Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. - 2000

ных - прав. В то же время мы хорошо знаем и о многочисленных ситу­ ациях защиты прав и привилегий купцов феодальными сеньорами как хранителями справедливости и правосудия.

Торговое право отвоевывало свое место под солнцем, вступая в подчас нелегкие отношения с другими обладателями юрисдикции и с иными правовыми системами. Непростыми были отношения его твор­ цов с носителями церковной юрисдикции. С одной стороны, церковь, провозгласив Божий мир, тем самым несомненно вольно или невольно покровительствовала городам вообще и торговле и купцам в особенно­ сти; церковное право, издревле впитавшее в себя многие нормы поздне­ го римского, могло стать для права купеческого источником новых ве­ яний. С другой стороны, осуждение церковью самого понятия прибыли

исоблазна наживы, якобы свойственного торговле, стало источником постоянных противоречий и столкновений церкви и купечества как со­ циальной группы.

Светское право, не будучи враждебным по отношению к купечеству, торговле, торговому праву, далеко не сразу смогло ответить на его запро­ сы, ибо, вырастая из обычного, обладало рядом черт, противных купече­ скому праву: оно осознавало ценность в первую очередь недвижимости и концентрировало внимание на ней, в то время как движимое имущество и сделки относительно него не вызывали особого интереса; светское право этого времени, как правило, содержало относительно мало установлений, имевших касательство к обязательственному праву, да и понятийный ап­ парат его был мало разработан и плохо пригоден для разнообразия торго­ вых сделок. Еще большие трудности испытывало купечество в сфере от­ правления правосудия, ибо судебная процедура отличалась формализмом

ирастянутостью, на суде фигурировали, наряду с письменными, доказа­ тельства иного рода, в том числе и Божий суд. Разорванность права вела к тому, что купец как чужак, пришлец из другой земли, оказывался заве­ домо в неравном с местными жителями положении.

Осознание необходимости создания особого правового режима для купцов появилось довольно рано; так, еще Вестготская правда под гри­ фом ‘'древний” включает закон о том, что “заморские купцы” должны судиться по собственным законам; в раннее средневековье издавались указы, согласно которым купцы освобождались от судебного поединка.

ВX и XI вв., как показывают дошедшие до нас документы, существова­ ла особая судебная процедура, отличавшаяся быстротой и простотой, которая применялась в тяжбах, возникавших между купцами.

Важную роль в создании купеческого права сыграло складывание и оформление купеческих корпораций. Они создавали горизонтальные связи, которые позволяли более уверенно включаться в вертикально организованную общественную структуру и настаивать на своих пра­ вах. Получение корпорацией юридического статуса выводило купече­ ский слой на принципиально иной уровень. Теперь, обладая собствен­ ной юрисдикцией, они требовали изъятия дел, касавшихся торговли, из ведения светских и церковных судов, издавали свои собственные уста­ новления. Те принципы и обычаи, которые издавна были приняты в ку­ печеском сообществе, получали юридическое освящение.

240

Складывавшееся право ярмарок впитало в себя эти многовековые установления. Оно дало возможность местным купеческим обычаям перерасти в общеевропейское торговое право. Здесь для получения привилегий купцы разных городов объединялись в нации, а те в свою очередь - в universitates, обмениваясь юридическим опытом. Тем не ме­ нее, локальные особенности купеческого права всегда сохранялись. Учитывая это, английская Купеческая хартия 1303 г. постановляла: “ес­ ли возникнет спор по поводу контракта, судебное разбирательство должно производиться по праву и обычаям тех ярмарок и городов, где этот контракт был заключен”.

Определенная унификация торгового права в значительной степе­ ни была обязана деятельности законоведов. Торговля, особенно даль­ няя, основывалась, естественно, на письменно фиксированных обяза­ тельствах. Само закрепление в письменной форме принятых норм об­ щения делало их юридическим фактом. Недаром в XII в. контракт стал восприниматься как источник права, который не нуждался в иных авто­ ритетах - контрагенты опирались лишь на auctoritatem contracti. Участие же в нем лиц, “опытных, искушенных в праве” - periti iuris, - к которым тем чаще обращались купцы, чем обширнее и обильнее становились контакты с иноземными купцами, создавало относительную правовую однородность, позволявшую общаться купцам из разных мест. Нередко законоведов призывали в качестве судей и купеческие суды. И уже сов­ сем необходимым было использование знатоков права при редактиро­ вании корпоративных статутов.

