5 курс / Психиатрия и наркология для детей и взрослых (доп.) / Korolenko_Ts_P__Dmitrieva_N_V_-_Psikhoanaliz_i_psikhiatria

71

мужчина, который её ждал, обнажены. У нее возникли чувство стыда и желание немедленно покинуть это место, но она не могла сказать об этом, т.к. подумала, что её слова будут услышаны всеми, кто сидел в зале.

Пациентка сообщила аналитику, что во время просыпания у нее возникло ощущение удушья, она не могла вдохнуть. Далее добавила, что мужчина, который пригласил её в кафе, существует в реальности. Она достаточно хорошо его знает, поскольку неоднократно встречалась с ним на теннисном корте, куда приходила вместе со своей сестрой. Его всегда сопровождал другой человек, и она отметила, что ей всегда хотелось поговорить с ним, и, возможно, предложить встретиться, но она не могла взять на себя эту инициативу. Задумавшись, пациентка сказала, что, возможно, это также было связано с присутствием второго мужчины, которого она стеснялась. Мужчины были членами одной теннисной команды, и ей бы не хотелось, чтобы они обсуждали её поступки. Будет уничижающе и постыдно, если он не проявит к ней внимания и интереса. Кроме того, её смущало присутствие рядом её сестры. После этого она замолчала.

Аналитик предлагает возможные интерпретации этой ситуации в качестве гипотез, принимая во внимание, что объяснение должно включать в себя ряд аспектов для того, чтобы быть валидным.

Первое объяснение. Сновидение является выражением интрапсихического конфликта пациентки, связанного с трудностями в установлении личностных контактов. Конфликт заключается в том, что, с одной стороны, ей хочется установить более тесные контакты с этим человеком, а, с другой, - её беспокоит тревога, препятствующая желанию поговорить с ним. Тревога связана со страхом остаться с ним наедине и боязнью наблюдения со стороны окружающих, что может интерпретироваться как параноидные аспекты состояния. Подозрительность может быть чертой характера пациентки, её истоки следует искать в детском периоде жизни. Обнаженность можно интерпретировать как символ того, что она позволяет себе слишком раскрываться перед другими, или как сексуальная составляющая главного конфликта-стеснения. На основании такой интерпретации сновидения представляется возможным дальнейшее проведение терапии с обсуждением других тем.

Второе объяснение. Сновидение может быть интерпретировано как бессознательный анализ пациенткой поведения аналитика. Т.е. в самой психоаналитической ситуации содержалось что-то, что вызывало у пациентки эмоциональный стресс, в частности, затруднение в разговоре и соматические ощущения сжатия в области горла. Эти реакции были триггированы первым контактом с аналитиком.

Пациентка обратилась к аналитику по совету врача, который знал его имя и адрес. Врач, так же как и аналитик, работает в секторе государственного здравоохранения. Они контактируют друг с другом, с секретаршей, службой страховки, которая дает предварительное заключение. В этом процессе участвует большое количество людей. Аналитик предлагает лечение при условии наличия заявления, об этом сообщается врачу, что становится известным его секретарше, которая является хорошей знакомой матери пациентки. Сновидение в этом смысле можно трактовать как изображение аналитической ситуации. Аналитик фактически предлагает пациентке уже при первом контакте раскрыть себя перед многими людьми. Сначала он успокаивает пациентку, предлагая ей помощь, потом разочаровывает её, поскольку как бы стимулирует её к самораскрытию перед врачом, страховой компанией, экспертом. Ситуация напоминает открытый зал в кафе, через который она должна пройти. Люди в кафе могут слышать, о чем она говорит с мужчиной. Пациентка выразила чувство озабоченности и настороженности раскрытием интимной информации, что можно сравнить с обнаженностью в кафе перед большим количеством людей. Это чувство стыда проявилось в момент комментирования сновидения. Возникли повторения, она снова начала говорить, что все взаимосвязано, и она чувствует себя крайне неуютно. Она чувствовала бы себя лучше, если бы имела возможность избежать такого поворота событий и иметь контакт с частным

72

психотерапевтом, который не работает в системе, требующей распространения информации о ней.

Более глубокий анализ может показать, что в процессе контакта с психоаналитиком пациентка бессознательно улавливала страх специалиста остаться с ней наедине без того, чтобы застраховать себя от возможных неприятностей. Паузы во время контакта объяснялись напряжением, связанным с тем, что новая информация оказала сильное влияние на состояние пациентки.

