Тема 35. Разговор о сущности человека: многообразие определений

Homo sapiens — человек разумный.— Animal rationale — животное рациональное. — A tool making animal — "животное , производящее орудия". — "Animal symbolicum" — "человек как символическое животное". — Человек —существо, делающее выбор.— "Человек — это животное, способное обещать". — "Размышляющий человек — просто испорченное животное". — Антагонизм идей и позиций. — Декартово cogito ergo sum — я мыслю, следовательно, существую. — Берклианское: существовать значит быть воспринимаемым. — Volo ergo sum (Мен де Биран) — "хочу, следовательно, существую". Ницше о воле к власти и Фрейд о либидо как руководящей идее человека. — Значимость экономического стимула Маркса. Человек ~ проблема для самого себя. — Гоббс об эгоистической природе человека . — "Человек человеку волк", "война каждого с каждым ". — Путь общественного договора. — Локк и его "Опыты о человеческом разуме". — "Мысли" Паскаля о человеке. — Просвещение и новое видение природы человека.

Для наших первых дней полезен будет Локк И начинающим он ценный даст урок.... Прилежно он следил развитие ума От колыбельных дней до смертного холма, И, человеческой души открыв строение, Он в чувствах всех нашел основу размышления... Гельвеции. Счастье

В различные эпохи мыслители определяли человека по-разному. Homo Sapiens — человек разумный, наиболее употребительное из определений. Animal rationale — животное рациональное — фигурирует в зоологической классификации Линнея; a tool making

351

animal — "животное, производящее орудия" — определение Франклина; "человек как символическое животное" — Animal symbolicum — итоговый вывод Кассирера. Идеи Кьеркегора можно проинтерпретировать так: человек есть существо, делающее выбор. А как не упомянуть суждение Ницше: "Человек — это животное, способное обещать", выводящее нас в мир нравственных императивов, или очень отрезвляющий вывод Руссо: "Размышляющий человек — просто испорченное животное". О человеке говорят как о звере, алчущем нового. Иногда его воспринимают как живое существо, которое может относиться к своей жизни принципиально аскетически. Иногда говорят о прямо противоположном свойстве человека, а именно о том, что изначальным родовым признаком человека является избыток влечений.

М. Шелер уверен, что при слове "человек" в сознании образованного европейца сталкиваются три круга идей. Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самосознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, и человек является человеком благодаря тому, что у него есть ум, речь, разумность. В-третьих, вспоминается круг представлений современного естествознания, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе¹⁶.

Все названные и им подобные определения воссоздают собирательный образ человека, и тем не менее человек во все времена и у всех народностей не перестает представать великой тайной мироздания. Эти определения могут быть сопоставимы с откристаллизовавшимися в истории философии формулами, когда само существование человека определялось на основе единственно достоверного свидетельства. Так, Декартово "cogito ergo

352

sum" — я мыслю, следовательно, существую, или берклианс-кое — "существовать значит быть воспринимаемым", определение "Volo ergo sum", принадлежащее Мен де Бирану — "хочу, следовательно, существую", сентенция А. Камю: "Я бунтую, следовательно, я существую" и пр. также дают весьма богатую палитру оттенков человеческих проявлений и интенций. Если присовокупить в этому провозглашаемую Ницше "волю к власти" в качестве руководящей идеи человека, или же роль либидо — скрытого сексуального влечения у 3. Фрейда и обратить внимание на значимость экономического стимула, исследованного К. Марксом, то станет ясно, сколь проблемной областью оказывается философская антропология. В подобном антагонизме идей и позиций единство и однородность человеческой природы более скрывается, нежели раскрывается. Человек оказывается проблемой для самого себя.

Например, Т. Гоббс, строя свой вариант философской антропологии, уверен, что рассмотрение человека следует начать с понимания того, что он лишь одно из тел, наряду с прочими природными и физическими телами. Затем необходимо заметить, что он еще и существо моральное, духовное, создатель искусственных тел: культуры и государственности.

В объяснении человеческой жизнедеятельности и человеческой души у Гоббса преобладает механистический подход, даже более явственный, чем у Декарта. Жизнь есть движение членов, сердце — пружина, нервы — нити, а суставы — колеса, сообщающие движение всей машине человеческого тела.

