Государство и право Нового времени (XVII-XIX вв.) - Кучма В.В
..pdfВ.В. Кучма. Государство и право Нового времени |
211 |
ров и унтер-офицеров, единообразие в выдаче жалования, общая военная форма. Пропасть между солдатами и офицерами, свойственная армии «старого режима», была ликвидирована. На- чиная с капрала, все командиры должны были быть грамотными. Знаменитый декрет о всеобщем ополчении от 23 августа 1793 г., составленный Б. Барером при содействии Л. Карно, впервые в новой истории Европы вводил всеобщую воинскую повинность. Декрет гласил: «С этого момента до тех пор, пока враги не будут изгнаны с территории республики, все французы состоят на постоянной военной службе. Молодые люди пойдут на поля сражения, женатые будут ковать оружие и перевозить продовольствие. Женщины будут шить палатки, платье и служить в госпиталях; стариков будут выносить в общественные места, чтобы возбуждать мужество в борцах, проповедовать ненависть к королям и единство республики. Дома, принадлежащие нации, будут превращены в казармы, общественные места — в оружейные мастерские, грунт подвалов будет выщелочен для извлечения селитры» и т. д. Первоочередному набору подлежали молодые люди
âвозрасте от 18 до 25 лет, неженатые или вдовые и не имеющие детей. Они были обязаны незамедлительно собираться в главных городах дистриктов и формировать там батальоны. Процитированный декрет обозначал, по выражению Б. Барера, превращение страны в единый военный лагерь. Все ресурсы воюющей нации были сосредоточены в единых руках. Был обеспечен неуклонный рост численности армии. Если в июле 1793 г. под ружьем находилось 470 тыс. чел., то через год армия возросла вдвое и впервые в истории европейских вооруженных сил превысила 1 млн чел. В армии была восстановлена строгая дисциплина. Для мародеров и дезертиров была введена смертная казнь. Весьма энергичными, даже жестокими мерами якобинское руководство смогло резко повысить боеспособность своих армий, добиться перелома
âходе военных действий. С пением революционной «Марсельезы», с лозунгом «Мир хижинам, война дворцам» якобинские армии не только отбросили интервентов от границ своего отече- ства, но и повели триумфальное наступление на своих врагов на их собственной территории.
Падение якобинской диктатуры. К лету 1794 г. основные задачи революции были успешно решены. Именно на третьем, якобинском этапе революционная активность народных масс
212 В.В. Кучма. Государство и право Нового времени
достигла своей кульминации. Опираясь на этот порыв, якобинцы смогли обеспечить решение всех коренных общественно-по- литических задач, стоящих перед обществом. Но одновременно стали все более отчетливо проявляться внутренние противоре- чия, присущие якобинскому блоку, симптомы его приближающегося краха. Буржуазия, окончательно укрепившаяся у власти и убедившаяся в невозможности реставрации абсолютистских порядков, стала все более тяготиться крайностями авторитарного режима якобинцев. Крестьянство, удовлетворившее свои сокровенные частнособственнические устремления, также выражало недовольство регламентацией, порожденной законодательством о максимуме. Городские низы, лишенные прав на самоорганизацию принципами закона Ле-Шапелье, объективно не были способны сыграть роль социальной опоры якобинцев.
Последнее полугодие правления якобинцев было отмечено органическим перерождением самого характера их власти, кровавой борьбой различных течений внутри самого якобинского блока (дантонисты, эбертисты и др.). Режим, созданный якобинцами во имя идеалов демократии, приобрел ярко выраженную автократическую сущность. По предположению французского писателя Дрие ля Рошеля, если бы Руссо дожил до революции, он «был бы гильотинирован, равно как и Монтескье, и это было бы сделано стараниями его соотечественника Марата». Решительные сторонники революционного насилия для достижения своих эгалитаристских идей, якобинцы не смогли удержать развязанный ими террор в рамках законности. Это дало основания позднейшим критикам утверждать, что революция залила кровью почву Франции, осквернила ее национальные ценности. При этом жертвами террора в большинстве своем оказались не действительные контрреволюционеры, а те лица, виновность которых по существу не была установлена. Во многом этому способствовало законодательство о т. н. «подозрительных»: декрет Конвента от 17 сентября и Постановление Парижской коммуны от 10 октября 1793 г., которые поставили «в порядок дня» революционный террор. На основании этих актов все «подозрительные» подлежали немедленному аресту и содержанию в тюрьме за их собственный счет. Если обнаруживались материалы, подтверждавшие их вину, они подлежали суду; если таких материалов не было, они оставлялись под арестом на неопределенное время. Если верить К. Демулену, выступавшему против
В.В. Кучма. Государство и право Нового времени |
213 |
этих декретов, число арестованных «подозрительных» составило 200 тыс. человек.
