- •Librs.net
- •Никита Андреевич ЛОМАГИН НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА
- •Никита Андреевич ЛОМАГИН НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА
- •Введение
- •Глава 1. КРЕМЛЬ И СМОЛЬНЫЙ: МОМЕНТ ИСТИНЫ
- •Глава 2. ВЛАСТЬ В ЛЕНИНГРАДЕ
- •1. Постановка проблемы
- •2. А.А.Жданов
- •3. Г.К. Жуков
- •4. А. А. Кузнецов
- •5. Осень 1941 г.: кризис партийной организации и усиление УНКВД
- •6. Власть и смысл жертв
- •7. Весна 1942 г.: партия и извечный вопрос «Кто виноват»?
- •8. Дело М.С. Бакшис: мина замедленного действия?
- •Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД
- •1. Постановка проблемы
- •2. Пропаганда «вторжения»: моральный фактор в битве за Ленинград
- •3. Основные направления немецкой пропаганды в период битвы за Ленинград
- •4. Политический контроль в начале войны: превентивные меры и не только
- •5. Специфика политического контроля в Ленинграде
- •6. Политический контроль на фронте и настроения солдат
- •7. УНКВД ЛО в политическом контроле
- •Глава 4. «НЕГАТИВНЫЕ НАСТРОЕНИЯ» В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ
- •1. Начало войны: в плену иллюзий?
- •2. Несостоявшаяся эвакуация: кто виноват?
- •3. Август — начало сентября: в ожидании развязки
- •4. Блокада. Нарастание внутреннего кризиса.
- •5. Ноябрь 1941 г. «кризис назрел»
- •6. Надо что-то делать
- •7. Январь 1942 г.: митинг голодных ученых или бабий бунт?
- •8. Вторая половина февраля 1942 г.: развенчание власти
- •9. Март—декабрь 1942 г.: общая характеристика настроений
- •10. 1943 г.: новый «патриотический» курс Сталина и настроения населения
- •11. Настроения населения после снятия блокады, 1944—1945 гг.
- •12. Победа и после
- •13. Выборы в Верховный Совет
- •Глава 5. ПО ТУ СТОРОНУ: НЕМЕЦКАЯ ОККУПАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА И НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ОККУПИРОВАННЫХ РАЙОНОВ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД
- •1. Оккупационная политика на территории Ленинградской области
- •1.1.Особенности оккупационного режима
- •1.2. Деятельность немецкой контрразведки36
- •1.3. Организация и методы работы немецкой контрразведки в 1941-1942 гг.
- •1.4. Работа немецких резидентур и боевые роты.
- •2. Организация полиции и суды в конце 1941 — начале 1943 гг.
- •3. Пропагандистская деятельность на оккупированной территории
- •3.1. Общая характеристика немецкой пропаганды
- •3.2. Православная миссия в освобожденных районах Ленинградской области.
- •3.3. Новые немецкие школы.
- •4. Аграрная реформа в оккупированных районах Ленинградской области
- •5. В борьбе за население оккупированных районов Ленинградской области
- •ПРИЛОЖЕНИЕ № 1 ДОВОЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ
- •Документ № 1 Письмо А. А. Жданову, февраль 1940 г.
- •Документ № 2
- •Документ № 3
- •Документ № 4
- •Документ № 5
- •Документ № 6 Анонимное письмо А.А. Жданову, 1940 г.
- •Документ № 7
- •Документ № 8
- •ПРИЛОЖЕНИЕ № 2 ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ
- •Документ № 1
- •Документ № 2
- •Документ № 3
- •Документ № 4
- •Документ № 5
- •Документ № 6
- •Документ № 7
- •Документ № 8
- •Документ № 9
- •Документ № 10
- •Документ № 11
- •Документ № 12
- •Документ № 13
- •Документ № 14
- •Документ № 15
- •Документ № 16
- •Документ № 17
- •Документ № 18
- •Документ № 19
- •Документ № 20
- •Документ № 21
- •Документ № 22
- •Документ № 23
- •Документ № 24
- •Документ № 25
- •Документ № 26
- •Документ № 27
- •Документ № 28
- •Документ № 29
- •Документ № 30
- •Документ № 31
- •Документ № 32
- •Документ № 33
- •Документ № 341.
