Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. - 2000

СТРАТЕГИЯ УДЕРЖАНИЯ ВЛАСТИ:

КВОПРОСУ О “ДЕМОКРАТИИ”

ВСРЕДНЕВЕКОВОМ ГОРОДЕ XV ВЕКА

Специфическая политическая власть, ее формы, стратегия дости­ жения и удержания, ее особые институты сопровождают историю сред­ невековых городов практически на всем протяжении. Они имеют одни методы и характер в так называемых “городах-государствах” Италии, другие - в имперских городах Германии или французских коммунах, третьи - в торговых городах европейского Севера и Северо-Запада (см. т. 1). Исследование каждого феномена здесь важно и в конкретном, и в общем плане.

Города Атланто-Балтийского севера, прежде всего Скандинавских стран и Северной Германии, жили по Магдебургскому праву. Их рес­ публиканское устройство (подчиненное, однако, надзору королевских чиновников) дает довольно характерное представление о морфологии власти в большинстве средневековых городов, о городской демократии той эпохи. Рассмотреть этот феномен уже во вполне развившемся виде можно, в частности, на примере шведского города XV столетия.

Как и другие самоуправляющиеся города Западной Европы, он предстает перед нами преимущественно с республиканской формой правления: выборным магистратом, т.е. бургомистрами и советом (rad), за которыми, однако, внимательно наблюдает королевский чиновник (fogd). Но дело не в нем. Внимательное прочтение Городского уложе­ ния (Stadslag, середина XIV в.), обязательного для всех полноправных городов страны еще и в XVI в., убеждает в том, что термин “выбирать” (valja), который там применяется для обозначения процедуры формиро­ вания городского совета, на самом деле означает, что члены действую­ щего совета и бургомистры сами выбирают себе преемников, в том чис­ ле из своей же среды, и распределяют между ними посты в магистрате. Одновременно так же “выбираются” и высшие служащие магистрата. Закон предусматривает, что претендент должен принадлежать к числу полноправных горожан. Запрещается выбирать одновременно более двух братьев и более четырех представителей одного рода (sl&ct), за ис­ ключением тех случаев, когда “нет иного выбора” (т.е. число “достой­ ных” семей ограничено, как это наблюдается в малых городах). Закон предусматривает, далее, равное представительство в органах власти от двух основных этносоциальных групп: шведской и немецкой, что отра­ жает реалии средневековой Швеции, где в бюргерстве были очень силь­ ны, а в крупных городах и господствовали натурализовавшиеся в стра­ не немцы - выходцы из ганзейских городов.

Из всех этих предписаний прежде всего следует, что перед нами па­ трицианско-олигархический режим, когда власть принадлежит относи­ тельно узкому кругу лиц или семей и в том круге удерживается. Элитар­ но-олигархические режимы складывались в истории многократно. За­ мечено, что особенно характерны они для таких социальных систем, где большую роль играют внеэкономические, в том числе авторитарные

80

методы регулирования. Средневековые города дают обильные приме ры олигархического управления, в разной мере изученные.

Как же выглядели политико-административные механизмы этой власти? Как она удерживалась, закреплялась в известном круге? Како­ ва социальная характеристика этого круга?

Специальных исследований этих проблем, во всяком случае на шведской почве, нет. В общих трудах и монографиях, посвященных ис­ тории отдельных городов, обычно приводятся положения общего зако­ нодательства и сообщаются доступные факты о конкретных муниципа­ л ах . Это не случайно: ведь прямых источников по проблеме механиз­ ма удержания власти не имеется. Лишь по столице - Стокгольму сохра­ нилась документация, несущая известную, впрочем, отрывочную ин­ формацию о политико-административной организации и практике. Это так называемые Городские книги XV в.: “Памятные книги” - протоко­ лы городского магистрата и суда; “Земельные книги”, где фиксирова­ лись сделки горожан с недвижимостью; налоговые описи с ежегодными отчетами магистрата о произведенных расходах; наконец, “Служебные книги” - погодные перечни всех бургомистров, членов городского сове­ та, высших служащих и некоторых обслуживающих магистрат ремес­ ленников.

