5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Хрестоматия_по_нейропсихологии_Хомская_Е_Д_

Проблема факторов в нейропсихологии 171

ных (В. Л. Бианки, 1980 и др.), результаты исследования ЭЭГ#показателей левого и правого полушарий у близнецов и многие другие (И. В. Равич#Щербо, Т. А. Меш# кова, 1978 и др.).

Таким образом, функциональная неоднородность левого и правого полушарий в настоящее время не подвергается сомнению. Более того, ряд авторов указывает на то, что она имеет и анатомические основания (О. С. Адрианов, 1980 и др.).

Изучение межполушарных различий имеет уже длинную историю. В настоящее время на смену представлениям об абсолютной доминантности левого полушария (у правшей) по отношению к речевым функциям и другим психическим процессам, связанным с речью, приходят представления о функциональной специализации полушарий, об участии обеих гемисфер в обеспечении и речевых, и всех других высших психических функций, однако это участие имеет специфический характер (Л. Я. Балонов, В. Л. Деглин, 1976; А. Р. Лурия, 1969, 1973, 1978; Э. Г. Симерниц# кая, 1978, 1985 и др.)

В современной литературе высказываются самые различные точки зрения от# носительно особенностей (или стратегий) работы левого и правого полушарий. Все они характеризуют не тип поступающей в полушарие информации, а способ ее переработки. К ним относятся следующие принципы:

а) принципы, связанные с абстрактными, категориальными (вербально#логи# ческими) и конкретными (наглядно#образными) способами переработки инфор# мации. Абстрактно#логическая и конкретная или вербально#невербальная дихото# мия, как известно, хорошо изучена в общей психологии, а именно в психологии восприятия, памяти, мышления. Эти два типа кодирования и переработки инфор# мации в современной психологии трактуются как две независимо функциониру# ющие системы.

Клинические нейропсихологические данные подтверждают самостоятельный характер этих двух основных способов обработки информации. После открытий П. Брока (1861) и К. Вернике (1874) речевые функции связывают с левым полу# шарием головного мозга. Позже клинические наблюдения показали, что левое по# лушарие играет ведущую роль в осуществлении не только речевых, но и других, связанных с речью функций (В. М. Бехтерев, 1907; С. А. Саркисов, 1940; И. Н. Фи# лимонов, 1974 и др.). Таким образом, первоначальная концепция неравнозначности больших полушарий развивалась главным образом в русле афазиологин. Преиму# щественное участие правого полушария в анализе невербальной наглядно#образной информации было установлено экспериментально в исследованиях М. Газзаниги с соавторами (1978 и др.), Р. Сперри (1968) и ряда других авторов на комиссурото# мированных больных, А. Р. Лурия (1969), Х. Экаэн (1969) — на больных с локаль# ными поражениями мозга, Ф. Лермиттом (1975) и С. В. Бабенковой (1971) — на сосудистых больных и целым рядом авторов на здоровых испытуемых (Е. П. Кок, 1967; M. White, 1972 и др.).

Важно отметить, что с позиций современной нейропсихологии противопостав# ление специализации полушарий проводится не по функциям (речевые — неречевые), а по типу обработки информации; и в речевых операциях присутствует наглядно# образный компонент («чувственная ткань» языка, интонационные компоненты речи и др.), так же как и в наглядно#образных возможно участие вербально#логи#

172 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

ческой системы (речевая инструкция, проговаривание условий задачи и т. д.), в свя# зи с чем целесообразно выделять полушарные факторы, а не свойственные якобы полушариям психические функции.

б) Принципы, обеспечивающие произвольную (непроизвольную) регуляцию психической деятельности.

Как известно, каждая высшая психическая функция имеет уровневую органи# зацию. Идея уровней была высказана еще Дж. Джексоном в конце прошлого сто# летия и в настоящее время является общепризнанным положением и в физиологии (Н. А. Бернштейн, 1947; Н. П. Бехтерева, 1971 и др.), и в психологии (А. Р. Лурия, 1973 и др.). Наиболее четко выделены уровни произвольной и непроизвольной регуляции функций. Первый можно обозначить как уровень намеренного управ# ления функций, в котором решающую роль играет речевая система, как возмож# ность планирования и контроля, активного начала и прекращения, изменения темпа осуществления функции; второй — как уровень неосознанного автоматизирован# ного управления, в котором речь или не принимает участия, или участвует лишь на первых стадиях формирования функции. Клинические, экспериментально#пси# хологические и психофизиологические данные указывают на то, что произвольный уровень регуляции высших психических функций связан по преимуществу с ра# ботой левого полушария (у правшей), а непроизвольный, автоматизированный — с работой правого полушария.

