Microsoft Word - История и методология ЮН Честнов учебник

понять специфику чужой правовой системы важно, прежде все-

го, для того, чтобы лучше выяснить специфику своей собственной107.

Как видим, антропологико-правовой подход является имманентно диалогичным. Суть диалога в данном случае — изучение взаимодействия, взаимообусловленности и взаимоперехода противоположных сторон явления (например, должного и сущего, единичного, группового и общественного, материального и идеального, статики и динамики, трансцендентного и имманентного применительно к праву), а также аналогичных диалогических отношений изучаемого явления и однопорядковых ему явлений (права и экономики, политики и т. д.) и во взаимоотношении с метасистемой относительно данного явления (с обществом)108. Наиболее существенной проблемой, стоящей перед антрополо- го-диалогической методологией, является уяснение такой взаимообусловленности человека и социальных институтов, при которой человек сохраняет свою идентичность и при этом сохраняется целостность института. Ее решение — дело будущего. В завершение данного вопроса заметим, что мы не вдавались в подробности конкретных методов и методик юридического исследования, так как о них пойдет речь ниже.

1.3. Структура юридической науки

Наука, как уже отмечалось, представляет собой сложноструктурированный, многогранный феномен, призванный систематически воспроизводить знания. Таким образом, наука — это не только сумма знаний, но и социальный институт, выражающий потребности общества в определенного вида знаниях, институт по их производству, фиксации, трансляции и примене-

107 Являясь интерпретациями второго, третьего и т. д. порядков, антропологические тексты представляют собой фикции не в плане того, что являются полным вымыслом, но в смысле их «сделанности», таким же творением автора, как и история мадам Бовари, то есть дают важное, значимое представление о самом авторе текста не в меньшей степени, чем об исследуемом объекте

(Geertz K. The interpretation of cultures. N.Y., 1973. P. 15—16).

108 Такой метод, основанный на эвристически ценных идеях М. М. Бахтина, М. Бубера, О. Розеншток-Хюсси и других представителях диалогической философии пока только формируется. О возможности его применения к исследованию права см.: Честнов И. Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. СПб., 2000.

43

нию на практике (в последнем случае наука трансформируется в технологию).

Структуру юридической науки, представленной в виде системы знаний, т. е. теории109, можно рассматривать с нескольких позиций. Во-первых, с точки зрения содержания ее предмета, о чем речь шла выше. Во-вторых, с точки зрения структурных элементов юридической теории как социального института. Такими структурными элементами можно считать научноисследовательские программы, ядро которых составляют институционализированные типы правопонимания (юридический позитивизм, социология права, теория естественного права, феноменология права и т. п.). В-третьих, с точки зрения уровней юридической науки. В этой связи традиционно выделяются теоретические знания и эмпирические, отличающиеся тем, что первые служат идеализации (построению модели) изучаемого объекта, тогда как вторые ориентируются на непосредственное изучение объекта. Современное науковедение к ним добавляет «метауровень» — философские основания науки. В связи с этим представляется целесообразным выделить философию права

109 Под теорией традиционно понимается высшая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных (структурных, функциональных, каузальных, генетических) связях определенной области описываемой действительности. В структуре полностью развернутой теории выделяют: 1) фундаментальную теоретическую схему — исходные принципы, универсальные для данной теории, законы, основные системообразующие категории и понятия; 2) возможные дополнительные частные теоретические схемы, конкретизирующие и проецирующие фундаментальную теоретическую схему на сопредельные предметные области; 3) идеализированную (концептуальную) схему (модель, объект) описываемой области с «прописыванием» основных связей между ее элементами (структурно-организационный срез предметного поля), на которую проецируются интерпретации всех утверждений теории; 4) логическую схему теории, включающую множество допустимых внутри теории правил вывода, способов доказательства и принципов ее оформления; 5) языковый тезаурус, синтаксис как нормы построения языковых выражений и предъявления полученных результатов; 6) интерпретационную схему, программирующую возможность перехода от концептуальной (реже — фундаментальной) схемы к уровню фактов и процедур наблюдения и эксперимента (задающую операциональный смысл теории); 7) совокупность законов и утверждений, логически вытекающих из фундаментальной теоретической схемы (см.: Абушенко В. Л. Теория // Новейший философский словарь. Минск, 2003. С. 1035). В этой связи необходимо заметить, что социальные, и в том числе юридические теории, не отличаются такой систематичностью и завершенностью.

