Поход русских войск на Казань в 1552 г.

ханы считались в России особами царского происхождения, и этот титул вместе с самой Казанью перешёл бы к государю московскому. Таким образом, обе стороны имели достаточно причин избегать добрососедских отношений. Побе­дить должен был сильнейший.

В августе 1552 г. московское войско во главе с Иваном IV выступило из Свияжска на Казань. Численность его достигала 150 тыс. воинов при полутора сотнях пушек. Силы казанцев, предводительствуемых ханом Ядыгаром (Едигером), бы­ли в несколько раз меньше, но защитники города проявляли невиданные упорство и отвагу. К тому же в тылу у русских полков, обступивших стены Казани, действовали крупные отряды летучей конницы неприятеля, досаждавшие быстрыми набегами. Поэтому прежде всего московские воеводы разбили «внешние» базы противника, захватив так называемые острожки и городки (небольшие крепости). Обезопасив тылы, русские ратники сделали несколько попыток взять штур­мом казанские стены, но тщетно: казанцы каждый раз сбрасывали их.

В осаждённом городе оказались тысячи ино­земных купцов: бухарцев, турок, армян и др. Казанцы, считая турок и армян искусными артиллеристами, приковывали их к своим пушкам цепями и под страхом смерти вынуждали вести огонь по атакующим московским войскам. Под­невольные пушкари умышленно били мимо, не нанося полкам Ивана Грозного большого урона.

329

Знамя, с которым войска

Ивана IV ходили на Казань в 1552 г.

Тем не менее усилия осаждающих долго не могли увенчаться успехом. В «Казанской истории» — сочинении русского пленника, освобождённого после 20 лет «томления» в неволе, — говорится: «Двенадцать раз подступали к городу все русские воины, конные и пешие, штурмуя его, и в течение сорока дней били по городским стенам день и ночь, ежедневно досаждая казанцам, не давая сил поспать после ратного труда... но ничем не смогли они повредить городу. И стоял он твёрдо и непоколебимо, словно большая каменная гора, ни в каком месте от сильной пушечной стрельбы не шатаясь...» Наконец с помощью иноземных военных инженеров русским удалось сделать подкоп и заложить под стены крепости 48 бочек с порохом. На рассвете 2 октября грянул ужасающей силы взрыв, открывший в стенах огромные проломы. Две трети царского войска ринулись на штурм. Их встретил шквал стрел и камней, защитники города лили им на головы кипящую смолу и сбрасывали тяжёлые брёвна. Некоторым удалось добежать до стены и схватиться с неприятелем, другие вернулись в лагерь; нашлись и такие, которые притворялись убитыми, в то время как в стенных проломах шла отчаянная рубка. Когда казанцев оттеснили в глубь города, трусы предались грабежу за спинами у своих изнемогающих в бою товарищей. Татары с боем уступали улицу за улицей, временами начиная теснить уставших московских ратников. Битва в центре города шла с переменным успехом. Через четыре часа после начала атаки на подмогу русским устремилась половина отборного царского полка, ещё не участвовавшего в деле. Прибытие свежих сил решило исход схватки: дольше и яростнее всех сопротивлялись защитники го­родских мечетей, покуда и они не пали все до

единого. Сдался хан Ядыгар. Небольшая группа казанских воинов попыталась пробиться из города, но была отброшена ударами с флангов — лишь немногие смельчаки сумели ускользнуть.

После окончания этого чудовищного побоища Казань являла собой зрелище, способное заставить содрогнуться даже храброе сердце: «...В городе лежало столько мёртвых, что негде было ступить ноге; за царёвым (ханским. — Прим. ред.) двором, откуда пытались пробиться из городских стен, и по улицам костры (горы. — Прим. ред.) мёртвых лежали вровень с городскими стенами; городские рвы были наполнены мёртвыми; и до реки Казанки, и в реке, и за рекою по всему лугу лежали мёртвые...» Во время казанской осады и в день штурма с обеих сторон погибло более 200 тысяч человек.

Война продолжалась ещё несколько лет: она то затухала, то вспыхивала вновь, нередко разгораясь до пламени больших сражений. В конце концов сопротивление казанских воинов было окон­чательно сломлено. В качестве крайней меры военного времени казанцев выслали за пределы городской черты. В городе был поставлен крупный гарнизон и учреждена православная архиепископия, все мечети приказано было уничтожить. Для управления присоединённой областью в Москве в конце 50-х — начале 60-х гг. XVI в. был сформирован приказ Казанского дворца, ставший одним из крупнейших государственных учреж­дений того времени.