Нейропсихологические исследования, выполненные А. Р. Лурия и его сотруд# никами (1982), показали, что произвольная («речевая») регуляция движений и действий страдает главным образом при поражениях передних отделов левого полушария. У таких больных возникают элементарные или системные двигатель# ные персеверации, отражающие нарушения произвольного контроля за отдельны# ми элементами движения или всей двигательной программой в целом. Действие этого фактора в двигательной сфере является основой мануальной асимметрии (ве# дущей правой руки у правши).

Произвольное запоминание и воспроизведение вербального и невербального материала нарушается преимущественно при поражении различных структур ле# вого полушария (Н. К. Корсакова, Ю. В. Микадзе, 1982; Э. Г. Симерницкая, 1975, 1978 и др.).

Произвольная регуляция временных характеристик интеллектуальной деятель# ности в виде замедленности интеллектуальных операций, трудностей произволь# ного ускорения темпа выполнения задания, переключения с одного задания на другое наблюдается преимущественно у больных с поражениями левого полуша# рия, не страдающих афазическими расстройствами (Е. Д. Хомская, 1982 и др.). Произвольная регуляция эмоциональных состояний реализуется преимуществен# но передними отделами левого полушария мозга (С. В. Квасовец, 1980, 1982).

Поражение правого полушария головного мозга в большей степени связано с осуществлением автоматизированных, непроизвольно регулируемых функций, в частности автоматизированного письма (А. Р. Лурия, Э. Г. Симерницкая, 1975; Э. Г. Симерницкая, 1978 и др.).

Таким образом, произвольный контроль за осуществлением различных двига# тельных актов, познавательных процессов и эмоциональных состояний в большей

Проблема факторов в нейропсихологии 173

степени связан со структурами левого полушария, а непроизвольное управление — со структурами правого полушария мозга.

в) Принципы, обеспечивающие осознанность (неосознанность) психических функций и состояний.

Осознанность психической деятельности, понимаемая как способность субъек# та дать отчет о собственном психическом процессе или состоянии, по#разному ре# ализуется структурами левого и правого полушарий. Осознанность психических функций следует, по#видимому, понимать как определенный аспект психической деятельности, тесно связанный с речевой системой, так как осознание, или вклю# чение в семантические категории, требует участия языковых семантических кон# струкций и операций.

Как показали многочисленные наблюдения, в том числе и выполненные А. Р. Лу# рия (1969, 1973), поражения правого полушария значительно чаще, чем пораже# ния левого, сопровождаются «нарушением непосредственного осознания человеком своего дефекта» (1978, с. 5). Данный симптом, известный в клинике под названи# ем «анозогнозии», может распространяться на зрительные расстройства (вплоть до слепоты или «фиксированной» гемианопсии), на двигательные нарушения (вплоть до гемиплегии), на расстройства чувствительности (включая неощущение боли). Во всех случаях больные недооценивают (или полностью отрицают) левосторон# ние нарушения чувствительной и двигательной сферы. Другим проявлением на# рушения осознания собственных дефектов у правополушарных больных являют# ся симптомы игнорирования левой половины тела и левой части зрительного

ислухового пространства («аутотопагнозия»). В наиболее тяжелых случаях — на фоне делириозных и галлюцинаторных расстройств сознания — у больных возни# кает чувство отсутствия левой половины тела (или только руки, ноги, пальцев). Обычно все эти симптомы входят в клиническую картину нарушений схемы тела, включающей помимо описанных также и ряд других симптомов (нарушения узна# вания позы и др.) (М. С. Лебединский, 1941; Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова, 1981

идр.).