- •Документ № 35
- •Документ № 36
- •ПРИЛОЖЕНИЕ № 3 ДОКУМЕНТЫ ГЕРМАНСКИХ СПЕЦСЛУЖБ И НКВД О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ И НАСТРОЕНИЯХ1
- •Раздел I. Документы военной разведки 18-й армии
- •Документ № 12
- •Документ № 2
- •Документ № 3
- •Документ № 4
- •Документ № 5
- •Документ № 6 6
- •Документ № 7
- •Документ № 8 8
- •Документ № 9
- •Документ № 10
- •Документ № 11
- •Документ № 12
- •Документ № 13
- •Документ № 14
- •Документ № 15
- •Документ № 16
- •Документ № 17
- •Документ № 18
- •Документ № 19
- •Документ № 20
- •Документ № 21
- •Документ № 22
- •Документ № 23
- •Документ № 24
- •Документ № 25
- •Документ № 26
- •Документ № 27
- •Документ № 28
- •Раздел II. Документы службы безопасности СД
- •Документ № 29
- •Документ № 30
- •Документ № 31
- •Документ № 32
- •Документ № 33
- •Документ № 34
- •Документ № 35
- •Документ № 36
- •Документ № 37
- •Документ № 38
- •Документ № 39
- •Документ № 40
- •Документ № 41
- •Документ № 42
- •Документ № 43
- •Документ № 44 46
- •Документ № 45
- •Документ № 46
- •Документ № 47
- •Раздел III. Документы Управления НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду1
- •Документ № 48
- •Документ № 49
- •Документ № 50
- •Документ № 51
- •Документ № 52
- •Документ № 53
- •Документ № 54
- •Документ № 55
- •Документ № 56
- •Документ № 57
- •Документ № 58
- •Документ № 59
- •Документ № 60
- •Документ № 61
- •Документ № 62
- •Документ № 63
- •Документ № 64
- •Документ № 65
- •Документ № 66
- •Документ № 67
- •Документ № 68
- •Документ № 69
- •Документ № 70
- •Документ № 71
- •Документ № 72
- •Документ № 73
- •Документ № 74
- •Документ № 75
- •Документ № 76
- •Документ № 77
- •Документ № 78
- •Документ № 79
- •Документ № 80
- •Документ № 81
- •Документ № 82
- •Документ № 83
- •Документ № 84
- •Документ № 85
- •Документ № 86
- •ПРИЛОЖЕНИЕ № 4 НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ
- •Документ № 1
- •Документ № 2
- •Документ № 3
- •Документ № 4
- •Документ № 5
- •Документ № 6
- •Документ № 7
- •Документ № 8
- •Документ № 9
- •Документ № 10
- •Документ № 11
- •Документ № 12
- •Документ № 13
- •Документ № 14
- •Документ № 15
- •Документ № 16
- •Документ № 17
- •Документ № 18
- •Документ № 19
- •Документ № 20
- •Документ № 21
- •Документ № 22
- •Документ № 23
- •Документ № 24
- •Документ № 25
- •Документ № 26
- •Документ № 27
- •Документ № 28
- •ПРИЛОЖЕНИЕ № 5 О ПОЛОЖЕНИИ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
- •Документ № 1
- •Документ № 2
- •перечень
- •Документы немецких спецслужб
- •Из дневника Лидии Осиповой
- •Немецкие периодические издания
- •Librs.net
Глава 4. «НЕГАТИВНЫЕ НАСТРОЕНИЯ» В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ
1. Начало войны: в плену иллюзий?