Служебные книги наиболее подходят для анализа политического механизма власти. Как источник они имеют и ряд недочетов, и ряд дос­ тоинств. Во-первых, хотя они формально охватывают время с 1419 по 1544 г., но с начала XVI в. данные становятся отрывочными; с другой стороны, относительно полно представлен период в 80 лет, а это уже срок, позволяющий увидеть закономерность изучаемого явления. Вовторых, не все лица, упомянутые в Книгах, могут быть идентифициро­ ваны, так как по северному обычаю того времени фамилии почти не употреблялись; далеко не всегда ставились и пометы типа “купец”, “кузнец”, “старший”, “тот, что живет у северных ворот” или “зять” та­ кого-то. С другой стороны, сопоставление с материалами других город­ ских книг позволяет, пусть не всегда досконально или целиком, компен­ сировать этот недостаток.

Недостатки этого источника охлаждали исследователей, и он был использован пока лишь в двух направлениях: для понимания динамики представленного у власти немецкого контингента (это традиционный вопрос в шведской историографии) и как справочник при генеалогиче­ ских и социальных исследованиях (на предмет выяснения того, был ли, и когда, и в качестве кого тот или иной бюргер в муниципалитете).

Достоинства же этого источника побуждают использовать его ком­ плексно. Тем более, что поскольку этот документ состоит из совершен­ но единообразного перечня имен и должностей, его материал может быть формализован и, в числе прочего, подвергнут количественной об­ работке.

Для этого были составлены досье на 709 человек, имена которых фигурируют в книге за 1419-1500 гг. В каждое вошли сведения о долж­ ностных перемещениях согласно служебным книгам; о деятельности, об имущественном, социальном, семейном положении и национально­

81

сти данных лиц, почерпнутые из других городских книг, из дипломов, монастырских и сеньориальных документов и т.п., а также из генеало­ гий известных феодальных и бюргерских фамилий, которые разработа­ ны шведскими историками.

Выработка соответствующих позиций и критериев позволила за­ дать источникам необходимые вопросы. Это: сроки служебной муници­ пальной активности, т.е. время непосредственного пребывания в долж­ ности; общий стаж муниципальной активности (время от первого до по­ следнего упоминания о данном лице в матрикулах); регулярность, час­ тота пребывания в должностях и на постах; концентрация служебной деятельности (сколько постов было в руках одного муниципалия - од­ новременно или последовательно); представленность в муниципалитете одних и тех же семей; социально-профессиональная принадлежность членов и служащих муниципалитета.

Затем все досье были обсчитаны под углом этих позиций и крите­ риев.

Выяснилось, что через муниципальные органы за эти 80 лет фор­ мально прошло 169 советников и 42 бургомистра. Но на самом деле там всего было занято не 211, а 175 человек, так как 30 бургомистров до этого поста служили советниками.

Половина членов муниципалитета пребывала в нем свыше девяти лет, т.е. свыше трех сроков. Из них половина - беспрерывно более 10 лет, в том числе 62 человека - свыше 20 лет вообще, 20% (37 чело­ век) - свыше 20 лет подряд, 18 человек - свыше 30 лет.

Таким образом, 20-30% от состава совета (а это не менее 9% от об­ щего числа муниципалиев) образовали стабильную группу правящей элиты. 52 человека, т.е. около 30% всех муниципалиев, включая совет­ ников и бургомистров, служили до своей смерти.

Из 175 лиц, прошедших через совет в течение почти всего XV в., лишь чуть более 22% пришли извне муниципального аппарата, осталь­ ные же предварительно работали служащими высшего ранга, т.е. теми, кто также прошел через кооптацию. Из 18 лиц, служивших свыше 30 лет, по меньшей мере 12 предварительно служили в аппарате от года до 16 лет, но чаще всего 2-3 года; занимали до пяти должностей (но в среднем по две-три) и последовательно продвигались в совет.

Попадая в совет, бывшие служащие часто сохраняли свои прежние должности за собой либо сохраняли иные должности в аппарате. Так поступили 145 человек (80%). С другой стороны, члены муниципалите­ та занимали 1/5 должностей в аппарате. Нередко они возвращались в аппарат, отслужив в совете.

Эти люди составляли верхушку муниципального аппарата, были но­ сителями муниципальной политики и связующим звеном между всем бюргерством и властями вообще. Они имели несомненный авторитет, связи, влияние в совете: ведь именно бургомистры и советники их на­ значали. При этом отбор высших служащих производился из четко очерченной среды. Большая часть членов совета имела родичей, в том числе близких, в среде высших служащих. Были целые семьи, где на од­ ного советника приходилось по 5-6 высших служащих. В матрикулах

82

мы встречаем такие обозначения, как например, “зять Якоба Динстеде”, т.е. без имени, но лишь по свойству с известным бургомистром. Этот пример хорошо показывает и общие принципы, которыми руко­ водствовались кооптанты.