Нарушения осознания собственных дефектов при левосторонних поражениях мозга встречаются значительно реже. Некоторое сходство с анозогнозией имеется у больных с поражением лобных отделов мозга, которым свойственно снижение критики к собственному состоянию (А. Р. Лурия, 1966, 1982 и др.). Однако эти нарушения — иные по своей структуре. Большая осознанность собственных де# фектов у левосторонних больных по сравнению с правосторонними характеризу# ет и больных с афазическими расстройствами (А. Р. Лурия, 1969; Н. Несаеn, 1969 и др.).

Все эти данные свидетельствуют о различной роли левого и правого полуша# рий головного мозга в осознании внешнего (воспринимаемого экстерорецептора# ми) и внутреннего (воспринимаемого интерорецепторами) мира.

г) Принципы, обеспечивающие сукцессивность (симультанность) в организа# ции высших психических функций.

Сукцессивность, понимаемая как последовательная, развернутая во времени организация психического процесса, подчиняющаяся определенной программе, в большей степени связана с работой левого полушария головного мозга (у прав#

174 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

шей). Симультанный принцип функционирования или организации психической деятельности преимущественно представлен в правом полушарии.

Преимущественное отношение левого полушария к динамическим, временным аспектам психической деятельности установлено различными авторами (А. Р. Лу# рия, 1969; Е. Д. Хомская, 1972 и др.). Больным с левосторонними поражениями мозга в большей степени свойственны симптомы адинамии как в поведении, так

ив различных психических функциях в виде замедленности протекания интеллек# туальной деятельности, снижения глазодвигательной активности при решении различных гностических задач, бедности и повышении латентных периодов рече# вых ассоциативных ответов (Л. Я. Балонов, В. Л. Деглин, 1976 и др.).

Связь правого полушария с симультанной организацией психических функций показана клиническими и экспериментально#психологическими исследованиями (Э. Кайро и др., 1982; Е. П. Кок, 1967; M. White, 1972 и др.). Нарушение возможно# сти объединения различных признаков в единое целое (гештальт) и нарушение образов предметов (эталонов), хранящихся в памяти, проявляются у больных с поражением различных (преимущественно задних) структур правого полушария в виде фрагментарности восприятия, различных видов зрительных агнозий (си# мультанной, предметной и др.).

Правополушарные больные обнаруживают более грубые расстройства и в опе# рациях, требующих мысленного манипулирования с трехмерными объектами, вследствие распада симультанного синтеза. Нарушение симультанной организа# ции различной по модальности информации лежит, по#видимому, в основе разно# го рода пространственных расстройств, в том числе нарушений рисунка, характер# ных для правополушарных больных (Я. А. Меерсон, 1982 и др.).

Перечисленные факторы, по#видимому, не исчерпывают все те принципы или стратегии, которыми характеризуется функциональная специализация левого

иправого полушарий. Можно, вероятно, выделить и другие дихотомические прин# ципы их работы. Важно, однако, подчеркнуть, что полушарные факторы имеют более сложную природу, чем региональные, и отражают более высокий уровень ин# тегративной работы мозга.

5.Факторы межполушарного взаимодействия. Данные факторы определяют процессы взаимосвязи и взаимодействия левого и правого полушарий, что обеспе# чивается структурами мозолистого тела и других срединных комиссур мозга.

Важность этого принципа (или принципов) функционирования мозга была продемонстрирована М. Газзанигой (1970) и Р. Сперри (1969) на модели «расщеп# ленного мозга». Было установлено, что при рассечении мозолистого тела наруша# ются не только двигательные координационные акты, но и различные психические функции. При этом возникает своеобразный синдром «расщепленного мозга».

Исследование больных с «расщепленным мозгом» показало существование раз# личных вариантов парциального нарушения взаимодействия полушарий вслед# ствие поражения передних, средних и задних отделов мозолистого тела (Л. И. Мос# ковичюте и др., 1982). Нарушение взаимодействия полушарий в клинике локальных поражений головного мозга может выражаться в виде патологической реципрок# ности полушарий, угнетения одного полушария другим (Л. Я. Балонов, В. Л. Дег# лин, 1976).

