Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. - 2000

тельстве. Судьи и нотариусы заказали статую Луки, купцы - Христа с Фомою, сукноторговцы - Иоанна Крестителя, шелкопряды - Иоанна Евангелиста, врачи и аптекари - Мадонну, скорняки - св. Иакова, сто­ ляры - св. Марка, кузнецы - св. Элигия, шерстопряды - св. Стефана, ме­ нялы - св. Матфея, оружейники - св. Георгия, каменщики - целую груп­ пу святых, сапожники - св. Филиппа, мясники - св. Петра. Лондонская ливрейная компания купцов-портных называлась также братством Ио­ анна Крестителя и содержала часовню его имени. И даже возникавшие с конца XIV в. профессиональные труппы актеров немедленно избира­ ли себе покровителей. Так, у парижского “Братства Страстей” им стал св. Криспен, у реймсского - св. Ремигий. Жития, таких святых станови­ лись излюбленной частью сценического репертуара. В дни празднич­ ных процессий каждая корпорация выходила с изображением знака сво­ его святого. Это был символ не только религиозный, но и гражданский.

Привычный, неосознанный синтез религиозного и мирского в ми­ ровосприятии хорошо передает проповедь пизанского архиепископа конца XIII в., времени распространения религиозных братств мирян. “Как приятно должно быть купцам, - обращается он к своей пастве, - что их сотоварищ блаженный Франциск был купцом. Как могут они на­ деяться на спасение, обладая таким ходатаем - купцом перед Госпо­ дом... Вы ведь знаете, что носильщики тяжестей составили братство около св. Лючии де Рикунко... виноторговцы около св. Иоанна Крести­ теля, булочники около св. Марка... Столько времени наши купцы не по­ заботились основать братство в честь св. Франциска так, чтобы раз в год сходились они бы сюда и, выслушав мессу, получали бы благосло­ венный хлеб, утвердив взаимную любовь и другие хорошие установле­ ния, какие обыкновенно постановляют братства этого рода. Тогда бы прилежно и уверенно могли они с помощью блаженного Франциска предаваться своей торговле”

Помимо официальных церковных празднеств собор на протяжении веков использовался и во время разнообразнейших праздников иного рода, которыми так богато средневековье. Часть их была связана с при­ родным календарем, часть с христианским, но носила пародийно-траве- стирующий характер. Церковный двор, паперть, площадь, даже само пространство собора были излюбленным местом проведения веселых праздников “осла”, “дурака”, “отрока-епископа”. Церковь относилась к ним двойственно: известны многочисленные запрещения устраивать эти праздники под сводами и на паперти церкви, однако в то же время духовенство принимало в них весьма деятельное участие. В счетах мо­ настырей и церквей имеются записи о тратах по случаю того или иного праздника. Так, дарэмское аббатство в Англии в 1310 г. оплатило кос­ тюм “дурака”. И вплоть до широкого распространения Реформации в соборах танцевали, служили пародийные мессы с участием ослов и от­ роков, толпились ряженые. Невзирая на запрещения, во время “май­ ских игр” с их ярко выраженной эротической окраской молодежь уст­ раивала ритуальные танцы как в храмах, так и перед ними. Негодующие проповедники-пуритане елизаветинской Англии Джон Стоквуд, Фи­ липп Стеббс и другие весьма красочно описывают этот обычай. Стеббс

200

так пишет в “Анатомии злоупотреблений” (1583): обвязав головы платками, подобно дьяволам, они танцуют в церквах с возмутительным шумом..., они превращают церковный двор в свой летний зал, там их жилище, беседки, место пирушек...” Включение собора в систему не­ официальных и полуофициальных празднеств, использование его про­ странства в игровых целях прекрасно отражает нерасчлененность “вы­ сокого” и “низкого”, свойственную средневековому мировосприятию.

Очевидно, что собор и город связаны тысячами неразрывных ни­ тей, собор невозможно изъять из городского хронотопа.