Наиболее ранние ярмарочные привилегии дошли до нас с Шампан­ ских ярмарок. По привилегии 1174 г. граф назначал должностных лиц (custodes nundiarum) с судебными и полицейскими полномочиями

“ratione materiae et personae” - т.е. “по поводу ярмарки и лиц, в ней уча­ ствующих”. Процедура их суда исходила из нужд купца, прибывшего на ярмарку: он был незамедлительным и не подразумевал апелляции; сис­ тема доказательств была основана только на клятве и письменных до­ кументах. Одной из важных черт этого суда была суровость наказаний - должники отвечали телом и имуществом. Отсутствие на суде или на ярмарке не спасало должника - его дело передавалось по месту нахож­ дения его имущества или его самого, и он считался “беглецом”.

Компетентность суда такого типа и его адекватность потребностям торговли оказались столь явными, что во второй половине XIII в. на время ярмарки ее обычаи были признаны выше любых других законов. Таким образом, хотя формально право осуществлялось в рамках граф­ ской юрисдикции (что не было исключением: сходные явления мы на­ блюдаем и на ярмарках в Кастилии, и при разбирательстве купеческих дел в Англии), было создано юридическое пространство, где купече­ ское право доминировало.

Однако еще раньше торговое право начало оказывать влияние и на другие сферы правотворчества. Значение торговли в средиземномор­ ских городах и купцов в их городских структурах было столь велико, что городские статуты итальянских и южнофранцузских городов до­ вольно быстро впитали в себя нормы купеческого права. Таким обра­

241

зом, “защищенное” юридическое пространство, где нормы купеческого права не были стеснены, расширилось до пределов городских стен. Осо­ бенно успешно этот процесс взаимодействия шел в итальянских горо­ дах, где с самого начала в торговой практике и теории ее юридическо­ го оформления участвовали законоведы, что повышало их юридиче­ скую технику.

Тем не менее очень долго основой юридической практики остава­ лись статуты корпораций. Нередко именно они воспринимались и куп­ цами, и законоведами как основной закон, а городское право - как до­ полнение к нему. Даже в начале XVI в. иерархия законов определялась Болонским статутом следующим образом: прежде всего обращались к купеческому праву, затем к городскому, затем - к гражданским нормам римского права, наконец, после этого - к каноническому праву. В кор­ порации сосредоточивались и функции суда первой инстанции.

Влияние с XII в. во всех областях общественной жизни рецепированного римского права не обошло и купеческие обычаи, в частности, в том, что касалось обязательственного и контрактного права, хорошо разработанного в кодексе Юстиниана, хотя жизнь заставляла учиты­ вать и уже сложившуюся традицию.

Эта традиция в ХП-ХШ вв. приобрела материальное выражение во многих сводах права, морского по преимуществу, важнейшие из кото­ рых - Амальфитанские таблицы, Судебник Олерона, статуты Пизы, Венеции, Генуи, Книга морского консулата Барселоны, установления Висбю - регулировали морскую торговлю от Балтики до Леванта. Как правило, они основывались на решениях купеческих дел в консулатах разных городов, т.е. на прецедентах, которые ложились в основу общих норм.

Наиболее наглядны особенности купеческого права в процессуаль­ ном праве. Процедура суда, в регламентированной сеньорами форме су­ ществовавшая на ярмарках, нашла свое полное воплощение в консуль­ ском суде, имевшем место в торговых городах Средиземноморья. Харак­ терно, что деятельность консулов в суде обусловливалась прежде всего их принадлежностью к корпорации. Обычай всегда подчеркивал, что консул судит in loco iudicum - вместо, в качестве судьи. Отсюда, может быть, становится более понятным стремление подобных судей к ком­ промиссному решению тяжб. В то же время сама процедура была дос­ таточно жесткой, учитывая потребности торговли и вообще собствен­ но городской деятельности.

