Lebskiy_M_Zhizn_bez_gosudarstva_Revolyutsia_v_Kurdistane

Чьяпас: мексиканская Рожава

Стратегии мобилизации

Обширная литература о политическом насилии часто фокусируется на социально-экономических предпосылках борьбы до такой степени, что вооруженные группы представлены как неизбежные продукты слепых исторических сил. Действительно, как СНО/САНО, так и РПК в ходе своей истории принимали решения, во многом основываясь на окружающих их социально-политических реалиях. Однако они также обладали определенной степенью саморефлексии, которую они смогли успешно применить для формирования локальных групп поддержки из местного населения, что не удалось их современникам из других радикальных движений. Таким образом, фактическая стратегия мобилизации, или «кадровая политика движения», ими применяемая, заслуживает пристального внимания.

В процессе анализа необходимо учитывать успехи этих двух движений и неудачи многих других подобных революционных экспериментов, обращая внимание на каждое конкретное решение, принятое ими в определенный период времени в определенных социально-пространственных контекстах.

РПК опиралась на созданную сеть связей для реорганизации и воссоздания своей структуры после переворота. До переворота, помимо борьбы с рядом аширетов и вмешательства в профсоюзные организации и муниципально-полити- ческую деятельность, РПК создала сеть общинных домов по всему Курдистану. Эти дома стали ключевыми элементами в организации сетей солидарности с РПК по всему региону. В этих домах были организованы общественные дискуссионные группы с участием глубоко включенных в деятель - ность партии активистов. Эти дома были одним из ключевых средств набора новых членов и сочувствующих активистов РПК среди коренного курдского населения ниже среднего класса. Они служили островами «освобождения сознания» для необразованной и политически неосведомленной курдской молодежи.

301

Фрэнсис Патрик О’Коннор, Леонидас Ойкономакис

Как сказал Салих Сезгин, известный политический заключенный РПК и автор трех книг о своем опыте в турецких тюрь - мах: «Лично я присоединился не по идейным соображениям, я не умел ни читать, ни писать. Что больше всего повлияло на меня, что вызвало интерес в РПК, что подтолкнуло к движению — это их образ жизни. Участие в общинных домах, любовь

идружба. Эта атмосфера товарищества привлекла меня». Непосредственно социальная сеть общинных домов становится основным источником актуальной политической информации для симпатизирующих РПК, она создает политически лояльных бойцов и консолидирует сильные взаимосвязи между ними. Сильные взаимосвязи также возникли и среди политических заключенных, к которым в тюрьмах применялись жестокие пытки. Эти связи не только позволяли поднять кампании сопротивления внутри тюрем, но поддерживались

ипосле освобождения заключенных. Один из бывших заклю - ченных вспоминал, как после освобождения в 1982 году недалеко от сирийской границы он помогал составлять списки других освобожденных политических заключенных в этой области. Этими списками воспользовались пересекавшие границу с Сирией партизаны РПК для вербовки и интеграции бывших заключенных в свою партийную структуру.

РПК разительно изменила стратегию относительно пропаганды своей идеологии после турецкого переворота 1980-го года. До этого они пытались, хоть и географически неравномерно и не всегда последовательно, поднять общую популярность марксистских идей. Один из симпатизирующих РПК курдов из провинции Мардин вспоминал, как они поставляли партию из 18 книг о коммунизме в его родную деревню и пря - мым текстом требовали у тех ее жителей, кто получил образование, прочитать их.

Подобные решения и экспериментирование с общинными домами были попыткой привить широким слоям курдского общества идеологию и ценности марксизма. Однако такая идеологическая трансформация занимает достаточно большой промежуток времени, а одной из целей РПК после переворота

302

Чьяпас: мексиканская Рожава

было как можно более быстрое создание вооруженного сопротивления. В свете необходимости немедленных действий и ограниченной возможности мобилизации сил в городах РПК перенаправила свои основные усилия в сельские и горные районы, которые партия находила наиболее географически благоприятными для начала атак на турецкие войска. Таким образом, основные зоны мобилизационной и идеологической активности РПК были по большей части перенесены из равнинных городов, таких как Урфа, Кызылтеп, Мардин и Диярбакыр, в регион Ботан. Эти сельские районы являлись бастионами консерватизма и не были бы восприимчивы к абстрактному идеологическому дискурсу.