“ВООРУЖЕННЫЕ СООБЩЕСТВА” В БОЛОНЬЕ XIII ВЕКА

В XIII в. Болонья переживает расцвет во всех сферах жизни, вклю­ чая политику. Вместе с тем это был весьма драматический период в ис­ тории города, что связано с борьбой за власть пополанства (ремеслен­ ников и торговцев) и нобилитета. Важную роль в этой борьбе сыграли “вооруженные сообщества” (societates armorum), возникшие после

1228 г.

Первоначально это были организации, объединявшие живущих по соседству горожан независимо от их социального статуса и защищав­ шие их личность и интересы в весьма нестабильной обстановке того времени. Деятельность “вооруженных сообществ” была также направ­ лена на поддержание политического мира в городе. Их возникновение происходило спонтанно и не было единовременным актом. Об этом го­ ворят, во-первых, диспропорции в численности различных “сообществ”. Во-вторых, обращает на себя внимание следующее обстоятельство. Ка­ ждая из этих ассоциаций объединяла, как правило, жителей какого-то одного района Болоньи. Однако в ряде случаев члены “сообщества” могли жить в разных концах города. Наконец, иногда жители одного и того же района имели возможность принадлежать к разным “сообщест­ вам”. Социальный состав этих организаций на раннем этапе их разви­

201

тия, как мы уже отметили, был весьма пестрым. Судя по всему, в прие­ ме в “сообщество” отказывали только тому, кто был “врагом” кого-ли­ бо из его членов. Естественно, что в рассматриваемых нами ассоциаци­ ях определенную, возможно, очень значительную роль должны были играть представители нобилитета, поскольку “сообщества” нуждались в людях, хорошо знакомых с военным делом.

Постепенно “вооруженные сообщества” становятся инструмен­ том борьбы пополанства за расширение своих политических прав. При этом, разумеется, изменились и правила приема в “сообщества”: к старым прибавились новые, более четкие в социально-политиче­ ском смысле нормы. С одной стороны, в “сообщества” более не до­ пускаются нобили, с другой - членами этих организаций не могли те­ перь стать и представители ряда категорий пополанства. Среди них прежде всего следует упомянуть торговцев и производителей продо­ вольственных товаров. Представителям этих профессий было запре­ щено создавать цехи и в период, когда в органах власти безраздель­ но господствовал нобилитет, и в период, когда все бблыпего и ббльшего участия в управлении коммуной добивается пополанство. Ком­ муна постоянно стремилась жестко контролировать сферу торговли и производства продовольствия, чему мешало бы существование профессиональных ассоциаций тех, кто был занят в этой сфере. За­ крывая для последних доступ в “вооруженные сообщества”, пополан­ ство полностью лишало эту группу ремесленников и торговцев воз­ можности как бы то ни было влиять на политику коммуны, делало их политически бесправными.

Так сложилась система пополанских ассоциаций, состоявшая из двух компонентов: цехов и “вооруженных сообществ”. Состав цехов и “сообществ” стал практически полностью тождественным.

Очень скоро происходит еще одно очень важное изменение: задача защиты политических позиций пополанства была возложена исключи­ тельно на “вооруженные сообщества”. Они давали ремесленникам и торговцам возможность отстаивать свои политические интересы на­ много эффективнее, чем это позволяли цеховые организации. Несом­ ненным преимуществом “сообществ” было то, что они строились по территориальному принципу. Дома же членов одного цеха, как прави­ ло, не концентрировались в одном районе Болоньи (хотя цехи и имели иногда своеобразные топографические центры в городе).

Таким образом, цехи были отодвинуты в политическом смысле на второй план, однако они не утратили полностью своего значения: их представители, наравне с представителями “вооруженных сообществ”, участвовали в работе коммунальных органов власти, органов, выражав­ ших коллективную волю обладавшего политическими правами попо­ ланства, и т.д.

Со временем распределение “вооруженных сообществ” по террито­ рии Болоньи стало более упорядоченным. В середине XIII в. в каждом квартале было по пять “сообществ”, причем одно из них образовал цех торговцев сукном, так как члены цеха жили в пределах одного кварта­ ла. Помимо этих двадцати существовало еще четыре ассоциации, чле­

202

ны которых были разбросаны по всем кварталам города. К их числу от­ носились три ‘‘сообщества”, объединявшие эмигрантов из других горо­ дов и областей Италии.