Главное требование к судебной процедуре - быстрота рассмотрения дела и вынесения решения: в портовых городах она должна была длить­ ся “от прилива до прилива”, а на суше, как известно, купеческий суд не­ даром называли “судом пыльных ног“. Вторым не менее важным прин­ ципом было ведение дела, “исходя из равенства” - то есть руководствуясь только истиной фактов, а не положением сторон. Хотя судебное заседа­ ние могло проходить с участием юристов-профессионалов, чаще всего сторонам запрещалось приглашать защитников и обвинителей. В то же время они могли просить членов корпорации представлять их на суде, что опять подчеркивает внутренний характер подобного органа.

242

В отличие от светских судов иного типа, в этот период незначитель­ ное нарушение процедуры не вызывало пересмотра дела или отмены решения. Само слушание дела было по возможности коротким. Неявка ответчика в суд была не столько предлогом для откладывания дела, сколько причиной сурового преследования уклонившегося от ответа. Система доказательств вины включала в себя клятву, которая применя­ лась довольно широко, признание - ему придавалось очень большое значение; особую роль играли письменные свидетельства. Вообще, письменная фиксация чего бы то ни было - и осознание ее важности - характерная черта консульского суда; некоторые статуты настаивали на записи всего хода судебного разбирательства. В сложных случаях де­ ло передавалось второму суду, состоявшему из специально выбранных для этого купцов, а если он отменял первое решение - на суд всего ку­ печеского совета.

Нетрудно заметить, как сильно перекликаются принципы судебно­ го процесса в консульском суде с трактатами по процессуальному пра­ ву, писанными под влиянием рецепции. К этому надо добавить и посте­ пенное проникновение в купеческие суды юристов-профессионалов, то в качестве советников, то в качестве приглашенных судей. Тем не ме­ нее, на протяжении средневековья торговое, купеческое право нередко находилось в оппозиции и к римскому, и к каноническому ввиду отрица­ тельного отношения последних к прибыли и проценту, а законоведы, близкие купеческим трудам, даже осуждают римское право и его адеп­ тов как “неправильные”. В судебных разбирательствах нередко юриди­ ческие изыски при изложении дела или аргументации правоты одной из сторон могли привести к нежелательному результату, ибо суд должен был совершаться согласно справедливости, а не ухищрениям законове­ дов. В Пиренейских странах дело доходило до официальных протестов на кортесах против введения норм римского права. Отчасти этим не­ приятием уже существовавшей правовой теории, а отчасти практиче­ ской направленностью торгового права может объясняться тот факт, что оно за редким исключением не получило разработки в ученых тру­ дах до конца средневековья, и лишь к XVI в. появились трактаты по торговому праву как особое течение в правовой мысли.

** *

Как любое право, право города существовало прежде всего для то­ го, чтобы регулировать отношения внешние - с королем, сеньором и т.д., и внутри города - как между индивидами и группами, так и меж­ ду теми или другими, с одной стороны, и городской общиной или город­ скими властями - с другой. Это регулирование подразумевало фикса­ цию, устную или письменную, существующих отношений, что позволя­ ло впоследствии воспроизводить их; установление нормы в широком смысле слова; наконец, решение конфликтов. Не менее велика была роль права в процессе социализации горожан. Наконец, надо сказать и о законодательном осмыслении проблемы профилактики преступле­ ний.

243

** *

Можно было бы думать, что всякое регулирование отношений име­ ет своей целью не допустить столкновение интересов, т.е. всегда и не­ избежно направлено на объединение и консолидацию субъектов права. Посмотрим с этой точки зрения на городское право.

Действительно, уже сам факт появления его записи, будь то коро­ левская хартия, запись обычаев или решения городских властей, свиде­ тельствует об осознании либо извне, либо изнутри общности данного города как единой. На то же указывает и единое обозначение жителей города, даже в форме “homines de...” - как ни расплывчат был этот тер­ мин, он исходил из представления о единстве тех, кто скрывался под ним и, раз возникнув, внушал его.

