§ 8. Модальность суждений

Посмотрим внимательнее на структуру простого суждения S есть Р. Зададим вопрос: выражает ли связка есть или не есть все возможные взаимоотношения между субъектом и предикатом? Нельзя ли было бы уточнить: необходимо или случайно S есть Р, как долго S есть Р и даже по какому праву S есть Р?

Подобная постановка вопросов приводит нас к тому, что S может принадлежать Р в большей или меньшей степени, то есть связка «есть», а точнее логическая связка между субъектом и предикатом, в суждении может носить модальный характер (от лат. modus — степень).

Различают разные виды модальности суждений. Так, рассматриваемые нами до сих пор суждения со связкой есть или не есть можно считать модальностями действительности или ассерторическими (немодальными) суждениями, так как в них лишь фиксируется наличие или отсутствие связи между субъектом и предикатом, но не описывается модус этой связи.

Наряду с ассерторическими логика изучает разные типы собственно модальных суждений, то есть суждений, модальность которых выражена в явной форме с помощью особых слов, называемых в логике модальными операторами. К таким операторам относятся, в частности, слова всегда, иногда, необходимо, обязательно, возможно, случайно и т. д. Рассмотрим подробнее классы модальных суждений.

Алетические модальности

Алетическими (от греч. «алетейя» — истина) называют суждения с модальными операторами необходимо и возможно (их обозначают соответственно ˜ и а).

Алетическая модальность может быть выражена явно. Например: Квадрат гипотенузы необходимо равен сумме квадратов катетов; но может и подразумеваться, постольку, поскольку необходимость считается присущей действию законов природы, научным истинам и следствиям из них.

Алетическая необходимость обычно подразделяется на логическую и физическую. Наиболее «сильной» необходимостью считается логическая, ибо 2 ґ 2 = 4 есть истина, необходимая везде и всюду, в отличие от необходимости, выраженной физическими законами. Скажем, параметр формулы ускорения свободного падения есть истина, необходимая лишь на Земле, на Луне или Венере будет иметь место другая физическая закономерность.

Логически возможно все то, что не противоречит законам логики. И если логическая необходимость уже необходимости физической (все то, что физически необходимо, — необходимо логически), то логическая возможность, наоборот, шире возможности физической.

Например: падение метеорита на крышу нашего вуза логически возможно, ибо не противоречит законам логики, но физически крайне мало­вероятно, ибо реальных физических предпосылок такого катаклизма вроде бы нет.

Алетические модальности могут быть выражены друг через друга следующим образом. Если у нас:

є — символ эквивалентности,

˜ — оператор необходимости,

а — оператор возможности,

Ш — символ отрицания, с помощью которого выражение ША читается как не-А, то:

˜ А = Ш а ША

а А = Ш ˜ ША

Отношения между модальными суждениями могут быть выражены в рамках так называемого «модального шестиугольника».

Опишем его, следуя Я. А. Слинину¹:

Отношения в модальном шестиугольнике в принципе те же, что и в уже известном нам логическом квадрате.

Отношение подчинения

Это отношение имеет место на отрезках аb, bс, ас и соответственно de, еf, df модального шестиугольника.

Из истинности суждения ˜А следует истинность суждений А и аА; аА также следует из истинности суждения А.

В точности то же самое имеет место для правых граней и отрезков шестиугольника (отрезков de, еf, df).

Таким образом, если суждение ˜А является истинным, то истинным будет соответствующее суждение А, например: Если выброшенный из окна предмет под воздействием земного притяжения необходимо упадет вниз, то он действительно упадет вниз (а не полетит вверх).

Если истинно суждение А, то, следовательно, истинным будет и суждение аА, например: Если Сергей Бубка действительно прыгнул на высоту 6 метров и 15 сантиметров, то это, возможно, имеет место.

Из ложности аА следует ложность А и ˜А, последнее также следует из ложности А.

То же симметрично выполняется и для правых граней шестиугольника.

Отношение противоречия (контрадикторности)

Как мы уже знаем из анализа этого отношения внутри логического квадрата, истинностные значения суждений, находящихся в отношении противоречия, — противоположны. Внутри модального шестиугольника это отношение характеризуют отрезки аf, сd, bе.

То есть если у нас суждение вида ˜А — истинно, то соотносимое с ним в рамках отношения противоречия суждение аША — ложно, например: если А — суждение Живые существа смертны, то при истинности суждения Необходимо, что живые существа смертны, ложным будет суждение Возможно, живые существа бессмертны. (Впрочем то, что ША и аША противоречат друг другу, следует из того, что ˜А = ШаША.)

