Tom_II_Chast_1_Ictopia_Blizhnego_Vostoka_i_Egeyckogo_pegiona_Ok_1800-1380_gg_do_n_e

луй, в этом образе недостает лишь ярких деталей наподобие тех, что оживляют образ царя Мари, который был неравнодушен к роскошной архитектуре93, любил доброе угощение94 и страстно увлекался охотой на львов95.

III. Э кономика

Выше речь шла о достижениях Хаммурапи как правителя, о его роли в событиях эпохи и в истории Месопотамии, а также о чертах его характе­ ра. Теперь наше внимание будет сосредоточено на стране и народе, нахо­ дившихся под его властью. Мы начнем с экономики царства, отраженной в законодательных и частноправовых документах той эпохи, которые дошли до нас в огромном количестве и отличаются разнообразием содер­ жания. Ряд статей в Законах Хаммурапи регулируют стоимость рабочей силы и транспортных услуг, вводя фиксированные тарифы;96 эта тенден­ ция еще сильнее выражена в законах из Эшнунны, которые устанавлива­ ют также цены на основные товары97. Уже упоминавшаяся надпись элам­ ского правителя Аттахушу на кирпичах, из которых, как предполагается, был сложен постамент статуи бога Солнца98, содержит перечень цен на всё, что продавалось на рынке, а также предупреждение: «Того, кто не признает справедливую цену, научит бог Солнца». Практика установле­ ния цен царскими указами не была старовавилонским изобретением —за­ долго до этого так называемая реформа Урукагины включала в себя при­ нудительный пересмотр цен и заработной платы99. Стела Аттахушу и за­ коны Эшнунны указывают на то, что такие меры были частью регуляр­ ной государственной политики. В последнем документе список цен следу­ ет сразу за преамбулой: указано количество зерна, масла, шерсти, соли и меди, которое можно приобрести за один сикль серебра, а также «пра­ вильное» соотношение между стоимостью масла и зерна. Далее перечис­ ляются тарифы на наем повозок, лодок, ослов и работников, затем идут законы о халатности и компенсации за ее последствия. В этом недавно открытом памятнике в целом очень силен элемент стоимостной оценки вещей и действий. Еще один ранний образец «прейскуранта» содержится в строительной надписи другой выдающейся фигуры этой эпохи — Шам- ши-Адада I100. В свете того, что государственное регулирование цен оказы­ вается в те времена обычной практикой101, их низкий уровень в надписи Шамши-Адада более не следует считать фиктивным порождением пропа­ ганды — этот факт требует другого объяснения.

97§ П, 8: 32 слл.

98См. далее, с. 285 наст, изд.; § Ш, 10: 296 сл.

зом храмам, при которых работало и получало пайки большинство насе­ ления. В период Ш династии Ура баланс сил изменился в пользу царя, который принял на себя статус бога вместе со светской властью и едино­ лично управлял всей жизнью общества через громоздкий бюрократиче­ ский аппарат. В предыдущих главах уже отмечалось, что мы, возможно, преувеличиваем этот контраст, недооценивая роль частной собственности в шумерские времена и храмовой — в аморейский период105. Но даже если подходить к вопросу со всей осторожностью, не остается никаких сомне­ ний в том, что мощный приток племенных групп с берегов Евфрата из­ менил состав населения южной Вавилонии и преобразил экономическую

105 САН I.23: 130, 622.

Цифровые обозначения

Алфавитный указатель

и социальную ситуацию в регионе. Единственным сдерживающим факто­ ром были сила и престиж шумерской традиции, которая, оказавшись в плену у диких победителей, пленила их самих.