Декрет Конвента о Революционном трибунале от 10 июня 1794 г. ввел в право революционной Франции понятие «враг народа». К «врагам» были отнесены все те, кто призывал к восстановлению королевской власти, «стремился унизить» Конвент и его учреждения, поддерживал сношения с контрреволюционерами, эмигрантами и интервентами, недобросовестно выполнял свои служебные обязанности, распространял ложные слухи с целью посеять раздор и смуту, стремился посягать на свободу и единство республики и пытался помешать ее упрочению. Этот декрет еще более упрощал судебную процедуру, сводя ее к полной фикции. Предварительное следствие по делам, рассматриваемым в Революционном трибунале, отменялось. Обвиняемый допрашивался только на судебном заседании в присутствии 3 судей, 7—9 присяжных и публики, при этом он не имел права на защиту. Вопрос о вызове свидетелей определялся самими судьями. Письменные доказательства (за исключением редких случаев) отменялись. Поскольку само понятие «враг народа» было сформулировано максимально широко и неопределенно, единственным основанием для вынесения решения о виновности подсудимого являлось убеждение присяжных (при этом какая-либо мотивировка этого убеждения совершенно не требовалась). Приговор Трибунала мог быть либо полностью оправдательным (что случалось крайне редко), либо обвинительным, а это означало смертную казнь на гильотине, которая приводилась в исполнение в день вынесения приговора. Если за предшествующие 14 месяцев по приговору Трибунала было казнено 2 607 человек, то за последние 46 дней существования якобинской власти (и действия закона о «врагах народа») было казнено 1351 человек. В отдельные дни число приговоренных к смертной казни достигало 150 человек. Еще более массовые масштабы принял террор на местах, где применялись внесудебные расправы над сотнями и тысячами людей.
Всего по подсчетам английского исследователя Д. Грира в период с марта 1793 г. по август 1794 г. общее число жертв якобинского террора составило 35—40 тыс. чел. Из них казнены по приговорам парижского Революционного трибунала и чрезвы- чайных судов департаментов около 17 тыс. чел.; расстреляно без
214 В.В. Кучма. Государство и право Нового времени
суда и следствия в районах восстаний (Вандея, Лион, Тулон и др.) 10—12 тыс. чел.; умерли в тюрьмах 8—13 тыс. чел. При этом среди осужденных дворяне составили 6,25 %, духовенство — 6,5 %; на долю же представителей третьего сословия пришлось почти 85 % осужденных. Таким образом, Конвент осуществлял террор не только и не столько в отношении дворянско-клерикальной реакции, сколько против плебейских масс.
27 июля 1794 г. (9 термидора II года по республиканскому календарю) в результате контрреволюционнного заговора, созревшего в Конвенте, но поддержанного и частью членов обоих правительственных комитетов, якобинцы были отстранены от власти, а их главные руководители (в количестве 22 человек) погибли на гильотине. Несколько позднее были подвергнуты смертной казни еще около 70 человек, обвиненных в попытке восстановления Парижской коммуны. Тем самым были лишены власти представители демократического крыла буржуазии, пытавшиеся осуществлять важнейшие экономические и государствен- но-правовые преобразования с учетом требований широких народных масс и, в определенной степени, в их непосредственных интересах. По выражению известного политического деятеля Франции Э. Эррио, «взаимная ненависть людей воспрепятствовала движению идей». Это означало не только пресечение восходящей линии в общественно-политическом развитии страны, определившейся в течение предыдущего пятилетия, но и фактическое окончание всего революционного периода, в течение которого произошел решительный разрыв Франции с ее феодально-абсо- лютистским прошлым.