Партизан РПК Сари Баран вспоминает: «Если мы встречали заинтересованного — мы говорили о марксизме-лени- низме, в остальных же случаях мы говорили о национальной освободительной борьбе. Это было то, что волновало людей больше всего. В большинстве случаев люди либо ничего не могли понять о социализме, либо отвергали его, находя антиисламским».

РПК подчеркнула национальный аспект своей борьбы

иисторическую преемственность прошлого сопротивления, воспользовавшись широко распространенным гневом против государства. Стоит отметить, что хотя РПК продолжала использовать официальный марксистский дискурс в своих публикациях до середины 1980-х годов, партия ограничила зону распространения этих публикаций сетью сторонников РПК, существовавшей ранее.

Поэтому для среднестатистического жителя Курдистана контакты с РПК происходили преимущественно путем личного общения. Соответственно, в их глазах РПК представлялась в первую очередь националистическим движением, а не марксистской группировкой, как это воспринималось внешне. РПК проявляла идеологическую гибкость, которой не доставало многим революционным движениям в Курдистане, Турции

идругих местах, что позволило ей мобилизовать куда большую часть курдского общества.

303

Фрэнсис Патрик О’Коннор, Леонидас Ойкономакис

Индигенизация революции

На момент своего основания САНО как партизанская сила состояла всего из шести бойцов, располагавшихся глубоко

всельве. Однако армия заложила основы для своего расширения путем создания групп поддержки в Сан-Кристобале и в эхидо Ласаро Карденаса. К 1984 году САНО при поддержке группы своих кадров — представителей коренных народов, составлявших основную базу поддержки армии, получила свою первую формальную базу в Тьерра-и-Либертад, являвшейся частью более широкого эхидо Ласаро Карденаса. Вербовка сторонников в 1983—1985 годах была ограничена и ориентировалась главным образом на лидеров общин и профсоюзов. Однако

в1986—1989 годах САНО начала играть более значительную роль в сообществах Лакандонской сельвы. Через коренных членов группы, которые выполняли роль переводчиков и посредников, САНО удалось установить контакты в местных коренных общинах. Постепенно, в процессе установления связей армии с населением региона, информация о ней начинает передаваться из уст в уста, из семьи в семью, из деревни в деревню. К 1984 году в рядах САНО стали преобладать коренные жители района, а отношения местных общин и армии стали органичными. САНО вступила в процесс «индигенизации».

Согласно субкоманданте Маркосу, на этом этапе «САНО уже перестало быть тем, чем мы изначально ее задумали, когда только приехали. К этому моменту мы были “повержены” общинами местных коренных народов. И как результат этого поражения — армия начала расти экспоненциально и превратилась в нечто совершенно новое».

Если мы обратимся к сделанному ранее утверждению, что вооруженные группы формируются их непосредственной социальной средой, то по этническому ядру САНО становится очевидно, что местные коренные народы имели решающее формирующее воздействие на группу. К 1988 году армия сильно расширилась и практически полностью контролировала сельву, укрепляя «безопасную территорию» и используя

304

Чьяпас: мексиканская Рожава

ее как исходную точку для дальнейшего расширения. На этом этапе сапатисты могли открыто перемещаться от одной общины к другой. САНО приняла значительное количество бойцов и смогла участвовать в проектах социальной значимости в общинах: строительстве больниц, помещений для собраний, баскетбольных площадок, парков для детей, а также в работах на кукурузных полях. Кроме того, армия установила прочные связи с различными профсоюзами и кооперативами сельвы. К 1992 году расширение САНО было таким, что позволило успешно провести военный парад в Ла Султане из

500бойцов в память 500-летия местного сопротивления. Социальная база, которую САНО взращивала в созданной

движением «безопасной зоне», была связана с партизанами несколькими разными путями. Вооруженные группы использовали свои услуги для того, чтобы сформировать лояльную среду с «контргегемонистской» идеологией, которая в то же время была бы связана с активистами формальной и неформальной инфраструктуры взаимопомощи. Это показывает, как бытовой общественный обмен и внутренняя солидарность могут быть созданы и укреплены в ходе мобилизации, проводимой вооруженными группами. Эти связи в дальнейшем еще более укрепились за счет межличностных и внутрисемейных связей, которые, в свою очередь, еще больше укрепили межобщинную солидарность, порожденную тем фактом, что армия черпала своих сторонников из местных жителей сельвы.

