5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Хрестоматия_по_нейропсихологии_Хомская_Е_Д_

Нейропсихологический фактор: уровни анализа 181

обладания левополушарной или правополушарной стратегии в переработке ин# формации и управление психическими процессами. У правшей и праворуких от# мечается преимущественно левополушарный, а у левшей и леворуких — правопо# лушарный пcихологические синдромы.

Клинические наблюдения также свидетельствуют, что тип полушарной органи# зации мозга относится к синдромообразующим мозговым структурам. Фамильное левшество у больного (т. е. наличие леворуких родственников) существенно влияет на характер нейропсихологического синдрома (на проявление речевых, простран# ственных нарушений и др.). На это указывают многие авторы, занимавшиеся изуче# нием последствий локальных поражений головного мозга. Все эти сведения также могут рассматриваться как доказательство существенного вклада индивидуальных генетических программ в тип межполушарной организации мозга (Т. Л. Доброхо# това, Н. Н. Брагина, 1994; А. В. Семенович, 1991).

Известно также, что «семейная леворукость» проявляется у 72% леворуких муж# чин и у 78% леворуких женщин, что опять#таки говорит о важной роли генотипа в феномене «правшества — левшества» (Т. А. Доброхотова, Н. Н. Брагина. 1994).

Все эти сведения также могут рассматриваться как доказательство существен# ного вклада индивидуальных генетических программ в тип межполушарной орга# низации мозга.

Итак, имеется много оснований допустить, что различные по характеру и сте# пени интегративности нейропсихологические факторы, т. е. определенные принци# пы работы мозговых структур, проявляющиеся в виде целостных психологических (в норме) или нейропсихологических (в патологии) синдромов, имеют генетиче# скую обусловленность. Следует, по#видимому, допустить — помимо других — су# ществование генетического уровня организации (и анализа) нейропсихологиче# ских факторов.

На современном этане развития нейропсихологии проблема факторов как ос# новы синдромов — одна из самых актуальных. Разработке этой проблемы придают большое значение не только сами нейропсихологи, но и представители других от# раслей клинической психологии, считающие, что факторный (синдромный) под# ход, созданный в нейропсихологии на модели локальных поражений головного мозга, можно распространить и на другие виды патологии (Ю. Ф. Поляков, 1998). Однако изучение этой проблемы принципиально важно прежде всего для осмыс# ления общих теоретических позиций самой нейропсихологии. Вводя понятие «нейропсихологический фактор» в теоретический понятийный аппарат нейропси# хологии, А. Р. Лурия, к сожалению, не уточнил многих положений, касающихся данной проблемы, что — наряду со сложностью самой проблемы — создало возмож# ности для их различного толкования. До сих пор, несмотря на ряд публикаций на эту тему (Л. И. Вассерман и др., 1997; Н. К. Корсакова, Л. И. Московичюте, 1985; Е. Д. Хомская, 1986, 1987, 1991; Л. С. Цветкова, 1995 и др.) в ней существует ряд дискуссионных моментов. Наиболее существенны два. Первый — вопрос о клас# сификации нейропсихологических факторов, второй — об их природе.

В работах А. Р. Лурия нет классификации нейропсихологических факторов. Анализируя принципы соотношения мозга и психики, А. Р. Лурия выделял две категории мозговых структур, а именно: те, поражение которых ведет к относитель#