Так или иначе, во всех царствах под властью аморейских династий наблюдается бурный расцвет частноправовых отношений. Законы этого времени включают в себя экономическое регламентирование106, а возмож­ но, и сами проистекают из него. Частная экономика нашла отражение прежде всего в исключительно многочисленных старовавилонских дого­ ворах, которые составляют наиболее характерную часть документарного наследия эпохи107. Письменно оформлялись купля-продажа ценностей любого рода, от прибыльных должностей до рабов, имущественные сдел­ ки многих других видов, включая обмен, дарение, займы, вклады, аренду, наем на работу, поручительство, коммерческое партнерство, а также се­ мейно-правовые отношения: брак, развод, усыновление. Другие юридиче­ ские документы представляют собой записи судебных процедур и реше­ ний, которые принимались либо на основе известных нам сводов законов, либо согласно обычаям; известны даже случаи, когда решения суда про­ тиворечили закону. Впрочем, в условиях преобладания частной собствен­ ности продолжали существовать крупные организации со своим имуще­ ством и особыми правами. Крупнейшими землевладельцами и капитали­ стами оставались храмы: они не только возделывали обширные земли силами зависимых крестьян и рабов108, но и давали купцам и свободным земледельцам большие ссуды серебром, семенным зерном и скотом; гос­ подствующее положение на рынке капитала позволяло храмам устанав­ ливать выгодные для себя проценты109. Характерная черта этого перио­ да —частная собственность на храмовые бенефиции: жреческие должно­ сти и связанные с ними доходы принадлежали частным лицам, свободно продавались и передавались по наследству110. Корыстные божества не возражали против коммерциализации культа, и места богослужения лег­ ко превращались в товар.

Более того, само государство играло в торговых отношениях заметную роль. На языке того времени понятие «государство» передается словом «дворец». Источники свидетельствуют о контроле дворца над караванной торговлей, где купцы выступали как агенты государства, а также над куп­ лей и продажей рыбы111, которая, согласно некоторым «историческим» сочинениям, издревле была прерогативой богов112. Вероятно, рыбной лов­ лей занимались исключительно артели амореев (то есть иммигрантов) под началом бригадиров, которые продавали избыток улова посредникам, а те — конечному потребителю. Дворец взимал налог с продажи других предметов первой необходимости, включая шерсть, финики и овощи113.

106§ П, 6: 101 сл.

107Основные собрания документов опубликованы в переводах, см.: § Ш, 11; § I, 17.

Вне всякого сомнения, торговые операции, а возможно, и монополии со­ ставляли один из источников государственного дохода, среди которых важное место занимала также продукция царских земель: например, из­ дольщики пальмовых садов, принадлежавших дворцу, отдавали в казну значительную часть урожая (от половины до двух третей)114. Схожим об­ разом скот, принадлежавший государству, находился в ведении пастухов, которые оставляли себе часть приплода115. На этом источники дохода, который получал царь, не заканчивались: частные предприниматели так­ же облагались налогами;116 законы Эшнунны допускали вмешательство дворца в деятельность семейных фирм;117 государство, по крайней мере в Ассирии более позднего времени, получало долю от каждого наслед­ ства118. Хаммурапи уделяет в своих письмах много внимания доходам и сборам в пользу дворца: например, вводя интеркалярный месяц, он уточ­ няет, что налоги будут выплачиваться согласно фактически наступившим срокам, без месячной отсрочки из-за сдвига календарных дат119.

Большинство сделок, зафиксированных старовавилонскими договора­ ми, носили локальный характер, то есть заключались между жителями одного города или соседних поселений. Однако Вавилония была бедна природными ресурсами, и само существование цивилизации зависело здесь от импорта: серебро120 и медь121 ввозились из Малой Азии, олово122 — через Ассирию, древесина — с гор Сирии и из других лесистых обла­ стей123, рабы — с Верхнего Евфрата. Выходцы из последнего региона на­ зывались субареями и ценились за качество, которое дословно обознача­ лось прилагательным «светлый», однако гипотеза, согласно которой это указывает на светлый цвет кожи или волос, не находит подтверждений124.

Вобмен на импортные товары Вавилония поставляла сельскохозяйствен­ ную продукцию и ремесленные изделия; работорговля стала идти в од­ ном направлении только после того, как продажа коренных вавилонян в рабство за границу была запрещена законом125. Международной торгов­ лей занимались купцы, снаряжавшие караваны в дальние страны.

Законы, договоры и письма содержат много сведений об организации такой торговли, в частности об устройстве коммерческих партнерств.

Вих основе лежали отношения между инвестором и его «торговым представителем»126 — предпринимателем, который отправлялся за грани­

114§ П, 18: 2; § IV, 30: 150.

115§ Ш, 9: ПОслл.

116§ Ш, 22; § П, 19: Na 164.

117§П, 8:91.

118§ П, 9: 44.

119G 18: № 14; § П, 19: Na 14.