В период своего пребывания у власти якобинское руководство действовало в условиях постоянно сужающейся социальной базы революции, усиливающейся политизации общества, нарастания в нем леворадикальных экстремистских настроений. Поэтому тенденция прогрессирующей концентрации политической власти в руках единого центра государственного руководства оказывалась объективно неизбежной. Такая концентрация позволяла успешно справляться с некоторыми важнейшими общественнополитическими проблемами, прибегая к использованию средств, имеющих преимущественно насильственно-мобилизационный характер. Показательно, что наибольшего успеха якобинцы достигли в решении тех задач, которые достигали общенациональ-
В.В. Кучма. Государство и право Нового времени |
215 |
ного масштаба (спасение страны от иностранной интервенции, окончательная ликвидация феодальных отношений в деревне). Но фактически провальный результат имели социально-эконо- мические эксперименты якобинцев в попытке реализации их эгалитаристских воззрений (вантозские декреты, законодательство о «всеобщем максимуме») — здесь якобинцам не смогла гарантировать успех даже вся мощь созданной ими государственной машины.
К июлю 1794 г. сложилась ситуация, когда сами якобинцы фактически оказались заложниками этой машины и всего установленного ими политического режима. Этот режим, декларируемый якобинцами как воплощение идеалов демократии, на деле приобрел выраженную автократическую сущность. Последнее полугодие правления якобинцев было отмечено органическим перерождением самого характера их власти, кровавой борьбой различных течений внутри самого якобинского блока. Изменение соотношения политических сил в Конвенте привело якобинское руководство к гибели. Быстрота и легкость термидорианского переворота, поразившая воображение современников, в сущности имеет достаточно простое объяснение: сконцентрировав в своих руках всю полноту власти, Конвент не оставил за своими пределами никаких государственно-правовых инструментов и рычагов, которые смогли бы в условиях необходимости скорректировать его волеизъявление.
III. РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОЯ
ФРАНЦИИ С 1795 г. ПО 1870 г.
Директория (1795—1799 ãã.). После переворота 9 термидора контрреволюционные круги буржуазии, осуществив массовые репрессии в отношении якобинцев, обеспечили себе большинство в Конвенте: были проведены «довыборы», в состав палаты вернулись и некоторые уцелевшие жирондисты (в количестве 78 человек). Механизм революционной диктатуры был постепенно разрушен. Правительственные комитеты были обновлены в персональном отношении; функции Комитета общественного спасения были резко ограничены. Революционный трибунал был сна- чала реформирован, а в мае 1795 г. упразднен. Была ликвидиро-
216 В.В. Кучма. Государство и право Нового времени
вана Парижская коммуна и революционные комитеты на местах. Социально-экономическое законодательство якобинцев, которое строилось на принципах государственного регулирования, было отменено.
С целью юридического закрепления произошедших в стране изменений и окончательного разрыва с «якобинским прошлым» 22 августа 1795 г. через Конвент была проведена новая конституция (Конституция III года республики). Она была утверждена на плебисците в сентябре того же года большинством 1 057 390 голосов против 49 978 голосов. Конституция представляла собой детализированный, громоздкий по объему (377 статей) документ, фиксировавший новую расстановку политических сил в стране. По выражению известного историка А. Олара, из каждой строчки этой Конституции как бы вырывался крик: «Пусть никогда не явится новый Робеспьер!» Вместе с тем конституция закрепила все те завоевания революции, которые были направлены на разрушение феодального строя. Провозглашалась, в частности, законность продажи национальных имуществ и невозможность их изъятия из рук новых владельцев; подтверждался запрет на возвращение в страну контрреволюционеровэмигрантов, а конфискованное у них имущество объявлялось безвозвратным достоянием республики. Декларировалось отсутствие каких-либо ограничений в торгово-предпринимательской деятельности, определялась свобода собственности, понимаемая как право «пользоваться и располагать своими имуществами, своими доходами, плодами своего труда и своего производства».
Конституция 1795 г. открывалась традиционной Декларацией прав, из которой были изъяты все якобинские идеи, отражавшие всеобщее равенство граждан, право народа на восстание, всеобщее избирательное право и т. д. Основной упор делался на закрепление основ общественного строя, построенного на принципах демократии для имущих. «Страна, управляемая собственниками,
— говорил один из авторов Конституции, — находится в цивилизованном состоянии; если же в стране властвуют не имеющие собственности, она находится в первобытном состоянии». Отмежевываясь от крайностей якобинизма, Конституция, вместе с тем, сохраняла преемственность традиций 1789 г. В тексте Конституции сохранялся основной девиз революции: «Свобода, равенство, братство»; подчеркивалась приверженность идеалам республиканиз-
В.В. Кучма. Государство и право Нового времени |
217 |
ма, народного суверенитета, представительной демократии. Характерными чертами анализируемого документа являлись его элементы доктринерства и морализирования, а также внешнего подражания образцам государственных систем античного времени (в частности, Афинской республики).