182 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

но простым неврологическим симптомам (сенсорным, моторным), и те, поражение которых сопровождается нейропсихологическими симптомами (нарушениями высших психических функций), складывающимися в закономерные сочетания или определенные синдромы. Не противопоставляя эти две группы мозговых структур, А. Р. Лурия тем не менее считал, что они относительно автономны и что именно вторая категория образований мозга составляет морфологические основы нейро# психологических факторов. А. Р. Лурия связывал их преимущественно с вторич# ными и третичными областями коры больших полушарий (с так называемыми немыми зонами коры). В последние годы он со своими сотрудниками исследовал также роль глубинных подкорковых образований в генезе нейропсихологических синдромов. Дальнейшее изучение больных с локальными поражениями мозга по# казало, что к синдромообразующим структурам (т. е. к нейропсихологическим факторам) может быть отнесен и ряд других образований мозга и что необходима их классификация. Была сделана попытка классифицировать нейропсихологиче# ские факторы (Е. Д. Хомская, 1986, 1987, 1991). Были выделены следующие типы факторов: модально#специфические (связанные с вторичными корковыми поля# ми); модально#неспецифические (связанные с различными уровнями неспецифи# ческой системы); ассоциативные (связанные с третичными полями коры, прежде всего — конвекситальной); факторы межполушарного взаимодействия (связанные с различными срединными комиссурами, объединяющими левое и правое полуша# рия мозга); полушарные факторы (обеспечивающие целостные принципы работы каждого полушария); глубинные подкорковые факторы (связанные с работой ба# зальных ганглиев и других подкорковых структур) и общемозговые факторы (со# судистые, биохимические и другие мозговые механизмы, ответственные за работу мозга как целого). Степень изученности этих факторов в нейропсихологии различ# на. Необходимо дальнейшее уточнение состава факторов и соответствующих им синдромов, в частности — выявление специфики правополушарных факторов по сравнению с левополушарными. Как известно, работы А. Р. Лурия были посвяще# ны преимущественно описанию нейропсихологических синдромов, возникающих при локальных поражениях левого полушария головного мозга. В послелуриев# ский период проблема межполушарной асимметрии мозга становится одной из центральных в нейропсихологии (да и в других нейронауках). Интенсивно начала изучаться латеральная специфика нейропсихологических синдромов, т. е. лате# ральная специфика нейропсихологических факторов. Позже начали изучаться факторы межполушарного взаимодействия. И эта работа далека от завершения.

Новым направлением в изучении проблемы факторов стал анализ их особен# ностей в детском и старческом возрасте. Собирается материал по оценке специфи# ки глубинных подкорковых факторов. Для уточнения классификации факторов необходимо дальнейшее накопление эмпирического материала. Эта фаза в нейро# психологии (как и в других науках) всегда опережает фазу теоретического осмыс# ления проблемы, т. е. понимания общего состава, специфики и иерархии различ# ных нейропсихологических факторов.

Не менее актуален вопрос о природе нейропсихологических факторов. К сожа# лению, некоторые авторы до сих пор, признавая на словах факторную основу ней# ропсихологических синдромов, используют термин «нейропсихологический фак#

Нейропсихологический фактор: уровни анализа 183

тор» как чисто психологическое понятие. Игнорируются и структурные, и, особен# но, физиологические «ипостаси» факторов. Тем самым искажается сущность (дух, а не буква) луриевского учения о факторах (Л. И. Вассерман и др., 1997).

Принципиальная важность признания и морфологического и физиологическо# го уровней организации нейропсихологических факторов вытекает из самой сути луриевского подхода к решению проблемы «мозг и психика». Отрицание возмож# ности непосредственного сопоставления психических процессов с мозговыми структурами (психоморфологизма) или со всем мозгом в целом (антилокалицио# низма) и введение функционального (физиологического) звена как принципиаль# но важной биологической основы психической деятельности открыло новые воз# можности для современной нейропсихологии. Для обозначения этой основы, как уже говорилось выше, А. Р. Лурия использовал понятия «modus operand!» (способ работы нервных элементов) и «функциональная система» (системное объединение многих нервных структур со своими способами работы) (А. Р. Лурия, 1948, 1962, 1973). А. Р. Лурия считал крайне необходимым разрабатывать этот раздел нейро# психологии, создавать «психологически ориентированную физиологию», конечная цель которой — найти адекватные физиологические системы, осуществляющие сложнейшие виды сознательной человеческой деятельности, описать уровни их построения и соотнести с конкретными физиологическими процессами, вовлека# ющими различные образования и области головного мозга (А. Р. Лурия, 1977 и др.).

Разработка «психологически ориентированной психологии» должна ответить на вопрос, встающий перед клиническими нейропсихологами: почему поражение одного и того же фактора может сопровождаться различными нейропсихологиче$ скими симптомами и синдромами. Полное разрушение морфологической основы фактора (вследствие травмы, опухоли и др.) ведет к полному выпадению соответ# ствующего звена психической деятельности (например, фонематического слуха). При менее грубых патологических очагах в тех же мозговых структурах происхо# дят изменения физиологических механизмов их работы (т. е. различные наруше# ния нейродинамики). Это могут быть преимущественные нарушения следовой деятельности, активационных, тормозных процессов, их подвижности и т. д. Этим нарушениям локальной нейродинамики соответствуют другие нейропсихологиче# ские синдромы. Иными словами, патология одних и тех же мозговых структур при разных нарушениях физиологических режимов их работы проявляется в разных нейропсихологических синдромах.