124§ Ш, 5: 43; § Ш, 23; G 7, П: 272 примем. 1.

125G 7 ,1: 482 слл.; § Ш, 20.

126§ Ш, 16: 22 слл.; § Ш, 15, ч. П: Na 1; § П, 2: 285 слл.

цу, чтобы выгодно вложить капитал или продать товар. Инвестор вверял своему представителю определенную сумму серебром или некоторое ко­ личество зерна, шерсти или масла127, а также немного денег для повсе­ дневных нужд и дорожных надобностей; эта последняя субсидия не обла­ галась процентами, но возмещалась после возвращения купца. Предста­ витель обязан был аккуратно вести отчетность о распоряжении капита­ лом предприятия, а его главным долгом было вернуть инвестору вложен­ ные средства и дорожное довольствие128. Если предприятие оказывалось успешным, прибыль разделялась между инвестором и представителем, но закон не накладывал никаких ограничений на условия сделки, кото­ рые устанавливались индивидуально для каждого случая. Путешественник был кровно заинтересован в получении прибыли, поскольку даже в слу­ чае ее отсутствия должен был вернуть инвестору капитал в двойном раз­ мере. Впрочем, неудачливый агент освобождался от этой обязанности, если получить прибыль помешали непредвиденные обстоятельства — в таких случаях достаточно было просто вернуть взятую в долг сумму. Ес­ ли же представитель терял деньги и товары вследствие нападения на ка­ раван, он имел право не возмещать долг, поклявшись в том, что стал жертвой грабежа. Другие положения закона предусматривали наказание за мошенничество сторон по отношению друг к другу, а избежать злоупо­ треблений помогало то, что все расчеты производились в присутствии аудитора. Для сухопутных торговых экспедиций снаряжались караваны ослов, мулов и повозок, запряженных быками, но самые крупные грузы перевозились на кораблях. Большое внимание в законах Вавилона129 и Эшнунны130 уделено тарифам на наем всех видов транспорта и услуги проводников, а также правилам речной навигации и наказаниям за их на­ рушения. Себестоимость таких экспедиций была высокой, в том числе из-за внутренних и пограничных пошлин — часть из них уплачивалась официально, а часть, как и во все времена, незаконно взималась местны­ ми властями или разбойниками за проход через земли под их контролем. В более поздних письмах из Амарны упоминается царь Ассирии, который жаловался, что снаряжение посольства в далекий Египет обходится слиш­ ком дорого: скромного пособия золотом, которое получали послы по при­ бытии, не хватало на обратный путь131. Следует полагать, что частные торговые экспедиции были более выгодными: статья Законов Хаммура­ пи132, предписывающая агенту, вернувшемуся ни с чем, возвратить инвес­ тору вложенный капитал в двойном размере, дает представление о при­ нятых нормах прибыли.

О глубоких,социальных последствиях перехода от централизованной экономики к более гибкой системе частной торговли и личной собствен­ ности свидетельствуют законодательные акты, провозглашение которых стало обычной практикой в начале правления всякого царя, — так назьта-

емые «указы о справедливости» (misarum). Данная практика не была ново­ введением Хаммурапи — она появляется еще в царствах Исина и Ларсы133, а ее первые следы можно найти в «реформах» Урукагины134, но именно при Хаммурапи провозглашение таких указов становится регулярным. К счастью, до нас дошла основная часть «указа о справедливости», кото­ рый издал четвертый преемник Хаммурапи, Аммицадука135. Из текста ясно, что главной целью этой регулярной практики было облегчение — как для государства, так и для частных лиц — долгового бремени, накоп­ ленного за предыдущее царствование. От этого выигрывали не рабы, а свободные подданные, хотя слова о восстановлении «свободы» могут ука­ зывать на освобождение от долгового рабства136. Указы распространялись на всё население «аккадцев и амореев», то есть и на коренных жителей, и на переселенцев с запада137. Особое внимание уделялось отдельным сосло­ виям или областям, которые — возможно, по причинам временного харак­ тера — считались наиболее пострадавшими от долгового кризиса. Цари, издававшие «кодексы» законов, возможно, черпали вдохновение в рефор­ мах налогообложения и долговой амнистии, которые провозглашались в начале правления138. Но если очевидно, что «указы о справедливости» имели прямое действие, то мы не уверены, что «законы» применялись в судах и строго соблюдались в повседневной жизни. Судя по практике долговой амнистии, начало всякого правления сопровождалось обнища­ нием населения: вероятно, экономический кризис был постоянным спут­ ником эпохи «либерализма», которая последовала за периодом Ш динас­ тии Ура с его жесткой бюрократизацией.