Проблема факторов в нейропсихологии 175

Закономерности взаимодействия полушарий, свойственные взрослому челове# ку, являются продуктом длительного онтогенетического развития. Э. Г. Симерниц# кой на детях с локальными поражениями головного мозга (1985) было показано, что вследствие информированности межполушарных взаимодействий нейропси# хологические синдромы поражения срединных структур у детей протекают иначе.

Систематическое изучение этого вида факторов еще только начинается, одна# ко их важность для понимания целостной работы мозга как субстрата психической деятельности очевидна.

6. Общемозговые факторы, связанные с действием различных общемозговых ме$ ханизмов, кровообращением, ликворообращением, гуморальными, биохимическими процессами и т. д.

Общемозговые факторы влияют на общее функциональное состояние мозга как целого, изменяя протекание всех психических процессов и состояний (А. Р. Лурия, 1969, 1982 и др.).

Общемозговые факторы могут действовать как изолированно, так и в сочета# нии с другими, более региональными факторами. В связи с этим в нейропсихоло# гии возникла проблема дифференциации локальных и общемозговых симптомов, которая особенно актуальна при исследовании травматических поражений мозга

ипослеоперационных состояний (О. А. Кроткова, 1978). Общемозговая нейропси# хологическая симптоматика характеризуется, как известно, широким спектром симптомов, нарушением преимущественно динамических аспектов психических процессов, колебаниями в протекании различных функций. Эти изменения выс# ших психических функций и составляют особый «общемозговой» синдром.

Изучение влияния общемозговых факторов на протекание высших психиче# ских функций имеет большое значение как для решения общих теоретических во# просов мозговой организации психической деятельности, так и для чисто практи# ческих целей диагностики различных мозговых поражений.

Помимо перечисленных самостоятельное значение, по#видимому, имеют так# же факторы, связанные с работой глубинных структур головного мозга — стрио# паллидума, миндалины, гиппокампа, таламических, гипоталамических образований

идр. Успехи стереотаксической нейрохирургии открыли широкую возможность изучения роли этих структур в осуществлении высших психических функций. Работами Н. П. Бехтеревой и ее сотрудников (В. М. Смирнов, 1976 и др.) показано участие различных глубинных структур в реализации сложных психических функ# ций (мнестических, интеллектуальных) и эмоциональных состояний, что свиде# тельствует о справедливости концепции вертикальной организации мозговых струк# тур, одни из которых выполняют роль «жестких», а другие — «гибких» звеньев мозгового обеспечения высших психических функций (Н. П. Бехтерева, 1971 и др.). Однако синдромный анализ поражения различных глубинных структур, изучение их роли в происхождении целостных нейропсихологических синдромов — еще дело будущего. Безусловно, однако, что эффекты раздражения или разрушения некото# рых глубинных образований имеют латеральный характер, отражаясь преимуще# ственно на речевых (сенсорных, моторных) или на наглядно#образных функциях (Н. К. Корсакова, Л. И. Московичюте, 1985 и др.). Следовательно, данные структуры можно рассматривать как обеспечивающие полушарные принципы работы мозга.

176 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

Все факторы, описанные в нейропсихологии, обладают рядом общих черт, а имен# но: их нарушение приводит к появлению целостного нейропсихологического синд# рома, в котором нарушения различных психических функций имеют общее осно# вание; данные факторы обладают определенной автономностью, независимостью, что означает, что факторы отражают работу определенных автономных систем, характеризующихся собственными системными закономерностями.

Разработка проблемы факторов в нейропсихологии неразрывно связана с даль# нейшей разработкой концепции системной динамической организации высших психических функций, концепции функциональных систем применительно к выс# шим психическим функциям человека, с необходимостью ответить на два основ# ных вопроса: 1) чем отличаются функциональные системы, лежащие в основе осу# ществления высших психических функций у человека, от функциональных систем, обеспечивающих психические функции животных; 2) в чем отличия функциональ# ных систем, лежащих в основе различных психических функций (речевых, нагляд# но#образных и др.). Ответы на эти вопросы требуют прежде всего детального ис# следования проблемы факторов, изучения различных звеньев функциональных систем мозгового обеспечения психической деятельности.

В современной нейропсихологии различные факторы изучаются главным образом методом клинических наблюдений или методом синдромного нейропси# хологического анализа. Дальнейшее углубление этого подхода с помощью матема# тических методов (методов корреляций, математического факторного анализа и др.) открывает новые возможности для изучения структуры нейропсихологи# ческих синдромов.