17 апреля 1942 г. в теплом и уютном помещении студии Ленинградской кинохроники собрались руководители города, чтобы в узком кругу обсудить подготовленный к показу документальный фильм «Оборона Ленинграда». Беспристрастные кадры кинохроники засвидетельствовали скорее смятение и беспокойство среди населения, нежели патриотический подъем в первый день войны. Не случайно, что Жданов с сожалением констатировал:
«Показан митинг, посвященный началу войны, а публика никак не реагирует. Нехорошо это, как будто не про нее писано, а оратор разрывается. Неправильно...»1
Реплика Жданова была вполне объяснима — видеть то, что творилось в городе 22 июня 1941 г. он не мог, поскольку война застала его на юге, где он проводил свой отпуск. Всплеск же патриотизма, который Жданов наблюдал по возвращении в Ленинград, действительно наводил на мысль о том, что ничего иного и быть не могло во время его отсутствия. Однако действительность была намного сложнее. Хотя к войне готовились и были уверены, что пятилетки стахановского труда не пропали даром, для простых людей война явилась «как снег на голову»: «может быть, мы и не доживем до нее», — надеялись ленинградцы2. Чуда, однако, не произошло.
Запись в дневнике известной русской художницы А. Остроумовой-Лебедевой, относящаяся к военному времени, начинается словами, которые отражали то же самое настроение — предчуствие неизбежности развязки, с одной стороны, и надежду на то, что войны удастся избежать, — с другой:
«Сегодня — речь Молотова. Началась война с Германией! Гитлер неожиданно и внезапно напал на СССР... Итак, это давно нами ожидаемое нападение, свершилось! Бедная Россия, бедный наш героический народ!...»3
Население СССР, далекое от северо-западных границ страны, было убеждено, что страна превосходит Германию в военно-техническом отношении, что Красная Армия сможет разбить неприятеля. Довоенная пропаганда способствовала распространению «шапкозакидательских настроений». «Врага будем бить на его территории», — уверял своих читателей журнал «Большевик».
Печальный опыт финской кампании большинству населения СССР не был известен и всячески замалчивался. Поэтому не случайно Организационно-инструкторский отдел управления кадров ЦК ВКП(б) в информации «О ходе мобилизации и политических настроениях населения» подчеркивал высокий патриотический подъем населения. В течение 24—27 июня 1941 г. в ЦК ВКП(б) поступили сообщения 36 обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик о политических настроениях в связи с нападением фашистской Германии на СССР. Обкомы партии сообщали, что «мобилизация проходит организованно, в соответствии с намеченными планами. Настроение у мобилизованных бодрое и уверенное. Случаи уклонения от мобилизации единичны... В военкоматы и в райкомы партии поступает большое количество заявлений о добровольном зачислении в ряды Красной Армии. Имеется много фактов, когда девушки просятся на фронт... Обкомы отмечают, что митинги на фабриках и заводах, в колхозах и в учреждениях проходят с большим патриотическим подъемом. Рабочие принимают решения с просьбой перейти на 10—11 часовой рабочий день»4.
Такие же настроения были характерны и для части ленинградцев. По мнению одного из секретарей РК ВКП(б) Ленинграда, «в начале войны партактив и большинство трудящихся недооценили врага, надеялись на быструю победу»5. Однако в Ленинграде о недавних военных неудачах в ходе зимней войны широкие слои населения знали куда больше, чем в целом по
стране, и с меньшим оптимизмом смотрели в будущее.
Патриотические настроения, объединившие на время большую часть населения в первые недели войны, вскоре несколько ослабли, дав выход наружу тому широкому спектру чувств и мыслей, который был в довоенном Ленинграде. Эти гетерогенные настроения в условиях нарастающего кризиса развивались чрезвычайно быстро, проявившись не только в чудесах героизма и стойкости, но и в появлении антисемитизма, пораженчества, а также пассивном ожидании развязки, что «все само собой образуется». Сближение СССР с Англией и США в первые недели войны воспринималось населением с большой настороженностью и не являлось существенным фактором в развитии настроений — война с Германией представлялась своего рода дуэлью, в которой «демократии» в лучшем случае будут играть роль честных секундантов.