44

(верхний уровень), теорию права (средний уровень) и эмпирический (нижний) уровень.

Наиболее запутанным и дискуссионным вопросом является дисциплинарное и содержательное определение философии и права. Это связано с тем, что право — сложный, многогранный феномен, являющийся объектом многих наук. В современной юридической литературе не прекращается спор по поводу того, что же такое философия права — составная часть философии (ибо она не может не исследовать такой феномен, как право), самостоятельная научная дисциплина или часть (уровень) теории права.

Попробуем выяснить проблематику и статус философии права. Такая очередность вопросов представляется весьма важной, так как от определения проблематики (т. е. роли, назначения) философии права зависит ее дисциплинарный статус. Каковы же ее функции? Во многих работах, написанных философами философия права предстает как история правовых учений110. Такой же подход зачастую используют и достаточно авторитетные юристы111. Конечно, в этих работах — весьма содержательных и

110 Примером такой работы может служить чрезвычайно интересный обзор идей Дж. Остина, Г. Харта, Л. Фуллера, Р. Дворкина и других представителей англо-американской правовой мысли С. В. Моисеевым (см.: Моисеев С. В. Философия права: Курс лекций. Новосибирск, 2003).

111 Одним из первых, судя по всему, такой подход предпринял Э. В. Кузнецов (см.: Кузнецов Э. В. Философия права в России. М., 1989). «Биографическая описательность» преобладала в работах А. В. Полякова до 2001 г. Это же характерно и для И. Ю. Козлихина, который одним из первых блестяще изложил идеи Г. Харта, Л. Фуллера, Р. Дворкина и других представителей англо-американской современной правовой мысли в работе «Идея правового государства: история и современность» (СПб., 1993), переизданной под названием «Право и политика» (СПб., 1996). Интересно, что Л. И. Спиридонов, будучи официальным оппонентом И. Ю. Козлихина на защите его докторской диссертации, в качестве одного из замечаний высказал именно такую описательность, когда за блестящим изложением Платона и Аристотеля, Локка и Остина, Харта и Дворкина не видно самого автора. Это же характерно для многих работ В. С. Нерсесянца, в которых историческая часть превышает теоретическую (см.: Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983). Впрочем, такая же описательность свойственна и западным исследователям. В этой связи можно сослаться на работу Сурия Пракаш Синха «Юриспруденция. Философия права: Краткий курс» (М., 1996) или О. Хеффе «Политика. Право. Справедливость. Основоположения критической философии права и государства» (М., 1994). В качестве еще одного примера можно отметить работу М. Ф. Гол-

динга «Философия права» (Golding M. Ph. Philosophy of law. Englewood Cliffs

45

информативных — обсуждаются философско-правовые проблемы: соотношение права и морали, права и закона, сущность права, роль права в обществе и др. Однако авторы этих работ не объяснили, почему эти вопросы относятся именно к философии права, каков предмет этой дисциплины, ее функции и что такое философия права. В этом случае изложение различных точек зрения даже с хорошим комментарием, предполагающим критику рассматриваемых концепций, следует отнести к такой дисциплине, как «История политических и правовых учений», которая (история), как известно, заканчивается сегодня112.

Работ, посвященных собственно философии права, в том числе рефлексирующих по поводу проводимого исследования, очень немного. Среди них нужно назвать исследования Д. В. Масленникова, А. В. Полякова, С. Г. Чукина, В. М. Сырых, А. Ф. Закомлистова, В. П. Малахова. Вместе с тем и у перечисленных ученых нет единства позиций по поводу того, каково назначение философии права и что она собой представляет: часть философии, самостоятельную науку или часть теории права. В общем и целом в современной философской и юридической литературе, посвященной философско-правовой проблематике, существует несколько различающихся позиций по поводу содержания, назначения и статуса этой дисциплины. Прежде чем высказать свою точку зрения по данному вопросу, необходимо проанализировать эти позиции.