Конституция уделила самое пристальное внимание принципу разделения властей, государственно-правовых институтов
èих полномочий. Законодательная власть вручалась Законодательному корпусу, состоявшему из двух палат: Совета пятисот
èСовета старейшин (250 чел.); состав обеих палат ежегодно обновлялся на одну треть, причем никто из членов Законодательного корпуса не мог занимать должность более 6 лет подряд. Идея двухпалатной структуры (бикамерализма) высшего государственного органа, реализованная впервые в истории французского конституционного строительства, формально объяснялась необходимостью более тщательной проработки законопроектов. По выражению одного из разработчиков Конституции, «Совет пятисот будет мыслью и как бы воображением республики, Совет старейшин будет ее разумом». Более же глубокая при- чина создания двухпалатной структуры Законодательного корпуса состояла в том, что авторы Конституции 1795 г. видели в ней гарантию против произвола, свойственного террористическому режиму якобинцев (напомним, что ввести двухпалатную структуру не решилось в свое время даже монархически настроенное Учредительное собрание, когда оно готовило проект Конституции 1791 г.).
Âнижней палате (Совете пятисот), обладавшей правом законодательной инициативы, законопроекты только выдвигались и обсуждались; в верхней палате (Совете старейшин) эти законопроекты только принимались или отклонялись без обсуждения. Если законопроекты, предложенные Советом пятисот, утверждались Советом старейшин, они становились законами; законопроект, отклоненный верхней палатой, мог быть вновь предложен Советом пятисот лишь по истечении года. Подобная схема законодательного процесса не только не исключала, а, наоборот, заранее предполагала неизбежную политическую конфронтацию палат. В реальной жизни это имело своим следствием слабую эффективность работы высшего органа законодательной власти.
218В.В. Кучма. Государство и право Нового времени
ÂКонституции специально обговаривался строгий запрет Законодательному корпусу брать на себя функции других ветвей власти — исполнительной и судебной.
Законодательный корпус представлял собой постоянно действующее учреждение. Оба Совета имели общую резиденцию, но заседали в отдельных помещениях; совместные заседания палат не допускались. Заседания были публичными, однако по требованию 100 депутатов одной из палат могли быть организованы закрытые заседания этой палаты. Председатели и секретари палат избирались на один месяц. Обсуждение законопроектов происходило, как правило, в трех чтениях. Обычные голосования производились открытым способом; поименные голосования могли быть тайными. Члены обеих палат обладали депутатской неприкосновенностью.
По новой Конституции выборы в Законодательный корпус становились цензовыми и двухстепенными. Избирателями являлись граждане мужского пола, выплачивавшие прямой налог, поземельный или профессиональный, в размере стоимости 3 дней земледельческого труда, достигшие 21 года и проживавшие в течение одного года на территории республики в пределах данной коммуны. Выборщиками (т. е. лицами, полномочными избирать членов обеих палат Законодательного корпуса, судей и всех остальных должностных лиц), являлись граждане мужского пола старше 25 лет, соответствовавшие цензу оседлости в 1 год и обладавшие имуществом, стоимость которого была эквивалентна местной заработной плате за 150—200 рабочих дней. Общее коли- чество таких граждан в целом по стране не превышало 30 тыс. человек. Депутатами могли стать граждане, умеющие читать и писать и знавшие какое-либо ремесло. Для депутатов Совета пятисот был установлен 30-летний возрастной ценз, для депутатов Совета старейшин — 40-летний; кроме того, обязательным условием для последних было состояние в браке или во вдовстве.