Заметим попутно, что линия bе шестиугольника выражает так называемый закон «двойного отрицания» — А = ШША.

В рамках данного закона любое четное число отрицаний равносильно утверждению, а любое нечетное — отрицанию.

Отношение контрарности (противоположности)

Линии аd, ае, bd выражают на шестиугольнике отношение контрарности, то есть отношение, характеризующееся тем, что связанные им суждения могут быть одновременно ложными, но не могут быть одновременно истинными. Например, одновременно ложны суждения:

Необходимо всем студентам вузов изучать английский язык и

Необходимо всем студентам вузов не изучать английский язык.

Отношение субконтрарности

Данные отношения имеют место между суждениями, связанными на шестиугольнике отрезками bf, се, сf.

Если суждения субконтрaрны, то из ложности одного из них следует истинность другого, но из истинности одного из них ничего об истинном значении другого с определенностью сказать нельзя.

Случай, когда суждения, связанные отношением субконтрарности, оба истинны, дает нам формальное определение случайности:

Случайно А = аА & аША. Суждения Возможно, будет снегопад и Возможно, снегопада не будет эквивалентны суждению Снегопад случаен.

Деонтические модальности

Существуют различные варианты перевода модальных операторо⠘ и а на естественный язык, но не обязательно совпадающие по значению со словами необходимо и возможно.

Другие способы их понимания:

1) ˜ означает везде или всегда, а означает кое-где или иногда.

2) ˜ означает обязательно (долженствование), а означает позволено (разрешение).

Эти способы, приведенные нами выше как примеры понимания операторов необходимости и возможности, отличные от алетического их понимания, задают так называемые временные и деонтические модальности. Ввиду их частого употребления в юридическом языке охарактеризуем более подробно деонтические модальности. Для этого вернемся к уже разобранной нами ранее схеме модального шестиугольника.

Неизбежно возникает вопрос: как изменяются логические отношения внутри шестиугольника, если он будет выражать отношения между суждениями модальностей, которые являются деонтическими, а не алетическими? Начнем наш анализ с отношения подчинения.

Отношение ˜А Й аА характеризуется отрезком ас (и соответственно df), остается в силе относительно деонтических модальностей и читается: Из обязательности следует разрешение.

Отношения подчинения, характеризуемые отрезками аb, bс (соответственно de, еf), на деонтическом шестиугольнике не выполняются. Почему?

Отрезок аb — это формула ˜А Й А, которая в деонтической интерпретации читается как Если А обязательно, то А имеет место. То есть это утверждение о том, что все законы (правовые нормы) выполняются в реальной жизни. К сожалению, это не так. Законы как правовые нормы, в отличие от законов науки (природы), могут нарушаться.

Отрезок bс символизирует формулу А Й аА, что в деонтическом смысле значит: Если А имеет место, то А разрешено. Если бы эта формула была истинной, она закрепляла бы в правовом сознании разрешенность любого произвольного действия (ведь на А не наложено никаких ограничений), например грабежа или разбоя.

Следовательно, отношение подчинения в деонтическом шестиугольнике (в отличие от алетического) выполняется только на отрезках ас, df.

Отношения же контрадикторности, контрарности и субконтрарности в рамках деонтического шестиугольника совпадают с теми, которые уже рассмотрены нами при анализе алетических модальностей.

Анализ суждений, содержащих модальности

Модальность выражается в естественном языке с помощью самых разных слов и словосочетаний. Так, алетическая модальность может быть выражена как с помощью вводных слов вероятно, видимо, скорее всего, может быть, так и с помощью слов необходимо и возможно, непосредственно выражающих модальные операторы.

Модальность может иметь отношение к простому суждению, например: Может быть, коллега Петров не женат. Перед нами суждение вида аША, где А — суждение Коллега Петров женат.

Однако следует иметь в виду, что в естественном языке модальный оператор способен влиять не только на суждение, в котором он употреблен, но и на окружающий данное суждение контекст.

Что такое контекст? Это законченный в смысловом отношении отрывок текста, достаточный для определения смысла отдельно входящего в него слова или фразы. В этом плане модальный контекст — это законченный в смысловом отношении отрывок текста, на содержание которого влияет наличие в нем модального оператора (или операторов), выраженного словами естественного языка.