Было бы большим упрощением приписывать быстрый рост сапатистской армии только деятельности самой армии. Ряд структурных факторов также работал на пользу САНО. Среди них фальсификация результатов выборов 1988 года, которая была общеизвестна. Она лишила победы левого кандидата от Партии демократической революции Куаутемока Карденаса и еще больше подорвала веру в возможность социальных изменений через выборы.

Глобальный обвал цен на кофе подорвал доходы фермеров. На местном уровне несколько эпидемий унесли жизни множества детей. Было совершено несколько громких убийств

305

Фрэнсис Патрик О’Коннор, Леонидас Ойкономакис

местными белыми гвардиями (эскадронами смерти). Возможно, самым значительным фактором, усилившим поддержку САНО, стало изменение президентом Салиносом 27-ой статьи Конституции, которая гарантировала выделение сельскохозяйственной земли безземельным крестьянам.

Таким образом, были закрыты все пути для земельной реформы в рамках закона, что делало вооруженную борьбу единственным способом добиться социальной справедливости. Как подчеркивал субкоманданте Маркос, «надежд больше не было, они исчезли. Остался только путь вооруженного сопротивления». Это классический пример того, как перекрывание легальных способов борьбы за свои права ведет к радикализации. Следовательно, предлагаемый САНО дискурс вооруженной революции стал восприниматься радикально настроенными крестьянами как идеальное средство для выражения своего нарастающего недовольства.

Простые решения

Наконец, причиной быстрого роста САНО стала простота предлагаемого организацией решения для ситуации в Чьяпасе: вооруженное восстание. Главным преимуществом предложения САНО о революции была его свежесть для региона. Борьба в Чьяпасе ранее принимала многие институциональные и неинституциональные формы без особого успеха. Напротив, эти действия обычно приводили к усилению государственных репрессий. Экс-майор Ана-Мария, бывшая одним из первых рекрутов СНО из числа местных жителей, объясняла, что ее семья всегда участвовала в мирной борьбе, но никогда ничего от нее не получала, что привело их к пониманию того, что правовой путь никогда не приведет к искомым изменениям.

Женщину народности цоциль, долго бывшую участницей САНО, спросили о том, почему движение выбрало путь вооруженного сопротивления. Она ответила: «Мы хотели изменить мир единственным способом, которым он когда-либо менялся: путем применения силы. Как Сапата или как Вилья». У нее был

306

Чьяпас: мексиканская Рожава

обширный опыт безуспешного применения ненасильственных альтернатив сопротивления, и в сочетании с коллективной памятью об успехах легендарных революционеров Эмилиано Сапаты и Панчо Вильи был сделан рациональный вывод, что вооруженная борьба лучше поможет маргинализованным крестьянам Чьяпаса исправить свое положение.

РПК и САНО предложили своим сторонникам и симпатизантам четкое решение. В обоих случаях их выводы состояли в том, что государственная машина прогнила насквозь и могла быть только снесена вооруженной революцией. Главный фактор, который отличал эти группы от аналогичных вооруженных революционных групп, состоял в том, что РПК и САНО завоевали популярность среди населения Курдистана и Чьяпаса благодаря кропотливой мобилизационной работе в местных общинах.

Поддержка укрепилась в ходе столкновений с землевла- дельцами-эксплуататорами и благодаря услугам, в которых нудждались и которые оказывали партизаны. Кроме того, эти организации адаптировали или меняли подачу своих основных идеологических принципов, чтобы они были максимально созвучны чаяниям их социальной базы, тем самым все больше связывая себя и своих сторонников на идеологическом уровне, впоследствии только усиливая это позитивным ежедневным взаимодействием на бытовом уровне.

Глашатаи перемен

Возможность вооруженных движений действительно влиять на местные социальные процессы сильно зависит от наличия позитивных взаимосвязей с локальным населением. И эта зависимость еще более важна на ранних этапах мобилизации, когда вооруженные группы особенно уязвимы. Способы, которыми вооруженные группы воспринимают и реагируют на события в их непосредственной социальной среде, и форма их взаимодействия с другими социальными силами в местном регионе являются решающими факторами, влияющими на их

307

Фрэнсис Патрик О’Коннор, Леонидас Ойкономакис

способность консолидировать вокруг себя местное население. В отличие от современных им вооруженных групп в Турции и Мексике РПК и САНО удалось поднять «устойчивые восстания» там, где остальные движения потерпели неудачу. Их успех можно объяснить гибкостью как на идеологическом, так и на практическом уровне, о чем свидетельствует история их отно - шений с местным населением, необходимых для выживания.