Современный психоанализ обращает большое внимание на декодирование сновидений как важный принцип их интерпретации. Декодирование сновидений - это декодирование триггеров, которые вызывают сновидение. Толкование сновидения начинается с анализа манифестного сновидения, о котором рассказывает пациент. В процессе анализа делается попытка нахождения взаимосвязи содержания сновидения с тем, что происходит во время аналитической сессии. Практика показывает, что этому следует посвящать большое количество времени. Пациентам значительно легче обсуждать содержание сновидений, чем отвечать на какие-то конкретные вопросы или свободно ассоциировать. Поэтому сновидения могут быть исходной базой, отталкиваясь от которой пациент «собирает» дополнительные ассоциации, связанные с содержанием сновидений.

Все спонтанные, собранные аналитиком ассоциации, которые связаны с манифестным содержанием сна, Langs (1988) называет сеткой сна или целостным сном. В случае наступления момента, когда пациенту больше нечего сказать, и он не продуцирует дальнейших ассоциаций, процесс можно считать исчерпанным. Можно предложить пациенту подождать возникновения следующего сна, который может быть продолжением первого или совершенно самостоятельным по содержанию. Второй сон анализировать легче, поскольку аналитик обладает опытом анализа первого сна, информацией об определенной системе ценностей пациента.

В дальнейшем следует перейти от «коллекционирования» ассоциаций к работе над этим материалом с выделением тем, затронутых в сновидениях.

Langs обращает внимание на вопросы, на которые нужно ответить во время работы над манифестным содержанием сновидения:

1)Кто вовлечен в сновидение?

2)Что представляет собой манифестная тема? Если сон состоит из нескольких частей, какова манифестная тема каждой из них.

3)Где происходит сновидение, на какой сцене?

После этого представляется возможным анализировать латентное содержание сновидения. Аналитик должен прийти к определенным заключениям, обнаружить связи с ситуацией анализа, событиями в жизни пациента, декодировать символы, найти символические действия.

Специфическим в интерпретации сновидений в коммуникативной перспективе является нахождение триггера и его связи с содержаниями символами.

Считается (Petersen, 1999), что:

а) сновидения стимулируются событиями, происходящими в реальности («резидуальности дня») и являются посланиями из более глубокого бессознательного уровня;

б) глубинный уровень значений может быть достигнут только при вовлечении триггеров.

По выражению Langs’a (1988 в): «Знание ситуации триггера создает естественные и адекватные границы тому, что мы считаем бессознательным содержанием какой-то проблемы или ряда проблем».

Таким образом, интерпретация сновидений невозможна без нахождения триггеров, а триггеры следует искать, прежде всего, в самой аналитической ситуации.

Триггер всегда эмоционален. Его содержание небезразлично человеку, хотя оно может быть безразлично для окружающих. По мнению Langs’a, глубокий уровень

73

значений достигается только при включении триггера, содержание которого часто не опознается аналитиком.

В психоанализе бессознательных коммуникаций сновидения подразделяются на две группы:

1.Сновидения, которые возникали в прошлом до обращения к аналитику и вспоминаются пациентом в аналитической ситуации.

2.Сновидения, которые появились между аналитическими сессиями, особенно между двумя последними сессиями.

Если речь идет о сновидениях, которые возникли до анализа, и пациенты предъявляют их во время аналитической сессии, аналитик должен найти триггеры для этих спонтанных воспоминаний и определить, почему вспомнилось то или иное событие или сновидение

Сновидения второй группы интерпретируются с учетом триггеров, появившихся в предпоследней сессии. Необходимо стараться воссоздать обстоятельства возникновения прошлых сновидений, выявить их связь с переживаниями во время анализа.

Например, пациент рассказывает о сновидении детского возраста. Ему снится, что он находится в детской комнате, ему очень одиноко, и он хочет пойти к матери, которая что-то делает на кухне. Он встает и идет к матери, но внезапно обнаруживает, что не может пройти в кухню из-за расщелены между его комнатой и кухней. Он проваливается в расщелину, а мать настолько занята, что этого не замечает. Далее он отмечает, что всегда просыпался с ощущением падения. Сновидение может информировать о трудностях в установлении контактов с матерью, о её недоступности, отбрасывании ребенка и холодности по отношению к нему. Ответ на вопрос, почему пациент продуцирует именно это сновидение, показал, что это была последняя сессия перед длительным отпуском психоаналитика. Уход в отпуск послужил триггером, оживившим значимые детские переживания. Страх покидания аналитиком, лишиться контакта с ним напомнил детский страх оказаться вне контакта с матерью. У пациента оживает воспоминание об этом сновидении, и он вновь переживает его. Яркость переживаний обусловлена повторением прошлой ситуации, но в другой ситуации.