IV. О бщество

Наиболее яркой чертой общественного устройства южной Вавилонии при Хаммурапи, без сомнения, является отраженное в его законах существова­ ние трех основных социальных категорий: аѵогіит (доел.: «человек»), тшкёпит («подданный») и wardum («раб»). Буквальный перевод первого и третьего терминов не вызывает сомнений, но правовое и социальное на­ полнение понятия «человек» во многом зависит от того, как понимать вто­ рой термин — «тшкёпит». Кстати, это слово прошло через столетия и всё еще живет, через посредство более поздних семитских языков, во фран­ цузском и итальянском, где означает «мелочный» либо «ничтожный»139. Такое значение, без сомнения, уже существовало во времена Дария: иран­ ский царь использовал это слово как антоним понятия «kabtu» («могуще­ ственный, важный человек»), говоря о защите бедных и нуждающихся от

137§ П, 10: 188.

138§ П, 6: 100 слл.; см. выше, с. 209 наст. изд.

139§ IV, 45: 47.

угнетателей, которая была традиционным проявлением царской справед­ ливости140. Очевидно, что то же самое общее противопоставление лежало в основе старовавилонского деления общества141, несмотря на значитель­ ные трудности, отраженные в долгой и всё еще не завершенной дискус­ сии142, связанной с определением конкретных различий в социальном ста­ тусе и имущественном положении между двумя классами свободных людей. Насколько четкой была граница между ними в обществе того вре­ мени и на чем это деление основывалось? Если главную роль играла соб­ ственность, то какой вид имущества или уровень благосостояния превра­ щал человека в аѵогіит? Ни законы, ни частноправовые документы не дают ответов на эти вопросы; нет никаких свидетельств и в пользу того, что статус приобретался по праву рождения. Возможно, это еще раз по­ казывает, что правила, установленные кодексом Хаммурапи, никогда не применялись на практике: различие между аѵийит и тшкёпит скорее со­ стояло в степени общественного уважения143, нежели основывалось на строгих фактических критериях и в конечном счете зависело от уровня благосостояния. Однако такое трехчастное деление общества нельзя счи­ тать искусственным хотя бы по той причине, что с течением истории оно доказало свою долговечность. Ближайшую во времени и пространстве па­ раллель составляют Ассирия и северо-западные области Передней Азии середины 2-го тысячелетия до н. э. В документах этого времени представ­ лен «средний» класс лиц, называемых hupsu, которые были не вполне сво­ бодными в правовом отношении, платили налоги, отбывали повинности и занимались преимущественно ремесленным трудом144. В более широкой перспективе похожая классовая структура, основанная на благосостоянии, наблюдается у римлян, а также позднее — в раннее европейское Средневе­ ковье при Меровингах145 и англосаксонских королях146.

Если законы рисуют, скорее, искусственную картину жизни во време­ на Хаммурапи, того же нельзя сказать о многочисленных официальных и частных письмах этого периода147. Вне зависимости от места находки тек­ сты этого жанра, как и в любую эпоху, содержат наиболее яркие свиде­ тельства об общественном устройстве страны. Письма отражают проявле­ ния национального характера, по сей день почти не изученные, и касают­ ся повседневных интересов самых обычных людей. Они написаны язы­ ком, который не слишком отличается от языка официальных сочинений, но, в отличие от них, свободен от литературных сдержек, хотя и связан некоторыми формальными условностями. К наиболее заметным из них

140§ IV, 38: 119, 121, спс. 28 сл.

141§ IV, 34: 67; § П, 10: 155.

(«не [благородный] человек») (G 26: 90).

144§ IV, 32; § IV, 20.

145§ IV, 36: 67; Гиббон, гл. 38 (Gibbon, т. IV: 134 слл.).

146Stenton F.M. Anglo-Saxon England (ed. 2): 300.

147G 9, П: 63 слл.; § Ш, 15, ч. 1: 1 сл.