рых в наше время выглядит анахронизмом, вызывает усмеш­ ки, иронию, особенно у иностранных гостей.

— У каждого народа есть свои давние традиции, свои на­ циональные обычаи, свой привычный образ жизни. Ими нельзя пренебрегать. Вспомните, что говорят об этом муд­ рецы прошлого: «Учтивость, вежливость распространяются среди народа с помощью добродетели, чтобы он был вечно единодушен». Так понимали эти вещи и древние китайцы, так они зафиксированы в их наиболее раннем памятнике «Шуцзин» («Книге истории»), в главе «Пань Гэн»*. Здесь корни нашей духовной традиции, нашей морали... Недо­ пустимо высокомерно игнорировать самобытные националь­ ные обычаи и вызывающе демонстрировать свои симпатии ко всему заморскому, американскому.

Видно было, что аспирант хотя и призвал себе на по­ мощь древних китайских классиков, но не чувствовал себя особенно твердым в них, да и не склонен был к дальней­ шему обострению диалога со своим профессором: он замол­ чал, хотя по всему было видно, что он явно остался при своем мнении.

ЦВЕТ И ФОРМА

Продолжая сидеть на коленях, японка берет небольшой поднос из черного и красного лака, на котором стоит чайный прибор, и на руках переносит его через порог в комнату. Чашки из крупнозернистой керамики рыже-коричневого цвета рельефно выделяются на ярком свете и впечатляюще контрастируют с зеркальной поверхностью лакированного подноса. «В хорошей посуде и чай вкуснее», — гласит народ­ ная поговорка японцев.

Среди чашек высится керамический чайник конической формы с едва заметным носиком в виде прилива и неболь­ шой ручкой. Он принадлежит к стилю «тэммоку» — кера­ мика с черной глазурью, покрывающей темно-коричневую основу изделия в виде мелкой чешуйчатой сетки. Харак­ терно, что техника «тэммоку» восходит к древности и перво­

ла с вершины и не достигала основания, оставив нетрону-

? П а н ь Г э н — правитель, царствовавший в 1401—1373 годах до н.э.

45

той обожженную глину серо-коричневого цвета. Движе­ ние глазури по сферической поверхности навсегда сохрани­ лось неповторимым рисунком. Просвечивающая глазурь отливает красновато-коричневым тоном, который буд­ то непрестанно излучает тепло. Мелкие чешуйки — «мас­ ляные точки», подобные дышащим порам, — придают керамике особую структуру, своеобразную одушевлен­ ность.

В приготовленные пустые чашки и чайник, чтобы про­ греть их, японка раньше всего наливает кипяток из темно­ бронзового круглого чайника приплюснутой формы с высо­ кой ручкой. Остывший кипяток она выливает в фарфоровую чашу в виде лодки, кладет в керамический чайник несколько ложек чайных листьев, тщательно свернутых в трубочки, засушенных лепестков темно-зеленого цвета, а затем за­ варивает чай несколько остуженным кипятком. Япон­ ский зеленый чай крутым кипятком обычно не заваривает­ ся. Считается, что высокая температура убивает или снижает вкусовые и целебные качества зеленого чайно­ го листа. Об этом вас любезно предупредят в чайной лавке, особенно если вы поинтересуетесь способом приго­ товления избранного сорта. Там же вас снабдят соответст­ вующими письменными пояснениями, относящимися к ха­ рактеристике вашего чайного листа, его возрасту, месту плантаций, где он выращен, его вкусовым и целебным свойствам.

Примечательно, однако, что в другой стране высокой чайной культуры, в Индии, существуют свои традиции и способ приготовления чайного напитка, значительно отлича­ ющиеся от японских. Индийский черный чай, в отличие от японского зеленого, рекомендуется заваривать не осту­ женным слегка, а крутым кипятком. Кроме того, в Индии в чай часто добавляют молоко, сахар, лимон и т. д. Япон­ ский зеленый чай отнюдь не принято смешивать с моло­ ком или пить его с сахаром, лимоном и т. п. Считается, что это лишает чай его оригинального вкуса и своей пре­ лести.

Закрыв чайник крышкой, японка поставила заваренный чай настояться. Иногда японцы кладут чай не в чайник, а прямо в чашку и заливают несколько остуженным кипят­ ком, а затем покрывают чашку плотной крышкой. Вскоре японка наливает чай в чашки сперва до половины, а затем

46

дополна, чтобы в каждой чашке напиток был одинаковой крепости и вкуса.