В городе первые дни войны характеризовались появлением огромных очередей в магазинах. Люди скупали сахар, соль, спички, пытались создать запас продовольствия. Сберкассы также оказались переполнены. Посетители стремились продать госзаем 1928 г. и заложить заем 3-й пятилетки, а также забрать свои сбережения6. Аналогичные настроения были зафиксированы практически повсеместно. В упоминавшейся выше сводке говорилось о том, что «в первые дни после начала военных действий в торговой сети усилился спрос на продукты питания и промтовары, в связи с чем в магазинах образовались очереди. Наибольший спрос наблюдался на сахар, соль, спички, мыло, муку, крупы. В некоторых областях имели место значительное количество случаев пьянки среди населения. Некоторые обкомы сообщают об отдельных случаях антисоветских высказываний и поджогов»7.
О росте обеспокоенности населения свидетельствовали и анонимные письма, поступавшие на имя А.Жданова. В одном из них, датированном 27 июня 1941 г., выражалось недоумение по поводу молчания Сталина:
Тов. Жданов!
Надо прямо сказать, что такое извещение как мы находимся на войне это серьезное положение, репродукторы кричат не выключайте радио, но тошно делается, люди гибнут где-то,
ау нас музыка гремит, а в магазинах кошмар, население делает запасы, у кого есть деньги, конечно, лучше бы вместо музыки дали внушение людям, чтобы не создавали паники. Я считаю, что надо милиции просто напросто гонять очереди, а то получается полная паника, в очередях можно услышать всевозможную провокацию, уже болтают, что Россию продали, что Сталин уже скрылся. Желательно Сталина услышать по радио (выделено нами — Н.Л.) Он пред.
Совнар. Комиссаров должен выступить с обращением к народу о нашем прод. положении и т.д.,
аполучается масса в панике, а правительство молчит, музыка гремит точно торжество какое. Я
считаю необходимым чаще передавать по радио положение на фронтах, т.к. это интересует весь народ, а главное ждем выступления т. Сталина, где он? На трибуне мы его никогда не видели в Ленинграде, он что, боится своего народа, пусть к репродуктору подойдет,
чтобы народ слышал голос того, о ком так много поется.8
Несколько позже партийные информаторы и УНКВД с удовлетворением отмечали улучшение настроений в связи с выступлением Сталина по радио 3 июля 1941 г. Записи в дневниках рядовых ленинградцев также свидетельствовали об этом:
«Огромный подъем» у населения вызвала речь Сталина — «очень хорошая, спокойная и не скрывающая опасного положения нашей дорогой Родины»9.
Наряду с этим отмечались отдельные случаи «нездоровых» настроений среди партийного актива. Например, 26 июня 1941 г. на бюро Кировского РК ВКП(б) был рассмотрен вопрос о распространении панических слухов секретарем парторганизации поликлиники 23 М.Самойловым, которые нашли свое выражение в «сообщении в РК непроверенных сведений и неприятии мер к устранению панических настроений». М.Самойлову был объявлен строгий
выговор с предупреждением10.
Первые недели войны характеризовались патриотическим подъемом ленинградцев, стремлением внести личный вклад в разгром врага. Успешно проведенные мобилизационные мероприятия в городе, формирование многотысячной армии народного ополчения — все это свидетельствовало о желании защищать свою страну и город от вероломного нападения Германии. Случаи уклонения от мобилизации и нежелание идти в народное ополчение носили в целом единичный характер, хотя в ряде организаций Ленинграда были отмечены факты уклонения половины лиц призывного возраста от мобилизации11.
Документы партийных и правоохранительных органов почти не содержат свидетельств о каких-либо значительных негативных настроениях в связи с призывом в действующую армию, за исключением отдельных случаев проявления антисемитизма. Некоторые рабочие выражали радость по поводу призыва в армию евреев,занимавших «теплые»места на предприятиях (нормировщиков, кладовщиков и т. п.) 12 Отмечалось также, что в некоторых учреждениях в начале июля были проявления панических настроений среди части еврейского населения, что, вероятно, было связано в значительной степени с появлением в городе первых немецких листовок, носивших ярко выраженный антисемитский характер.