N.J., 1975), в которой проблема природы права — сквозная ее тема — излагается через рассмотрение различных точек зрения по поводу сущности права, начиная от Ф. Аквинского и заканчивая Г. Хартом и Ф. Селзником. Еще более показательна в этом плане работа Х. Алварта «Право и действие: философия права в ее развитии от естественно-правового мышления и позитивизма до аналитической герменевтики права» (Alwart H. Recht und Handlung: Die Rechtsphilosophie in ihrer Entwicklung vom Naturrechtsdenken und vom Positivismus zu einer analуtischen Hermeneutik des Rechts. Tubingen, 1987). В этой работе анализируются (с критической точки зрения) идеи Платона, Аристотеля, Аквината, Канта, Остина и др.

112 Вопрос о соотношении теории или философии права и истории политических и правовых учений чрезвычайно сложен. Не вдаваясь в детали выскажем свою точку зрения: различие между ними пролегает по целевому назначению исследования. Если исторический материал используется для подтверждения выдвигаемой концепции, то это теория (философия) права, а если проводится само по себе (как искусство ради искусства), для накопления исторических данных — история политических и правовых учений.

46

По мнению Д. А. Керимова, философия права выступает теорией познания правовых явлений и в качестве гносеологии входит в теорию права113. Соглашаясь с тем, что философия права входит составной частью в теорию права (аргументация будет приведена ниже), нельзя не отметить, что связывать предмет философии права исключительно с гносеологической функцией означает непозволительно ограничивать его трактовку. Главный вопрос, который хотелось бы задать авторитетнейшему ученому, — почему онтология права оставлена «на откуп» социологии.

Несколько иначе подходит к выяснению предмета философии права В. С. Нерсесянц. По его мнению, философия права является междисциплинарной наукой, объединяющей начала юридической науки и философии114, а также выполняющей «ряд существенных общенаучных функций методологического, гносеологического и аксиологического характера»115. При этом автор отмечает различие философского осмысления проблематики философии права, когда демонстрируется философский потенциал какой-либо философской концепции в особой сфере права, и юридического, когда доминируют правовые мотивы: смысл, место, значение права и т. д. Главной проблемой философии права В. С. Нерсесянц считает вопрос о том, что такое право, и рассматривает его преимущественно с точки зрения различения и соотношения права и закона116. Как видим, здесь проблематика философии права охватывает гораздо более широкий круг вопросов, по сравнению с позицией Д. А. Керимова. Такая позиция представляется вполне приемлемой. Однако вызывает возражение, во-первых, отнесение философии права (и философии) в разряд науки, во-вторых, жесткое различение проблематики философии права с точки зрения собственно философии и юриспруденции117 и, в-третьих, акцент в онтологии, и

113Керимов Д. А. Общая теория государства и права. Предмет. Структура. Функции. М., 1977. С. 48; Он же. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). М., 2000. С. 66.

114Нерсесянц В. С. Философия права. С. 14.

115Там же. С. 16.

116Там же. С. 32, 33.

117Неужели идеи В. С. Нерсесянца не претендуют на статус философской (хотя и несамостоятельной) концепции, применяемой к особенной правовой сфере?

47

гносеологии, и аксиологии права на различение исключительно права и закона.

Мэтр отечественной юриспруденции С. С. Алексеев утверждает, что философия права — это наиболее высокая ступень осмысления права, вершина обобщенных юридический знаний, представляющая собой «науку о праве в жизни людей, в человеческом бытии», призванная «дать мировоззренческое объяснение права, его смысла и предназначения для людей, каждого человека, обосновать его под углом зрения сути человеческого бытия, существующей в нем системы ценностей»118. Как и В. С. Нерсесянц, он также различает философию права как исконно философскую дисциплину, рассматривающую право под углом зрения определенной универсальной философской системы, и интегрированную философско-правовую область знаний, «когда на основе определенной суммы философских идей осуществляется проработка правового материала»119. Можно согласиться, что философия права — это наиболее высокая ступень осмысления права. Однако эта идея нуждается, как представляется, в более подробной аргументации и обосновании. В то же время отождествление философии права с наукой или самостоятельной дисциплиной вызывает серьезные возражения (это противоречит идее автора об иерархичности юридического знания).

Более последовательной представляется позиция В. М. Сырых (хотя форма ее изложения далека от научной корректности). Правильным представляется его утверждение о том, что связь теории права и философии не зависит от содержания философии120. Философия, выполняя мировоззренческие, теоретические, методологические и гносеологические функции, выступает тем самым основанием теории права. Философия исследует всеобщие законы в развитии природы, общества, мышления, является необходимым основанием теории права, так как любое конкретное явление (предмет науки) характеризуется определенной совокупностью всеобщих черт, признаков. Для их выявления и применяются философские (диалектико-материали- стические — у В. С. Сырых) категории121.

118Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 394—395.

119Там же. С. 395.

120Сырых В. М. Логические основания… С. 178.

121Там же. С. 205.

48

Нельзя не признать справедливым утверждение о том, что правоведение не может изучать конкретику своего предмета без учета воздействующих на право общих социологических закономерностей122. Однако «от такого «философского» экскурса никакой философии права образоваться не может»123. В пылу критического задора он вообще отказывает в праве на существование философии права, так как с его точки зрения теория познания права — это не что иное, как философия124, а проявление всеобщих законов в отдельных сферах изучают соответствующие научные дисциплины. Поэтому философ не может за юриста решить проблему сущности права, а юрист за философа — гносеологические проблемы, тем более что они (по утверждению автора) там решены125. Правда, ниже автор утверждает, что юристу необходимы знания и философии, и других наук126. Как видим, позиция В. С. Сырых достаточно противоречива.

Еще одна интересная позиция по данному вопросу принадлежит С. Г. Чукину. По его мнению, философия права представляет собой философский дискурс права, и является главным средством легитимации права127. Философия права, по его мнению, выполняет мета-методологическую функцию (в рамках методологического дискурса) и функцию легитимации права с точки зрения внешних принципов (в рамках дискурса обоснования права, проводимого с позиций предельных оснований)128 и включает в себя онтологию, эпистемологию и методологию права. Познавательный же дискурс, и это представляется не до

конца последовательным, отнесен к ведению юридической нау-

ки129.

122 Интересно, что в другом месте он заявляет обратное: вывод о том, что право необходимо исследовать вместе с обусловливающими его общественными отношениями неверен, так как право как форма общественных отношений обладает независимостью от их содержания (Там же. С. 104). С этим утверждением, конечно, согласиться никак нельзя.

123Там же. С. 193.

124Тем самым отрицается какая-либо специфика в познании именно правовых явлений — особых гносеологических закономерностей познания права,

отличающихся от истматовских, не обнаружено. С. 249.

125Там же. С. 227—229.

126Там же. С. 236.

127Чукин С. Г. Плюрализм, солидарность, справедливость... С. 6—7.

128Там же. С. 18, 19, 48.

129Там же. С. 17.

49

Взавершение изложения различных точек зрения обратимся

кработам зарубежных авторов. М. Ф. Голдинг к предмету философии права относит природу права, проявляющуюся, прежде всего, во взаимоотношении права и морали, цель права, сущ-

ность ответственности, а также критерии справедливости при разрешении юридических споров130. Интересно, что цель права связывается им с пределами правового регулирования в обществе. Обращает внимание тот факт, что в данном случае полностью отсутствует гносеологическая проблематика в предмете философии права.

Вэтой связи более последователен В. Кубеш, который к фи- лософско-правовой проблематике относит фундаментальные знания о правовой реальности и о месте права в обществе, определение условий значимости этих знаний для отдельных юридических дисциплин и обобщение результатов исследований от-

дельных юридических дисциплин, в результате чего формируется научное правовое мировоззрение131. Задачами философии права, по его мнению, являются: исследование сущности права; способов его познания; анализ идеи права, его смысла и цели; обоснование логики в сфере права и логической структуры ос-

новных правовых понятий; дифференциации юридических наук; формулирование правового мировоззрения132. Вместе с тем формулирование общеюридических понятий относится с его точки зрения, именно к философии права, а не юридической догматике, которая лишь систематизирует и интерпретирует

правовой материал, применяя нормативные и телеологические методы133.

Как видим, и в отечественной и в зарубежной литературе нет единства мнений по поводу предмета философии права. Для того чтобы аргументировать какую-либо точку зрения по данному вопросу, необходимо, как представляется, выяснить вопрос о соотношении (взаимосвязи) философии и науки134.

130См.: Golding M.Ph. Philosophy of law. Englewood Cliffs. N.J., 1975.

131См.: Kubes V. Grundfragen der Philosophie des Rechts. Wien. N.Y., 1977.

132Ibid. S. 10 und and.

133Ibid. S. 47.

134Очевидно, что взаимодействие философии права и юридической науки не может ничем принципиально отличаться от соотношения философии и науки как таковых.