Держа чашку двумя руками, японка ставит ее на стоя­ щий рядом со мной низкий лаковый столик, осторожно по­ ворачивает чашку передо мной, что символически выражает предназначение этой чашки именно мне, и только после этого, не спеша, переходит к Охара сэнсэй. Затем она та­ ким же образом ставит чашку на столик Охара, который в знак благодарности делает небольшой поклон в сторону японки.

Круглый, будто расплюснутый, бронзовый чайник, темно­ зеленый, покрытый какой-то древней чернотой, с высокой вытянутой тонкой ручкой, японка ставит в керамический горшок с горячей золой и тлеющими древесными угля­ ми, чтобы через некоторое время вновь заварить свежий чай.

Пока настаивался чай, японка приготовила «о-сибори» — небольшие махровые салфетки, которые она подержала в горячей воде, а затем изящными движениями рук ловко выжала. О-сибори обычно подаются в японском доме тот­ час, как прибывает гость, чтобы он мог освежить лицо и руки после улицы. Ими пользуются в любое время года. Горячие и влажные о-сибори особенно приятны в изнури­ тельные жаркие дни, когда лицо и руки покрываются лип­ кой раздражающей испариной. Обтирание горячим по­ лотенцем — лучшее освежающее средство, широко рас­ пространенное в странах Юго-Восточной Азии и Даль­ него Востока, но более всего в Японии. Теперь о-сибори по­ лучили иностранное прозвище «хот тауэлз» (горячие сал­

умельцев из простых бамбуковых пластинок воскового от­ лива, и подносит поочередно ко мне и Охара, протяжно произнося слово «дбдзо» — «пожалуйста». Взяв о-сибори

разворачивает ее, не спеша прикладывает к лицу, обти­ рает руки, затем свертывает и кладет в решетчатую корзи­ ночку.

47

— Шестидесятилетие, — произнес Охара с некоторым ударением на этом слове, — весьма знаменательная дата в жизни японца: цифра шестьдесят, которая считается япон­ цами наиболее совершенным числом, завершает полный цикл календарного исчисления и в переносном смысле рас­ сматривается как начало нового, второго шестидесятилетия в жизни человека или второго детства. «Человек шестьдесят лет живет, а тридцать из них спит», — гласит японская пого­ ворка. Быть может, поэтому японцы говорят, что учиться и в шестьдесят лет не поздно. Шестидесятилетие со дня рождения — «канрэки» — отмечается у японцев особенно торжественно и радостно. Интересно также, что семидеся­ тисемилетие японцы считают наиболее «счастливой датой». Характерно, что в этом проявляется своеобразный симво­ лизм: сокращенное начертание иероглифа «счастье» состоит из тех же графических элементов, что и начертание иеро­ глифа «семидесятисемилетие» (семерка, десятка и семерка). Таким образом, графическое подобие порождает смысловую аналогию, идентичность. Не менее любопытно и то, что, на­ пример, «восьмидесятивосьмилетие» -— «бэйдзю» — у япон­ цев означает «рисовое долголетие» или «возраст благодаре­ ния». И в данном случае смысловой символизм возникает из иероглифики, ее графического выражения. Композиционно цифра «восемьдесят восемь» по своим графическим элемен­ там (восьмерка, десятка, восьмерка) составляет иероглиф «рис» — «бэй», который в широком смысле имеет также значения «урожай», «благополучие», «обеспеченность», «бо­ гатство», «благодарение» и т. п.

После небольшой паузы Охара сперва осторожно при­

торопясь подносит ее к себе, медленно отпивает несколь­ ко глотков. Затем так же не спеша ставит чашку на неболь­ шую деревянную подставку, которая как бы служит блюд­ цем, но используется лишь для предохранения от порчи гладкого полированного столика, на котором сервируется чай.

— По японскому традиционному толкованию, — мето­ дично повествует Охара, возвращаясь к затронутой ранее теме, — знак «Уси» — «Вол» — является образом «трудо­ любия», «спокойствия», «мира», в отличие, например, от иероглифического знака «Ума» — «Конь», нередко являю­ щегося выражением «раздора», «распри», «войны». С иеро-

48

глифом «Вол» часто ассоциируются также понятия «процве­ тание», «культура», «искусство», «философия». Характерно, что на картинках вол обычно изображается вместе с бес­ печно сидящим на животном или рядом с ним ребенком. Психология природы вола раскрывается и в одной из на­ родных пословиц: «Продать меч и купить вола», которая близка по смыслу русскому выражению «Перековать мечи на орала».

