5 курс / Психиатрия и наркология для детей и взрослых (доп.) / Korolenko_Ts_P__Dmitrieva_N_V_-_Psikhoanaliz_i_psikhiatria

111

их мнению, неприглядное, настоящее Я. Такой человек оказывается личностью без свойств, разыгрывающей лживые социальные роли. При этом он может эффективно функционировать, напоминая робота с подавленной и неразвитой эмоциональной сферой. От него не стоит ждать тепла, эмпатии, сочувствия и поддержки, что особенно остро ощущается членами семьи.

Жизнь в современном обществе, в отличие от традиционного, способствует преобладанию в нем «людей без свойств». Состояние человека без свойств неестественно. Оно создает внутреннее напряжение. Депрессии и суицидное поведение могут быть связаны с психологическим дискомфортом, причины которого не осознаются. Современное общество не предлагает человеку выхода. Господствующая идеология профита, рационализации, компьютеризации, разрушения природы, потери традиционных межличностных контактов и систем ценностей, бегство в виртуальную реальность и

человека. В проводимых коррекционных мероприятиях необходимо выявление и осознание этого чувства. Поскольку избежать подобных переживаний нельзя, человек должен принять их и адаптироваться к ним.

Экзистенционалисты полагают, что кризис современного человека заключается не в переживании бессмысленности, а в неспособности осознать ее непреходящую суть, научиться жить с этим чувством и приспособиться к нему.

Большую помощь в решении данной проблемы может оказать активизация религиозного чувства. Активизация религиозных представлений может быть вызвана анализом ранней травмы, связанной с осознанием изгнания человека из рая. Осознание способствовало возникновению представлений о смерти, о конечности существования. Мысли о неизбежности смерти могут активизировать чувство бессмысленности. Средством избавления от него является формирование жизненной позиции с акцентом на то, что смысл жизни заключается в стремлении самореализоваться настолько, насколько это возможно. Если такое кредо станет главным мотивом, если человек будет рассматривать жизнь как чудо, как подарок и постоянно ощущать необходимость самоактуализации, риск совершения суицида уменьшится.

Депрессия может развиваться у людей, добившихся успеха, достигнувших цели, на что было затрачено большое количество времени и энергии. В психиатрии эта форма депрессии называется «депрессией успеха». Мы обратили внимание на то, что депрессия успеха характерна для лиц с дуалистическим (максималистским) мышлением, рассматривающих все происходящее в категориях «хорошо» или «плохо», без промежуточных значений. Достигнутая ими цель оказывается единственным стимулом, приобретшим в ходе реализации ее достижения центральное значение. Все остальные интересы, чувства, системы ценностей, отношений с людьми в течение длительного периода были вытеснены из сознания, обычные чувства стали «замороженными». После достижения цели жизнь потеряла смысл, и в связи с этим развилась экзистенциальна депрессия. Нахождение нового смысла жизни возможно при условии обращения к сохраняющимся потенциальным источникам Self'a, что является основной целью аналитической психотерапии в понимании Jung'a.

Как известно, Self включает в себя совокупность всего, что генетически заложено в любом человеке: возможностей, переживаний, поведения, психических процессов, состояний, свойств и пр. Понятие Self вбирает в себя не только сознательную часть психики, но и многое из того, что человеком не осознается. Разные культуры дают Self’у и разные названия. Его называют водой жизни, внутренним хозяином, альфой и омегой, Богом внутри человека и др. Несмотря на недосягаемость Self’a, в нем заключены бессознательные структуры, которые проявляются в жизни человека, оказывая на нее

112

постоянное влияние. Это влияние реализуется в организации и управлении психическими процессами в бессознательном.

В процессе роста, развития, воспитания и социализации одни аспекты Self’a реализуются, другие же так и остаются подавленными и незадействованными. Людям свойственны разные возможности для раскрытия Self’a. При благоприятной совокупности влияний внешней и внутренней среды Self раскрывает свою большую часть, при неблагоприятной – лишь определенные структуры. Если реализации затруднены и связь

структур с интернализацией их осознания в сознательную жизнь человека. Зачастую это происходит спонтанно и автономно без психотерапевтического вмешательства.