Большие перспективы встают и перед психофизиологическими исследования# ми проблемы факторов в нейропсихологии, перед изучением психофизиологиче# ских коррелятов нейропсихологических симптомов и синдромов, включая и те, ко# торые возникают при поражении различных глубоких структур мозга.

Изучение функциональных систем, лежащих в основе высших психических функций, через факторы, ответственные за различные звенья этих систем, являет# ся важнейшим направлением исследования проблемы «мозг и психика», помога# ющим ответить на вопрос о том, каким образом из дифференцированных по спо# собам функционирования мозговых образований складывается общая системная интегративная деятельность мозга как целого.

Е. Д. Хомская

НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКТОР: УРОВНИ АНАЛИЗА1

Современная нейропсихология как наука о мозговой организации психических процессов может внести свой вклад в изучение генетических механизмов психики. Это предположение связано прежде всего с представлениями о нейропсихологических факторах — особых выявленных нейропсихологией биологических предпосылках реализации психических процессов. Как известно, А. Р. Лурия, разрабатывая про# блему соотношения мозга и психики, выдвинул положение о нейропсихологиче# ских факторах как основе (общей радикале) нейропсихологических синдромов.

Факторный подход к изучению проблемы «мозг и психика» — принципиально новый для нейропсихологии — был сформулирован им в виде теории системной динамической локализации высших психических функций (А. Р. Лурия, 1962, 1963, 1973 и др.). Положение о нейропсихологических факторах занимает в этой теории центральное место. Именно оно открывает новые возможности для изуче# ния биологических (в том числе и генетических) основ психики.

Что же такое нейропсихологический фактор? Как он соотносится с мозгом

ипсихическими функциями?

Всоответствии с представлениями А. Р. Лурия (1948, 1963) нейропсихологи# ческий фактор — это такая морфофункциональная единица деятельности мозга, которая характеризуется определенным принципом работы (modus operand) и по# ражение которой приводит к появлению целостного нейропсихологического синд# рома (закономерного сочетания нарушений высших психических функций, объ# единенных единым радикалом). Каждый фактор, составляя звено соответствующей функциональной системы (или нескольких систем одновременно), ответствен за определенное звено (параметр) психических функций, также являющихся систем# ными образованиями. Таким образом, согласно А. Р. Лурия, соотношение мозга

ипсихики следует понимать как соотношение определенных мозговых структур

ипротекающих в них физиологических процессов (факторов) с определенными звеньями (параметрами) психических функций.

Вдолуриевский период развития нейропсихологии (и сейчас многими нейро# психологами на Западе) любая высшая психическая функция, понимаемая как определенная «способность» (писать, читать, считать говорить и т. п.), связывалась как единое целое — либо с одним определенным участком мозга (узкий локализа# ционизм), либо со всем мозгом безотносительно к каким#либо структурам (концеп# ция эквипотенциальности мозга как субстрата психических процессов или анти#

1Хомская Е. Д. Изучение биологических основ психики с позиций нейропсихологии // Вопросы пси# хологии. 1999. № 3. С. 31–38.

178 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

локализационизм)1. А. Р. Лурия впервые в нейропсихологии стал рассматривать каждую психическую функцию как многозвенную комплексную систему, состоя# щую из многих компонентов (звеньев), и соотносить с мозгом не всю функцию, а отдельные ее составляющие. Тем самым А. Р. Лурия предложил принципиально новый подход к решению проблемы соотношения мозга и психики.

