Формирование насильственно-мотивационной организации

Здесь не ставится задача проследить в мельчайших подробностях раз­витие всех групповых и организационных форм, которые предшествовали формированию современной промышленной организации. Цель, ско­рее, состоит в выявлении базовых организационно-психологических прин­ципов и механизмов, которые лежат в основе организованного поведе­ния людей.

Основная слабость насильственно-реквизиционной организации заключается в том, что власть как базовый организационный процесс не принимала непосредственного участия в воспроизводстве ресур­сов, а главным образом выступала их потребителем. Действительно, с помощью насилия можно отобрать у других людей все ресурсы, но только в том случае, если, они имеются в наличии. Власть всегда за­висит от ресурсов. В насильственно-реквизиционной организации власть в конечном счете зависела от труда земледельца или ремес­ленника: чем больше продуктов труда они производили, тем больше ресурсов могла забрать власть и тем больше становилась ее мощь.

Однако власть фактически не участвовала в самом процессе произ­водства и поэтому не могла никаким образом влиять на этот процесс. Если власти требовалось больше ресурсов, то она не могла заставить людей труда производить больше, чем они привыкли. Власть могла лишь больше отбирать. Но если земледелец или ремесленник лишался все боль­шей и большей части продукта своего труда, то его желание трудиться уменьшалось соответственным образом.

Иными словами, возникал порочный круг: чем больше была потребность насильственно-реквизиционной организации в ресурсах, тем ост­рее вставала проблема их воспроизводства. Хронический недостаток ре­сурсов, характерный для подобной организационной формы и был в недавнем историческом прошлом неиссякаемым источником широкомасштабных захватнических войн и колониальной экспансии, организатором которых выступало само государство.

К концу XIX века в результате развития мануфактурного, а затем и машинного производств, индустриальную базу большинства европей­ских стран стали составлять промышленные организации. Несмотря на некоторый скачок в развитии производительных сил, обусловленный использованием машин, с организационно-психологической точки зре­ния, даже крупное (по тем временам) машинное производство перво­начально мало отличалось от мануфактурного. Работавшие там люди, в отличие от земледельцев, были лишены каких-либо средств труда, и, соответственно, даже при активном желании работать были не в состо­янии самостоятельно обеспечить удовлетворение своих насущных по­требностей. Данные средства труда им могла предоставить только орга­низация, что коренным образом изменило характер организационной власти. В отличие от насильственно-реквизиционной организации эта организа­ция формально не отбирала у индивида результаты его труда, но она, как правило (особенно на крупных государственных предприятиях), принуж­дала его работать, используя прямое насилие. Вместе с тем появились и новые средства для согласования индивидуальных целей работников с общей целью организации. Прямое насилие и потребность в безопасно­сти перестали быть единственными психологическими «составляющи­ми» контура организационной власти. Тем не менее форма насильствен­ного принуждения по-прежнему была ярко выражена.

У индивида, лишенного средств труда, т. е. возможности прокормить себя самостоятельно, помимо внешнего принуждения появлялась новая прочная связь с организацией, которая обеспечивала его хоть какими-то средствами к существованию. Выполняя все требования хозяина-собственника и следуя задаваемой ему цели, индивид мог рассчитывать хотя бы на минимальное удовлетворение своих базовых потребностей. В терминах современной психологии можно сказать, что организация стала делать первые шаги в формировании мотивационной сферы своих работников. Правда, мотивационный «пакет» организации был предельно скуден. Низкая эффективность мануфактурно-фабричного труда, с одной стороны, и стремление к прибы­ли - с другой, заставляли хозяев-собственников сводить удовлетворе­ние базовых потребностей работников к минимальному уровню. Это приводило не только к ослаблению мотива поведения, но и к открыто­му проявлению недовольства работников, которое приходилось по­давлять опять же насилием. Поэтому эту организацию я именую насильственно-мотивационной. Психологический «контур» власти и воспроизводства ресурсов в такой организации представлен на рис. 4.4.

Рис. 4.4. Психологический «контур» власти и воспроизводства ресурсов в насильственно-мотивационной организации

Следует отметить, что базовой трудовой единицей в насильственно-мотивационной организации по-прежнему выступала рабочая группа. В рамках общей задачи группа, по сути дела, самостоятельно определяла не только трудовой, но и весь производственный процесс. Имея общую задачу, члены группы сами определяли: кто, что и как будет делать. Во многом рабочие сами выбирали и темп работы, ориентируясь на при­вычный, традиционный темп груда. Обучение также проходило стихий­но: рабочие перенимали друг у друга отдельные приемы и навыки, тре­бовавшиеся в их трудовой деятельности. Таким образом, владея средствами труда, власть в насильственно-мотивационной организации непосредственно участвовала в воспроизводстве ресурсов, однако пове­дение работников на рабочих местах было вне контроля власти и во мно­гом определялось самоорганизацией рабочей группы.