В человеке он подчеркивал его эгоистическую природу. Стремление человека к самосохранению приближает его к животному миру: "...люди от природы подвержены жадности, страху, гневу и остальным животным страстям", они ищут "почета и выгод", действуют ради пользы или славы, т.е. ради любви к себе, а не к другим"¹⁷.

Любой народ, как считает автор знаменитого "Левиафана" (в библейской мифологии — огромное морское чудовище), проходит две стадии развития: догосударственную, или естественную,

23-Т.Лешкевич 353

сменяющуюся государственной. Мыслитель ярко живописует чувственно-эгоистическую природу людей, их алчность, присущую им в естественном состоянии. Свои выводы он резюмирует, используя древнеримскую пословицу: "Человек человеку волк". Естественное состояние означает непрерывную "войну каждого с каждым", которая, однако, обречена на самоистребление. И поэтому естественное, догосударственное состояние должно смениться государственным.

В "Левиафане" можно почерпнуть непреходящие по своему значению образцы интеллектуальных достижений. Гоббс по-новому высвечивает роль речи. Он уверен, что именно человеческая речь может помочь выйти из индивидуалистического одиночества. "Без языка люди бы жили одиноко, каждый из них замыкался бы в себе и не общался бы с другими", "без способности к речи у людей не было бы ни государства, ни общества, ни договора, ни мира, так же как нет этого у львов, медведей и волков".

Люди, вопреки естественной природе человека, которая, по мнению мыслителя, сугубо эгоистическая, должны стать на путь общественного договора. Ибо даже плохой мир лучше войны. И, конечно же, у Гоббса огромное значение придается широко известному правилу, зафиксированному еще в Евангелии: "Не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе". В теории естественной природы человека эта максима Гоббса есть одновременно и самоограничение первобытного эгоизма. Мыслителя волнует мера и возможность реализации свободы в рамках социума. Люди свободны делать то, что не указано в соглашениях, что проистекает из умолчания закона.

В историю философии Гоббс вошел как материалист и натуралист, он имел мало сторонников в эпоху, когда религия оставалась самой мощной идеологической силой. Широко известны его философские произведения "О теле" (1655), "О человеке" (1658), "О гражданине" (1642), "Левиафан " (1651). Материалистические воззрения Гоббса были развиты его соотечественником Джоном Локком.

354

Джон Локк, родившийся в 1632 г. на западе Англии, был увлечен занятиями медициной и одновременно философией Декарта и Гассенди. Замысел основного его сочинения "Опыты о человеческом разуме", в котором исследовались бы познавательные способности человека, был столь обширен, что работа длилась на протяжении 20 лет. Локк уверен, что мусор на пути науки — это теологически-схоластические представления, сковывающие естественный процесс развития человеческого разума, способности которого к познанию определяются ощущениями, опытом, выступающими в качестве источника знаний.

Основным содержанием локковских "Опытов" была критика врожденных идей. Схоластика искала истоки знания в душе и разуме человека, как сложившиеся в готовом виде основополагающие принципы и идеи. В этой связи Локк писал: "Некоторые считают установленным взгляд, будто в разуме есть некоторые врожденные принципы, некоторые привычные понятия... так сказать запечатленные в сознании знаки, которые душа получает при самом начале своего бытия и приносит с собой на свет. Чтобы убедить непредубежденного читателя в ложности этого предположения, достаточно лишь показать, как люди исключительно при помощи своих природных способностей, без всякого содействия со стороны врожденных запечатлений, могут достигнуть всего своего знания"¹⁸. Опираясь на данные этнографии и, как бы мы сказали сейчас, возрастной психологии, Локк опровергает саму возможность врожденных идей. Ни детям, ни идиотам, ни диким народам, ни множеству необразованного люда врожденные логические принципы неведомы. За всеми общими принципами неизбежно скрывается опыт.

Локк отрицает даже врожденность идеи Бога, указывая на существование атеистов и сам феномен атеизма. По его мнению, две разновидности опыта объясняют происхождение всех наших идей. Идеи внешнего опыта мы получаем посредством зрения, слуха, осязания и других органов чувств. Однако люди могут иметь еще и идеи о своей собственной деятельности,

23* 355

психических состояниях, чувстве радости, печали, гордости. Это названо Локком размышлением, или рефлексией. В деятельности внутреннего опыта познавательные процессы неотделимы от волевых и эмоциональных. За этой важнейшей проблемой двух родов опыта встает проблема первичных и вторичных качеств. Первичные качества — это неотъемлемые свойства всех без исключения тел: протяженность, форма, движение, число, покой. К ним Локк прибавляет еще и плотность — непроницаемость. Вторичные — это всегда изменчивые качества, доводимые до нашего сознания органами наших чувств: цвет — глазами, звуки — ушами, запахи — обонянием, вкус — рецепторами рта. Локк уверен, что является сладким, голубым или теплым в идее, то в самих телах есть только известный объем, форма, движение незаметных частиц.