Если какая-то эмоционально значимая ситуация, пережитая в прошлом (обычно в детстве), в последствии возвращается и в каком-то видоизмененном виде появляется снова, ее влияние вызывает состояние, называемое психической аллергией. Повторная встреча с травмирующим переживанием может вызвать внешне необъяснимые, неадекватные, непонятные действия, импульсивность. Причину такой реакции с точки зрения текущей ситуации объяснить трудно. Она заключается в болезненном повторном восприятии комплекса, существующего в бессознательном с детского периода жизни.

Сновидения, которые возникают между последней и предшествующей сессией,

могут быть спровоцированы различными триггерами. Анализ этих триггеров имеет значение, как для пациента, так и для аналитика. Аналитик может анализировать собственные сновидения, развивать понимание себя, активизировать самоорганизующийся и саморазвивающийся процесс личностного роста. Практика показывает, что декодирование и более или менее адекватный самоанализ могут иметь значение для улучшения общего психического состояния, снятия эмоционального напряжения и улучшения психосоматических показателей (Gatti-Doyle, 1999).

Langs (1995) обратил внимание на то, что у ряда пациентов с затрудненным нарративом (они плохо рассказывают о себе), наблюдается своего рода алекситимия (невозможность выразить свои чувства словами) и склонность к развитию психосоматических болезней. Обучение умению декодировать сны улучшает нарратив, позволяет высказаться, рассказать и разрядиться, что укрепляет психосоматическое здоровье и улучшает психический комфорт. Примером, иллюстрирующим подобное заключение, является следующий (по Gatti-Doyle, 1999).

74

Пациентка работает над собой после окончания психоанализа. Работа заключается в попытках декодировать свои сновидения. Обычно это происходит в свободное время в промежутках между сновидениями. Те, кто декодирует свои сновидения, как правило, видят много снов. Пациентка работает в рекламной компании. Возвращаясь однажды домой, она чуть не попала в серьезную автомобильную катастрофу, что привело к тому, что в течение последующего дня она чувствовала себя возбужденной, раздраженной и неспособной восстановить эмоциональное равновесие. Появились колющие боли в области груди и страх инфаркта. Она вспомнила, что подобные болевые ощущения отмечались и раньше и появлялись параллельно с обеспокоенностью различными проблемами. Когда она обращалась к специалистам, они говорили, что боли носят психосоматический характер и не имеют органической основы. Анализ событий прошедших двух дней обнаружил серию раздражающих её фактов. Например, в ночь после автомобильной катастрофы она поругалась по телефону со своим лучшим другом, что было ей несвойственно. После ссоры она вспоминала об этом событии и пыталась понять его причину. Ей приснился сон следующего содержания.

Она находилась в машине с человеком, который был одновременно знаком и незнаком ей. От него сильно пахло алкоголем. Было темно, они ехали на большой скорости. Вдруг из темноты появилась фигура женщины, которая перебегала дорогу. Было ясно, что столкновения избежать невозможно. Закрыв глаза и услышав глухой звук удара тела о машину, она закричала, чтобы водитель остановился. Он игнорировал её требования, и продолжал вести машину на большой скорости, как будто бы ничего не случилось. В момент пробуждения ожили впечатления, связанные с её собственным дорожным инцидентом. Она поняла, что триггером, запустившим сновидение, явилось недавнее происшествие.

По дороге домой мимо неё промчался большой белый грузовик, который нарушил правила движения, на большой скорости врезался в дерево, разбив бампер и стекло. Она старалась запомнить номер стремительно удаляющегося грузовика, чтобы сообщить в полицию. Потом она решила этого не делать, т.к. свидетелей происшествия не было. Она преисполнилась чувством радости от того, что не пострадала.

Поверхностный анализ сновидения показал, что оно дублирует инцидент предшествующего дня. Он испугал её и спровоцировал выраженную злость, поскольку водитель грузовика не обратил на её реакцию никакого внимания и даже не остановился. Эмоциональное состояние во время инцидента было очень похоже на то, что она испытала во сне. Она предположила, что водитель грузовика не остановился потому, что был пьяным. Человек, который сидел рядом с ней в её сне, мог быть пьяным и поэтому не остановился, но эта мысль не пришла ей в голову. Тем не менее, бессознательно это было зафиксировано и помогло объяснить поведение водителя. Когда она поняла, что начинает осознавать те элементы, которые раньше находились в бессознательной сфере, они ожили. Одновременно стали возникать различные ассоциации, связанные со сновидением. Вдруг она осознала, что малознакомый человек в машине (Джон), напоминал её помощника и заместителя в конторе, где она работала. В связи с этим сразу же возникла следующая ассоциация.