Процесс самореализации не бывает законченным и постоянным. Он колеблется и зачастую ограничивается индивидуальными особенностями личности. Анализ egо под таким углом зрения позволяет рассматривать его как осознанную часть Self’a, которая, с одной стороны, выступает в качестве посредника между различными потребностями Self’a и внешним миром, а, с другой, - постоянно рефлектирует и анализирует происходящее.

В истории культуры присутствует разное отношение к «я» (ego) и Self'у. Восточные направления в психологии и философии считают, что «я» является причиной неудовлетворенности, переживаний и несчастий. «Я» отождествляется с греховностью, потерянностью, слабостью. Self'у придается значение полноты, идеала, божественности. Подчеркивается необходимость избавления от «я» и обращения к Self'у.

Западная культура акцентирует значение «я» в достижении успеха, прогресса, совершенствования мира. Игнорирование ego приводит к нарушению приспособления, к отрыву от реальности. Неконтролируемое «погружение» в Self может проявляться в развитии формальных психических нарушений, изменений переживания пространства и времени.

В основе тенденции к поиску возвышенного, божественного Self’a, наряду со стремлением к уходу от собственного «я», лежат разнообразные причины. Одной из них является страх перед конечностью жизни, при котором уход в Self воспринимается как бессмертие. Жизнь человека, наполненная проблемами, страданиями, болезнями и смертью может казаться ему непереносимой. Отсюда возникает стремление уйти в нирвану как в зону, свободную от конфликтов, полную мира и покоя.

С другой стороны, человек жизнелюбив. Он обожает жизнь, несмотря на все ее недостатки, горит желанием преобразовывать ее и ощущать в этом процессе свою силу. Необходимая для жизнеутверждающей деятельности энергия извлекается из Self’a. Примером служит продуктивное использование фантазий, связанных с ощущением силы, власти и величия. Энергия фантазирования дает возможность почувствовать себя носителем какой-то важной миссии. Человек может начать претворять эту миссию в жизнь и ощущать в связи с этим необходимость, избранность, просветленность и гордость. Окружающие при этом могут восприниматься как еще не осознавшие важности его действий.

Для более полного контакта с Self’ом и оживления бессознательного используются длительные медитации, специальные диеты, голодания, посты, путешествия и др. Активности дают ощущение важности и значительности происходящего.

воспринимает жизнь как постоянное участие в процессе, который его удовлетворяет и позволяет осознавать смысл жизни.

113

Вжизни человека имеются разные периоды. В их число входят такие, когда он живет преимущественно под влиянием собственного egо. В этот отрезок времени связь с Self’ом ослабевает. В таком состоянии разрыва человек как бы «застывает», динамизм его жизни теряется. Достигнув поставленной перед собой цели, он может потерять интерес и желание к дальнейшему движению. И тогда спасает появление ощущения влекущей его к новым достижениям силы Self’a. Наступает новая фаза поиска способов удовлетворения потребностей и интересов, рождается новая ориентация, которая дает возможность дальнейшей самореализации.

Вто же время чрезмерное погружение в бессознательные процессы чревато отрывом от реальности. И все же уход вглубь себя и самоанализ нельзя рассматривать как регресс, как бегство от суровых реалий жизни и реакцию на страх. Обращение к бессознательному дает человеку новый импульс к жизни.

Блокирование связи между ego и Self’ом клинически выражается в развитии состояния, характеризующегося ослаблением мотивации (на языке психоанализа исчезновением желаний) вплоть до развития синдромов апатии или эмоциональноволевого снижения.

Состояния апатии более присущи органическим поражениям головного мозга, эмоционально-волевое снижение – шизофреническому процессу.

В то же время нарушение связи с Self’ом возможно при длительном нахождении в обстановке гиперстимуляции на уровнях восприятия большого объема информации, ее «обработки» и принятия решений. Такая ситуация приводит к развитию гиперстимуляционного «невроза», проявляющегося выраженным психологическим дискомфортом, ощущением потери творческих способностей, желаний, раздражительностью, снижением способности к усвоению нового материала, чувством скуки, однообразия, отсутствия в окружающем мире чего-то нового, интересного, стимулирующего любознательность и поиск. Гиперстимуляционный «невроз» функционален, его обратное развитие обусловлено пониманием пациентом причины его возникновения и выходом из гиперстимуляционной зоны.