С эмпиризмом Локка явно диссонируют размышления французского религиозного философа Б. Паскаля (1623—1662). Его основной философский труд "Мысли" доминирующим мотивом имеет убеждение в непостижимости человека. Человек не может уразуметь, ни что такое тело, ни что такое дух, но самое непостижимое то, как они соединены между собой. Выведенный Паскалем знаменитый образ человека — "мыслящий тростник", говорит о беззащитности и слабости этого создания. Когда же это ничтожнейшее из созданий — "мыслящий тростник" — начинает осознавать себя, оно обретает величие. Следовательно, величие человека фиксируется посредством мысли, оно зависит от нее и заключается в способности мыслить. Философ убеждает нас в этом, отправляясь в мысленное путешествие и в направлении Бесконечности и Вселенной, и в глубь другой бездны, заключенной в сжатых границах атома.

Соединение ничтожества и величия резюмируется Паскалем в формуле, что человек есть "хаос", "сгусток противоречий", междоусобица разума и страстей". Отсюда следует и основной его тезис о двойственности человека, проявляющейся в рассогласовании души и тела, в необходимости сосуществования доброго и злого в человеке и, наконец, в его ничтожестве и величии.

356

Пожелания Паскаля человеку заставляют его без преувеличений осознать свое реальное место во Вселенной: "Пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии, пусть отвратит взоры от ничтожных предметов его окружающих. ... пусть уразумеет, что Земля — всего лишь точка в сравнении с огромной орбитой, которую описывает это светило... пусть воображение летит за рубежи видимого... А потом пусть человек снова подумает о себе и сравнит свое существо со всем сущим,... пусть уразумеет, чего стоит наша Земля со всеми ее державами и городами и, наконец, чего стоит он сам". Вопрос, что такое человек, получает у Паскаля весьма нетривиальный ответ. "Небытие в сравнении с бесконечностью, все сущее в сравнении с небытием, среднее между всем и ничем"¹⁹.

Философская антропология — учение о человеке — сделалась центральной проблемой философских размышлений в эпоху Просвещения. Ярким свидетельством тому может служить тематика, вынесенная в названия основных трактатов этого времени. У Ламетри, к примеру, первая философская работа называлась "Естественная история души", а главное философское произведение именовалось "Человек-машина". Гельвеции размышлял "Об уме" и "О человеке, его умственных способностях и его воспитании". Его поэтическое произведение носит название "Счастье". Признание решающей роли просвещения во всех проявлениях человеческого бытия было самым характерным для этой эпохи. Однако данный тезис был противоречив в своей основе. Согласно ему возникала детерминация сугубо идеальными факторами (передовыми взглядами и идеями просвещения). Вместе с тем сами идеи в рамках онтологии не воспринимались как нечто определяющее и независимое от тела. Ни о какой душе вне физиологических и биологических процессов врач Ламетри не желал и слышать. Ни о каком познании души вне тела не могло быть и речи у Дидро. Следовательно, тезис о приоритетном влиянии идей повисал в воздухе, ни на чем, кроме

357

горячего желания представить все именно таким образом, не основываясь.

Своеобразным эхом идеи Просвещения отозвались в новейших антропологических концепциях. Весьма интересной представляется мысль, что человека можно описать и определить в терминах его сознания. В этом случае все эмпирические методы, и метод наблюдения в частности, обнаруживают свою неэффективность. По мнению В.В. Налимова, новое видение природы человека должно быть связано с пониманием того, что именно смысл является организующим началом человека²⁰. Однако такая позиция базируется на признании трансличностного начала человека или, мягче, на признании того, что человек не до конца рационален по своей природе. Не зная будущего, он действует и надеется, реально проживая в ситуации неопределенности. "Человек, — как удачно выразился Э. Кассирер, — оказывается существом, которое постоянно ищет самого себя, которое в каждый момент своего существования испытывает и