Приветливым жестом руки Охара приглашает меня от­ ведать приготовленный чай. У японцев весьма развит язык жестов — ручной язык. Порою он прекрасно выражает мысли, намерение, ситуацию. Жест часто служит литера­ турным намеком. Все это нашло свое выражение и в япон­ ском лексиконе, в пословицах и поговорках. Известно, на­ пример, выражение: «Он приказы отдает подбородком» или «Он мух подбородком отгоняет».

— Европейцам, очевидно, непривычен символизм, столь распространенный в Японии. Но мы воспринимаем его, по­ зволю заметить, с самого своего рождения и настолько при­ выкаем к условностям, что без них не мыслим себе жизнь. Символика широко применяется в литературе, поэзии, ис­ кусстве, на театральной сцене, в живописи, на каждом шагу в нашей жизни. Символика обладает многообразными пре­ имуществами. Весьма примечателен, например, язык веера, веера, который распространен в Японии, вероятно, более, чем в любой другой стране, и сам по себе выполняет очень полезную функцию. Язык веера очень выразителен. Однако его условные жесты и движения понятны лишь посвящен­ ным. Язык веера, как иероглифика, позволяет объясняться молчаливо, без слов.

Закончив фразу, Охара вновь характерным для него же­ стом руки приглашает меня выпить приготовленный чай, так же протяжно, с ударением на первом «о», произнося «додзо».

— Мало признать условность в искусстве, в художест­ венном творчестве, — продолжает свою мысль Охара. — Нельзя не считаться с тем, что условность давно и очень прочно завоевала свое место как равноправный фактор ис­ кусства. Условность представляется японцам тем сущест­ венным явлением, которое органически вошло в художест­ венное творчество и без которого искусство едва ли мыс­ лимо в широком значении слова.

Нарушение гостеприимства противоречит основным

49

правилам японской традиционной учтивости, Обычай пове­ левает «не пренебрегать» гостеприимством хозяина, «не по­ брезговать» даже самым скромным угощением — «ничтож­ ной трапезой», как принято у японцев говорить в условной, уничижительной форме.

Передо мной поразительно простая, круглая, несколько вытянутая чашка без каких-либо признаков украшательства, без затейливых сюжетов, даже без традиционной ручки или «модерновых приливчиков»,

— Художник должен сочетать правду с красотой, — вполголоса говорит Охара, заметив, видимо, мой сосредо­ точенный взгляд на керамике.

Как-то особенно бросается в глаза ощутимая шершавость поверхности японской керамики, первородность обожжен­ ной глины. Видна ее неразглаженная грубоватость, нарочито сохраненная полосообразная неровность, как она возникала в руках мастера на гончарном круге. Зримо обнаруживается побежалость цветов и оттенков прокаленной на белом огне пескообразной породы. В Японии часто говорят, что большое искусство отличает скромность.

Крепко заваренный зеленый чай, тщательно процежен­ ный и отстоявшийся, но всегда свежий и горячий, наиболее популярный и едва ли не самый излюбленный напиток япон­ цев. Терпковатый на вкус, он обладает редкостным свойст­ вом гигроскопичности, надолго удерживается в организме и утоляет жажду даже в самую знойную пору. «Он удаляет усталость, — говорится в «Чацзин», древнем китайском трактате о чае, — он пробуждает мысль и не дозволяет по­ селиться лености; облегчает и освежает тело и усиливает восприимчивость».

Японцы — большие любители зеленого чая. В каждом доме пьют свой излюбленный сорт чая, но почти всегда именно чай подается перед едой в любое время — утром, днем, вечером. Чай подается перед едой, во время и после еды. Чай непременно подается гостю, как только он входит в дом.

Чайный напиток и глиняная посуда — два простейших и незаменимых элемента японского быта, каждодневного их существования. И кажется, не очень многое изменилось в этих самых насущных вещах, сопутствующих человеку: в чайном листе за его многовековую историю и в глиняной посуде, которая существует уже тысячелетия.

ад