Несколько дней назад в фирме состоялась встреча по поводу рекламы новых товаров. Сотрудники выдвигали разные предложения. После этого она была на ланче с Джоном, где они часто встречались и обменивались мнениями. Она уважала его точку зрения и доверяла ему. В этот момент она внезапно ощутила слабость и сильную сонливость. Воспоминания об отношениях с Джоном, о встрече с ним сопровождались ощущением усталости, как команды о прекращении дальнейших размышлений на эту тему. Как будто бы что-то внутри неё говорило: «Оставь это, отдохни, иди спать, выспись и прекрати думать об этом». Поскольку у неё имелся определенный опыт декодирования, она осознала наличие психологической защиты, которая её от чего-то ограждала. Это вызвало появление тревоги как признака наличия серьезной угрозы. Она даже осмотрела

75

комнаты и убедилась, что двери и окна были закрыты и ей ничего не угрожало. Она вспомнила, что появление проблем во время психоаналитических сеансов сопровождалось страхом закрытого пространства, который обычно о чем-то сигнализирует. Она поняла, что нужно продолжить самоанализ и усилием воли заставила себя вернуться к анализу элементов сновидения. Это привело к следующим ассоциациям.

Женщина, которая выбежала на дорогу из темноты, ассоциировалась в её сознании с пожилой женщиной, которую она периодически навещала. Несколько дней тому назад женщина была очень расстроенной и сердитой в связи с тем, что дочь заставляет её продать дом, в котором она жила. Она сказала пациентке, что дочь хочет получить её деньги до того, как она умрет, и возложить на государство заботу о матери. Затем пациентка снова подумала о женщине на дороге и вспомнила содержание телевизионных передач о войне в Югославии. Это были жуткие истории о предательстве и жестокости. В одной из них рассказывалось о человеке, у которого были удалены ногти на пальцах рук. Человек, который пытал его, когда-то был его другом. В детстве они посещали одну школу и вместе играли во дворе.

Затем она вспомнила, что в одиннадцатилетнем возрасте симулировала заболевание, чтобы не идти в школу. Она боялась школы из-за поведения учителя, который издевался над ней, унижал в присутствии всего класса, демонстрируя, что она глупа, беспомощна и несамостоятельна. Никогда в детстве она не рассказывала об этом родителям потому, что стеснялась. Каждый раз перед походом в школу она ощущала ужас и поэтому иногда прикидывалась больной. Мысли о водителе, который игнорировал ее требование остановить машину, привели к воспоминанию о недавнем собрании фирмы. На этом собрании она предложила новую идею, которую прежде обсуждала со своим другом Джоном. Во время дискуссии он проявлял энтузиазм по отношению к новому подходу, и она решила, что на этой встрече он поддержит её. Но на самом деле, во время открытого голосования, он проголосовал против. Ее предложение было отклонено большинством голосов. Она разочаровалась, но подумала, что все не так плохо и можно будет доработать идею. Появился стимул для дальнейших размышлений, но первое возникшее у нее чувство, было неприятным, и она постаралась от него избавиться. Во время следующего завтрака Джон вел себя как обычно дружески и располагающе, что казалось несколько неестественным. У нее возникла мысль, что сотрудники вовсе не обязаны одобрять её предложения, и она пресекла дальнейшее развитие негативных мыслей. Но сейчас это начало высвечиваться несколько по-другому. Она вспомнила ситуацию другого характера, когда она увидела себя косвенным свидетелем неприятного разговора одной из сотрудниц с Джоном. Сотрудница после этого разговора имела крупные неприятности с начальством и была вынуждена оставить службу. В этой связи отношения с этим человеком приобрели другую окраску. У нее возникло ощущение, что он может подводить других людей. Она вспомнила, что рассказала ему интимную вещь из своей биографии, которую никому раньше не рассказывала. Она касалась отношений с отцом, который умер несколько лет назад. Её отец жил в Европе и она должна была вылететь к нему в тяжелое для него время болезни, но это совпало с тем, что она получила должность менеджера в фирме. Начальник отказался предоставить ей отпуск. Поскольку она была достаточно амбициозной, она отдала предпочтение карьере, невзирая на сложившуюся ситуацию. Отец умер в одиночестве, это угнетало её, и она рассказала об этом Джону. Возникли мысли о покидании, предательстве, личных амбициях и сожаления по поводу того, что она рассказала об этом человеку, который вряд ли заслуживал информации об интимных переживаниях. Когда она осознала ситуацию, она почувствовала, что проговорила это вслух. С плеч спал тяжелый груз, исчезли колющие боли, и уменьшилось ощущение тревоги. Она начала плакать о прошлом, и это было хорошей разгрузкой. От слез становилось легче. Она разочаровалась в этом человеке и поняла, что он не заслуживает доверия. Осознав, насколько значимыми могли бы быть