Под руководством А. Р. Лурия проводились систематические исследования физиологических механизмов нарушений различных психических функций: вни# мания, памяти, мышления, произвольных движений и действий, зрительного вос# приятия и др. (А. Р. Лурия, 1977, 1982; Е. Д. Хомская, 1972, 1978 и др.). Работа в этом направлении очень актуальна для современной нейропсихологии. Изучение конкретных физиологических механизмов различных нейропсихологических симп# томов и синдромов вносит вклад не только в клиническую нейропсихологию, но, главное, — обогащает современные знания о биологических основах психики, по# скольку в патологии, как известно, раскрывается то, что замаскировано в норме.

На современном этапе изучения природы факторов нейропсихология прибли# зилась к анализу их генетических механизмов. Это одна из зон ближайшего разви#

184 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

тия нейропсихологии. Для разработки «генетической темы» в нейропсихологии необходимо продолжить начатые еще в Медико#биологическом институте А. Р. Лу# рия в 30#х гг. исследования близнецов (с применением современных нейропсихо# логических методов), леворуких пациентов, а также проводить специальные иссле# дования с сопоставлением нейропсихологических и собственно генетических результатов. Этот тип работ может внести вклад и в саму нейропсихологию, и в пси# хогенетику, и в уточнение того, как именно передаются по наследству особенности психики человека, составляющие его индивидуальность.

Созданная А. Р. Лурия концепция нейропсихологических факторов дала воз# можность разработать общую схему «устройства» мозга как субстрата психических процессов. Она позволила выделить типичные («стандартные») наборы симптомов, характерные для типичных («стандартных») нейропсихологических синдромов, возникающих у человека при определенных поражениях мозга. И хотя эта работа еще не закончена (недостаточно изучены, например, симптомы и синдромы пора# жения разных областей правого полушария, глубинных отделов мозга и, следова# тельно, соответствующие им нейропсихологические факторы), совершенно оче# видно, что подобная схема «устройства» мозга существует и, главное, доступна для анализа методами нейропсихологии. Эта общая для всех взрослых грамотных лю# дей1 — независимо от пола, образования, национальной принадлежности — матрица мозговой организации психических функций (как совокупность разных нейропси# хологических факторов) относится к видоспецифическим генетическим харак$ теристикам человека, к его геному.

Существует и другой аспект этой проблемы, связанный с дифференциальной психологией, — это вариативность нейропсихологических симптомов и синдромов и, следовательно, факторов. Клинические наблюдения свидетельствуют, что сте# пень выраженности тех или иных симптомов варьирует в довольно широких пре# делах. Иногда некоторые симптомы, характерные для синдрома, отсутствуют, иногда добавляются «лишние» симптомы. Вариативность присуща всем нейропси# хологическим синдромам, но в большей степени тем, которые связаны с поражени# ем ассоциативных зон коры больших полушарий, особенно переднего (префронталь# ного) ассоциативного комплекса (А. Р. Лурия, 1963, 1982 и др.). В значительной степени вариативность нейропсихологических синдромов связана и с фамильным левшеством (Т. А. Доброхотова, Н. Н. Брагина, 1994). Вариативность синдромов отражает индивидуальные особенности генетических программ, уникальность гено$ типа каждого человека. Анализ индивидуальных нейропсихологических различий должен, по#видимому, составить задачу особого раздела психогенетики, который может сложиться на границе психогенетики и нейропсихологии.

Вцелом изучение биологических основ психики в рамках нейропсихологии —

сиспользованием ее теоретического и методического аппарата — имеет большое будущее. В этом контексте особенно важно продолжение работ по анализу нейро# психологических факторов, определяющих характер протекания плеяд психиче# ских функций в норме и патологии (т. е. целостные психологические и нейропси#

1«Детская» нейропсихология, которая начала разрабатываться учениками А. Р. Лурия лишь в послед# ние годы, имеет ряд существенных отличий от «взрослой», что не позволяет объединять их в одно целое.