Что же именно понимается в луриевской нейропсихологии под компонентами (звеньями, параметрами) психических функций? Вслед за Л. С. Выготским А. Р. Лу# рия считал, что высшие психические функции представляют собой сложные пси# хологические системы или сложные виды сознательной психической деятельно# сти, характеризующиеся сложным составом компонентов. Последние могут быть разделены на динамические и структурные. К числу динамических относятся раз# личные процессуальные характеристики функции: временные (скорость, длитель# ность, равномерность и т. д.) и регуляторные (подчинение процесса реализации психической деятельности определенной программе, контроль за ее выполнением по этапам и в целом). Динамические характеристики отвечают на вопрос о том, как осуществляется та или иная психическая функция (безотносительно к ее содержа# нию). Структурные компоненты характеризуют операциональный состав функ# ции. К ним относятся различные операции: перцептивные, моторные (с перцептив# ными или моторными элементами), а также более сложные — наглядно#образные, пространственные, вербальные, математические и др. Эти операции — разные по сложности «умственные действия» — базируются на принципах работы соответ# ствующих мозговых образований. Структурные компоненты зависят oт содержа# ния психической деятельности, от того что именно делает человек, какую (по типу) психологическую задачу он решает.

Изучение динамических и структурных компонентов психических функций (т. е. анализ их состава как сложных психологических системных образований) со# ставляет самостоятельную актуальную теоретическую задачу нейропсихологии, сближающую ее по целям с общей психологией. Для самой нейропсихологии вы# деление компонентов психических функций важно прежде всего для понимания роли того или иного нейропсихологического фактора в их осуществлении.

Помимо упомянутых выше «ипостасей» в луриевской нейропсихологии исполь# зуется также психологический язык описания роли того или иного фактора в пси# хических функциях. Для динамических характеристик используются такие наименования, как «фактор активности/инактивности», «фактор инертности/по# движности», «фактор спонтанности/аспонтанности» и др. Для структурных харак# теристик — «фонематический фактор», «кинестетический фактор», «простран# ственный фактор» и др. Более глобальные динамические и структурные аспекты реализации психических функций, связанные с работой целого полушария, обо# значаются как сукцессивный и симультанный факторы.

Таким образом, в луриевской нейропсихологии выделены три типа или уровня анализа нейропсихологических факторов: 1) морфологический (указание на те моз#

1Насколько живучи эти представления до сих пор, можно судить хотя бы по тому, что они тиражиру# ются в известных руководствах, например в учебнике Петера Дууса «Топический диагноз в невроло# гии» (М., 1996), выдержавшем 6 изданий только на немецком языке.

Нейропсихологический фактор: уровни анализа 179

говые образования, поражение которых вызывает определенный синдром), 2) физиологический, функциональный (указание на те физиологические процессы, которые протекают в определенных мозговых образованиях и объединяются в еди# ную функциональную систему, ответственную за психическую функцию), 3) пси$ хологический (указание на ту роль, которую играет данный фактор в осуществле# нии разных психических функций). В большинстве нейропсихологических работ используется язык психологического описания роли того или иного фактора в осу# ществлении разных психических функций (т. е. в генезе нейропсихологического синдрома). Можно предположить, что нейропсихологические факторы отражают

генетические механизмы психической деятельности, т. е. что генотип влияет на психические явления через морфофункциональные образования мозга. Для этого предположения имеется ряд оснований.

Первое. Как известно, наряду с выдающимися способностями (к музыке, живо# писи, математике и др.), которые А. Р. Лурия называл «плюс#симптомами», у нор# мальных людей нередко обнаруживаются определенные дисфункции (низкий уро# вень выполнения тех или иных видов деятельности) или «минус#симптомы». Степень дисфункции у таких людей существенно ниже той, которая наблюдается при локальных поражениях мозга, однако она достаточна, чтобы создавать опре# деленные трудности в обучении. Нейропсихологический анализ такой «низкой нормы» — детей, плохо успевающих в обычных школах (им часто ставят диагноз ЗПР — задержка психического развития) проводился рядом авторов (Э. Г. Симер# ницкой, Т. В. Ахутиной, Ю. В. Микадзе, Н. К. Корсаковой, Н. Г. Манелис и др). Была обнаружена нейропсихологическая факторная основа имеющихся у детей дисфункций, т. е. синдромный характер трудностей обучения. В работе Г. Б. Гле# зерман (1983) была выявлена прямая связь нейропсихологических факторов, ле# жащих в основе трудностей обучения у детей с ЗПР, с генетическими механизма# ми. Автором изучались дети 10–12 лет с трудностями обучения и их родственники, (родители, дедушки, бабушки, братья, сестры). Были выявлены «фамильные ней# ропсихологические синдромы», связанные с различными дисфункциями: диз# лексией, пространственными, математическими, речевыми, затруднениями и др. Показано принципиальное сходство дисфункций у детей и их родных, свидетель# ствующее об общих причинах этих дисфункций — недостаточности в работе опре# деленных мозговых систем.

