Курс лекции по культурологии Часть 2

Ритуал – это совместное повторение некоторых действий. Как правило, ритуал повторял все моменты деятельности, необходимой для жизни первобытного коллектива (охота на определенных животных, война и т.д.), но всегда с конечным положительным результатом. Это была как бы «идеальная программа» жизнедеятельности коллектива, которая помогала удерживать в памяти, хранить и передавать жизненно важный коллективный опыт. В то же время, участие в коллективном повторении одних и тех же действий рождало ощущение единства, причем не в современном представлении единства интересов автономных личностей, а ощущение единства живого организма, частичкой которого являлся каждый индивид. Подобное психологическое воздействие ритуалов на человека возможно и сегодня. В этом был смысл, например, шествий нацистов в Германии времен фашизма, и многих иных коллективных шествий в современном мире, рождающих ощущение единой, невероятно могущественной силы.

Миф – словесное повторение жизнедеятельности общины; жизненно необходимые, коллективно вырабатываемые (и регулируемые) формы мышления. С

помощью мифа – через слово – осуществлялось воздействие складывающегося общества на человека и таким образом осуществлялось принуждение его к определенным нормам мышления и поведения с сородичами. Коллективное архаическое сознание, облеченное в слово, и есть миф. В нем очень сильна объединяющая (коммуникативная, интегративная) функция и стремление воздействовать (регулятивная функция) на человека словом (внушение!), а не делом.

Первоначальные мифы отличались от известных сегодня литературно обработанных рассказов, историй (например, мифов Древней Греции в пересказах Гомера, Гесиода и других знаменитых античных авторов). Это были мифы-выкрики, мифы-плачи, мифы-приказания и мифы-запреты, посредством которых люди на заре истории осваивали свое коллективное бытие, выстраивая систему взаимодействий в общине и регулируя взаимоотношения с окружающим миром. Все они

52

были очень кратки, примитивны и смутны по форме, стихийны по своему происхождению. Мифы рождались спонтанно, в практике жизни, и сопровождали ритуалы, выражая в слове культурно-исторический (в рамках данной культурной системы) смысл ритуальных действий.

2. Историческая эволюция мифов

Повторяясь от поколения к поколению, мифы постепенно теряли свой первоначальный вид. Во-первых, форма мифов становилась более развернутой, повествовательной, детализированной и персонифицированной (мифологические образы обретали биографии и индивидуальные характеристики), а содержание приобретало более абстрактный характер, то есть мифы уже не были связаны с конкретной ситуацией подготовки к определенному коллективному действию, но являлись элементом обычая6.

Во-вторых, постепенно расширяются и функции мифов. К исходной функции максимального подчинения жизни индивида интересам сплочения коллектива (интегративная функция) и адаптации коллектива к природным условиям жизни добавляются и другие функции, например, информативная. Именно миф являлся носителем накопленного человеческого знания в рамках дописьменного (устного) типа культуры. По мере развития опыта жизнедеятельности древних коллективов миф обрастал дополнительными деталями, сюжетными линиями, образами. Формировалась и объяснительная (мировоззренческая) функция мифов, которые выстраивали определенную картину мира, в логике которой получали объяснения интересующие человека явления.

В-третьих, по мере развития общества, человека и человеческого интеллекта формирование мифов приобрело и более индивидуализированный характер. Обобщение нового коллективного опыта и соответствующая организация

6 Смотри лекцию «Место морали в духовной культуре общества».

53

последующей жизни коллектива осуществлялась людьми, наделенными, по признанию общества, особыми качествами и потому имеющими особый авторитет, например, шаманами7. Но и в этом случае коллективный характер сознания в мифе сохранялся, так как более ранние, существующие в рамках обычая мифы задавали неизменную матрицу образов-символов, с которой соотносились индивидуальные впечатления и переживания. Первобытный человек смотрел на мир «теми же глазами», что и мы, но воспринимал он «не тем же сознанием», что и мы8.

В-четвертых, менялась и основная область функционирования мифов. Сначала мифы были единственной и всеобъемлющей формой мыслительной деятельности человека, но со временем на их основе стали формироваться новые, специализированные формы сознания и связанные с ними виды духовной жизни, такие как искусство, религия, рациональное познание, философия и т.д. Сфера мифов становилась все уже. Но полностью способность мифотворчества никогда не исчезает. Каждая культура имеет свои мифы. Миф как бы заполняет «пустоты», «белые пятна» в исторически изменяющемся сознании общества и, тем самым, гармонизирует его, придавая необходимую целостность. Потому, в определенном смысле,

миф обеспечивает целостность всей системы культуры.