Вболонском войске “вооруженные сообщества” образовывали от­ дельные формирования.

Говоря о социальном составе “сообществ”, необходимо отметить, что существенных препятствий для того, чтобы вступить в один из це­ хов и стать самостоятельным мастером, цеховые статуты не ставили. Вступив в цех, ремесленник или торговец мог войти также в состав ка­ кого-либо “вооруженного сообщества”. Таким образом он мог приоб­ рести все те социально-экономические и политические права, какими пользовались прочие пополаны.

Впервой половине XIII в. цехи купцов, менял и нотариев в пополанском движении, видимо, не участвовали. К тому времени, когда это дви­ жение началось, у купцов и нотариев и так уже были политические пра­ ва, нотарии играли значительную роль в работе коммунальной админи­ страции, менялам и купцам коммуна предоставила различные привиле­ гии. Позиции купцов и остальной части пополанства существенно рас­ ходились также потому, что болонские ремесленники экономически за­ висели от купечества, причем степень этой зависимости была достаточ­ но высока.

Однако в середине XIII в. купечество переживает определенный кризис. Поэтому в 50-е гг. цех купцов и тесно связанный с ним цех ме­ нял составили с остальными профессиональными и территориальными ассоциациями пополанства единое целое. Хотя купцы и менялы заняли

врамках этого целого привилегированное положение, их политическая активность не могла с этого времени в чем-либо противоречить интере­ сам большинства членов цехов и “вооруженных сообществ”. Несколько раньше или также в 50-е гг. к пополанским ассоциациям присоединил­ ся и цех нотариев. Это объяснялось в первую очередь тем, что среди но­ тариев, первоначально бывших в социальном плане ближе к нобилите­ ту, в течение всей первой половины Х1П в. постоянно росла численность выходцев из пополанской среды.

Матрикулы “вооруженных сообществ” свидетельствуют о том, что нобилям удавалось вступать в них и после того, как это было запреще­ но. Они становились членами “сообществ” (и даже цехов) для того, что­ бы пользоваться привилегиями пополанства, которые все время расши­ рялись. Однако значительного влияния на деятельность “сообществ” и тем более цехов нобили не имели.

Вначале XIII в. целью пополанского движения был лишь допуск

куправлению коммуной. В дальнейшем пополанство стремится при­ обрести значительно бблыпие политические права. Наконец, во вто­ рой половине XIII в. оно постепенно переходит к борьбе за полити­ ческое господство. Последний курс мог привести лишь к затяжной гражданской войне, ожесточенному сопротивлению нобилей, что, в свою очередь, должно было повлечь за собой истощение материаль­ ных и моральных ресурсов Болоньи, дезорганизацию экономической жизни, политическую нестабильность. По этому сценарию события

203

и развивались. Главной опорой пополанского движения на этом эта­ пе оставались “вооруженные сообщества”. Следовательно, из гаран­ тов status quo в жизни города они постепенно превратились в мощную деструктивную силу, действие которой (наряду с другими фактора­ ми) привело Болонью к упадку.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Statuti delle societa del popolo di Bologna / A cura di A. Gandenzi. Roma, 1889.

V . l .

De Vergottini G. Arti e popolo nella prima met& del secolo XIII. Milano, 1943. Fasoli G. Le compagnie delle armi a Bologna. Bologna, 1933.

Gaudenzi A. Prefazione // Statuti delle societa del popolo di Bologna / A cura di A. Gaudenzi. Roma, 1889. V. 1. P. I-XXXII.

Hessel A. Geschichte der Stadt Bologna von 1116 bis 1280. B., 1910.