O’Kane (1994) обсуждает проблему двойственности Self’а, выделяя в нем значения, присущие «темному Self’у». Под последним понимаются «затемненные, зловещие и даже деструктивные» стороны. Эти стороны проявляются как на индивидуальном, так и коллективном уровнях, имея внеличностные архетипные качества. Отрицательный полюс Self’а не соответствует точно негативному полюсу ego, а более - негативному аспекту прежде всего коллективной тени, что проявляется в «отрицательных синхронностях, конкретных болезнях, блокировках, а также достаточно часто в глубокой депрессии и чувстве абсолютной беспомощности». При психоаналитической терапии пациент, попадая под влияние темного Self’а, погружается в мрачности и в процессе переносаконтрпереноса может вызвать у аналитика состояние отчаяния.

Winnicott (1962) был одним из выдающихся теоретиков психоанализа в области развития Self’а. Winnicott, а также Fairbairn (1952) и Kohut (1977) установили, что развитие психологического Self’а происходит посредством восприятия себя в психике другого человека, в его мышлении и эмоциях. Родители, которые оказываются не в состоянии отражать с пониманием внутренние переживания своих детей и соответственно реагировать, причиняют детям серьезный ущерб, лишая их осевой психологической структуры, необходимой для формирования жизнеспособного чувства Self’а.

Fonagy с соавт. (2002) дифференцируют пять уровней организации Self’а:

физический, социальный, телеологический, интенциональный и репрезентационный. На каждом уровне ребенок приобретает прогрессивное понимание себя как «физической», «социальной», «телеологической», «интенциональной» и «репрезентационной» организации.

114

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОАНАЛИЗА

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ПРОЦЕССА ПРОДУЦИРОВАНИЯ ПСИХОПАТОЛОГИИ

В лексикон англоязычных специалистов в области психологии и психоанализа вошел термин «патологизирование» (pathologizing) (Hillman,1976), который подразумевает процесс продуцирования психопатологии.

Jarosz (1978) считает, что такого рода процесс встречается у каждого человека даже при отсутствии психического заболевания в тех случаях, когда происходит встреча с ситуациями, предрасполагающими к его возникновению. Патологизирование может проявляться по-разному. Достаточно типично, например, появление смутного, неясного чувства угрозы, свободно плавающей тревоги, растерянности, изменения восприятия себя и окружающего мира. Характерны внезапные смены настроения, не обусловленные внешней ситуацией. На фоне базисной настороженности, тревоги становится смешно, развивается кратковременная эйфория, что тут же сменяется грустью или раздражением и злобностью. Варианты таких «мерцающих» эмоциональных состояний многочисленны, их объединяет отсутствие плавного перехода от одного содержания к другому, отсутствие «реактивности» (связи с тем, что происходит вокруг).

К патологизированию относится также интенсификация «day dreams»-снов наяву, феномена, свойственного в большей или меньшей степени каждому человеку. В случаях патологизирования сны наяву перестают контролироваться сознанием, нарушают связи с реальностью, приводя к деконцентрации внимания и неадекватному поведению. Содержания снов наяву разнообразны и при поверхностном рассмотрении случайны. Они включают воспоминания о каких-то переживаниях, событиях, людях, «мышление по желанию», фантазии и др.

Известно, что в экспериментальных и естественных условиях сенсорной депривации происходит усиление этих аутистических переживаний (Schaefer, Bernich,1965). Тотальная сенсорная депривация в течение 48-72 часов способна привести к переходу снов наяву в иллюзорные и галлюцинаторные расстройства (Bexton, Heron, Scott,1954). Усиление снов наяву в естественных условиях развивается при выполнении монотонных задач таких, как мониторинг радарных экранов, вождение машин на длинные дистанции и др. (Bexton, Heron, Scott,1954).

Возможность снижения концентрации внимания в связи с этим феноменом была учтена при строительстве 14-ти километрового моста в Атлантической Канаде: его «изломанная» конструкция требует от водителей постоянного внимания и не позволяет «уходить» во внутренний мир переживаний.

Влияние сенсорной депривации на психическое состояние описано адмиралом Byrd'ом (1938) в его книге об одиночной зимовке на Антарктиде.