3. Особенности мифологического сознания

Коллективное сознание, господство которого осуществлялось в мифе, может быть названо мифическим или мифологическим (более распространенный термин) сознанием. И чтобы понять своеобразие культуры первобытной эпохи или ее проявлений в жизни современных народов, необходимо представить себе состояние сознания народов древних. Главной

7 См.: Райт М. Свидетель колдовства. М., 1976; Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 2006.

8 См.: Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 2005.

54

особенностью мифологического сознания, по мнению многих исследователей, является синкретизм (от греч. «соединение»), что значит нерасчлененность, неразделенность, характеризующая неразвитое состояние человеческого сознания и психики. Это специфический тип сознания. Незрелость практики, опыта, человеческого интеллекта не способствовали дифференциации психической деятельности человека, вычленению из него качественно различных, относительно обособленных и самостоятельных функций и сфер.

Что же было слитным, неразделенным в

мифологическом сознании?

1)Сознательное и бессознательное: Миф как воплощение коллективного сознания рождается спонтанно, непроизвольно в обыденной жизни людей, ее переживании. Это – «примитивно-интуитивная реакция на вещи»9 и простейшее взаимодействие с ними, еще «не задумываясь». Это – коллективное «первосознание», в котором нерасторжимо связаны структуры сознательного и бессознательного в человеческой психике. Люди не конструируют сознательно мифологические образы и сюжеты, они (образы) возникают произвольно как некоторое состояние духа. Было бы совершенно неверно толковать мифологический образ Горгоны-Медузы с оскаленными зубами, дико выпученными глазами и шевелящимися волосамизмеями – это воплощение ужаса и дикой, жестокой, мрачной одержимости – как результат абстрактной работы человеческого ума, интеллекта, наблюдающего мир. Мифологический образ – целостное состояние духа, причем достаточно смутное состояние, хотя и полное реальных мыслей, чувств, настроений, желаний, волевых актов, которыми обладает человек в обыденной жизни. Ф.Ницше сравнивал миф как бессознательное, спонтанно возникающее состояние духа (за пределами рационального осмысления своего состояния) – с музыкой, которая начинает «вдруг звучать» в душе композитора.

2)Вера и знание: Повторяясь от поколения к поколению, мифы принимались на веру. В данном случае под

9 Лосев А.Ф. Миф.Число.Сущность. – М., 1994, С.68.

55

верой мы понимаем доверие к коллективному сознанию в смысле сопричастности ему («свои», «мы»). Чем примитивнее и изолированнее это «мы», тем сильнее доверие – «вера на слово», тем больше возможностей для сохранения заблуждений. Индивидуальный опыт тут не может опровергнуть «коллективный опыт», зафиксированный в мифе или внести в него нечто новое, так как эмпирические впечатления соотносились с реальностью не непосредственно, а только через образы коллективных мифов, через всю мифологическую картину мира. По описанию Ч.Дарвина, когда знаменитый корвет «Бигл», совершающий кругосветное путешествие, вошел в Магелланов пролив, то туземцы встретили его очень странно: на маленьких пирогах они сновали по проливу, совершенно не обращая внимания на большой корабль, который мог их потопить при столкновении. Как выяснилось позже, в мифологической картине мира туземцев не было представления о «большой пироге», и они ее «не видели» - информация органов чувств отбрасывалась бессознательно, не осознавалась. Так что можно смотреть на одно и то же, но видеть разное.

В то же время, миф, безусловно, определенным образом отражал, воспроизводил реальность. Миф фиксировал и сохранял имеющиеся у людей знания о мире, необходимые для организации человеческой жизнедеятельности, чем обеспечивал ее успех, а в сочетании со своей способностью консолидировать сообщество и мобилизовать его силы – выживание коллектива. Миф поражает способностью человека подмечать и фиксировать множество деталей в конкретных явлениях жизни. Однако вряд ли о мифе можно говорить как о «первобытной науке», рассматривать его как форму примитивно-научной деятельности первобытного человека. Знание присутствовало в мифах в неявном виде. Миф, скорее всего, не имел самостоятельной познавательной функции, не был ориентирован на специальную познавательную деятельность. Итак, миф – вненаучен и донаучен, однако критиковать мифы за недостаток научности также бессмысленно, как и сонаты Бетховена – иная природа, иное назначение.