76

отношения с ним, она почувствовала облегчение в связи с тем, что они не превратились в нечто большее.

Возникли воспоминания восьмилетнего возраста, когда она влюбилась в человека, который служил в армии, и приезжал в гости к эмигрантке, которая жила по соседству. Встретив девочку на улице, он всегда проявлял по отношению к ней знаки внимания, и хорошо к ней относился. Она вообразила, что на самом деле он приезжает не к соседке, а к ней. Когда он перестал приезжать, она поняла, что ошибалась, и это явилось причиной большой детской травмы. Она впервые почувствовала себя покинутой. Эти воспоминания впервые появились именно сейчас.

Коммуникативный анализ сновидений, таким образом, происходит посредством декодирования закодированных значений и идентификации триггеров, которые стимулировали этот процесс. Процесс анализа способствует осознанию пациентами ряда проблем, лежащих в основе эмоциональных нарушений.

СВОБОДНАЯ АССОЦИАЦИЯ

Свободная ассоциация представляет собой особый тип мышления, протекающий по механизмам первичного процесса. Возникающие таким образом мысли основываются на каком-то специфическом стимуле: имидже, слове, воспоминании, числе, цвете или возникают спонтанно.

Метод свободной ассоциации и процесс анализа сновидений являются фундаментальными психоаналитическими техниками. Freud применял технику свободной ассоциации при самоанализе и анализе своих сновидений. Для объяснения теории свободной ассоциации Freud (1913) использовал в качестве модели путешествие на поезде: «Действуйте так, как будто Вы на какое-то время являетесь путешественником, сидящим у окна вагона поезда и описывающим кому-то в вагоне изменяющиеся виды, которые Вы видите снаружи».

Метод предполагает в отсутствии концентрации внимания на чем-то конкретном переход от спонтанно возникающих образов, идей к другим образам, идеям в бесконечной цепочке ассоциаций, разветвляющихся в различных направлениях, что раскрывает содержание бессознательного с находящимися в нем желаниями, потребностями, воспоминаниями и переживаниями.

Использование свободной ассоциации в психоаналитической терапии заключается в предложении пациенту мыслить вслух, «озвучивать», монологически говорить обо всем, что бы ни приходило в голову. Freud (1923) описывает этот процесс следующим образом:

«Лечение начинается с того, что от пациента требуется поставить себя в положение внимательного и бесстрашного самонаблюдателя, просто считывать все время информацию с поверхности сознания, и, с одной стороны, быть почти полностью честным, с другой – не удерживать никакой идеи от коммуникации, даже если (1) он чувствует, что это слишком неприятно или, если (2) он считает это бессмысленным, или

(3) слишком неважным, или (4) не относящимся к тому, что исследуется. Однозначно обнаружено, что именно те идеи, которые провоцируют эти «упомянутые реакции имеют особенное значение в раскрытии забытого материала».

Таким образом, метод свободной ассоциации, по сути дела, может быть более точно определен как метод «свободного говорения» о том, что приходит в голову, свободного перехода от одного содержания к другому безо всякой логической связи, без использования «латентной» последовательности, причинности и каких бы то ни было временных ограничений. Свобода нарратива от возникающих ассоциаций встречается с сопротивлением по отношению к отвергнутым ранее репрессивным содержаниям, если «осколки» последних вторгаются в сознание. Это приводит к остановкам, задержкам и прерыванию монолога. Стремление избежать болезненных переживаний изменяет

77

содержание монолога, который становится «компромиссным образованием» между истинностью событий и стремлением пациента смягчить отрицательные болевые реакции.

Всовременном психоанализе при применении метода свободной ассоциации акцентируется внимание на поведении самого аналитика в процессе работы с пациентом в состоянии «свободного говорения».

