Из дневника 1892-1893 гг.

5–6 мая 1892 г. Москва

<...> Мне кажется, должно быть аксиомой: воспитание человека может быть основано только на связи с изучением жизни, идей, истории человека же. Я не отрицаю значения естественных наук сам и не говорю, что им не надо учиться, сам занимаюсь тем, что учу им, но думаю, что на них не может быть основано воспитание. <...>

14 августа. Москва

< ...> Важно пытаться сжимать свои мысли в краткие максимы. Не лучшие ли это методы для дисииплинирования ума и способности ясного мышления и ясной речи. Ведь в кратком образе личное понимание ясности имеет наибольше общего с ясностью, по мнению современников, а следовательно, привыкаешь и им говорить понятно. <...>

NB Взять на заметку педагогическую аксиому: только жизнь воспитывает человека. Ребенок не готовится к жизни, он уже живет, писал К.Д.Ушинский. Попытаюсь углубиться в этих идеях: ребенка надо воспитывать в жизни и с помощью самой жизни. И вот еще одна идея: на естественных науках не может быть основано воспитание... На каких же тогда науках может быть оно основано?

1 7 августа. Москва

<...> Какая великолепная вещь «Дон-Кихот». Как много гуманного, как много затрагивается таких вопросов, которые вечно юны, т.к. для всех веков и всех народов они одни, т.к. глубоко лежат в натуре человека. <...>

16 сентября. Москва

<...> Сегодня в газетах извещение, что Третьяковы подарили Москве свои коллекции картин. Сохранение таких коллекций – великое благо для народа. Большая радость – новый важный фактор развития прибавился. <...>

25 ноября. Москва

<...> Я думаю, есть времена, когда без вреда для самого научного знания нельзя стоять в стороне от кипучих вопросов жизни. Особенно теперь, когда вопросы науки тесно связаны со всем миросозерцанием и даже с самой техникой жизни. Не знаю – подбор ли это в здешних силах? Или это весь уклад жизни? <...>

7 февраля. Москва

Занимает много меня вопрос: ведь надо выступать с пропагандой своей идеи, надо убеждать людей изложением своих взглядов и критикой с этой точки зрения других, а не стараться втянуть их, не пугая.

Что это значит пугать? И не ведет ли это к гибели своих взглядов, к цензуре мысли?..

Хочется ясно выставить себе и другим свою программу. Надо ее оформить.

Для меня было новое: это всюду проникновение либеральных принципов в социалистические течения Лассаля, Маркса и др. Любопытны указания на отражение прусского государственного строя в их теориях. Любопытны указания на иной ход развития капитализма благодаря развитию компаний и т.п.

Мне кажется, основою всего служить должен принцип демократии в самом обширном смысле этого слова.

Ясно, что можно сплотить, можно оживить русское общество лишь пропагандой идеи. Но идеей этой может быть что-нибудь широкое. Такова демократия.

Сознание и его значение в развитии человечества. Сознание и личность. Единственная форма общественности при свободе личности – демократия. Это высшая форма с точка зрения развития сознания. <...>

Из дневников 1917–1921 гг.

18.IV/1.V.[1]918

Первое мая! Как далеко это первое мая от того, которое было в прошлом году! Когда мы все участвовали в первом мае, надеясь, но не веря, что есть что-то твердое, возрождающее в совершавшемся вокруг нас бедламе. Мы хотели верить в русскую революцию, в мировое демократическое движение. Теперь мы верить в нее не можем. А у меня все более и более поднимается презрение!

Чем более я вчитываюсь в давно мне чуждую биологическую литературу и еще более вдумываюсь в природу, тем более я ярко и сильно чувствую условность и мелочность обычных построений общественного и политического убеждения и необходимость и в этой области той же искренности, глубины и беспощадности мысли, какую я всегда считал и считаю в научной области, научном искании. Там я никогда не допускал тех привнесенных извне и нетронутых моей мыслью положений, если сам не считал их идущими в тон с истиной. А в общественной и политической жизни примешивались чуждые истине привычки, боязнь углубления, огорчения близких, выводов, которые были бы мне самому тяжелы своим противоречием с тем, с чем я сжился. Здесь я не был свободен в своих исканиях. И в своих выводах. Иногда мне казалось это правильным, т.к. здесь добиться истины в сложном клубке событий иногда трудно до неимоверности. А теперь? Когда жизнь разбивает старые убеждения и выявляет ошибочность жизненной деятельности! Не должен ли я смело, беспощадно и откровенно [идти] по пути полной переоценки своих убеждений и убеждений близких?