Пониманию механизмов патологизирования помогает обращение к архетипам Jung'a. Психическое патологизирование представляет собой первичный врожденный процесс, который может быть активизирован внешними причинами, а также усиливаться по эндогенным механизмам. Состояния, возникающие при интенсификации патологизирования, отражают влияние на сферу сознания энергетики коллективного бессознательного и на этом этапе еще не имеют сколько-нибудь определенной фабулы, поэтому их аналитическая интерпретация невозможна. Однако, дальнейшее развитие процесса патологизирования приводит к формированию патологических убежденностей, идеи/идей, которые уже имеют определенные содержания. На этом этапе на фоне общей растерянности и дезориентации в процессе патологизирования включаются механизмы защиты сознания от его дезинтеграции, поглощения коллективным бессознательным:

115

сознание старается осознать происходящее, придать всему какой-то смысл. В энергетической зоне интенсивного влияния бессознательного сознание не в состоянии использовать механизмы рационального логического мышления.

Найденный «смысл» иррационален, алогичен, между ним и реальностью существует пропасть. Тем не менее, содержания иррациональных убеждений не случайны, они архетипны. Коллективное бессознательное заменяет реальность мифологическими содержаниями. Клинически процесс приводит к кристаллизации бредовых идей, в содержании которых представляется возможным обнаружить мифологические мотивы.

В процессе патологизирования происходит возврат к магическому «стилю» сознания. С точки зрения психоанализа, имеет место регресс к примитивному мышлению, к состояниям преобладания первичного процесса. В то же время в этой регрессии существует потенциал использования нереализованных прежде творческих возможностей («творческой зоны» Balint'a), при условии восстановления интеграции сознания.

Представляет интерес анализ суицидного поведения сквозь призму процесса патологизирования. Суицидные реализации могут быть связаны с депрессией. Однако ряд пациентов даже с тяжелыми депрессиями не только не совершают самоубийств, но даже не продуцируют идей, связанных с самоубийством. В то же время лица, не страдающие депрессией, неожиданно предпринимают попытки ухода из жизни. Объясняя причины подобного явления, специалисты, обычно, ограничиваются констатацией того, что самоубийства могут совершать и психически здоровые люди под влиянием внешнего психогенного фактора.

В связи с этим до сих пор остается неясным ответ на вопрос, почему экстернальные, травмирующие психику большинства людей факторы, провоцируют суицидное поведение не у всех, а лишь у некоторых из них? С этой целью проводится тщательное анамнестическое обследование пациентов с подробным генетическим семейным анализом. Выявление у члена семьи случаев суицида и перевод их объяснений в плоскость биологической (генетической) парадигмы действует на специалистов «успокаивающе».

Анализ случаев незавершенных самоубийств показывает, что суициденты, как правило, сами полностью не осознают, почему они их совершали. Они пытаются возлагать ответственность за свое суицидальное поведение на родителей или близких родственников. Более глубокий анализ причин в ряде случаев обнаруживает следование пациентов скрытому от них самих сценарию мифологического характера.

Механизмы продуцирования психопатологии могут рассматриваться с позиций интеракционной психоаналитической теории (Dorpat, Miller; Lichtenberg, Lachmann, Fosshage, 1992). В этом подходе акцентуируется значение формирования организующих и концептуальных схем, ведущих к тому, что они становятся базисными элементами психопатологии. Организующие схемы – это схемы, в которых закодированы эпизоды жизненного опыта. Они ориентируют человека во времени и пространстве; организуют его психические переживания; регулируют эмоции, социальные взаимодействия, отражают способы коммуникации своих эмоциональных переживаний, сопереживаний (Mandler, 1984). Организационные схемы формируются в течение всей жизни, но, прежде всего, в раннем возрасте. Особенности ранних схем затрудняют восприятие раннего опыта, если последний им не соответствует по основным параметрам. Организационные схемы бессознательно организуют взаимодействие индивидуума с окружающим миром и придают этим взаимодействиям то или иное значение. Схемы активируются в социальных контактах и имеют значение в сохранении чувства Self, интерпретируя текущие взаимодействия в категориях прежнего опыта (Horowitz, 1988; Mandler, 1984). Таким образом, люди заранее настроены на то, что все должно происходить в соответствии с содержащимися в организационных схемах ожиданиями и, как на сознательном, так и на бессознательном уровнях влияют на людей, находящихся в интеракции с ними,

116

подталкивая их к тому, чтобы их мысли, чувства и поступки соответствовали ожиданиям

Lichtenberg с соавт. (1992) считают, что патогенные организующие схемы вызывают нарушения в эмоциональном регулировании, разрушают чувство Self'a, что выражается в диссоциативных состояниях и фрагментации психики, развитии тревоги и депрессии, невозможности координировать свои субъективные переживания с другими.