Таким образом, между членами совета и высшими служащими, ме­ жду правящими органами и верхушкой исполнительного аппарата су­ ществовала не просто тесная, но совершенно органическая связь. Аппа­ рат являлся и практической школой муниципальной деятельности, и ис­ точником дополнительных доходов, и той кадровой средой, которая пи­ тала органы власти; был важным элементом в механизме “теневого” управления и связующим звеном между властью и бюргерской массой. Участие в аппарате позволяло обходить законы о запрете семействен­ ности в муниципалитете. Характер и деятельность правящих органов не могут быть поняты вне этой среды, должны изучаться совокупно с ней.

Беря муниципальную среду в целом, мы обнаруживаем в ней три слоя или группы.

1)Наиболее широкий (331 человек) слой включал половину выс­ ших служащих и всего 8% (14 человек) членов совета. Относящиеся к нему лица упоминаются в служебных книгах не более трех раз, они слу­ жили в (или при) муниципалитете один-три года, а затем исчезли из ма­ трикул. Этот слой можно назвать вспомогательной муниципальной средой. В ней на одного члена муниципалитета приходилось 24 служа­ щих.

2)Основная муниципальная среда (285 человек) - это лица, кото­ рые фигурируют в служебных книгах до 20 лет, т.е. в разной мере за­ крепились в муниципальных органах. Здесь, в свою очередь, можно вы­

делить: актив короткого срока (4-9 лет службы); актив среднего срока (10-15 лет) и актив длительного срока (16-20 лет службы). Эта среда - уже результат определенного отбора. Здесь на одного члена муниципа­ литета приходится 1,75 служащих. Самый узкий слой здесь - актив дли­ тельного срока, где число служащих и членов муниципалитета пример­ но уравновешено, т.е. этот слой включает элиту аппарата (что еще раз подтверждает связь между советом и верхушкой его аппарата). Долго­ срочность муниципального служения - характерная черта олигархиче­ ского режима и его кадров.

3)Правящая муниципальная элита - самая узкая группа муниципа­

ло в , всего 1/7 их часть. Относящиеся к ней лица фигурируют в матри­ кулах свыше 20 лет, и на каждых трех членов муниципалитета здесь приходится по два служащих. В рамках этой группы находим суперэли­ ту: 18 человек, которые пребывали в муниципалитете свыше 30 лет. Жизнь целых поколений бюргеров протекала при тех же бургомистрах. Суперэлита целиком совпадает с правящей элитой собственно совета: служащих там не было, только бургомистры и советники.

Чем выше был ранг и продолжительнее общая муниципальная ак­ тивность, тем большей была должностная регулярность и интенсив­ ность занимания должностей.

В среде служащих - те же закономерности. Те, кто прослужил в му­ ниципалитете по 10—40 лет, перебрали по восемь должностей, зачастую

83

по две и более должностей одновременно. Это свидетельствует о прак­ тике “захвата” муниципальных служб, чему способствовало, видимо, са­ мо членство в муниципалитете. Это было важно и для закрепления в муниципальной среде, и для укрепления своего материального положе­ ния.

Каков был профессионально-социальный состав муниципалиев? Судя по обозначению занятий лиц, включенных в матрикулы, не менее половины из них принадлежали к среднему слою: ремесленники, шки­ перы, мелкие предприниматели, рыбаки, писцы, мелкие и средние тор­ говцы, в том числе кабатчики, и т.п. Из них несколько десятков людей состояли на платной службе у города по своей специальности: это ре­ месленники и писцы. За все годы из этого слоя в бургомистры вышел лишь один писец (муниципальные писцы вообще были особо доверен­ ной и в известном смысле привилегированной группой), в советники - семь человек, но также не ремесленники (шкипер, горный мастер, ка­ батчик, мельник, три писца). На высших должностях в муниципальном аппарате встречаем представителей верхушки среднего слоя, в том чис­ ле аристократов ремесла - ювелиров, которые надзирали за монетной чеканкой и денежным обращением, мясников, виноторговцев и т.д. Они занимали контролирующие посты в порту, на рынке, при городских за­ ведениях и мероприятиях (надзор за мастерскими, строительством, гос­ питалями и т.д.). Иногда они подбирались по специальности, иногда по местожительству (например, квартальные надзиратели). Именно эта верхушка среднего слоя, которая составляла большинство в кооптируе­ мой части аппарата, и была особенно тесно связана с советом, в том числе родственными отношениями. Но большую часть муниципальной среды и почти весь состав совета составляли купцы, связанные с опто­ вым внешним рынком, с ганзейской торговлей на Балтике и Северном море. Как правило, они имели недвижимость и связи во многих порто­ вых городах страны, землю в деревне, корабли и горные паи, были свя­ заны с закрытыми, привилегированными духовными гильдиями.