Нейропсихологический фактор: уровни анализа 185

хологические синдромы). В настоящее время становится очевидным, что нейро# психологические факторы — синдромообразующие структурно#функциональные единицы работы мозга — ответственные за определенные звенья (параметры) раз# личных психических функций — имеют несколько уровней организации, включая

игенетический. Их изучение может помочь решить одну из главных трудностей генетического анализа психических функций.

Естественно#научное направление в современной отечественной психологиче# ской науке переживает не лучшие времена. Оно подвергается необоснованной кри# тике со стороны новых (или якобы новых) подходов к изучению психики («гума# нистической», «христианской» психологии и др.). Тем более актуально сохранение

ипродолжение естественно#научных традиций в отечественной нейропсихологии, имеющей свой оригинальный подход к изучению биологических основ психики.

К проблеме психологически ориентированной физиологии 187

гической физиологии», способной дать адекватный анализ сложных форм созна# тельной деятельности человека без их упрощения.

Перед исследователями развернулся цикл сложнейших проблем, важнейшей из которых была задача найти те непрямые отношения, в которых находятся сформу# лированные в общественной истории сложнейшие виды специфически человече# ской психической деятельности с осуществляющими их физиологическими меха# низмами.

Попытки решить эту задачу стали появляться как в работах физиологов, так и в исследованиях психологов и нейропсихологов. Однако до сих пор сделаны лишь первые шаги на пути исследования этой проблемы, имеющей огромное зна# чение как для материалистической теории, так и для научно обоснованной прак# тики. Поэтому сейчас есть все основания для того, чтобы оглянуться назад и выде# лить некоторые узловые вопросы в изучении этой проблемы.

II

Если отвлечься от донаучных попыток прямого сопоставления психических явлений с мозгом, которые начинались с Античности, занимали все Средневеко# вье с его учением о «трех мозговых желудочках» — носителях наглядного воспри# ятия, памяти и интеллекта — и доходили до «френологии» Ф. А. Галля, серьезная постановка вопроса о физиологических коррелятах психических процессов насчи# тывает немногим больше столетия.

Психология, которая понималась тогда как наука о субъективных состояниях, делала, однако, серьезные попытки к расчленению сложных психических процес# сов на составляющие их элементы — ощущения, представления, ассоциации, — и это направление, сложившееся еще в эмпирической английской философии XVIII в., а также в психологической школе Гербарта, в основном продолжало гос# подствовать в течение всего XIX столетия. Поэтому естественно, что первые шаги экспериментального исследования психических процессов, которые были сдела# ны В. Вундтом и его последователями, сводились к попыткам точно изучить дви# гательные реакции, условия концентрации внимания и законы протекания ощу# щений, представлений и их ассоциации в более сложные комплексы.

Первые шаги делала и научная физиология, которая в работах Фехнера, Вебе# ра и Гельмгольца впервые обратилась к точному изучению ощущений и создала тот специальный раздел, который впоследствии получил название психофизики. Ко второй половине XIX в. были сделаны лишь первые шаги к тому, чтобы изучить мозговую организацию элементарных двигательных реакций, и пионерские рабо# ты Фрича и Гитцига рядом с первыми описаниями точной структуры передних (моторных) и задних (сенсорных) отделов мозговой коры прочно вошли в основ# ной фонд классической морфофизиологии.

В те времена господствовали представления аналитической науки, которые приняли наиболее ощутимую форму в целлюлярной физиологии и патологии Вир# хова, согласно которой корни всех биологических, как и патологических, процес# сов надо искать в отдельных клетках — мельчайших составных элементах целого организма.

Естественно, что основные тенденции, сходные в обеих науках, не могли не встретиться, в результате чего и возникло желание сопоставить элементарные

188 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

психологические явления со столь же элементарными физиологическими процес# сами.

На первых этапах эти сопоставления не выходили за пределы господствовав# шего тогда психофизического параллелизма, довольствовавшегося обнаружением некоторого соответствия между субъективными состояниями и объективно реги# стрируемыми физиологическими процессами.