Исполнительная власть принадлежала Директории, состоявшей из 5 человек в возрасте не ниже 40 лет. Кандидатуры директоров проходили избрание в Совете старейшин из вдесятеро большего числа кандидатов, представленных Советом пятисот. Ежегодно Директория обновлялась на одного человека (по жребию). Единоличного главы государства Конституция не учреждала: каждый из членов Директории исполнял поочередно обязан-
В.В. Кучма. Государство и право Нового времени |
219 |
ности председателя в течение 3 месяцев; на этот срок он был наделен правом подписи правительственных актов. Законодательной инициативой Директория не обладала и могла сноситься с палатами лишь посредством письменных посланий. Директория обнародовала законы и наблюдала за их исполнением, назначала министров (общим числом 6 чел.), главнокомандующих армиями, контролировала департаментские власти, заведовала дипломатией. Министры, назначенные Директорией, действовали в определенной им сфере и не составляли единого правительственного учреждения. Государственное казначейство было изъято из ведения Директории и поручено особым комиссарам (численностью 5 чел.). Члены Директории могли быть преданы Верховному суду в тех же случаях и с соблюдением тех же формальностей, что и депутаты Законодательного корпуса. В целом исполнительная власть по Конституции 1795 г. представляется ослабленной: недоверие к исполнительной власти, страх перед длительным сохранением власти в одних руках являются показательными чертами термидорианской Конституции.
Существенные изменения были внесены в структуру местных органов. Муниципалитеты мелких коммун (менее 5 тыс. жителей) были упразднены, здесь учреждалась должность муниципального агента. В более крупных коммунах муниципальная администрация была выборной. Дистрикты (округа) как админис- тративно-территориальные единицы упразднялись. Муниципальные власти непосредственно подчинялись департаментским властям в лице центральной администрации в составе 5 членов, избираемых местными выборщиками. В администрацию каждого департамента и каждого муниципалитета Директория назначала комиссара, который следил за исполнением законов и правительственных распоряжений.
Внутренняя политика режима Директории отличалась крайней неустойчивостью. Начало периода (1796 г.) было ознаменовано заговором Г. Бабефа, представителя идеологии коммунис- тов-утопистов. «Заговор равных» был раскрыт в результате предательства одного из его участников, заговорщики были осуждены и казнены. Через год (1797 г.) возникла опасность роялистского переворота. Поскольку среди деятелей Директории было немало бывших членов Конвента, голосовавших в свое время за смертную казнь Людовика XVI, эти деятели панически боялись
220 В.В. Кучма. Государство и право Нового времени
реставрации монархии. Стремясь обезопасить себя, правительство Директории возобновило преследование эмигрантов и неприсягнувших священников; часть монархически настроенных депутатов (общей численностью 177 чел.) была исключена из Законодательного корпуса, а 53 из них были арестованы и высланы за пределы страны. Подобная «политика качелей», когда Директория попеременно обрушивалась то на своих правых противников, то реагировала на опасности слева, не удовлетворяла крупную буржуазию, стремившуюся к обеспечению твердого внутреннего порядка, прочной защиты собственности и к тому же страдавшую от необдуманно высоких подоходных налогов.
Коррумпированность режима, беспринципность и карьеризм высших чиновников, неспособность Директории справиться с экономическими проблемами вызвали новый подъем демократического движения, а это порождало страх у крупной буржуазии в не меньшей степени, чем опасность реставрации монархии. В период Директории по крайней мере трижды складывалась такая ситуация, когда термидорианцы были вынуждены нарушать собственную Конституцию (легально изменить ее можно было не ранее чем через 9 лет после ее принятия). Как было отмечено Д.М. Туган-Барановским, «складывалась парадоксальная ситуация: если социальные основы режима устраивали имущие слои (буржуазию и собственническое крестьянство), то система политической власти и ее функционирования была так организована, что с трудом защищала этот социальный порядок, да и то при условиях нарушения Конституции». В обстановке всеобщей нестабильности и неопределенности, хаоса и анархии рождалась потребность в «сильной власти». Все громче высказывались пожелания вручить власть твердому, решительному человеку, который был бы способен навести в стране устойчивый порядок. «Должна быть одна голова и одна сабля, которая должна подчи- няться этой голове», — так сформулировал общее мнение Э. Ж. Сиейес. В результате довольно сложной борьбы между возможными претендентами на эту роль (а кандидатов в диктаторы было немало) симпатии буржуазии склонились на сторону молодого (30-летнего) генерала Наполеона Бонапарта, прославившегося своими военными победами и поэтому пользовавшегося значи- тельным авторитетом в армии. Кроме того, во время итальянской кампании 1796—1797 гг. Наполеон впервые проявил себя политическим и государственным деятелем крупного масштаба.