Разберем в качестве примера отрывок из речи известного русского адвоката Н. П. Карабчевского по делу братьев Скитских. Касаясь одного из обстоятельств дела, он в своей речи сказал: «Припомните показания свидетеля Головкова и объяснение Петра Скитского. Бывший полтавский полицмейстер Иванов на том основании, что они не дворяне, объяснялся с ними весьма энергично. Он имел, по-видимому, повадку в подобных случаях жестикулировать кулаком более выразительно, чем это обыкновенно принято»¹. Модальный контекст здесь представлен суждением, начинающимся словами он имел… Употребление здесь модального оператора возможности, выраженного с помощью слова по-видимому, приводит к тому, что нарисованная в речи картина альтернативна: адвокат ведь не утверждает категорически, он лишь описывает возможный мир, где полицмейстер Иванов имел повадку жестикулировать кулаком, который может существовать рядом с возможным миром, где полицмейстер Иванов такой повадки не имел.

Почему Н. П. Карабчевский прибегает в данном отрывке речи к модальности? Он не имеет достаточных в юридическом смысле оснований для однозначного вывода о том, что показания из подследственных выбиты, а сделай он его в категорической форме, и со стороны полицмейстера Иванова могло бы последовать контробвинение в клевете. Но мы видим, что ослабленный модальным оператором контекст не дает оснований для этого.

Какова же логика модального контекста с оператором возможности?

Такой контекст, в зависимости от числа входящих в него суждений, можно рассматривать как простое или сложное суждение А, предваренное оператором возможности аА. Таким образом, в речи содержатся как суждение В — бывший полтавский полицмейстер Иванов, на том основании, что они «не дворяне» объяснялся с ними весьма энергично, — являющееся категорическим, а значит, — относящееся к действительному миру, так и указанное выше суждение аА.

Мы уже выяснили, что аА означает утверждение того, что А имеет место в некоем возможном мире, совместимом, однако, с миром реальным.

Степень же связи реального мира с энергично объясняющимся полицмейстером, с возможным миром, где этот полицмейстер еще и выразительно жестикулирует кулаком, — это или утверждение, требую­щее более основательных подтверждений, снимающих с него модальность возможности, или лишь риторическая фигура, способная тем не менее воздействовать на воображение участников процесса. В любом случае действительный и возможный миры могут быть связаны между собой по смыслу или не связаны, если свойства населяющих возможный мир персонажей не стыкуются с персонажами действительного мира. Не может же полицмейстер Иванов из рассмотренного выше примера быть женщиной или подростком. Эту связь иногда называют отношением достижимости — (R) — между мирами. Ничего сверхъестественного здесь нет. В естественном языке данное отношение R может быть истолковано как смысловая связь между действительным и возможным положениями дел.

В практической деятельности юристу следует видеть модальную специфику, характерную для различных документов: положений, инструкций, других подзаконных актов.

Например, в Положении Высшей аттестационной комиссии при Совете министров СССР «О порядке присуждения ученых степеней и присвоения ученых званий» по поводу присвоения звания профессора говорилось: «Ученое звание профессора присваивается: докторам наук…»¹ (далее следуют условия, при которых присваивается звание). Следующий абзац положения начинается с предложения: «Ученое звание профессора может быть присвоено: кандидатам наук...» (далее опять следуют определенные условия).

Задумаемся, в чем разница между выражениями присваивается и может быть присвоено? Эти суждения различаются модальностью. В первом случае у нас в деонтическом смысле обязательность, а во втором позволение.

Другими словами, наличие определенных условий обязывает аттестационную комиссию присвоить это звание доктору наук, в отношении же кандидата наук это, при наличии требуемых инструкцией условий, лишь позволяется сделать или, заметим, не сделать. Очевидно, что в документах модальный контекст требует к себе пристального внимания юриста.

Всякая действительность предполагает возможное развитие событий, которое в принципе альтернативно, но, наряду с реальными возможностями, вероятность реализации которых достаточно высока, существуют и чисто абстрактные возможности, вероятность реализации которых (например, крупный выигрыш по лотерейному билету) невелика.

Чем отличается модальность необходимости от модальности возможности? Необходимость в том смысле, в котором она присуща действию законов природы (открываемых наукой), означает безальтернативность; то есть суждение ˜А эквивалентно суждению ШаША, в котором утверждается невозможность противоречащего А суждения. Если суждение А находится в области действия модального оператора необходимости, то этим утверждается невозможность не-А — отсутствие альтернативы выражаемому в суждении А утверждению.