Основу муниципальной среды составляли чуть более 50 семей. Из них 47 семей имели более одного представителя в совете и аппарате в от­ носительно близкие сроки или на протяжении чуть ли не столетия: 30 се­ мей - по два родича, 13 семей - по три, 6 семей - по четыре, 8 семей - по пять и более родичей. Семья Финне имела в муниципалитете 8 родичей.

Все эти семьи были связаны между собой многочисленными пере­ крестными родственными узами. Практически браки заключались ими только в своей среде. При тогдашней смертности были частыми вторые и третьи браки, и все они заключались в этой среде. Одновременно муниципалии, преимущественно лица немецкого происхождения, были связаны как деловыми, так и брачными узами с бюргерами-муниципа- лиями из ганзейских городов континента, особенно Прибалтики. Это было характерно как для немецких, так и немногих шведских муници­ пальных семей. В целом вырисовывается густая сеть олигархической муниципальной среды, единой не только для всех городов Швеции, но и

для Балтийского региона в целом. Полагаю, что эта социальная общ­ ность имела во внешних связях одну из важных опор.

84

Внутри страны муниципалии по своим деловым контактам были близки к руководству монастырей и крупным землевладельцам. Име­ ются свидетельства о множеств сделок на землю и движимость между муниципалиями, прежде всего членами совета, и местными землевла­ дельцами, церковными учреждениями, а также о торговых и кредитно­ долговых отношениях между ними, различных тяжбах, где представите­ ли властей города выступали свидетелями, поручителями, комиссионе­ рами и т.п.

Одновременно высшие муниципалии были связаны с короной - че­ рез парламент (риксдаг) и съезды знати, в которых они участвовали, че­ рез выполнение ими важных дипломатических поручений и др. В ре­ зультате муниципальная верхушка аноблировалась, приобретала дво­ рянские титулы, гербы, иногда роднилась с феодалами. В документах бургомистров и советников именуют “господами” и “благородными людьми” Их оскорбление влекло за собой серьезные наказания. Со­ словное возвышение городского патрициата, его связи с господствую­ щим классом и его учреждениями, с престолом служили олигархии еще одним важным средством закрепления своей власти в самих городах.

Итак, нет сомнений, что олигархия в городах Швеции XV в. - это власть элитарного бюргерского слоя, скованного единством всех обще­ ственных интересов и показателей. Эта общая для городов страны пат­ рицианско-олигархическая среда складывалась и поддерживалась не только единством политических и сословных интересов, путем петици­ онно-правовой деятельности и т.п., но прежде всего за счет имущест­ венных, коммерческих престижных и, обязательно, родственных свя­ зей. Морфология патрицианско-олигархического режима складывалась за счет мобилизации и концентрации власти в узком круге семей; за счет социальной избранности правящих кадров, их принадлежности к верхнему слою бюргерства; за счет увеличения роли, в том числе поли­ тической, служебно-бюрократического аппарата, особенно его высших рангов и, соответственно, увеличения его социальной избирательности.

Можно наметить и некоторые признаки олигархического режима или, скорее, самой городской олигархии как правящей социальной груп­ пы - те особенности и свойства, которые делают эту группу корпораци­ ей и позволяют ей удерживать и эксплуатировать власть:

1)Узость, келейность, замкнутость состава.

2)Пожизненно-наследственное пребывание у власти (или около власти) представителей одних и тех же семей.

3)Формирование городских органов власти (и высших служащих) путем кооптации.

4)Сосредоточение в одних руках по нескольку ключевых постов, в том числе связанных с казенными фондами.

5)Связь между правящими семьями по линии личного бизнеса.

6)Неразрывные и многоплановые узы родства и свойства, букваль­ но пронизывающие эту среду.

7)Связь с учреждениями и людьми из высшего эшелона государст­ венной власти.

8)Сращение с верхушкой исполнительного аппарата.