Автором выявлены нейропсихологические синдромы недостаточности работы задних (затылочных, затылочно#теменных), височных, лобных отделов мозга. До# стоверность результатов подтверждена статистическим анализом. Эти факты мо# гут служить аргументом в пользу существования генетической (фамильной) пред# расположенности к определенному типу дисфункций (к «минус#симптомам»), или к фамильной генетической недостаточности в работе определенных нейропсихо# логических факторов. Эти данные дают также основание для предположения о су# ществовании генов, специфичных для развития каждой области коры больших полушарий, с которыми связана дифференциация коры на структурные элементы: т. е. о существовании независимой генетической детерминации различных корковых зон. С этими выводами согласуется и общая логика формирования биоэлектриче# ской активности мозга в онтогенезе — неравномерное формирование ЭЭГ в разных

180 Мозг и психика. Проблема локализации высших психических функций

зонах коры со значительным расхождением по срокам и индивидуальной вариа# бельностью (Д. А. Фарбер, 1998).

Метод анализа родословных с успехом применяется в медицинской генетике при изучении фамильных заболеваний. В психогенетике он впервые (в 1936 г.) использовался Ф. Гальтоном (1996) в целях доказательства наследственности та# ланта на материале родословных выдающихся людей семейства Баха и др. Ф. Галь# тон установил, что частота родственных связей талантливых людей значительно выше той, которую можно было ожидать при случайном распределении. В совре# менной психогенетике генеалогический метод используется лишь в сочетании с другими (близнецовым, методом приемных детей др.) для разведения средовых и генетических влияний.

Вторая линия исследований, указывающая на существование связи нейропси# хологических факторов с генетическими механизмами, относится к области дер$ матоглифики. Как известно, кожа у человека развивается из тех же эмбриональ# ных зачатков, что и структуры ЦНС, благодаря чему дерматоглифические узоры (на пальцах, ладонях, на подошве) могут быть использованы в качестве маркера особенностей организации ЦНС. Установлено, что у пишущих правой рукой узо# ры большей сложности наблюдаются на пальцах правой руки (прежде всего — на указательном). Обратные результаты, т. е. «зеркальная» асимметрия по отношению к популяционному большинству (более сложные узоры на пальцах левой руки) достаточно редки и у праворуких не превышают 10% (Н. Н. Богданов, 1997).

Для лиц, пишущих левой рукой, характерна противоположная картина. Эти данные свидетельствуют о связи феномена «правшества — левшества» с врожден# ными генетическими механизмами. В литературе на эту тему существуют различ# ные мнения. Однако такие авторитетные исследователи, как М. Аннет (1972), счи# тают, что вклад генетической составляющей в полушарную организацию мозга очень велик. Следует отметить, что медицинская генетика уже давно использует дерматоглифические кожные узоры при изучении наследственных заболеваний, связанных с различными хромосомными аномалиями, поскольку установлено, что отклонения в характере кожных узоров всегда сопровождаются нарушениями мор# фогенеза ЦНС. Описана патологическая дерматоглифика при синдроме Дауна и других заболеваниях.

Дерматоглифические доказательства связи межполушарной организации моз# га с генетическими механизмами хорошо согласуются с экспериментальными пси# хологическими и клиническими данными. Литературные и наши собственные экс# периментальные материалы указывают, что тип межполушарной организации мозга может рассматриваться в качестве интегративного нейропсихологического фактора, отражающего характер полушарного взаимодействия в анализаторных системах. С типом межполушарной асимметрии, определяемым по трем анализа# торным системам «рука—ухо—глаз» (правши, праворукие, амбидекстры, левору# кие, левши), закономерно связаны особенности протекания различных психиче# ских процессов (эмоциональных, когнитивных, двигательных), т. е. целостный психологический синдром (Е. Д. Хомская и др., 1995, 1997). Тип межполушарной организации мозга можно, следовательно, отнести к синдромообразующим особен$ ностям организации мозга человека, которые определяют характер и степень пре#