Аналитик не должен стремиться сознательно осмысливать продуцируемый пациентом материал. Его задачей является «настройка» своего бессознательного на то, что происходит в бессознательном пациента, и установление с пациентом «бессознательной коммуникации». Таким образом, во время анализа аналитик, также как и пациент, должен временно «растворить» свое сознание, не концентрироваться на чем-то, не анализировать, находиться в состоянии, приближающимся к медитации.

Работа со свободным говорением развивает бессознательные способности психоаналитика, его творческие способности (Bollas, 2002).

Естественно, что эта сторона процесса не исключает необходимости стремления использовать метод для облегчения пациентом осознания репрессированных в бессознательное содержаний и конфликтов.

С точки зрения теорий объектных отношений, в отличие от концепции Freud'а, в раскрытии какой-то, в том числе и бессознательной части self'а, имеет большое значение манифестный текст, т.к. непосредственная ситуация («здесь и теперь») активизирует специфические бессознательные элементы. Части бессознательной сферы «находят» в процессе контакта с аналитиком определенные специфические подходящие им активизирующие элементы.

Бессознательная коммуникация при свободной ассоциации осуществляется также посредством трансференса и контртрансференса. Пациенты стараются каким-то образом повлиять на аналитика, на те его «части», на которые осуществляется трансференс. В разные периоды аналитической терапии могут возникать различные состояния. Пациент может переносить на аналитика, например, образ своего отца, вспоминая себя в подростковом, детском, или взрослом возрасте.

Впроцессе психоаналитической терапии Heimann (1956) задавала свободно ассоциирующему пациенту следующие вопросы: «Кто это говорит, кем является этот человек, к кому он обращается, о чем он говорит и почему он говорит сейчас?».

Висследованиях Bollas (2002) обращается внимание на желательность глубокого погружения в изучение того, как пациент сообщает о своем внутреннем мире, посредством понимания эффектов, производимых на аналитика.

Анализируя состояние бессознательной коммуникации у терапевта, Bollas приводит некоторые, присущие ему, характерные признаки: выслушивая пациента, аналитик особенно остро воспринимает какое-то слово, фразу или движение его тела. Он не понимает, почему это его так сильно впечатляет. Иногда какое-то слово отдается в сознании аналитика как эхо, приводит к различным ассоциациям и фантазиям. Аналитик может почувствовать, что эти переживания свойственны пациенту. Он может убедиться в своей правоте или ошибке, используя элемент своей свободной ассоциации. Если пациент не реагирует или проявляет непонимание, следовательно, аналитик находится вне бессознательного контакта с ним.

По мере работы со свободными ассоциациями у пациентов увеличивается способность к переходу от одного содержания к другому. Пациент постепенно привыкает к переходу от озвучивания им событий текущего дня к самонаблюдению, воспоминаниям о детстве, сновидениям, имиджам каких-то людей, эпизодам из прочитанных книг, сказок, сценам из кинофильмов и т. д. Тем не менее, свободное говорение никогда не является полным изложением возникающих в сознании материалов. Какие-то из них остаются секретными, непроговоренными, например, слишком интимные сексуальные переживания или идеи, воспоминания о крайне унижающих событиях, вызывающих возвращающееся чувство вины. Однако здесь важен сам факт продолжения пациентом свободного

78

монолога и перехода от одного содержания к другому, осуществляемого часто без стремления разобраться в значении того или иного сегмента ассоциаций.

Согласно наблюдениям Bollas (2002), с течением времени в этом процессе возникают определенные изменения. Так, например, может снова появиться, но уже на новом уровне разрыв между свободной ассоциацией и свободным говорением. Пациент может периодически молчать, погружаясь в глубокие ассоциативные мысли и не сообщая о них. В ответ на такое поведение пациента у аналитика также будут возникать «молчаливые» ассоциации. Пациент может не реагировать на интерпретации аналитика в связи с тем, что у него возникают другие, отличные от манифестных интерпретаций, направления ассоциаций, представляющие собой реакцию на бессознательную часть коммуникации аналитика

Современный психоанализ акцептирует интеракции, происходящие между пациентом и аналитиком в процессе свободных ассоциаций, и демонстрирует значение для обоих участников процесса возникающих при этом бессознательных содержаний

(Dorpat, Miller, 1992).

ТЕОРИЯ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Эго –анализ М. Klein

Теория объектных отношений, если не пришла на смену психологии «одной личности», провозглашаемой классическим психоанализом, то значительно ее дополнила и развила.

Одно-личностная модель, как известно, оперирует представлениями об организме, развивающемся по своим внутренним, в основном биологическим законам и практически оторванном от своего окружения (Balint,1965,1968; Modell,1984).