Miller и Dorpat (1998) обращают внимание на то, что патогенные убеждения, лежащие в основе психопатологии, развиваются из плохо скоординированных, несовпадающих и травматических взаимодействий с другими, что особенно вероятно при незрелости психических процессов. Патогенные убеждения, согласно Weiss'y и Sampson’y (1986), – это болезненные и сжатые идеи о том, как все происходит или должно происходить. Патогенные убеждения нарушают психическое состояние, вызывая страх, тревогу, чувство опасности социальных контактов.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ТРЕВОГИ

Freud (1924) связывал возникновение тревоги с нарушением реализации принципа удовольствия в результате блокирования механизмов редукции биологического напряжения. Содержащиеся в id инстинкты (биологические драйвы) оперируют по механизму немедленного получения удовольствия, достигаемого в процессе снижения накопившегося напряжения.

Согласно классической психоаналитической теории тревоги, последняя возникает как результат застоя и недостаточной разгрузки либидо. Если разгрузка не происходит, возникает тревога. «Накопление» энергии либидо в психике может быть результатом каких-то внешних факторов, мешающих разрядке. Оно может быть обусловлено неосознаваемыми внутренними конфликтами. С точки зрения теории тревоги, экстернальность или интернальность причины не имеет значения. Важен факт наличия застоя. В одном и другом случае результатом является накопление неразгруженной энергии либидо, которое, с психоаналитической точки зрения, может превратиться в тревогу. К сожалению, ни у Freud’а, ни у других классических психоаналитиков нет объяснений сущности этого преобразования. Механизм превращения неразгруженной энергии либидо в тревогу не описан. Подчеркивается лишь то, что этот вид тревоги носит патологический характер и имеет совершенно иное происхождение, по сравнению с тревогой, связанной с реальной опасностью. При наличии реальной угрозы страх имеет конкретное содержание. Тревога, связанная с накоплением энергии либидо рассматривается как патологическая манифестация энергии драйва.

В монографии «Торможение, симптом и тревога» (1926) Freud пытался возвратиться к психоаналитической теории тревоги путем нахождения тесной взаимосвязи между этими состояниями. Он считал, что тревога является основной причиной невроза и необходимо искать другие способы объяснения причин её возникновения. Существенную роль в решении поставленной автором задачи сыграли написанные им монографии «По ту сторону принципа удовольствия» и «Ego и Id». В них выдвигается концепция дуалистической теории драйвов. В этой теории акцентуируется значение не только либидо, но и аутодеструктивного драйва.

Впоследствии Freud развивает гипотезу структурного деления психики на три сферы: superego, ego и id, что позволяет относиться к психическим феноменам более адекватно, в сравнении с рассмотрением их с точки зрения одного либидо.

117

Freud исходил из того, что тревога имеет биологически наследуемую природу, а человеческий организм наделен врожденной способностью к выживанию. В случае отсутствия родительской защиты, ребенок, не испытывающий тревоги и страха, окажется в состоянии безнадежности и будет подвергнут уничтожению. Таким образом,

психоаналитическая концепция тревоги сводится к наследственным факторам, которые обусловливают возникновение реакции, приобретенной в процессе обучения. В этой теории отсутствуют психологические механизмы развития тревоги. Главное заключается в том, что акцент на превращении неразгруженного либидо в тревогу, сделанный в работах 1911 и 1924гг., в этой работе опускается и не звучит. Очевидно, это связано с тем, что наличие такого механизма было трудно доказать. Развитие тревоги связывалось Freud’ом с «травматическими ситуациями и ситуациями опасности». Травматическая ситуация определялась как ситуация, в которой психика поглощается чрезвычайно большим притоком раздражителей. Этот поток психика не в состоянии переработать, овладеть им, или разгрузить его. Тревога возникает автоматически, в связи

сневозможностью усвоить слишком большое количество раздражителей. Аналог этого состояния наблюдается в ситуации гиперстимуляции, когда человек не может справиться

сбольшим потоком информации и оказывается в состоянии растерянности.