Позже эти сопоставления воплотились в ряд специальных экспериментальных исследований. У Вундта они привели к анализу времени сенсомоторных реакций, у Эббингауза — к первым попыткам измерения процессов запоминания и забыва# ния (эти работы дали ценнейшие факты, физиологическое значение которых ста# ло ясным лишь через столетие); у исследователей ощущений они отразились в тща# тельном измерении порогов и описании ряда субъективных сенсорных явлений, которые оказались одинаково интересными как для философов типа Фехнера, так и для физиологов типа Вебера и Гельмгольца и даже для физиков типа Маха.

Все это привело к созданию особой области науки — физиологической психоло$ гии (в сводном виде представленной в классических работах В. Вундта), основной задачей которой было найти физиологические корреляты элементарных психиче# ских явлений путем изучения нервных процессов, лежащих в их основе.

Легко видеть, что физиологическая психология, как она представлялась клас# сикам, должна была оставаться разделом психологии, изучавшим объективные основы психических явлений, и мыслилась как объективное физиологическое зве# но психологии, которая сама оставалась наукой о субъективных состояниях.

Таков был первый этап научного сопоставления психологических и физиоло# гических фактов, и если раскрыть классические руководства по эксперименталь# ной психологии того времени — «Основы физиологической психологии» В. Вунд# та или руководства по психологии Эббингауза или Титченера — никакой иной логики, кроме попыток разложить субъективные (психические) процессы на их элементы и найти этим элементам объективные корреляты, в этих руководствах найти нельзя.

Аналогичное положение наблюдалось и в классических исследованиях эмоцио# нальной жизни, которые после работ Лемана в Дании и Ланге в Германии взяли за основной метод исследования эмоций анализ сосудистых и дыхательных измене# ний, возникающих при эмоциональных состояниях. Эти исследования, прямо от# носящиеся к «физиологической психологии», дали много ценнейших фактов, но и они тоже не выходили за пределы простого сопоставления субъективных (пси# хологических) и объективных (физиологических) процессов.

Попытки такого сопоставления ограничивались в «физиологической психоло# гии» XIX в. лишь элементарными психическими процессами (ощущениями, дви# жениями, эмоциями, реже непроизвольным вниманием) и лишь частично — «ас# социациями» этих элементарных процессов. Сложнейшие формы сознательной деятельности — процессы логического мышления, «аперцепции», волевого дей# ствия, осмысленного переживания — оставались полностью за пределами этих попыток. Все эти явления относились к «духовному миру», и возможность их фи# зиологического анализа с самого начала отрицалась этими исследователями.

К проблеме психологически ориентированной физиологии 189

Неудивительно поэтому, что «физиологическая психология» открывала про# стор для дуалистических и идеалистических концепций, не отрицая возможности «описательной» или «духовной» психологии, и продолжала мирно сосуществовать рядом с ними.

III

Корни перестройки содержания психологической науки и соответствующей ей физиологии уходят в середину XIX в. и могут быть успешно прослежены на исто# рии научной мысли в России. Они прежде всего связаны с именем выдающегося русского исследователя психолога и физиолога И. М. Сеченова.

Мировоззрение И. М. Сеченова сформировалось под непосредственным влия# нием русских революционных демократов середины XIX в. Крупный материалисти# ческий философ, образованнейший человек своего времени и вместе с тем выдаю# щийся естествоиспытатель, он с самого начала отвергал дуалистические позиции, обособляющие «духовный мир» от явлений природы и отвергающие детермини# стический подход к объяснению психических явлений.

Уже в своих ранних работах — «Элементы мысли», «Предметный мир и дей# ствительность» — он указал на необходимость естественно#научного анализа созна# тельной деятельности человека. С самого начала И. М. Сеченов требовал радикаль# ного разрыва с идеалистической философией и с различными «обособителями психологии».

На первых этапах И. М. Сеченов видел решение своей задачи в сведении всего богатства психической жизни к механизмам рефлекса. Именно эта идея лежала в основе его самой знаменитой публикации — «Рефлексы головного мозга».