85

Здесь обойдены такие вопросы, как соперничество внутри патрици­ анско-олигархического слоя, и такие методы, как подкуп, интриги, дей­ ствия с помощью плаща и кинжала и т.п. Несомненно, что это также имело место. Но все же конкретные проявления или частные способы борьбы за власть - это скорее средства ее достижения отдельными людьми или группами, которые действовали внутри определенной об­ щей, монолитной системы.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Сванидзе АЛ. Механизм патрицианской олигархии в средневековом швед­ ском городе XV в. // СВ. 1991. Вып. 54; 1992. Вып. 55.

Сванидзе АЛ. Средневековый город и рынок в Швеции: XIII-XV вв. М., 1980.

Ahnlund N. Stockholms historia fore Gustav Vasa. Stockholm, 1953. DahlbackJ. I senmedeltidens Stockholm. Stockholm, 1988.

Dahlback G. R&dmannen i senmedeltidens Stockholm // Lokalt, regionalt, centraltanalysniv&er i historisk forskning. Stockholm, 1988. (Stads-historiska Institutet. Studier i stadsoch kommunhistoria; Vol. 3).

Konung Magnus Erikssons Stadslag // Samling af Sveriges Gamla Lagar / Utg. av C.J. Schlyter. Lund, 1965. Vol. 7.

SchiickH. Stockholm vid 1400-talets slut. Stockholm, 1951.

Sjoden C.C. Stockholms borgerskap under Sturetiden med sarskild hansyn till dess politiska stallning: En studie in Stockholms stads historia. Stockholm, 1950.

Stockholms stads ambetsbok (1419-1544) / Utg. gemon J.A. Almquist. Stockholm, 1927.

КОЛЛИЗИИ г о р о д с к о й ж и з н и

БОРЬБА ГОРОЖАН КЁЛЬНА

САРХИЕПИСКОПАМИ

ИРОЖДЕНИЕ ГОРОДСКИХ СВОБОД

Экономическое значение Кёльна определилось довольно рано. Уже в XI-XII вв. он стал одним из крупных центров европейской тор­ говли. В городе было множество рынков, в том числе специализиро­ ванных - хлебный, соляной, рыбный, мясной, дровяной, сенной, обув­ ной, железный и др. В середине XI в. городские купцы образовали гильдию, что свидетельствовало о важной роли торговли и купечест­ ва в жизни города.

Кёльнские купцы торговали по всей Европе: в Англии, Франции, Испании, Италии, Норвегии, Голландии, Руси. В крупных городах они имели свои представительства. Торговая палата кёльнских купцов в Лондоне находилась под покровительством английских королей по крайней мере со времен Генриха II Плантагенета. Специальными гра­ мотами Генриха II, Ричарда I, Иоанна Безземельного купечеству

86

Кёльна предоставлялись значительные привилегии: освобождение от пошлин, беспрепятственное передвижение по всей территории коро­ левства.

Однако лицо города определяла не только торговля. Кёльн быст­ ро рос за счет ремесленных пригородов, так что в течение Х-ХИ вв. он трижды опоясывался стенами, принимая в свои пределы прибы­ вавших новопоселенцев. Побывавший в XI в. в Кёльне английский монах назвал его “центром Германии, городом первой величины”. И нисколько не преувеличил: в XI-XII вв. здесь проживало около 20 тысяч человек. Нужды горожан обслуживали ремесленники более 50 профессий: гончары, кожевники, оружейники, ювелиры, скорня­ ки, сапожники, колокольщики, пекари, каретники, мельники, ткачи, живописцы и многие другие. Изделия кёльнских ювелиров и оружей­ ников были известны в других городах Германии и за ее пределами: в Чехии, Венгрии, Франции.

Правовые установления кёльнских купцов считались в Германии настолько авторитетными, что во многих городах наиболее важные де­ ла решались именно по их нормам. Об этом свидетельствует, в частно­ сти, один из пунктов Фрейбургского городского права 1120 г. Если не удавалось уладить какой-либо конфликт в своем городе, посланцы на­ правлялись специально в Кёльн для его разрешения.

Важное положение занимал Кёльн также в политической системе германского государства. В X в. по воле Оттона I кёльнские архиепи­ скопы, начиная с Брунона I (953-965), получали герцогский титул, а вместе с ним право оставлять в своей казне две трети доходов от рын­ ков, монетного дела, судопроизводства. Оттон I расширил привилегии кёльнских архиепископов, предоставив право вершить суд и собирать все доходы от торговли. То есть вся полнота власти над городом, поко­ ящаяся на мощной материальной основе, сосредоточивалась в руках ар­ хиепископа.