Поскольку к функциям ego относится овладение и канализация раздражителей внешнего мира, с которыми человек не может справиться, вероятно, что эти травматические ситуации чаще всего возникают в первые месяцы и годы жизни, когда Я еще относительно слабо и неразвито. Freud полагал, что прототипом (началом) травматической ситуации у ребенка являются переживания во время рождения. Попадание в момент рождения в новую среду из «океанического чувства» (Sullivan) сопряжено с воздействием на ребенка большого количества новых внешних и внутренних (висцеральное чувство) раздражителей. Ребенок реагирует на это манифестацией тревоги.

Оttо Rank (1924) высказывал предположение, что причиной всех невротических состояний является травма во время родов. Лечение неврозов включает в себя осознание травмы и её реконструкцию путем возвращения пациента в период родов.

Freud уделял особое внимание изучению травматических ситуаций, которые возникают в раннем детстве. Он исходил из того, что маленький ребенок полностью зависим от матери в отношении всех видов удовлетворения: телесных, драйвовых и других. Прежде всего, он стремится удовлетворить «телесные» потребности. Голодный и беспокойный ребенок успокаивается после приема пищи. Либидо он удовлетворяет в акте сосания. Ему приятно, когда его держат на руках, ласкают и целуют. Удовлетворение потребностей требует присутствия матери. Некоторые желания ребенка могут удовлетворяться только матерью, отсутствие которой создает травматическую ситуацию. Ego ребенка в этот период ещё недостаточно развито, чтобы «позволить» ему отложить удовлетворение желаний. Психикой ребенка пытаются овладеть множественные раздражители. Поскольку Я не способно в достаточной мере справиться с ними, возникает тревога. Так как тревога возникает у ребенка на ранних стадиях развития в случаях отсутствия матери, то в ее развитии основное значение имеет неудовлетворенное желание id. Страх, который при этом автоматически возникает, ранее обозначали термином «страх id». Freud считал, что способность психического аппарата развивать реакцию тревоги на слишком большой приток раздражителей остается у человека на протяжении всей жизни и не исчезает по окончанию детского периода.

Таким образом, травматическая ситуация этого типа может возникнуть в любом возрастном периоде, но впервые она появилась тогда, когда Я еще не было развито в достаточной степени. Частота ситуаций, в которых возникает тревога, в норме больше в детстве и меньше у взрослого человека. Более четкое формулирование этой проблемы позволяет выделить несколько основных положений:

118

1.Тревога возникает автоматически, когда психика оказывается под влиянием лавинообразных раздражителей, которые настолько сильны, или их количество так велико, что ими нельзя «овладеть» или разгрузить их.

2.Эти раздражители могут иметь как внешнее, так и внутреннее происхождение, но первоначально они происходят из id, из драйвов.

3.Прототипом травматической ситуации, вызывающей тревогу, является рождение. 4. В дальнейшем, особенно в младенческом и раннем детском периоде тревога развивается повторно, автоматически. В то же время возникновение такой тревоги возможно и в жизни взрослого человека при ряде психических расстройств

непсихотического уровня.

Ребенок в процессе своего развития обучается заранее предвосхищать возможное появление травмирующей ситуации и реагировать на него тревогой до того, как ситуация станет травматической. В данном случае возникает тревога, которую Freud называл сигнальной. Сигнальная тревога вызывается ожиданием опасности. Смысл сигнальной тревоги как функции egо заключается в мобилизации силы ego для того, чтобы справиться с угрожающей ситуацией или эффективно избежать её.

Ребенок может обучаться, например, распознаванию признаков ухода матери. Возникает ситуация, при которой мать еще не ушла, но по известным ребенку признакам он понимает, что она вотвот уйдет и начинает предпринимать действия, блокирующие уход.