БРАТСТВА И СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ В СРЕДНЕВЕКОВЫХ АНГЛИЙСКИХ ГОРОДАХ

Городская жизнь ставит и перед жителем города, и перед истори­ ком вечный вопрос: как в условиях пестроты и неустойчивости город­ ского населения там могут быть обнаружены возможности идентифи­ кации или солидарности? Существование напряженности в городе все­ гда менее удивляло, чем тот факт, что городским обществам удавалось, часто в течение очень долгого времени, избегать непоправимого раз­ дробления. Стремясь определить факторы, которые сделали эту проч­ ность возможной, историки подчас привлекали упрощающие классовые категории. Предполагаемой власти “торговой элиты” или “городской олигархии” приписывалась стабильность, а более скромные обитатели городов ассимилировались в понятиях “лица свободных профессий” или “масса, отстраненная от управления”. Однако вводить столь плохо оп­ ределенные понятия означает предрешать результат. В действительно­ сти, как показали некоторые недавние конкретные исследования, жите­ ли средневековых городов, причем как местные уроженцы, так и недав­ ние иммигранты, прибегали для упрочения своего положения в городе к самым различным стратегиям. Этому способствовали продуманно со­ зданные связи клиентел, соседства, родства, экономических интересов или искусственно созданных братств. Эти последние - как бы суррогат родства - и являются темой настоящего очерка.

В исследованиях последнего времени прослеживается несомненный интерес к средневековым европейским братствам (или сообществам, или гильдиям - термины на самом деле взаимозаменяемы1). Впечатля­

1 Различные термины в данном случае не всегда последовательно соответствуют ис торически различным явлениям. Сообщества, являвшиеся городскими ремесленными организациями, не выделяются здесь как особый предмет рассмотрения. Однако предла­ гаемые выводы можно широко применять и по отношению к ним, как и по отношению к более многочисленным братствам, не имевшим прямой связи с ремеслом.

204

ет уже их количество: только в маленьком Английском королевстве в позднее средневековье существовало, по самым скромным подсчетам, около 30 тысяч таких объединений - в среднем по одному на каждую сотню жителей2. Но еще более важной является качественная сторона вопроса. Некоторые историки, изучающие религиозную жизнь, увиде­ ли в братствах прежде всего спонтанное выражение “мирского благоче­ стия”. Но тем самым игнорируется тот факт, что в каждом случае эти сообщества были образованы различными людьми в ответ на конкрет­ ные и осознаваемые ими нужды. Простое описание их религиозного по­ ведения - а, разумеется, все имело свой религиозный аспект - не может в должной мере,объяснить ни разнообразия и гибкости их социального состава, ни их творческой способности к общественной деятельности.

Парадоксальным образом эти проявления добровольного объе­ динения наиболее широко зафиксированы как раз в периоды и в кон­ тексте наиболее значительных социальных противоречий. Об этом свидетельствует уже их первое массовое появление в новых городах в эпоху высокого средневековья. Отмеченное историками быстрое рас­ пространение братств по всей Европе в XIV—XV вв. может быть по­ нято лишь в контексте социального развития того времени, а это и продолжающийся процесс урбанизации с сопутствующими ему проб­ лемами иммиграции и разложения, на некоторых территориях, тради­ ционной социальной стратификации, и демографический кризис позднего средневековья, который акцентировал социальные разли­ чия и, предоставляя одним новые возможности экономического про­ движения, другим, менее удачливым, принес новые опасности. Новые явления и новые возможности позднего средневековья, которые при­ водили в движение сельских жителей и искушали их переселяться в города, несли с собой и новые опасности. Для переселенцев, которые тем самым лишались поддержки родни (как, впрочем, и для их поки­ нутых родственников), создание братств, как бы заменяющих семьи, конечно же, казалось естественным выходом. Самый характер и де­ ятельность позднесредневековых городских братств убеждают в том, что именно эта причина их возникновения была главной. Среди чле­ нов братств в большинстве случаев преобладали ремесленники, ла­ вочники и относительно бедные представители свободных профес­ сий, т.е. те лица, которые в экономическом отношении возвышались над массой людей действительно бедных, но которым по отдельности не хватало средств, чтобы выдвинуться в городском обществе. В группе же собратьев эти люди находили и возможность респекта­ бельной идентификации, и источник практической помощи, столь важный в условиях ограниченности их личных ресурсов. В то же вре­ мя члены одной корпорации часто сильно отличались друг от друга в социальном отношении. Тем самым такого рода братства облегчали

2 Поскольку церковных приходов было 8-9 тысяч, то на каждый в среднем прихо дилось три таких сообщества. Распределение братств было, однако, неравномерным. Как подчеркивается в данном исследовании, их концентрация была наибольшей в зонах относительно развитых торговых связей и быстрой урбанизации.