Эти дни невольно и не раз возвращался к мысли о неравенстве. <...> Равенство людей – фикция и, как теперь вижу, фикция вредная. В каждом государстве и народе есть раса высшая, творящая творческую созидательную работу, и раса низшая – раса разрушителей или рабов. Несчастие, если в их руки попадает власть и судьба народа или государства. Будет то, что с Россией. Нация в народе или государстве состоит из людей высшей расы. Демократия хороша, когда обеспечено ею господство нации. А если нет?

Равенства нет, и надо сделать из этого выводы. Очевидно, в государственной, общественной и экономической жизни при построении прав необходимо добиваться таких условий, при которых обеспечивалась бы нации возможность широкого и полного проявления и при которых наименее была бы опасной деятельность отрицателей и рабов. Мне кажется, при таком построении значительная часть демократических учреждений должна получить свое основание, ибо нация не совпадает ни с сословием, ни с классом. Но не больше ли элементов нации в русском дворянстве, чем в русском народе? Кто производит творческую работу в промышленности? Чей труд должен главным образом оплачиваться? Мне кажется, как правило, это не рабочий и не капиталист. Это организатор и изобретатель. Рабочий и капиталист – оба эксплуататоры, в том случае, если рабочий получает вознаграждение по социалистическому рецепту. Организатор часто совпадает с капиталистом, но далеко не всегда. Промышленность и техника вообще не может свободно развиваться в социалистическом строе, т.к. он весь не приспособлен к личной воле, неизбежной и необходимой для правильного функционирования организаторов и изобретателей. Мне давно хочется развить эти мысли. Можно построить любопытные социальные системы. Никогда нельзя заменить личности организатора и изобретателя коллегиями, хотя иногда и удобно пользоваться этой формой деятельности.

17/[30].1Х

Я думаю, что в этом отношении жизнь русских людей научит. Надо сознаться, что узкий и мелкий шовинизм этого движения, с одной стороны, не отвечающее действительности самохвальство, mania gloriosa, несправедливое отношение к русской культуре, та нетерпимость, которая является одной из самых тяжелых сторон национальных движений, удивительная фальшивая политика, с другой – заслоняет живые корни этого движения, его значение как проявления человеческой личности и форму ее осознания и в окружающем. Сейчас после ряда колебаний и борьбы украинское движение в тяжелых условиях русско[го] националистического государства только закалится и, надеюсь, освободится от наносов и наростов, вызванных желанием мировой роли и отсутствием для этого реального содержания. Придется бороться в легальных рамках шаг за шагом. Способность к организации украинцы доказали, и кадры преданных работников здесь имеются большие.

Удивительно мало среди людей, охваченных этим движением, людей, которые сохраняют нетронутыми моральные принципы, когда вопрос переходит в область национальной политики.

Таганрог¹

Тыркова подняла вопрос о внешней политике в ЦК. Он несколько раз откладывался. Картина открывается очень тяжелая. Для меня ясно в результате внешнего положения России, что если не удастся создать силу – настоящую армию, то Россия будет по кусочкам растащена. В одном из своих писем Маклаков писал – что раз вы победили, то никто не сможет вас остановить в ваших требованиях: в связи с поляками или румынами.