Уже в своих ранних работах, где И. М. Сеченов исходил из того, что мысль человека отражает реальную действительность и предметный мир, было сформу# лировано положение о том, что все виды синтетического отражения мира, состав# ляющие сущность человеческого сознания, распадаются на две большие катего# рии — объединение поступающих раздражений в симультанные (пространственные) группы и объединение их в сукцессивные (последовательные или временные) ряды. Эти два основных вида синтетической деятельности мозга явились для И. М. Сеченова отражением двух основных параметров объективного мира — про# странства и времени; они и составляли основные формы работы наших органов чувств и основные категории психической деятельности человека.

По мысли И. М. Сеченова, эти формы психической деятельности человека от# личаются огромной сложностью. Они проявляются и в сознательном поведении, и в логической мысли, и в произвольно организованном, волевом действии. Имен# но это положение выдвинуло перед И. М. Сеченовым задачу, которая стала основ# ной в его жизни и которая привела его к важнейшему открытию, поставившему его в ряды классиков физиологии. С целью найти физиологические механизмы воле# вого акта И. М. Сеченов и произвел свой знаменитый опыт, обнаруживший цент# ральное торможение движения, которое было оценено им как прототип сложного «волевого» действия.

Уже на этом этапе И. М. Сеченов пытается приблизиться к созданию физиоло# гических моделей самых сложных психологических процессов. В дальнейшем

190 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

И.М. Сеченов отчетливее стал видеть ту огромную сложность, которой отличают# ся высшие уровни организации поведения с их качественным своеобразием, воз# никающим по ходу эволюции.

Впредисловии к своему последнему крупному труду — «Физиология нервных центров» И. М. Сеченов приходит к выводу, что с переходом к человеку «чувство# вания превращаются в повод и цель, а движение — в действия» и что «это уже вы# ходит за пределы физиологии» (И. М. Сеченов, 1906).

Такая формулировка наметила новый путь, избранный И. М. Сеченовым: фи# зиология не должна была сводить «повод и цель» к «чувствованиям», а сознатель# ные «действия» — к движениям. Она должна была покинуть путь редукционизма и искать физиологические модели, адекватные сложным формам психической дея# тельности человека. Она должна была вступить на путь создания той науки, кото# рую мы условно можем обозначить как «психологическая физиология».

И. М. Сеченов оставался до конца жизни и физиологом и психологом, отчетли# во видевшим все богатство и всю сложность высших форм сознательной жизни человека. Вот почему эксперименты, занявшие последний период его деятельно# сти, были связаны с изучением физиологических основ произвольных движений человека, а применение эргографических исследований было одним из способов подойти к анализу этих вопросов. В своих письмах к М. П. Боковой И. М. Сеченов говорил о своей последней, основной жизненной задаче — создании «медицинской психологии», которая должна была стать его «лебединой песнью».

Мысли И. М. Сеченова надолго опередили современную ему науку. Даже его последователи не уловили главного направления и продолжали идти по пути све# дения сложных форм поведения к элементарным физиологическим явлениям, со# храняя неприкосновенной всю традиционную линию ассоциационизма XIX в.

Идеи И. М. Сеченова нашли свое дальнейшее продолжение и развитие в рабо# тах И. П. Павлова.

И. П. Павлов был ярким представителем естественнонаучной мысли конца XIX — начала XX в., сочетавшим естественнонаучный и аналитический подходы.

И.П. Павлов с самого начала поставил перед собою задачу открыть те физиоло# гические механизмы, которыми можно было бы объяснить психические процессы человека. Задача заменить субъективные подходы к внутреннему миру человека объективными физиологическими методами исследования стала основной для этого крупнейшего исследователя и привела его к открытию условного рефлекса и разработке новой области науки — физиологии высшей нервной деятельности.

Постановка задачи — создать науку об объективных физиологических основах поведения — составляет огромную заслугу И. П. Павлова. Не случайно И. П. Пав# лов назвал свой основной труд «Двадцатилетний опыт изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных», подчеркивая тем самым ключевую позицию этой науки для анализа целостных форм поведения. Он считал, что наука о выс# шей нервной деятельности должна изучать целостные формы поведения, разлагая его на элементарные части и раскрывая законы, по которым работают эти элемен# ты. Главное научное достижение И. П. Павлова заключалось в разработке теории условных рефлексов, в экспериментальном доказательстве условно#рефлекторной природы психического.