205

контакты между ремесленниками и более влиятельными группами населения как внутри города, так и в сельской округе.

Однако последствия не были однозначно гармоничными. Не следу­ ет полностью принимать чисто функциональную точку зрения на сред­ невековые городские братства как на “инструмент” поддержания го­ родского единства: ведь их деятельность могла способствовать не толь­ ко интеграции населения и поддержанию мира, но и сохранению раздо­ ров. В целом, безусловно, эти сообщества сыграли решающую роль и в обеспечении взаимопомощи (цель, которую они декларировали), и в со­ здании структуры, легко приспосабливаемой для продолжения дебатов и столкновений между разнородными составными частями городского общества.

Чтобы оценить роль корпораций в создании духа общности в позд­ несредневековом городском обществе, важно принимать во внимание два важнейших свойства любого братства. Во-первых, опыт сообщест­ ва, который они опосредовали, не был постоянным состоянием, а реа­ лизовывался полностью лишь в особых обстоятельствах. Катализато­ ром создания братства могла стать практическая проблема городской жизни —необходимость улучшить снабжение водой, заново отстроить городскую церковь или обеспечить помощь при некоторых природных бедствиях. Деятельность уже созданной гильдии опиралась на регуляр­ но повторявшиеся ритуалы совместной пирушки или молитвы, в кото­ рых принимали участие все члены братства или по крайней мере их большинство. Эти проявления коллективной гармонии не были непре­ рывными, но они устанавливали модель солидарности, воспоминания о которой были постоянно действующей силой. Момент совместного дей­ ствия, будь то в практическом деле или в ритуальном событии, не был длительным. Затем внимание переносилось с совместной активности на индивидуальные, отклоняющиеся занятия, и разобщенность вновь пре­ валировала. Однако образец сохранялся в памяти, и поддерживалась возможность его повторения. Гильдия создавала воображаемую общ­ ность, идеальный пример которой не оставался на абстрактном уровне,

аимел осязаемые и практические результаты в жизни ее членов.

Ивторое наблюдение общего характера, которое можно сделать в связи с гильдиями. Одно и то же сообщество могло предлагать разным членам различные виды поддержки. Более того, индивид, преследуя различные цели, мог быть членом двух или даже нескольких гильдий одновременно. Тот или иной ремесленник мог принадлежать к произ­ водственной ассоциации собратьев по профессии. Такая гильдия, осно­ ванная на производственной деятельности, была обычно ограничена в отношении социального уровня ее членов. Тот же самый индивид мог, однако, одновременно быть членом другого братства, основанного на принципе соседства или же имеющего общегородской характер, а в та­ ких сообществах были представлены разные социальные типы. Бога­ тый бюргер мог быть записан и в состав элитарной компании, подчас включавшей бюргеров из различных городов, и в члены городского братства, где он мог развивать контакты с более скромными горожана­ ми. Такие контакты потенциально обладали экономической и полити­

206

ческой ценностью для обеих сторон. В тех довольно многочисленных в Англии случаях, когда элита городского общества и его средние груп­ пы сочетались в рамках одного братства, каждый его член понимал вы­ годы от вхождения в союз и деятельности в нем, завоевания симпатий его членов.

Гильдии различными путями облегчали взаимодействие как между равными, так и между лицами различного социального положения. Пре­ жде всего, они обеспечивали своим членам жизненно важную вещь - надежность. В меняющейся социальной среде города требовалось так или иначе создать необходимый компонент доверия. Это было всегда существенно для горожанина, однако в экономических обстоятельствах позднего средневековья становилось особенно важным, причем как для тех ремесленных мастеров, которые готовились начать новое дело или расширить прежнее, так и для тех менее удачливых ремесленников, ко­ торые, будучи простыми наемными работниками, часто не имели вооб­ ще никаких гарантий. А поскольку в братства принимали все же не всех желающих, то само членство в них было доказательством социальной устойчивости и благонадежности. Разного рода ограничения при прие­ ме в братство способствовали повышению публичной репутации его членов.