Оба движения были сформированы в первую очередь благодаря государству, хотя и были антиправительственными. СНО/САНО воспользовались почти полным отказом правительства от Чьяпаса. Именно годы правительственного пренебрежения, а не репрессий, породили достаточное количество политического и социально-экономического недовольства среди местного населения, чтобы у него начала зарождаться хотя бы скрытая симпатия к партизанам.

Физическое отсутствие государства в Лакондонской сельве позволило СНО/САНО медленно расти, обретая своих активных сторонников среди местного населения практически без каких-либо препятствий для этого. С другой стороны, РПК, несомненно, поднялась на фоне давнего недовольства курдского народа турецкими властями, но до государственного переворота РПК была всего лишь одним из многих местных движений сопротивления, апеллирующим к этому вопросу. Государственный переворот сильно ослабил организационные возможности конкурентов РПК, тем самым дав возможность РПК переродиться и стать главным оплотом сопротивления государству.

Переворот также обеспечил движение большому количеству потенциальных новобранцев, глубоко травмированных вследствие масштабного варварства турецкого правительства и широко распространенных в то время пыток, часто применявшихся даже к представителям политически пассивной части курдского населения. Кроме того, мексиканское и турецкое государства, благодаря своим собственным действиям — кровавым подавлениям студенческих протестов в 1968-м году и перевороту, организованному турецкими

308

Чьяпас: мексиканская Рожава

военными генералами в 1980 году, делегитимизировали государственный институт не только в глазах политических оппо - нентов режимов, но и среди большого процента населения. Это подготовило почву для радикальных идей вооруженных движений.

СНО/САНО и РПК были не просто удачливыми бенефициарами политических обстоятельств, но скорее расчетливыми глашатаями перемен. После неудач эти движения не продолжали слепо идти вперед с той же стратегий, вместо этого реагируя и подстраиваясь под ожидания их потенциальных сторонников в их непосредственной социальной среде. Хорошо принятые местным населением социально ориентированные кампании движений наряду с экспериментами в сфере взаимодействия с местными общинами создали «моменты встречи» с населением, благоприятные для движений.

Таким образом они смогли выйти за пределы университетской среды. РПК изменила подачу своего дискурса, чтобы не препятствовать вступлению в свои ряды консервативных слоев населения, в то время как СНО/САНО стали использовать индейскую карту после своей «сдачи местным жителям».

СНО/САНО и РПК связывает фундаментальный аспект их развития: забота и поддержка своих последователей. Как предполагает исследователь Бози, у вооруженных движений есть два варианта действий, когда они сталкиваются с репрессивным аппаратом государства и/или изменениями в их соци- ально-политической среде. Чтобы защитить себя, они «могут стратегически выбрать либо дальнейшую изоляцию от своих потенциальных сторонников, либо стать более инклюзивными». РПК и СНО/САНО не только стали более взаимосвязаннымисосвоимисторонниками,нотакжеипровелипереоценку своих требований и приоритетов в такой степени, что это изменило как идеологию, так и практику обоих движений. Коротко говоря, организации проявили гибкость и саморефлексию.

Долгие периоды становления этих движений позволили им постепенно получить доверие большего круга местных общин. В случае РПК эти отношения взаимного доверия были серьезно

309

Фрэнсис Патрик О’Коннор, Леонидас Ойкономакис

подорваны турецким переворотом, но смогли возродиться вследствие мобилизации РПК после 1980 года, подкрепленные симпатиейместногонаселения,травмированногожестокостью государства. Таким образом, укоренение РПК и СНО/САНО

вих непосредственной социальной среде и формирование ими групп поддержки среди местного населения стали результатом мобилизации до официального запуска ими кампаний вооруженного сопротивления. Из-за этих гибких кругов поддержки, которые питали их кампании сопротивления как материально, так и символически, РПК и СНО/САНО не канули в небытие,

вотличие от многих их революционных современников.

Перевод Евгения Павлюка, Даниила Зайцева, Антона Быкова Впервые опубликовано в журнале «Мobilization»

310