Это значит из истинности суждения вида ˜А, относящегося к действительному миру (действительному положению дел), следует истинность суждения А во всяком возможном мире (возможном положении дел), связанном с действительным миром.

Таков смысл модальных операторов:

˜ — необходимость и

а — возможность в модальной логике.

Основной трудностью логического анализа суждений, содержащих модальности, следует считать невозможность использования таблиц истинности, с которыми мы имели дело при анализе сложных суждений. Дело в том, что значение истинности суждения с модальным оператором не определяется однозначно его значением истинности без модального оператора. Рассмотрим это на примере:

Пусть у нас имеются суждения А и ˜А.

Если А ложно, то ˜А также ложно.

Но в случае истинности А, суждение ˜А может быть как истинным, так и ложным, то есть значение его не определено.

Сходная ситуация и с модальным оператором возможности а.

Если А истинно, то аА также истинно.

Но если А ложно, то аА может быть как истинным, так и ложным.

Например, если суждение А: Каждый летний день в нашем городе светит солнце ложно, то суждение Возможно, каждый летний день в нашем городе светит солнце может быть истинным.

Суждения о нормах

Модальные операторы ˜ и а, читаемые как обязательно и разрешено, называют деонтическими модальностями.

Отношения между суждениями с деонтическими модальностями выглядят следующим образом:

˜АєШаША — читается обязательно А эквивалентно не разрешено не-А;

аАєШ˜ША — читается разрешено А эквивалентно не обязательно не-А;

˜ШАєШаА — читается обязательно не-А эквивалентно не разрешено А.

Следует различать сами нормы и суждения о нормах.

Сами по себе нормы (например, Запрещено выходить из вагона поезда до полной его остановки) не могут оцениваться как истинные или ложные с логической точки зрения. Истинным или ложным будет суждение о норме, например: Запрещение выхода из вагона поезда до полной его остановки является одним из правил поведения пассажиров на железной дороге.

Деонтические модальности используются как в формулировках норм, так и в суждениях о нормах.

Приведем пример сложного суждения о нормах, использующего деонтические модальности, входящего в текст инструкции для фармацевтов: Пластмассовые изделия следует хранить в комнатных условиях вдали от отопительной системы и нагревательных приборов, в плотно закрывающихся пыленепроницаемых шкафах, выкрашенных внутри масляной краской. Не допускается действие прямых солнечных лучей и бактерицидного излучения. Тара и упаковка должны быть плотно укупорены. Наружную их поверхность желательно протирать время от времени влажными салфетками (Справочник фармацевта. М.: Медицина, 1981. С. 198).

Из текста ясно, что выражения следует хранить, не допускается, должны быть укупорены, желательно протирать выразимы через деонтические модальные операторы. Употребление деонтических модальностей, наряду с грамматически выраженным в форме императива повелением, позволяет отличать нормы от советов, просьб, рекомендаций.

Правообязывающие нормы обычно конструируются в юридических текстах с помощью таких слов, как обязан, должен, подлежит, признается необходимым и т. д.

Правозапрещающие нормы используют такие выражения, как запрещается, не вправе, не может, не распространяется, не допускается. Иногда правозапрещающая норма просто состоит из описания запрещаемого действия и следующей в ответ на это действие санкции типа наказывается лишением свободы на срок... В этом случае у нас фактически условное суждение вида А Й В, где А — запрещаемое действие, а В — связанная с ним санкция.

Правопредставительные нормы конструируются в соответствующих текстах с помощью таких выражений, как имеет право, вправе, может иметь, может быть и т. д.

Правопредставительные нормы в юридических отношениях имеют место при наличии гарантий их возможной реализации. Такие гарантии или фиксируются в самой норме, или существуют в виде правообязывающих норм, требующих от остальных участников правоотношения выполнения вытекающих из правопредставительных норм условий.

Помимо грамматических особенностей своего выражения, норма отличается от простой команды тем, что предполагает регулярную применимость в одинаковых или сходных ситуациях. Нормативное предписание предполагает некий стандарт, регулирующий определенные отношения между людьми и носящий (в установленных пределах) всеобщий характер. Еще одним важным аспектом норм является то обстоятельство, что их нарушение приводит к неблаго­приятным последствиям. В этой связи с нарушением нормы связано понятие санкции.