56

3) Реальность и вымысел: Мифологическое сознание имеет дело с реальными, максимально конкретными явлениями и предметами, однако, все, кто знакомился с мифами прошлых эпох, знают, что они фантастичны. Зарождающееся человеческое сознание отличалось от простого чувственного восприятия (переживания последовательности событий, их внешних качеств) попыткой проникновения в невидимый мир свойств, связей и отношений. Как? С помощью воображения. Сам опыт жизнедеятельности подготавливал человека к «выходу за пределы реальности», и человек «достраивал» свой мифический мир в соответствии с логикой мифологического сознания той эпохи, чаще всего по принципу «так хочу», где это «хочу» было неразрывно связано с наличным коллективным сознанием, вырастало из него.

Миф – синтез реальности и фантазии, вымысла. За его фантастической формой можно прочитать реальную историю людей. Но все это – с нашей точки зрения, анализирующей миф как культурно-исторический объект. Для членов первобытного коллектива это была самая настоящая, подлинная и единственная реальность, воспринимаемая очень ярко. Как влюбленный юноша видит свою избранницу сквозь призму своих осознаваемых и неосознаваемых желаний, идеалов и т.д., достраивая ее образ в соответствии с ними, так и первобытный человек осваивал мир в своем коллективном сознании с помощью воображения. Для мифологического сознания миф – наивысшая в своей подлинности реальность, и самое невероятное, фантастическое тут представлено очень просто, обыденно и наивно-конкретно, натуралистически, в знакомых по жизни деталях. Таковы мифологические образы кентавров, циклопов, горгон и т.д.

Другими словами, реальность, в которой живут и действуют первобытные люди, мифологична. Ни одно существо, ни один предмет, ни одно явление природы не является в их представлении (для них) тем, чем они кажутся нам. Почти все, что мы в них видим, ускользает от их внимания или безразлично для них. Зато они видят в них много такого, о чем мы и не догадываемся.

57

4) Мысль и образ: Миф как воплощение определенных, жизненно важных идей всегда выступал в чувственно-наглядном обличии, доступном самому примитивному, наивному восприятию. Он общедоступен и общепонятен, потому что

непосредственно и воспринимаем и не требует специальной работы мысли. Этот образ – изображение реальных объектов, которые в неразвитом сознании сливаются с самими объектами. И в этом смысле, мифы – буквальная, а не аллегорическая реальность. Есть существенное отличие аллегорических образов искусства (например, в басне, в сказке) от образов мифов. В баснях Крылова действует и говорит муравей, стрекоза «злой тоской удручена» и т.д. Но все это – форма поэтического иносказания, которую надо понимать (и все понимают) в переносном смысле. Образы же мифов нечто иное. Страшный пёс Цербер, охраняющий врата Аида; вещие птицы Сирин, Гамаюн; один из коней Ахилла, заговаривающий человеческим голосом и предсказывающий своему господину близкую смерть – все это образы, которые мифологическим сознанием принимаются как живые и непосредственно действующие участники реальных событий. И представлены они в мифах с максимальной наглядностью и натурализмом, с обилием конкретных, знакомых по жизни деталей. Таким образом, мифы давали не абстрактно выраженные объяснения важных для человека сторон жизни, а яркое, выразительное, наглядное изображение их.

5) Мысль и чувство: Миф не является и формой чистой мысли, порождаемой логическим уровнем сознания. В определенном отношении он, конечно, результат мыслительной деятельности человека, но в то же время в мифе действует нечто более интенсивное, подобное состоянию аффекта. Миф – это интенсивно переживаемая мысль, которая связана с определенным, неравнодушным состоянием духа. Рождаясь из переживаний повседневной жизни, мифологический образ воспроизводит вещи и явления мира как предметы «живого человеческого опыта». Так солнце, проглянувшее зимою сквозь тучи впервые после долгих пасмурных дней, в обыденном восприятии не есть солнце астрономической науки (объективное

58

явление природы), но оно веселит, бодрит, при нем физически легче дышать, прибывают силы, а жизнь кажется легче и лучше.

Так и мифологические образы воспроизводят предметы и явления такими, какими они даны в живом восприятии, непосредственном переживании. Причем, это переживание может быть достаточно сложным и противоречивым. Страх, например, нечто очень неприятное, как и обида, унижение и т.д. Но все это «только» неприятное лишь в чистом сознании, а в жизни это далеко не всегда так. Люди ищут «сильных ощущений», ставя себя в ситуацию страха, любят быть обиженными – «приятно обидеться» (Ф.М.Достоевский) и т.д. В мифах воспроизводится весь этот сложный, многоплановый, противоречивый мир человеческих чувств, и потому их смысл не так прямолинеен, как нам порою кажется.