Ростов. 18.IХ/[1.Х]

Вчера наконец в 7 ч [асов] вечера был принят Деникиным по делу Академии. Впечатление Д[еникина] хорошее – умного человека с темпераментом. К Акад[емии], я думаю, у него недоброжелатель[ное] чувство, но в то же время он ищет выхода из положения. Мне кажется, он был предупрежден против – но аргументы выслушивает. Есть у него некоторое чувство государственности в его страхе быстрых решений в вопросах, в которых он себя не чувствует прочным. Тут он улавливает что-то новое в создании еще одной Академии наук помимо Российской. Не знал, что в других странах их несколько. Я указывал ему в поданной записке на опасность того, что уничтоженная здесь Академия наук возродится или за кордоном в связи с герман[ской] или польской культ[урой], или в Киеве в виде чисто украинского центра.

25.Х/[7.ХI.1]919

Холодно. Снег, стоявший несколько дней, тает. В домах 3–5 °R; спасаюсь в заседаниях, где топят, но холодновато. Киевляне в апатии и разочарованы. И холод, и разруха, и дороговизна, и невозможность выехать. Становится не лучше, а все хуже. ДА потеряла всякое доверие. Среди некоторых слоев начинается поворот к большевизму! Взятие Чернигова, неудачи под Орлом и Воронежем ставят перед все большей и большей частью Киева вопрос о прочности ДА. Постоянное бегство властей с Драгом[ировым] во главе сделало свое дело. Надо было быстро сменить Драг[омирова]...

Украинская пресса сейчас рассматривает происходящее как преходящий момент, а не как поворот. Деникин, Петлюра становятся рядом как кондотьеры, идеал которых не отвечает созиданию...

Видя то, что делается кругом, – могут опуститься руки. Глухая реакция – произвол не власти, а произвол безвластия: самое ужасное, что может быть.

Говорят, что анархия на жел[езных] дорогах достигла невероятных размеров, города грабятся шайками... А доверие к ДА исчезло, и она не может собрать вокруг себя людей.

Работал над жив[ым] вещ[еством].

27.Х/[9.Х1.1]919. Воскр[есенье]

Сегодня целый день занимался – никто почти не мешал, и я никуда не хотел идти.

Работал над живым веществом. Иногда мне кажется, что вся эта работа очень мало дает в результатах и что я не справляюсь с тем ее размахом, какой даю в ней. Нахожу новые и новые пропуски и убеждаюсь в ошибочной оценке сделанного до меня. Ищу корней своим мыслям и постоянно их находишь – иногда совершенно неожиданно. Сколько моих мыслей действительно моих? Сколько их возникло из фактов или из чтения? Сколько из них воспоминаний прочитанного или услышанного, отзвучащего иначе, чем у других, в моей душе.

И сейчас для идеи о количественном постоянстве жизни я все нахожу новых и новых предшественников. Можно дать связную картину людей, подходивших к этой идее. А еще не так давно мне казалось, что нет почти следов этой идеи в прошлом, и это мнение было для меня мерилом того, что я далеко не охватил сделанного до меня. Нет истории этой идеи? Никто не проводил ее последовательно? Оказывала она то влияние на человеческую мысль, какое мне в ней видится? Сейчас Бюффон – фон Бэр – Флуранс – Агассис – Ф.Гартман – Прейер и, вероятно, многие другие. Прейера я, наверно, раньше читал. Находишь все новые и новые недостатки в своем знании и изложении.

Эти дни немного больше читаю. Но холодно, 3–4 °R в комнатах, и я только ем и сплю дома, а спасаюсь в Академии.

Ростов, 24.Х1/[7.ХП]

Опять поселился у С.Л.Минц. Все переполнено, и найти помещение чрезвычайно трудно. Впечатление первое – ухудшения.

Минцы сняли с двери медную дощечку с фамилией – боятся погрома. Третьего дня глупое распоряжение о невыходе из квартир – миллионные убытки (день стояли заходы) и смута в умах – сделало Донское правительство. Это вызвало слух о том, что и в Ростове происходит что-то, что мы слышали в Ниловской. Вместе с тем все вздорожало, и еще более это все оказалось дорого стоящим.