Негативные настроения стали появляться несколько позднее — в августе, когда немецкая армия стремительно приближалась к Ленинграду. По данным начальника штаба охраны войскового тыла Ленинградского фронта полковника Дреева, с начала военных действий и по 19 декабря 1941 г. частями и органами ОВТ ЛФ, городской, областной милицией, железнодорожной милицией дорожного-транспортного отдела Октябрьской и Ленинградской железных дорог в тылу Ленинградского и ранее Северного фронта были задержаны 4738 человек, уклонившихся от призыва и мобилизации, причем основная масса задержанных приходилась на август—начало октября 1941 г.13
В июне—июле 1941 г. практически все без исключения мероприятия военных и партийных органов в Ленинграде в течение первого месяца войны находили положительный отклик у населения. Информаторы райкомов сообщали, что общее настроение рабочих здоровое, паники во время воздушых тревог не было 14. Тем не менее, партийные информаторы приводили примеры критики довоенных отношений СССР и Германии. В частности, рабочие говорили, что «не надо было давать немцам хлеб и нефть», т. к. сами голодали и плохо подготовились к войне и, как следствие, оказались застигнутыми врасплох15, что «зря кормили немцев — не русские люди нами управляют, а евреи, поэтому так и получилось»16. Уже в конце июня появились первые слухи о том, что «Красной Армии воевать нечем», что на фронте дела плохи и «Гитлера не удержать», что сам Гитлер обладает рядом выдающихся качеств 17. Основные тревоги женщин Ленинграда были связаны с эвакуацией детей, которая далеко не всегда проводилась организованно.
Готовность стран Запада помочь СССР в войне с Германией в начальный период войны вызывала недоверие. 23 июня 1941 г. Остроумова-Лебедева отметила:
«...Утром была речь Черчилля. Англия обещает нам помогать деньгами и техникой. Мне, лично, их помощь кажется не очень существенной. Истощенный, утомленный народ. Да и многие примеры их помощи: Франция, Греция, Югославия... Неужели развязавшаяся война между нами и Гитлером вызвана коварной политикой Англии?... Неужели это есть результат...
политики «коварного Альбиона»? Неужели это они натравили разъяренного дикого быка — Гитлера на нашу страну?»18
По инерции народ с сомнениями относился и к подписанному с Великобританией соглашению о совместных действиях в войне против Германии19.
Неизвестность и настороженность, характерные для первых дней войны, постепенно переросли в неуверенность. Ухудшение положения на фронте, введение карточек в середине июля 1941 г., отсутствие достоверной информации о развитии ситуации под Ленинградом и в целом в стране — все это способствовало распространению сомнений относительно способности отстоять Ленинград. Вместе с тем, среди части гражданского населения все еще сохранялось заблуждение относительно мощи Красной Армии, особенно ее технической оснащенности. В городе распространялись слухи, что бои за Псков и Остров показали, что «наша авиация куда лучше немецкой, а танки — не хуже»20.
В первой половине июля в городе получил распространение слух о том, что отступление Красной Армии связано с изменой маршала Тимошенко, «перешедшего к Гитлеру»21 . Однако уже 30 июля информаторы одного из райкомов Ленинграда отмечали, что «при призыве старших возрастов женщины вели себя особенно неспокойно»22.
Напряжение в городе стремительно нарастало. Отсутствие вразумительной официальной информации о событиях на фронте привело к заметному ухудшению настроения и росту недоверия по отношению к власти. Июльские записи Остроумовой изобилуют констатациями, звучащими как упрек: «...мы иногда по целым дням ничего не знаем», «... мы ничего не знаем. Доходят всякие слухи. Не всему можно верить, а официального ничего не сообщают», «....от нас все скрывают». 7 августа она высказалась очень определенно относительно уровня информированности своих соотечественников: «Мы одни только [ничего] не знаем — граждане
СССР, наиболее заинтересованные в этом, а весь мир знает...»23 В конце августа Остроумова пришла к заключению, что «газеты так мало дают, что люди перестают ими интересоваться и читать. «Все равно ничего в ней не узнать!!», — так они говорят»24. Информационный вакуум быстро стал заполняться слухами, носителями которых зачастую были беженцы, а также материалами немецкой пропаганды, главным образом листовок, которые уже в середине июля попали в город.