С другой стороны, члены гильдий часто жили за пределами соот­ ветствующего города; тем самым связывались и город с сельской окру­ гой, и различные города между собой. Единственным социальным огра­ ничением было обязательное требование членского взноса, которое, само по себе будучи гарантией респектабельности, препятствовало во­ влечению в братства значительной части горожан, слишком для этого бедных. Размер взноса был обычно небольшим, иногда всего 4 пенни в год. Но этот ценз был, как и следовало ожидать, “разделительным”: мы не найдем в гильдиях тех, у кого не было хотя бы минимального благо­ состояния.

В некоторых случаях выдвигались и другие социальные ограниче­ ния: исключение лиц несвободного статуса или же обязательное требо­ вание того, что все члены должны быть “полноправными горожанами и достойными людьми”. Чаще ограничителем выступали соображения нравственности: праздность, супружеская неверность, пьянство или азартные игры могли быть непосредственной причиной исключения из братств, некоторые из которых объявили настоящую войну этим обще­ ственно опасным порокам3. Нередко поддержание порядка в городе бы­ ло непосредственной целью братств, которые использовали для ее дос­ тижения созданную в них обстановку взаимного доверия. Хотя бы скромное личное благосостояние, требуемое для уплаты членских взно­ сов и проявлявшееся в одеяниях членов гильдии, в общественных про­ цессиях и праздниках, а также этика умеренности, уравновешивающая

3 “Nullus qui sit nativus de sanguine erit receptus in societatem predictam” - так говорит ся в правилах братства св. мученика Томаса (Бекета?) в Хичеме (Норфолк), основанно­ го в 1359 г., братства св. Троицы в Гримсби (Линкольншир), основанного в 1341 г., брат­ ства св. Троицы и св. Леонарда в Ланкастере (правила датируются 1377 г.).

207

праздничное демонстрирование личного достатка - вот два отличитель­ ных признака членов братств. Они особенно хорошо применимы к тем средним слоям позднесредневекового городского общества, которым экономические условия того времени предоставляли беспрецедентную свободу, в то время как их статус оставался ненадежным. Таким людям участие в братстве приносило не только личные гарантии (страховой полис), но и достойную роль в городском обществе, одновременно по­ четную и предполагающую определенную филантропию.

Чтобы понять значение братства для его членов, важно не забы­ вать, что периодически все или почти все его члены действительно со­ бирались вместе. Сообщество братства воплощалось в регулярных соб­ раниях его членов. За какое-то время до гильдейского праздника долж­ ностные лица братства должны были публично объявить об этом собы­ тии. В тех нередких случаях, когда гильдия, базируясь в городе, вклю­ чала и членов, живших за его пределами, в сельскую округу посылались гонцы, чтобы и тамошние члены братства могли принять участие в со­ брании. Присутствие обычно было обязательным (если не было уважи­ тельной причины для отсутствия) и, насколько можно судить, это пра­ вило выполнялось относительно хорошо. На некоторые собрания схо­ дились далеко не все, но и на них народу было немало. Так, гильдия св. Креста в Стратфорде-на-Эйвоне в Уорикшире в 1410 г. насчитыва­ ла 245 членов; 108 из них собрались в зале Гильдии на ежегодный празд­ ник. В Ковентри в конце XV в. каждый из двух праздников гильдии Те­ ла Христова посещали около двухсот ее членов, но если одни являлись регулярно, то многие другие - эпизодически. Тот факт, что в инвентар­ ную книгу этой гильдии включено 200 ложек, подтверждает, что около двухсот ее членов собирались регулярно. Довольно внушительные раз­ меры некоторых сохранившихся залов гильдий также предполагают многолюдные сборища.