Проведен законопроект об Академии, довольно приемлемый, по-видимому. Можно идти дальше, основываясь на нем. Он стал законом – но никому не известен... Ужасно тяжело, что приходится все время бороться за научную работу, против которой сейчас выставляется другая ценность, но какая? Во имя чего сейчас уничтожать начатую научную и культурную работу? Что сейчас самое важное? <...>

Из долгого разговора с Н.И.Астровым об организации власти становится ясной и трудность этой работы, и отсутствие ясного плана того, что хотят руководители.

С.Вл.[Панина] считает, что то положение, которое сейчас создалось – на несколько лет; весной наступление. Но ведь это разорение страны и ее окончательная гибель? В это время ее части, находящиеся вне Добров. армии и Совдепии, начинают отходить от гибели. В лучшем положении – кроме национ[ального] – и жизнь областей, захваченных Польшей?

Мне представляется сейчас огромной опасностью то, что ДА стремится неуклонно к реставрации. Стоит ли тогда их поддерживать? Не легче ли и не проще ли идти через большевизм, добившись для него мира. Не безнадежное ли положение теперь, когда идет вооруженное нападение? Не этим ли объясняется неудача Колчака?

В ДА нет, по моему мнению, идейного содержания, кроме восстановления старого. Все другие части ее программы несерьезные приманки? Центральная власть хочет чего-то лучшего, но не в силах творить и с неизбежной последовательностью приходит к восстановлению старого.

Говорил с ним [Н.И.Астровым] о восстановлении власти на местах – принципе областности. По существу это восстановление генерал-губернаторов. Фактически дальше этого не идут! Едва ли это может принести что-нибудь доброе. Сейчас, чем ближе всматриваюсь в то, что происходит, тем больше у меня является сомнения – не есть ли это все авантюра? И большевистская, и добровольческая?

Восстановление России не должно идти по пути реставрации. Но много ли таких, которые хотят такого настоящего восстановления новой России?

Будущее становится все более грозным и безнадежным. Невольно начинаешь бояться, что не удастся провести научную работу не разрушенной среди хаоса разрушений.

А впереди столько мыслей, столько новых достижений! И так ясен путь дальнейшей работы. Я хочу в случае крушения Киева и Харькова ДА – работать – рукописи остались в Киеве – над обработкой темы – над «Автотрофным человечеством» – последней главой «Живого вещества». Она едва набросана, и над ней можно работать независимо от рукописи. Если бы даже рукописи и пропали – работа моей мысли не пропала, и она сама по себе составляет нечто целое и живое. И сказывается не только во мне, но и в окружающем.

27.Х1/[10.ХП.1]919

Несколько дней не записывал в суете, в т.ч. и о засед[ании] ЦК, очень интересном, в виду вопросов внешней политики, там поднятых. Очень смущает рост германофильских настроений, основанных на очень фантастических представлениях. Русское общество все представляет Германию сильную, а не Германию униженную, побежденную, ослабленную междоусобием. Несомненно, Германия, как и Россия, в будущем подымется – но сейчас строить все расчеты на Германию безумно. Русское общество в том отчаянном настроении, в каком оно находится, цепляется за соломинку и живет фикциями. <...>

Рудч[енко] рассказывал о новых проявлениях политики М.Н.Пр.: просили 21 мил[лион] на помощь частным русск[им] учебн[ым] заведениям] на Укр[аине], причем всем без разбору I по спискам 1916 года, ввиду того, что укр[инские] учебн[ые] завед[ения] получают деньги от кооперации] и могут принимать дешевле учеников. Этот законопроект провалился в фин[ансовой] ком[иссии], т.к. было указано на противоречие его с декларацией Деникина и невозможность госуд[арственной] помощи учебным заведениям только по принципу русск[ого] яз[ыка], а не постановки преподавания.

Малинин решительно стал на точку зрения политики. Оболенский рассказывал ряд фактов из крымск[их] впечатлений: против татарск[ой] семин[арии], сыск над учителями, замешанными в большевизме, без замены их другими.

Мне кажется, сейчас ясно потерпела фиаско политика в украинск[ом] вопр[осе]:

1) Помощь коопер[ации] и самодеятельность укр[аинской] общ[ественности] и народа.