Поведение ребенка может иметь разную эффективность. В процессе проб и ошибок он начинает дифференцировать, какие действия эффективны для предотвращения её ухода, а что делать бесполезно. Результативные поведенческие паттерны фиксируются и получают дальнейшее развитие в процессе созревания. Так, ребенок понимает, что если он будет плакать, это помешает уходу матери. В дальнейшем он обучается сообщать матери информацию, (например, о плохом самочувствии), вызывающую у нее обеспокоенность, что дает ему определенные дивиденды. Если он осознает, что его жалобы на физическое недомогание срабатывают, а на плохое настроение – нет, он в первую очередь будет использовать соматизированные жалобы, а не ссылаться на грусть и тоску, поскольку по опыту знает, что это вызовет недоумение и непонимание. Таким образом происходит «выработка» определённых, проверенных на практике принципов действия, направленных на получение выгоды и избегание опасных и нежелательных результатов.

Часто сигнальная тревога приводит к восприятию импульсов из id как опасных. Посредством включения механизма сигнальной тревоги ego удерживает и контролирует эти импульсы, поскольку знает, что это может приводить к развитию угрожающей ситуации разрыва с реальностью.

Классические психоаналитики предпринимали попытки к созданию реестра наиболее типичных ситуаций опасности, которые могут встречаться в жизни ребенка. Хронологически первой является отделение от матери как от значимого источника удовлетворения желаний ребенка. Отделение от матери описывается как «потеря любимого объекта».

Следующая типичная ситуация опасности для ребенка заключается в потере любви людей из его среды, тех, с кем также связано получение удовольствия. Ребенок боится потерять любовь и хорошее к себе отношение. В определенных условиях эти модели сохраняют значение в жизни взрослых людей.

Примером являются лица с комплексом зависимости. Они боятся потерять объект, от которого зависят. Несмотря на то, что этот объект может причинять им ряд серьезных неприятностей, они продолжают зависеть от него и переживают страх покидания.

Зависимые лица делают даже то, что унижает их, для того, чтобы быть нужными для тех, от кого зависят. Они боятся, что если они не будут проявлять уступчивость, то их покинут. Это трудно переносимая травма.

119

Сигнальная тревога по своей интенсивности слабее тревоги, которая непосредственно сопровождает травматическую ситуацию.

На начальном этапе своего развития egо представляет собой по сути дела часть id. С течением времени оно становится структурой, способной оказывать на id определенное влияние, а не просто быть его слугой. Egо препятствует импульсам id и справляется с ними, если они расцениваются как носители опасности. Тогда egо развивает ситуационную тревогу как сигнал опасности, используя её для того, чтобы успешно справиться с представляющими угрозу импульсами.

Klein была убеждена в том, что базисная ситуация тревоги, как для мальчика, так и для девочки, связана с ранним младенческим отношением к материнской груди. Это отношение первично влияет на формирование Эдипального конфликта. Фрустрация, связанная с отнятием груди, выражается в параноидной тревоге, желание сохранить и восстановить психологически в фантазиях атакованную грудь, сопровождается депрессивной тревогой. Базисная ситуация тревоги включает преследование и вину и получает развитие при наблюдении первичной сцены сексуальных отношений между родителями. Klein полагала, что страх кастрации у мальчика и страх потери любви у девочки являются вторичными дериватами примитивной тревоги в отношении атаки матери или обоих родителей на внутреннее пространство ребенка. Ранняя Эдипальная ситуация оказывается насыщенной тревогой и чувством вины, происходящими из формирующегося superego.

В последующем Klein ([1945] 1975) подчеркивала, что развитие депрессивной позиции и Эдипальный комплекс взаимосвязаны и что базисная тревога по своей природе носит не только характер преследования, но и чувств обеспокоенности и вины по отношению к родителям как хорошим объектам.

Положение о базисной тревоге и базисной враждебности получило дальнейшее развитие в интерперсональном анализе Horney. Автор выделяла эти две эмоции в качестве фундаментальных в детстве, связывая их с неадекватной родительской любовью.

Аннигиляционная тревога

Freud’у (1923г.) принадлежит высказывание о том, что аннигиляционная тревога является примитивной тревогой, которая не имеет психического содержания. Автор утверждал, что этот вид тревоги представляет собой нечто такое, чего ego боится как угрозы, исходящей из внешнего мира, это страх быть поглощенным чем-то и уничтоженным. С точки зрения автора, психоаналитически понять и разобраться в содержании этого страха или ужаса невозможно, именно поэтому термин страх в данном случае заменяется термином тревога, поскольку не имеет специфического содержания, а страх без содержания называется тревогой.