Несомненно, огромную роль в консолидации жителей города игра­ ли привилегии, фиксировавшиеся в городских хартиях. Как правило, хартии подчеркивали, что данные нормы распространяются только на жителей этого места; более того, многие подобные документы устанав­ ливали особые нормы для жителей этого города по сравнению с осталь­ ными подданными королевства. Это могло касаться залоговых изъя­ тий, штрафов, количества соприсяжников на судебном разбирательстве и т.д. Так, по форалу Вальельяш (XII в.) за удержание в темнице жите­ ля этой виллы нарушитель его прав должен уплатить 300 солидов, в то время как за людей de aliis terris только 5 солидов; в тяжбах местные пе­ оны уравнены с кавалейру других земель, кавалейру же получают ста­ тус инфансонов; жители виллы выплачивают залог только за своих согорожан, и т.д. Часть из таких привилегий вполне понятна и объясни­ ма - скажем, человеку, выросшему в городе и имеющему сложившую­ ся репутацию, в системе средневековых правовых представлений, есте­ ственно, судьи поверят при меньшем числе соприсяжников, чем неиз­ вестному пришлецу; такое объяснение, однако, не лишает эти нормы “для избранных” значения консолидирующего фактора. Нередко эти привилегии имели силу не только в пределах города, которому они бы­ ли пожалованы, но и на территории всего королевства, как, например, привилегии кабальеро Толедо.

Разумеется, с наибольшей силой объединяющая роль городского права заметна там, где город добивается самоуправления на основе осознанного сплочения и кодифицирует законы, это сплочение оформ­ ляющие, т.е. в случае создания коммуны. Право в этой ситуации стано­ вится выражением единой воли горожан. Недаром на смену описатель­ ным выражениям “люди виллы” или “все мужчины и женщины” прихо­ дит всеобъемлющий термин “universitas”. Статуты нередко включают в свой текст указание на существование связавшей жителей места клят­ вы, и даже в том случае, если акта заключения клятвенного союза как такового не было (либо мы о нем не знаем), присутствие указания на не­ го в статуте отныне закрепляет представления о его существовании и усиливает идею единства городского сообщества.

Столь же естественно, что наиболее явно подобные тенденции от­ ражаются в тех установлениях, которые напрямую касаются города как

244

общности, т.е. когда субъектом права является городская община. Как таковой город выступает в отношениях с королевской властью либо с сеньором, в эпоху сословно-представительной монархии избирает пред­ ставителей на сословные собрания, строит свои отношения с округой и близлежащими городскими общинами, выводя единство как бы “от противного” - из разграничения своих и чужих прав, прерогатив и обя­ занностей.

По сути, и многие права каждого из жителей города определялись, исходя из представления о городской общине как их совокупности. При­ надлежность к городской общине гарантировала ее членам равный для всех суд, разбирательство дела согорожанами, равными по положению, запрет произвольных арестов, участие в городских ассамблеях, т.е. пра­ во голоса, возможность быть избранным в органы городского управле­ ния, право носить оружие - все то, что многими исследователями опре­ деляется как “гражданские права”. Мне этот термин все же представ­ ляется анахронизмом, ведь за пределами “гражданских прав” средневе­ кового города, равно как и за пределами самой общины сограждан - об­ ладателей статуса бюргеров - полноправных горожан, оставалась зна­ чительная часть населения города (см. т. 1); таким образом, за редким исключением мы должны все же говорить о праве корпорации и ее чле­ нов, а не граждан в современном смысле этого слова. Это тем более оп­ равданно, что и процесс возникновения и складывания городских сво­ бод теснейшим образом связан с проникновением в правовое сознание и юридическую практику понятия “корпорация”.

Возникновение ассоциаций корпоративного типа внутри города и в средневековом обществе вообще началось намного раньше и того вре­ мени, когда город осознает себя корпорацией, и времени проникнове­ ния в право понятия “корпорация”, заимствованного в ходе рецепции римского права. К корпоративным формам объединений можно отне­ сти гильдии, и духовные, и купеческие, и оборонительные, распростра­ ненные от Германии и Дании до Северной Франции и Англии еще в ран­ нее средневековье; цехи и иные объединения ремесленников; общности поселенцев, возникавшие на разных уровнях - от сельской общины до общины целой долины или комарки. В любом случае с юридической точки зрения все они обладали одной общей чертой: они находились на положении самостоятельного субъекта права, особого рода юридиче­ ского лица, и в этом смысле права и обязанности подобных общностей не совпадали с правами и обязанностями их членов.