2) Получается школа, лучше поставленная в смыслеидейн[ом] – не «казенщина», а идет на почве борьбы за укр[аинскую] школу, организация народа и привычка к проявлению активности. Последнее было и раньше.

3) Государство выпускает из своих рук важнейшее дело и фактически передает его в руки силы в данном случае. Несомненно, с точки зрения педагогической лучше своб[одная] школа, но с государств[енной] – иной [подход].

4) Единство государственного] образования создается не единством языка, а единством системы и основных черт организации школы.

5) Сейчас идет т[ак] наз[ываемое] восстановление школы, в общем возвращение к прежней безобразной школе. С ней – на осн[ове] принципов Деник[ина] может свободно и с великим успехом конкурировать укр[аинская] шк[ола].

6) Несомненно, создание такой свободной организации школы в широком масштабе возможно только при большом напряжении общества и народа. Оно может быть организовано только при отсутствии более легкой возможности удовлетворения той же потребности без борьбы. Для меня ясно, что если будет дана возможность широкой и свободной укр[аинской] шк[олы], но госуд[арственный] яз[ык] в рамках общегосударственной] школы [будет русский], невозможно создание широкой, чуждой государству организации частной укр[аинской] школы. И получение денег из кооперативов и частных фондов возможно в широком масштабе лишь при привлечении всех сил, а не могут вестись только идейными людьми. Тут должна быть выдвинута серая масса.

NВ «Полюбите само мышление... помогите детям полюбить мышление», читал я в одном прекрасном Учении. Я бы добавил: любить мышление, мучаясь мышлением, как Вернадский. «Странным образом живу чем-то вечным...» А какое оно, это вечное? И что мешает человеку, если он не любит мыслить и «странным образом» не живет чем-то вечным? Философия жизни по Вернадскому – прекрасная тема для уроков школы Жизни.

7) Принимая все это во внимание, необходимо теперь, пока не поздно, создать госуд[арственные] шк[олы] на укр[аинском] яз[ыке] – одинакового строя с русской школой. Дальнейшая задача – улучшение строя всей госуд[арственной] школы: и русской, и нерусской.

3/16.ХII.[1]919

Вчера был у меня Арнольди, и совершенно неожиданно выяснилась возможность принять участие в организации широких исследований Азовского моря и Кубани. М[ожет] б[ыть], и Дона. Арнольди хотел, чтобы я стал во главе – условились, что мы ведем работу вместе. Для меня эта работа чрезвычайно интересна в связи с живым веществом. Сама судьба дает в мои руки возможность приложить проверку моих выкладок в широком масштабе. Я сейчас полон всяких планов организации, если это дело удастся. Удивительно, как странно складывается моя научная работа. Сейчас все глубже вдумываюсь в вопросы автотрофности организмов, и автотрофности человечества в частности. Здесь в автотрофности одна из загадок жизни. <...>

Надо идти смело в новую область, не боясь того, что уже в мои годы кажется это поздним. Жизнь – миг, и я, живя мыслью, странным образом живу чем-то вечным. Вчера увлекся и у Саши Зарудного излагал свои идеи. Некоторые мысли о смерти в новой постановке не решаюсь высказывать и логически выявить для себя. Есть какое-то особое состояние духа, когда охвачен не высказанной в логических формах идеей. Это чувство не удовольствие – это слово не подходит – но какое-то нежелание выходить из этого состояния, ибо всегда логический образ ограничит то, что охватывает человека.

9/22.ХII.[1]919

Долго не писал. За эти дни горизонт омрачился. Возможность взятия Ростова стала конкретной, и углубилось настроение непрочности положения ДА. Что будет, если большевики победят: временный дележ России? Гибель многих из интеллигенции? Восстание изнутри? Совершенно теряешься и никак не можешь охватить положение. Так или иначе ясно, что сила большев[истской] армии больше, чем думали добровольцы. Они шли наобум. Неужели создана действительно армия, или она является силой только по отношению к теперешней добровольческой? Опять характерна неразумная политика ДА: почти прекратился поток офицерства из Совдепии – их здесь судят. Кадровое офицерство и Генер[альный] штаб служат верой и правдой Советам...