По мнению Gedo и Goldberg (1973г.), аннигиляционная тревога отражает опасность сверхстимуляции, такой стимуляции, которую человек не может выдержать. К сожалению, авторы не специфицируют, что именно они имеют в виду под этой стимуляцией.

Еще до Freud’а Jones в 1911г. описал страх потери личности, содержание которого заключалось в том, что личность как таковая может быть потеряна. Этот страх он назвал греческим словом aphonisis. Рассуждая по поводу этого страха, автор высказал предположение, что он развивается в то время, когда человек еще не достиг идентичности. В данном случае возможно использование немецкого термина, обозначающего древний страх Urangst. Jones считал, что появление этого страха связано с беззащитностью перед нарастающим напряжением.

А.Freud в 1936г. подчеркивала значение ego в происхождении страха дезинтеграции, считая этот фактор основным.

120

Fenichel в 1937г. отмечал, что причиной аннигиляционной тревоги является коллапс ego и чувство потери волевого контроля.

Анализируя аннигиляционную тревогу, Bak (1943) пришел к заключению, что она легко диагностируется на ранних стадиях развития шизофрении и отражает страх того, что определившееся и уже сформированное ego погружается в бессознательное. При этом теряются личностная идентичность, ощущение себя, чувство уникальности, отдельности и сепаратности личности. Автор анализировал это явление как свойственное шизофрении, между тем известно, что аннигиляционная тревога может возникать вне связи с психическим заболеванием, а не только во взаимосвязи с ним. Интересен описанный Bak механизм потери чувства Я, растворения себя.

Кlein (1946) утверждала, что страх аннигиляции лежит в основе всех страхов и больше всего человек боится именно этого вида тревоги. Автор описала страх быть поглощенным неконтролируемым всемогущим объектом, который может иметь как внутреннюю, так и внешнюю проекции.

Современные специалисты диагностируют приступы аннигиляционной тревоги в раннем возрасте. Эти приступы возникают у подростков, а иногда и у детей. Пациенты не могут выразить и описать это состояние словами. Одним из способов поведения при аннигиляционной тревоге является самоповреждающее поведение, на которое необходимо обратить специальное внимание потому, что до сих пор в психиатрии самоповреждающее поведение трактуется, в основном, как носящее демонстративный характер, с целью обращения на себе внимания окружающих, как реакция протеста, стремление получить таким образом какие-либо дивиденды.

Самоповреждающее поведение может отражать тенденцию к самоубийству. Человек как бы пробует, как далеко он может зайти и сколько он может вынести, нанося себе повреждения. Это репетиция перед совершением более серьезных попыток. На этот факт обращается внимание при изучении лиц с пограничным личностным расстройством. Действия пациентов часто расцениваются как демонстрация. Тем не менее, в дальнейшем самоповреждения становятся опасными для жизни и, в конце концов, могут закончиться завершенным суицидом.

Концепция аннигиляционной тревоги позволяет подойти к изучению этого вопроса с другой точки зрения и квалифицировать самоповреждающее поведение не просто как попытку самоубийства и демонстрацию. Оказывается, что уже дети и подростки во время приступа аннигиляционной тревоги наносят себе повреждения, инстинктивно понимая, что, вызывая чувство физической боли, они устраняют или смягчают выраженность тревоги.

Действия пациентов носят не демонстративный характер, а даже скрываются от окружающих. Стремясь избавиться от приступа аннигиляционной тревоги, они наносят себе повреждения так, чтобы никто не видел, стесняются своих поступков и не хотят, чтобы их квалифицировали как психически больных. Использование концепции аннигиляционной тревоги для анализа пограничных и других состояний с характерным самоповреждающим поведением расширяет понимание психологического содержания переживания пациентов.

Winnicott (1962) обратил внимание на то, что аннигиляционная тревога может развиваться непосредственно после рождения ребенка как ответ на определенные средовые воздействия. При этом реакция тревоги возникает не как результат фрустрации, ее содержанием является возникающая угроза аннигиляции. С точки зрения автора, это примитивная тревога, которая является предшественницей любой другой тревоги, связанной со смертью.