Собравшись, столь разные по своему положению члены гильдии придумывали ритуальные выражения чувства солидарности, которые позволяли преодолеть экономические и социальные различия между ними. Гильдия в Бакстоне (Норфолк) прямо постановила, что на ее празднике должно рождаться чувство любви ее членов друг к другу. Гильдия в Уотлингтоне (в том же графстве) предписывала, что все раз­ говоры на ее празднике должны носить мирный характер и что все ссо­ ры, которые, возможно, возникли в течение предыдущих 12 месяцев, именно здесь должны быть улажены. В этой гильдии чувство солидар­ ности находило свое внешнее воплощение в ношении всеми ее братья­ ми и сестрами одинаковых одеяний во время трапез и других совмест­ ных церемоний в течение всего года. Цвет и покрой одежд и капюшо­ нов членов братства менялись каждые один-два года с целью обеспе­ чить их отличие от всех остальных. Кроме того, участников праздника выделяли специальные значки. Так, члены гильдии Успения в Вестмин­ стере носили знак лилии Девы Марии. Но главный ритуал праздника создавала чаша, пускаемая по кругу. Гильдейский ритуальный кубок был особо ценимой вещью, поскольку символизировал идею единения. И последнее, но отнюдь не менее важное: обычно именно на заверша­

208

ющей стадии праздника в гильдию принимали новых членов. В лондон­ ской гильдии св. Екатерины эта церемония обычно проходила в церкви св. Ботольфа (Олдерсгейт), и в ходе ее все братья и сестры обменива­ лись поцелуями.

Такого рода собрания заслуживают внимания, поскольку созда­ ют примечательную картину единения различных социальных групп в одном сообществе. Степень социальных различий между членами в каждом отдельном случае варьировала. Некоторые гильдии давали примеры солидарности относительно узкого социального слоя. Так, существовали городские братства, образованные отдельными груп­ пами иммигрантов. В Лондоне XV - начала XVI в. такие гильдии об­ разовывали, в частности, осевшие там фламандцы и немцы. Другие братства могли формироваться на основе возраста их членов, как, например, объединявшая детей гильдия Св. Уильяма в Линне (Нор­ фолк), или же - но это редкий случай —пола их членов (как объеди­ нявшая женщин гильдия св. Анны в Лондоне, в Саутуорке ок. 1500 г.). В целом женщины допускались в качестве полноправных членов в огромное большинство средневековых английских гильдий, за ис­ ключением лишь некоторых ремесленных ассоциаций. Тем самым женщинам предлагалось широкое поле для социальных контактов, причем без всяких подозрений в безнравственном поведении. Для многих молодых и одиноких женщин, мигрировавших в города в эпо­ ху позднего средневековья, гильдии обеспечивали столь необходи­ мое им включение в состав городского общества и потенциальный источник выбора брачных партнеров.

Фактически, хотя каждое братство имело свой особый характер, большинству из них свойственно широкое разнообразие социального облика их членов, как в городе, так и в его округе. Некоторые из этих внегородских членов могли быть жителями других городов, например, “младшие купцы” (“young merchants”) из Восточной Англии, ставшие членами гильдии в Линне в XIV в. Другие были сельскими жителями, и их контакты с городом осуществлялись в основном через торговлю. На­ ряду с горожанами-мирянами в любом большом городском братстве было немало представителей духовенства, крестьян, джентри, а иногда встречались и аристократы. Конечно, владельцы ремесленных мастер­ ских и наемные работники составляли основную часть членов братств, но тот факт, что на собраниях городских гильдий под одной крышей встречались иногда представители столь разных слоев общества, впе­ чатляет.

Гильдии не только собирали своих членов вместе, они разными путями обеспечивали безопасность ремесленников и интеграцию го­ родских иммигрантов. Несомненно ценилось то преимущество чле­ нов братства, что в случае смерти любому из них обеспечивались до­ стойные похороны, на которых присутствовали члены сообщества, и заступничество молящихся собратьев за душу покойного. С другой стороны, и в этой жизни все предлагали, в той или иной форме, по­ мощь брату, или сестре, переживающим трудные времена - при том лишь условии, что такая помощь использовалась для положитель­

209