Объектные отношения используют дву-или много-личностные модели. Self рассматривается в постоянной связи со средовыми объектами, на которые он влияет и которые, в свою очередь, влияют на него (Bacal, Newman,1990).

Теория объектных отношений ассоциируется с Melanie Klein и, прежде всего, с Британской и Венгерской школами психоанализа.

Melanie Klein (1932), работая с детьми младенческого и раннего возраста обнаружила, что их внутренний мир является миром скорее фантазий, чем драйвов. Центрами фиксации мироощущения и мировосприятия ребенка становятся лица, осуществляющие заботу о нем, другие значимые люди в ближайшем окружении, отношения с ними и со средовыми объектами.

Описывая отношения между внутренним и внешним миром ребенка, Klein часто использует термин «проективная идентификация», объясняя при этом, как какая-то часть ego может быть отщеплена и спроецирована в сами объекты.

Так, например, непереносимые чувства ярости и ненависти отщепляются и проецируются внутрь материнской груди, которая таким образом приобретает свойства Self'a ребенка. Следовательно, содержание термина «проективная идентификация» в понимании Klein выходит за рамки общепринятого. Автор исходит из предпосылки, что здесь имеет место неправильное, приближающееся к бредовому, восприятие, оставляющее эмоциональный след в жизни взрослого человека. Переживание окружающей действительности связано с содержаниями ранней детской проективной идентификации. Этот же механизм, согласно Klein, лежит в основе бредовых идей при психозах, параноидного чувства преследования, проекции агрессивных фантазий на мнимых преследователей.

79

С точки зрения Klein, проективная идентификация это проекция части собственного Я, а не просто какого-то отдельного импульса. В то же время, автор считала, что проекция не решает проблему. Проецированное психическое содержание не исчезает, связь с психикой пациента остается, он стремится контролировать процесс, но ему это не удается.

Klein оценивает эмоциональную жизнь как состояние, в котором присутствует страх, психодинамика которого связывается с тем, что ребенок, задолго до Эдипального периода наблюдает за родителями и их отношениями. В результате у него возникают эмоциональные состояния страстной любви, зависти, ревности, мести. Ребенок воспринимает отнятие от груди как наказание за эти чувства. Фантазии ребенка на темы о груди, половых органах, рте, основываются, очевидно, не на прямых наблюдениях, а коррелируют с соматическими ощущениями и выстраиваются в психические конструкции в соответствии с архетипами коллективного бессознательного по Jung'у.

Функционирование аутодеструктивного драйва приводит к тому, что ребенок реагирует на фрустрации чувством ненависти, желанием разрушения. Эти чувства проецируются на внешние объекты. Ребенок проецирует вовне и «хорошие» переживания. Таким образом, возникает расщепление между «хорошими» и «плохими» объектами. «В наиболее ранних стадиях развития каждый неприятный стимул относится к «плохой», отрицающей преследующей груди» (Klein, 1986).

Термин объектные отношения подчеркивает в более точном смысле взаимоотношения, имея в виду не только воздействие субъекта на объекты, но и то, как эти объекты определяют его действия. Klein акцентуирует это положение, подчеркивая, что проецированные, интроецированные объекты непосредственно действуют на субъекты в положительном или отрицательном смысле. Согласно Klein, ребенок в младенческом возрасте считает, что фантазии, содержащие как любовь, так и ненависть имеют мощное влияние на объекты его фантазии: любовь к «хорошей» груди имеет защитный, созидающий эффект, ненависть к «плохой» груди наоборот, деструктивноуничтожающий. Такой механизм обусловлен присущим младенцу чувством всемогущества, и одновременно восприятием мира как чрезвычайно опасного места, где «ставки очень высоки».

Эмоциональное равновесие в периоде этой наиболее ранней организации переживаний связано со способностью ребенка дифференцировать положительные и отрицательные объекты. Хорошая грудь, для того, чтобы представлять собой безопасное убежище, должна быть четко отличимой от плохой груди. Ненависть, чувство ярости по отношению к плохой груди в разрушающе-аннигиляционных фантазиях (с точки зрения современных представлений, скорее зачатках патогенных убеждений, см.ниже) воспринимаются как возможность причинить реальное повреждение. Отсутствие четкой дифференциации между плохим и хорошим объектом может привести к проекции отрицательных чувств на последний. Подобный сценарий для ребенка равносилен экзистенциальной катастрофе, так как уничтожение хорошей груди делает ребенка беззащитным, лишая его зоны безопасности перед «атакой» зловредной, плохой груди.