50

Отношение между ними в ХIХ—ХХ вв. протекали, как известно, достаточно сложно. Философия из «науки наук» первоначально была превращена позитивистами в лженауку, досужий вымысел, но уже постпозитивистами была с почетом возвращена на причитающееся ей место в структуре научного знания в качестве одного из его оснований в связи с неустранимостью социокультурного и исторического измерения науки. Это связано также с тем, что при любом подходе к описанию и объяснению научного знания оно неизбежно опирается на некоторое предпосылочное знание, априори. Теория парадигм Т. Куна, научно-исследовательских программ И. Лакатоса, неявного знания М. Полани, традиции Л. Лаудана, тематических структур Дж. Холтона, концептуальных установок Я. Хинтикки — все это хорошо описанные в литературе примеры такого предпосылочного знания. Все они оказывают непосредственное влияние на научную деятельность и влияют на ее результат.

Значительный интерес относительно понятия, структуры и функций философских оснований науки представляют идеи В. С. Степина. Они, с его точки зрения, включают в себя нормы и идеалы исследования, научную картину мира и философские идеи и принципы, с помощью которых обосновывается картина мира и эксплицируются нормы и идеалы исследования135. Тем самым основания науки выполняют эвристическую и адаптационную функции: детерминируют научный поиск, адаптируя социокультурные факторы до- (вне-) научного порядка к данной отрасли научного знания.

Исходя из вышеизложенного философия науки (этой конкретной научной дисциплины) является не отдельной областью знаний, существующей вместе (рядом) с этой наукой, а ее «верхним» уровнем — уровнем ее оснований. На этом уровне происходит соприкосновение философии и этой научной дисциплины — философские знания (в том числе, обыденные знания, подвергшиеся философской рефлексии) применяются для онтологического и гносеологического ее обоснования. Так как философия представляет собой рефлексию над основаниями бытия и сознания, она включает в себя два главных раздела — онтологию (учение о бытии) и гносеологию (учение о сознании)136.

135См.: Степин В. С. Теоретическое знание. С. 188 и след.

136Вполне возможно, что это разделение в ближайшем будущем будет преодолено в связи с антропологической парадигмой в философии. Действи-

51

Аксиология, традиционно относимая к философскому знанию, как и этика и эстетика, представляет собой, на наш взгляд, подраздел социальной онтологии. В свою очередь, методология (исследование научных методов, норм и принципов познания) — не что иное, как важнейший раздел гносеологии. Как видим, философия науки (как ее соответствующий уровень) — это не наука, но такое знания, без которого наука (в нашем случае юридическая) невозможна.

Таким образом, философия права — это «верхний» уровень юриспруденции, призванный способствовать онтологическому и гносеологическому обоснованию государства и права. Необходимо заметить, что такое обоснование невозможно без участия всех трех уровней науки — и философского, и теоретического, и эмпирического. Эту функцию философия права (как уровень юридической науки, а не какая-то самостоятельная дисциплина) осуществляет особым способом — привлекая именно философское знание. Как именно?

Прежде всего, философия права проясняет смысл наиболее фундаментальных понятий юриспруденции — права, государства, нормы права137 и др. Тем самым осуществляется один из этапов формирования этих предельно общих для юридической науки понятий, дополняемых данными догмы права и практической юриспруденции. При этом используется аналогия из других областей знаний, метафоризация138, метонимия. Тем самым исходные онтологические допущения, входящие важнейшим компонентом в картину мира, «переводятся» в юридическую сферу — предмет юридической науки. Привлечение данных других наук, т. е. проведение междисциплинарных исследований, также относится в разряд философско-правовых исследо-

тельно, применительно к социальному бытию граница между онтологией и гносеологией весьма условна, так как человеческое бытие суть осознанное бытие, включающее в себя сознание.

137Для определения нормы права необходимо привлечение знаний о норме вообще и праве (признаках права); такие знания юриспруденция неизбежно черпает из философского дискурса.

138Сегодня считается доказанным, что фундаментальные научные понятия включают в себя метафоризацию явлений жизненного мира: ср. понятия «тело», «масса», «сила». Это же характерно и для понятий «право» и «государст-

во». Чрезвычайно важные изыскательские работы на этот счет содержит лингвистика, в частности труды Э. Бенвениста, А. Вежбицкой, М. В. Ильина, Ю. С. Степанова.

52