Тип санкции зависит от вида нарушенной нормы. Различают правовые санкции, связанные с нарушением норм права, моральные и религиозные санкции, связанные с нарушением моральных и религиозных норм. В свою очередь правовые санкции можно разделить на явные и неявные. Явные, или (как их иногда именуют) прямые санкции, находят непосредственное выражение в самой норме права. Так, в Особенной части Уголовного кодекса они строятся по форме: Такое-то деяние наказывается лишением свободы на такой-то срок... Неявные санкции именуют иногда ссылочными, поскольку они предполагают ссылку на другие статьи того же правового акта или другие правовые акты.

Помимо этого, санкции могут подразделяться на позитивные, содержащие указания на наступление определенных вредных последствий (лишение свободы, конфискация имущества); и негативные, содержащие указания на ненаступление определенных желательных последствий (отказ в приеме искового заявления, признание сделки недействительной и т. д.).

По структуре санкции бывают простые и сложные. К простым относятся те санкции, которые включают лишь один вид правовых последствий, например штраф. Сложные санкции включают несколько простых и могут быть либо конъюнктивными (соединенными союзом и), имеющие вид лишение свободы, конфискация имущества и ссылка.., либо альтернативными (соединенными союзом или), когда из нескольких санкций может быть назначена лишь одна, либо конъюнктивно-альтернативными (когда в их формулировке используются оба союза — и и или).

Также необходимым признаком нормативного суждения будет являться наличие авторитета нормы, то есть наличие органа, правомочного вводить нормы в пределах своей компетенции. Авторитетами правовых норм обычно являются государственные органы; моральных и религиозных норм — общественные и религиозные организации. Впрочем, в теократических государствах (типа современного Ирана) государственные, общественные и религиозные авторитеты сливаются в один.

В условиях рационально построенной системы права авторитет обычно указывается для всей тем или иным образом систематизированной отрасли права. Скажем, непосредственному изложению содержания Уголовного кодекса предшествует изложение закона об утверждении этого кодекса соответствующим органом, поэтому в самой норме ссылка на ее авторитет обычно отсутствует. Зато достаточно часто в самой норме содержится указание на тех, кому данная норма адресуется. Это могут быть физические лица (отдельные граждане), юридические лица (хозяйственные организации и иные объединения граждан), государственные органы.

И наконец, важное значение для юридических норм имеет правовая обоснованность, представляющая собой их внутреннюю согласованность, то есть известную субординацию между нормами высших и низших порядков в рамках одной и той же правовой системы. Как указывает А. А. Старченко: «Правовая детерминированность, означающая логическую и юридическую субординацию норм высшего, промежуточного и низшего порядков, проявляется в юридическом институте законности нормативных предписаний. Любая норма права считается законной, если она 1) принята в установленном порядке с соблюдением правил юрисдикции, 2) согласуется с нормами высших уровней (Старченко А. А. Анализ логической структуры нормативных и правовых высказываний // Логика и методология научного познания. М., 1974. С. 57). При этом существуют стандарты правового предпочтения, обязывающие к рассмотрению соответствующих правовых источников и позволяющие демонстрировать подчиненность рассматриваемой нормы норме более высокого ранга. При движении снизу вверх в иерархии норм доходят до неких фундаментальных норм (например, закрепляемых в конституции), обосновывающих весь правовой порядок. Однако существуют периоды в истории стран и народов, когда в обществе возникает «война законов», означающая наличие «конфликта норм», что в логическом плане демонстрирует взаимную противоречивость содержащих те или иные нормы суждений.

Так, например, из истории права можно вспомнить, что противоречившие друг другу указы римских диктаторов Суллы и Мария, беспрецедентные полномочия Помпея и, наконец, Цезаря создавали проблемы для тех римских юристов, которые пытались совместить право с логикой. И смятение римских юридических умов еще более усилится, когда выдающийся правовед Антистий Лабеон объявит, что декреты Цезаря и Августа недействительны, так как являются следствием незаконного присвоения полномочий.

К сказанному можно добавить, что современная история России дает по данному вопросу множество примеров, аналогичных рассмотренным выше.

С логической точки зрения любое тождественно-истинное суждение, то есть суждение, которое истинно при любых значениях, входящих в него, можно считать законом логики. Тем не менее существуют четыре положения, которые традиционно принято считать основными формально-логическими законами или принципами логического мышления. То есть среди тождественно-истинных встречаются суждения, играющие в человеческом мышлении весьма существенную роль.