющая

исторического понимания и объяснения отступает у него на второй план, и акцентируются те ее аспекты, которые допускают аналитическую реконструкцию.

A.M. Перлов

ЩЕще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке // Философия и методология истории. М., 1977; Laws and Explanation in History. Oxford, 1957; Perspectives of History. L., 1980; Philosophy of History. New Jersey, 1964, 1993; On History and Philosophers in History. N.Y., 1987.

ДРИШ (Driesch) Ханс (18671941) — нем. биолог и философ, один из основоположников современного витализма*, ученик Э. Геккеля. В 1911-34 — проф. в Гейдельберге, Кёльне и Лейпциге, в 1935 лишен нацистами права читать лекции. Д. начинал с исследований в духе геккелевского механицизма, но быстро отказался от него, убедившись в необходимости обосновать самостоятельность биологии. Немеханистический подход, согласно Д., означает отказ от применения к живой природе понятий физико-химической причинности как исчерпывающего объяснительного средства и утверждение телеологизма, свойственного органическим процессам. Знаменитые опыты Д. с яйцами морского ежа показали способность организма развиваться из нестандартного набора клеток эмбриона. Машина, в отличие от живого организма, не способна к саморегенерации и самовоспроизводству, к сохранению обычной формы и функций при необычных воздействиях среды. Инстинктивные действия, по Д., не сводимы к простым машинообразным рефлексам, тем более необъяснимы через механическую причинность сознательные поступки. Системы такого рода Д. называл «эквипотенциальными» и «гармоническими», а регуляции, ведущие разными путями к одной цели, — «эквифинальными». Все это, по его мнению, говорит о наличии особого действующего фактора, обусловливающего суверенность жи-