Приобретение городской общностью такого статуса происходит постепенно и невыраженно фиксируется появлением городской хартии или любого иного документа, в котором власть или закон обращаются не к отдельным жителям города, а к его населению в целом. Этот мо­ мент может намного предшествовать и складыванию муниципального строя в его классической для данного региона форме, и формированию сословия и права бюргерства, и осознанному терминологическому вы­ делению города как корпорации. Скажем, пиренейские города в боль­ шинстве случаев долго оставались под сильным и постоянным контро­ лем центральной/королевской власти, что, согласно традиционным

245

взглядам на “вольность” средневекового города, ущемляло его и меша­ ло свободному городскому развитию. Тем не менее, пиренейская город­ ская община, особенно в форме консехо/конселью, обладала правами на неподеленные земли округи, имела собственную городскую печать, выступала как юридическое лицо в тяжбах и с другими городскими и сельскими общинами, и с землевладельцами иного типа, имела свое представительство перед королем (или в кортесах), наконец, городской совет от лица общины имел право издавать указы и распоряжения, ре­ гулирующие внутреннюю жизнь общины. Характерен эпизод из хрони­ ки Альфонсо X (вторая половина ХШ в.), в котором автор описывает завершение междуусобной войны второй половины XI в., в частности, борьбы за Самору между королем Санчо и его сестрой Урракой, вла­ девшей этим городом. Как известно, эта борьба приняла характер дли­ тельной осады Саморы войсками Санчо, вызвавшей в городе голод, что не сломило защитников города и их желания оставаться вместе со сво­ ей законной королевой. Один из жителей города, стремясь спасти своих согорожан, прикинулся перебежчиком, втерся в доверие к Санчо и убил его, скрывшись после этого за городскими стенами. Это дало повод од­ ному из осаждавших обвинить всех жителей Саморы, т.е. целиком об­ щину - консехо - в предательстве и обмане. Никто в городе не знал о намерениях убийцы, обвинение было несправедливым, и доказать это следовало в судебном порядке. Как рассказывает хроника, существова­ ло особое установление на этот случай: при обвинении, брошенном об­ щине в целом, обвинитель должен был сражаться на поединке с пятью представителями горожан. Даже если подобное разрешение конфликта и отнести за счет творчества создателей хроники, отражение в этом эпизоде представлений, пусть ХШ в., о юридической целостности город­ ской общины несомненно, несмотря на вполне специфический характер североиспанских городов, и Саморы в частности.

В то же время сложившаяся городская корпорация вполне может обходиться без юридического оформления или закрепления своего ста­ туса. С этой точки зрения крайне показательна история английских го­ родов. В ХП-ХШ вв. они получают право изъятия из местных ординар­ ных судов и такого же представительства перед королевскими судьями, как и сотни, обладания собственными судами, выборными должност­ ными лицами городского управления, правом самостоятельного сбора налогов внутри города. С XIV в. появляется юридическое определение таких городов и начинается законодательное оформление их статуса. Однако финансовые расходы и некоторые другие обязательства, свя­ занные с обладанием этим статусом, заставили многие города отказать­ ся от него даже уже после его получения, так что в том же XIV столе­ тии количество таких “полноправных” городов уменьшилось более, чем в 2,5 раза.

Таким образом, мы видим, что ощущение, осознание единства, да­ же при наличии соответствующих институтов, не всегда выливалось в терминологическую и юридическую упорядоченность. Характерно су­ ществование двух (а может быть, и более, но нам интересны эти два в особенности) определений того, что такое полноправный город, в анг­

246

лийской документации одного и того же времени; одно из них ориенти­ ровано на внешнюю функцию города в обществе, другое - на внутрен­ ний строй: с одной стороны, это - “древний город, от короля или сеньо­ ра. .. и он посылает членов в парламент”; с другой - это территория, где действуют присущие именно ей законы. Оставляя пока в стороне внеш­ нюю его характеристику, обратимся ко второй.