6) Человек и природа: Миф не фиксировал качественные различия человека и природы, в мифе мир представал как единая жизнь, в которой человек и природа диффузно взаимопроникали друг в друга, продолжали друг друга. Природа мыслилась в человеческих образах, а жизнь человека описывалась в природных терминах. Так, Солнце и Луна в мифологиях мира часто воспринимались как мужчина и женщина со всеми вытекающими отсюда последствиями для мира, что объясняло появление многих природных явлений; жизнь и смерть человека воспринималась как смена времен года. Но чаще все же человеческое переносилось на природное. В мифах мир представал как множество вещей-личностей, имеющих человеческие желания, стремления, способность к действию и т.д. Подобное очеловечивание мира придавало ему более родной, уютный, обжитой вид (а не безразлично-холодный, жестокий, враждебный), поддерживая ощущение доступности и понятности мира, простодушного доверия к нему и доброжелательности. Такой мир можно было любить, почитать, а не только бояться, что, возможно, создавало определенный психологический комфорт, помогало выжить в очень суровых условиях существования. Человек не воевал с миром природы, а

59

сотрудничал, взаимодействовал – и чем меньше из него выделялся, тем легче приспосабливался.

7) Логическое и алогическое: Образы мифологии, воспроизводя множество деталей реальных явлений, следуют логике земной жизни, включая, однако, и совершенно фантастические ее нарушения. Это как бы дает основание говорить об алогичности («а» - отрицание) мифа, проявляющейся,

вчастности, в безразличии к противоречиям. С этой точки зрения,

вмифе возможно все. Однако многочисленные исследования показывают, что скорее следует признать наличие некоторой

собственной, специфической логики мифологического

сознания, отражающей его культурно-историческое своеобразие10. То, что с точки зрения формальной логики современного мышления, является противоречием, вовсе могло не быть таковым в логике мифологического сознания древних.

Так, например, попытка выйти за рамки видимых свойств и связей, к которой подталкивала сама развивающаяся человеческая деятельность, при синкретизме сознания сформулировала своеобразную логику выражения «чудесного». В мифе еще нет разделения мира на естественный и сверхъестественный (как это появится позже в религии), мир един, живой мир жизни, где все существует в вещной, чувственнонаглядной форме мифологических образов. Но так как эти вещиобразы всегда связаны с человеческими состояниями, чувствами, желаниями…, то они могут отвлекаться от обычных свойств и наделяться другими – необычными, особенными, желанными, как правило, взятыми из других явлений жизни. Например, ковер – обыкновенная вещь повседневной жизни. Ковер-самолет – мифологический образ. В своей вещной форме он остался таким, каким был, но получил иной смысл, свойства, и потому на него стали смотреть другими глазами. Образ ковра-самолета очень показателен, он есть объединение двух естественных, обычных явлений – ковра и полета (птиц, насекомых). Иногда это объединение раздельно существующего в едином, синкретном

10 См.: Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987; Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994; Мелетинский Е.И. Поэтика мифа. М., 2004.

60

мире осуществлялось с помощью образа-посредника, который при этом наделялся и двойственным характером в обличьи, в поведении – в его вещной форме. Таковы, например, кентавр, минотавр, русалка и т.д.

Точно также для логики мифологического сознания характерно объединение (точнее, неразделение) вещи и ее изображения, вещи и ее «имени» (названия) и т.д., что реализовалось в магических обрядах, в бытовых обычаях, в традициях речи, которые ужасали и удивляли представителей других культур. Так, для европейцев очень неудобным и странным казался «витиеватый» способ изъясняться у многих представителей родо-племенного общества. В частности, это касалось описания событий жизни деревни: если человека укусила змея, то все говорили, что «он оцарапан терновником»; если охотник встретил леопарда – говорили о «кошке» и т.д.11 Причина этих «иносказаний» коренится как раз в логике мифологического сознания, в слитности явлений и их «имен». Произнесение «имени» воспринималось как воздействие на явление. Поэтому о грозных, опасных для человека животных никогда не «говорили», а называли что-нибудь вполне безобидное, чтобы потревоженный, «разбуженный» дух опасного животного не принес вреда говорившему и его сородичам.

8) Мысль и действие: Миф не история, которую рассказывают, а реальность, которой живут, где слово является практическим руководством к действию и переходит в действие почти автоматически, неосознанно. Например, человеческих качеств на предметы и явления приводил к действиям с последними, как с людьми. Это распространялось и на обычай наказания – закон мести («око за око, жизнь за жизнь»). Если человек погибал, падая с дерева, то родственники в виде возмездия срубали это дерево и раскалывали в щепки. В эпоху классической античности в Древней Греции судили каждый неодушевленный предмет (топор, кусок дерева и т.д.), который был причиной чьей-либо смерти, если было доказано, что человек

11 См.: Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 2005.

61