Klein определила этот тип первой организации переживаний как параноидношизоидную позицию. Термин параноидный подразумевает страх преследований, исходящий из внешнего мира. Термин шизоидный относится к расщеплению-отделению любимой и любящей хорошей груди и ненавидимой и ненавидящей плохой (Mitchell, Black,1995).

Содержание термина позиция включает в себя организацию переживаний внешней и внутренней реальности и отношение к окружающему миру.

Параноидно-шизоидная позиция возникает как защита от тревоги в связи с влиянием инстинкта смерти. Freud рассматривал инстинкт смерти как биологический драйв. Klein оценивала состояние психики новорожденного в терминах аннигиляционной тревоги, исходящей из направленного на себя чувства угрозы своему существованию.

80

Необходимость избежать этой тревоги становится проблемой, присутствующей в течение всей последующей жизни. Осажденное примитивное ego проецирует часть аутодеструктивных импульсов во вне, за пределы своего Self'a. Объектом этой проекции становится «плохая грудь». По-видимому, легче и менее опаснее чувствовать зло, присутствующее во вне, чем внутри самого себя, так как внешнего зла можно избежать, а внутреннего нет.

Klein считает, что отношение к плохому объекту создается деструктивной силой аутодеструктивного драйва (инстинктом смерти), «зловредная грудь старается разрушить меня, и я стараюсь бежать от нее и также разрушить эту плохую грудь» (Mitchell, Black,1995).

Младенец не может существовать в мире, заполненном исключительно злом, и он проецирует первично нарцисстические импульсы любви к себе во внешний мир. Таким образом и создается хороший объект – «хорошая грудь». Хорошая грудь … «любит и защищает меня и я, в свою очередь, люблю и защищаю ее» (Mitchell, Black,1995).

Отношения с людьми в дальнейшем находятся под влиянием организующего принципа параноидно-шизоидной позиции и понимаются как дериваты либидинозного и агрессивного драйвов.

В концепции Klein акцентуируется значение объектных отношений. Окружающий мир в виде осуществляемой родительской функции оказывает непосредственное влияние на формирование параноидно-шизоидной позиции в плане ее ослабления при эмоционально положительном, любящем отношении к ребенку. В такой ситуации смягчается «конституциональная агрессия», лежащая в основе параноидно-шизоидной позиции, и наоборот - эмоциональная депривация, отторжение ребенка не могут стать преградой деструктивности и агрессии.

По мере развития у ребенка формируется другое - целостное отношение к объекту. Последний уже воспринимается не сепаратно как два отдельных объекта (хороший и плохой), а как один объект, который иногда может быть хорошим, а иногда плохим. Хорошая и плохая грудь воспринимаются как различные характеристики одной матери, которая может быть разной в зависимости от отношения к ребенку. Восприятие окружающих в целостном аспекте приводит к смягчению параноидной тревоги. Однако появляются новые проблемы. Целостно воспринимаемая мать продолжает содержать в себе «плохую часть», которая остается объектом отрицательных эмоций ребенка-ярости, ненависти, желания разрушения. В то же время разрушение «плохой части» матери означает разрушение всей матери, поскольку она является целостным объектом, а это - деструкция защитника, источника хороших эмоций, деструкция чувства собственной безопасности.

Klein приходит к заключению, что деструктивные импульсы ребенка по отношению к любимому им объекту вызывают у него интенсивные чувства вины и ужаса. Автор называет эти чувства «депрессивной тревогой», а организацию переживаний, основанную на сочетании любви и ненависти по отношению к целостно воспринимаемой матери, «депрессивной позицией». Депрессивная позиция сопровождается чувством глубокого раскаяния. Возникает стремление каким-то образом исправить ситуацию. Либидинальные инстинкты инициируют появление «компенсаторных» фантазий, целью которых является устранение, «залечивание» повреждения, нанесенного матери. Уверенность ребенка в его способности что-то исправить, удержать объект в его целостности, убежденность в том, что его любовь сильнее его ненависти и деструктивности имеет решающее значение для дальнейшей динамики процесса.

С точки зрения Klein, всем людям свойственно бессознательное и частично осознаваемое проявление злости и ярости по отношению к тем, кто воспринимается как источник психических травм, унижения и эмоциональной боли. Объектами такой проекции оказываются и близкие люди. Отрицательные эмоции по отношению к ним являются источником чувства вины и депрессивной тревоги. В тех случаях, когда