Мы уже отмечали значение суда - и характера процесса, и судебных органов - при описании становления торгового права. Надо признать, что и в целом в становлении города как автономной общности, осозна­ ющей себя таковой, роль всего, связанного с судом, огромна. Если мы заглянем в тексты городских хартий германских или английских земель, первое, наиболее распространенное, а иногда и единственное, что мы там встретим из привилегий - это пожалование собственного суда (см. ранние хартии Андернаха, Зоста, Аугсбурга, Кёльна и др.). С тех же во­ просов, о суде и судьях, начинается и право, посылавшееся Магдебур­ гом другим городам в XIV в. О значении его для горожан говорят и мно­ гие другие факты иного порядка. Так, именно символом независимого городского суда - и признаком его наличия в городе - стала в немец­ ких городах статуя Роланда. Это особенно интересно в связи с тем, что статуя святого воспринималась одновременно и как символ автономии города в целом. Показательно, что именно судебные заседания нередко имели традиционные места проведения, освященные временем и свя­ занные с уходящими в глубокую древность представлениями: у статуи Роланда, под ритуальными деревьями - липами, дубами и т.д. - практи­ ка, зафиксированная по всей Европе. В некоторых городах правосудие, защита справедливости напрямую ассоциировались с защищенным про­ странством внутри городских стен: судебные заседания проводились в надвратных башнях. Наконец, обращает на себя внимание и тот факт, что по большей части первичными функциями городских должностных лиц были именно судебные, в то время как иные, управленческие, бы­ ли либо связаны с ними, либо позже выделились из их деятельности. Ха­ рактерно также, что первоначально речь вовсе не идет о необходимо­ сти “скорого” суда типа купеческого - вопрос ставится не о форме су­ дебного процесса, а о принципиальном обладании юрисдикцией, кото­ рая, таким образом, весьма наглядно осознается формой “господстваподчинения”. Обладание собственным судом, кроме чисто практиче­ ских соображений, - это способ приобщиться к iustitia - справедливости, найти свое место в правопорядке, т.е. в обществе, а тем самым и в упо­ рядоченности мироздания вообще.

Такое отношение горожанина к суду брало свои истоки в средневе­ ковых представлениях о цели суда. Она же заключалась в восстановле­ нии нарушенного право- и миропорядка через достижение/постижение справедливости, что могло быть осуществлено лишь через поиск и ус­ тановление истины. Именно поэтому суд был призван обеспечить не “права” того или иного человека, а “право”, которое понималось как га­ рантия справедливости и порядка. И именно поэтому в решениях суда и в нормативных актах разного уровня, как правило, говорится не о том, что суд должен соблюдать законы, а о том, что он должен “дать” или

247

“сделать”, осуществить право. Таким образом, обладание судом выли­ вается вдобавок в сотворение права и порядка. Насколько это воплоща­ лось на практике, или насколько далеко конкретные случаи могли вы­ ходить за рамки общих, теоретических представлений, отраженных в праве, - другой вопрос.

Суд в городе по своей компетенции, организации и составу, естест­ венно, различался в той же мере, в какой в разных регионах Европы разнились степень автономии города и роль в нем представителей центральной/сеньориальной власти. Чаще всего право верховной юрисдик­ ции оставалось за королевской властью и осуществлялось в форме ли­ бо визитов делегированных королем должностных лиц, затем - разъ­ ездных судей, либо делегирования представителей города к королев­ скому двору. В сеньориальных городах, как правило, долгое время шла борьба сначала за участие городских судей в судопроизводстве наравне с представителями сеньора, затем - за независимый суд из горожан. Яр­ кие свидетельства наиболее острого выражения такой борьбы - восста­ ния в Кёльне, Саагуне, Порту. В королевских городах должностное ли­ цо короля с судебными функциями могло присутствовать или участво­ вать в судебных заседаниях постоянно или время от времени, в зависи­ мости от характера дела и условий взаимоотношений данного города с сюзереном. Судопроизводство могли осуществлять 12 членов жюри или 12 шеффенов, 2 судей, консулы, коллегия из членов городского совета. Постепенно возникают и вспомогательные должности, образующие то, что можно назвать судейским аппаратом: это должностные лица с по­ лицейскими функциями, могущие в то же время осуществлять расследо­ вание дел, писцы и т.д.