Кёльнские архиепископы имели немалый политический вес. Неко­ торые из них, например, участвовали в итальянских походах императо­ ров. После того как архиепископ Пилигрим возглавил поход Генриха II в Апулию, все кёльнские архиепископы с 1031 г. становились еще и эрцканцлерами Италии. В период борьбы за инвеституру императоры вы­ нуждены были считаться с позицией кёльнских архиепископов и стре­ мились заручиться их поддержкой. Недаром Генрих IV до хождения в Каноссу щедро пожаловал архиепископу Ганнону II и его преемникам девятую часть имперских доходов для ее ежегодного распределения ме­ жду кёльнскими монастырями.

Положение не только архиепископов, но и клириков в городе было особым. В столице епархии издавна находилось множество церквей и монастырей, и число их постоянно увеличивалось, так что определен­ ную часть городского населения составляло духовенство. Оно пользо­ валось привилегиями. Во-первых, неподсудность светскому суду. Дела клириков, совершивших преступления, рассматривались в архиепископ­ ском суде. Во-вторых, более мягкие наказания за тяжкие преступления. За одно и то же преступление горожан казнили или калечили, а клири­

88

ка лишь понижали в духовном сане или отстраняли от службы. ( Следо­ вательно, горожане были юридически неполноправны.

Но главное - все они, от бедняка до богатого купца, полностью за­ висели от самовластия сеньора-архиепископа, и с этим горожане не же­ лали мириться.

Как сообщает хронист Ламберт Герсфельдский, в 1074 г. жители Кёльна подняли восстание против архиепископа Ганнона II. Поводом послужило приказание Ганнона раздобыть для гостя, мюнстерского епископа, подходящий корабль. Слуги архиепископа захватили корабль одного купца, вышвырнули все его товары. Завязалась драка между сы­ ном купца, его товарищами и людьми архиепископа. Весть об этом бы­ стро разнеслась по городу, и возмущенные люди окружили архиепи­ скопский дворец, швыряя камни и грозя оружием. Ганнон II вынужден был скрыться в соборе св. Петра, а ночью тайно бежал. Монах-хронист, держа сторону архиепископа, отметил, что подстрекали простолюдинов к вооруженному мятежу - “первейшие, почтеннейшие горожане”, како­ выми оказались богатые купцы Кёльна. Горожан, по словам Ламберта, вдохновил пример Вормса, жители которого изгнали своего сеньораепископа, правившего ими слишком строго.

Кёльнский архиепископ расправился со своими горожанами крайне жестоко. Вызванное в город войско разрушило дома купцов, разграби­ ло город. Некоторые из зачинщиков были ослеплены, другие подверг­ лись телесным наказаниям. Ганнон отлучил кёльнцев от церкви, нало­ жил огромные штрафы. Хотя Ламберт Герсфельдский писал, как бы оправдывая архиепископа, что тот “обладал всеми добродетелями и ча­ сто доказывал свое превосходство как в делах церкви, так и в делах го­ сударственных”, он признал, что в результате подавления мятежа Кёльн был доведен почти до запустения.

Что заставило кёльнцев взбунтоваться, невзирая на грозившие им лютые кары? Ответ подсказывают Ламбертовы “Анналы”. Сын потер­ певшего купца “ходил по городу, затевал с людьми речи о дурном архи­ епископском правлении, обвиняя его в возложении на город несправед­ ливых служб, в отъятии имущества у безвинных людей и в оскорблении честных горожан”. Эти обвинения, несомненно, были справедливы, ибо на призыв выступить против архиепископа откликнулись люди со всех концов города. Примечательно, что горожане были возмущены не только нарушением их имущественных интересов, но и грубым произ­ волом, ущемлявшим достоинство личности. Восстание 1074 г. проде­ монстрировало сплоченность жителей города и их готовность самым решительным образом бороться с сеньором.

Последующие события подтверждают это. Политическая ситуация в Германии начала XII в. была такова, что сын императора Генрих V еще при жизни отца рвался к престолу и вел открытую войну с ним при поддержке папы и части немецкого духовенства. Кёльнский архиепи­ скоп был в их числе, а горожане держали сторону Генриха IV. В 1106 г. они с разрешения императора и вопреки воле архиепископа Фридриха I обнесли разросшийся город новыми валами и укреплениями, нарушив тем самым одну из феодальных привилегий сеньора - право возводить

89