При всех различиях, однако, нам важно отметить, что возникнове­ ние городского суда вырывало человека из подчинения в одних случаях - суду сеньориальному, в других - территориальному королевскому (комарки, графства, сотни и т.д.) и включало его в общность иного типа. Обратной стороной процесса являлось в итоге создание этой самой общности как совокупности лиц, подчиненных одному и тому же судеб­ ному органу и одновременно творящих его.

Суд как выражение городской власти - и городского единства - имел и соответствующую форму деятельности. Процесс был открытым - публичным и гласным; его состязательный характер вынуждал участ­ вовать в тяжбе не только истца и ответчика, но и свидетелей и соприсяжников из числа горожан; это, в свою очередь, с неизбежностью ве­ ло к общедоступной форме выражения сути дела и общеизвестной про­ цедуре; столь же понятным языком должны были изъясняться - и изъ­ яснялись судьи. Большое значение в системе доказательств имела “сла­ ва” - репутация человека, приобретенная им в городе. Несомненно, ог­ ромную роль в процедуре играл обычай.

Видимо, еще больше было его значение в судах, которые существо­ вали в корпорациях иного рода - о них уже шла речь выше. Разумеется, в них решались дела достаточно ограниченного круга лиц и вопросов. Интерес их, однако, для нас состоит во-первых, в том, что формы их де­ ятельности неизбежно влияли друг на друга, как мы это могли видеть в

248

случае с торговым правом; а во-вторых, и это, пожалуй, еще более важ­ но, особенностью судебной системы в городе (аналогично тому, что мы отмечали раньше для права в целом) оказывается причастность индиви­ да ко многим и разным судебным органам, то в качестве одной из сто­ рон, то в качестве соприсяжника, то в качестве судьи или члена колле­ гии и т.д.

** *

Процессуальное право составляет, пожалуй, важнейшую отрасль в городском (да и не только) праве, ибо оно, кроме того, о чем уже гово­ рилось, и наиболее доступно и наглядно, и в наибольшей степени подда­ ется проведению в жизнь. Посмотрим на другие, говоря условно, отрас­ ли права, отраженные в городских хартиях.

Как известно, с определенного момента особую роль в нем стало играть представление об обладании правами горожанина, или, как час­ то пишут в литературе - правами бюргера. Само формирование этого понятия представляет большой интерес. Если в первых хартиях, как правило, говорится о правах, привилегиях жителей города - горожан, то в последующих уже ставится вопрос о том, кто может считаться та­ ковыми. С точки зрения социальной это означало кристаллизацию и консолидацию бюргерства как сословия. Характерно, однако, что осно­ вание для обладания статусом горожанина, как правило и по преимуще­ ству (несмотря на возможность сочетания с другими критериями и на региональные варианты), - это владение домом или землей в городе, то есть нечто, не связанное с занятиями, которые мы считаем собственно городскими. Городское право, выросшее из иных видов средневекового права и в то же время отражающее ценностные ориентации средневе­ ковых горожан, удержало эту норму, откровенно ориентированную на главную ценность средневекового общества - недвижимость.

Одна из южнофранцузских грамот Х1П в. зафиксировала представ­ ления о критериях принадлежности к городскому сообществу в воспри­ ятии горожан и права. Доказывая свои права, истцы утверждали, что они проживают в этом городе уже более 20 лет, служили в войске это­ го города и платили положенные налоги, и потому должны считаться его жителями, на что противная сторона возражала, указывая, что ист­ цы не платили вступительного коммунального взноса и налогов и не служили в войске, а вот он-то, ответчик, полноправный горожанин, ибо приобрел дома и другую недвижимость и “подготовился должным обра­ зом, чтобы явиться перед консулами” и теперь может представить пись­ менный документ о признании его горожанином, писанный публичным нотарием. К сожалению, нам неизвестно, какие свидетельства предста­ вили обе стороны суду, характерно, однако, что консулы признали ист­ цов жителями города.

С точки зрения права формирование понятия “горожанин” означа­ ло смену субъекта права. Если первые городские хартии в идеале име­ ли в виду все население города, то теперь часть его оказывается за рам­ ками собственно городских правовых норм (т.е. и за рамками единого

249