Казанское ханство — опаснейший противник Московского государства — навсегда прекратило своё существование. Земли его оказались весьма быстро поделёнными между государем москов­ским, архиепископом Казанским, служилыми людьми, участвовавшими в походах, и некоторыми представителями местной знати.

* * *

К югу от казанских земель, в низовьях Волги, располагалось Астраханское ханство. Захват его столицы позволил бы московскому государю держать в своих руках весь богатый торговый волжский путь, а также присоединить к своему титулу славное звание «царя астраханского». Сами астраханцы колебались: они то изъявляли Москве покорность, то грабили московских послов. На­конец при поддержке 30-тысячного русского вой­ска в Астрахани утвердился сторонник Москвы — хан Дервиш-Али (Дербыш-Алей). Однако он оказался в сложной ситуации: слишком много врагов приобретал астраханский хан из-за союза с Москвой, и среди них такие, как крымский хан, турецкий султан и могущественные ногайские князья — соседи Астрахани. Не полагаясь на поддержку Ивана IV, Дервиш-Али очень скоро перешёл в стан недругов Москвы.

Чтобы разобраться в запутанных астраханских делах, туда в 1556 г. был направлен сравнительно небольшой отряд стрельцов и казаков, возглав­ляемый Иваном Черемисиновым. На его долю

330

выпала такая невероятная удача, какой более не случалось за всё время многочисленных войн в период правления Ивана Грозного. Как только под стенами Астрахани появился передовой казачий отряд, Дервиш-Али со всеми воинами и под­данными бежал, приняв его за авангард сильной царской рати. Черемисинов со своими людьми вошёл в пустой город. Вскоре астраханцы, поняв свою ошибку, попытались организовать сопротив­ление, но было уже поздно. Русские укрепились в столице ханства, и выбить их оттуда было уже невозможно. Малыми трудами и почти без потерь досталась им Астрахань. Возможно, удержать её было бы непросто, но командиры московских стрельцов сумели договориться о добром союзе с местными ногайскими князьями. Те сами напали на бывшего своего союзника, хана Дервиш-Али, отобрали у него пушки и отправили их к Черемисинову. Дервиш-Али бежал, на астрахан­ской земле воцарился мир. По меткому замечанию историка С. М. Соловьёва, «московскому стрельцу, сидевшему в астраханском кремле, не нужно было заряжать своей пищали...». Астраханское ханство пало, и борьба с ним не стоила Москве и сотой доли той крови, которая несколькими годами ранее обильно пролилась на казанской земле.

Приобретение Москвой Казани и Астрахани сделало Крым её непри­миримым врагом. Крымские ханы претендовали на старшинство среди всех государей — наследни­ков Золотой Орды, ведь за их спиной стоял турецкий султан. Москва ограничила крымскую «сферу влияния», после чего старинная вражда между соперниками вспыхнула с новой силой. Иван IV попытался первым начать наступление в южном направлении, но войско его воеводы Ивана Шереметева было разбито крымцами в жестокой двухдневной битве. Через несколько лет в Крыму случилась страшная засуха, пали боевые кони, и вся грозная сила быстрой татарской кавалерии обратилась в прах. Русские ратники бились у Перекопа и даже высаживались на побережье Крыма, нанося неприятелю удары на его же собственной территории. Приближённые москов­ского государя уговаривали его послать против крымцев большую армию, чтобы, воспользо­вавшись благоприятным случаем, навсегда по­кончить со злейшим врагом. Но государь уже был занят делами Ливонской войны, и для неё пришлось стягивать силы из южных русских областей. Хотя на южных рубежах, проходивших

С. В. Иванов. «На сторожевой границе Московского государства».

331

Русские послы при дворе крымского хана.

в то время по реке Оке, и была оставлена многочисленная охрана, о наступательных дейст­виях на юге речь уже не шла.

Между тем война в Ливонии постепенно истощала военный потенциал страны. Понемногу Иван IV отзывал полки, оборонявшие степную границу, бросал их, как в топку гигантской печи, на западный театр военных действий, и там они сгорали без остатка. Тогда-то и возобновились набеги с юга. В 1569 г. турки попытались отбить Астрахань, но этот поход не принёс им удачи. В 1571 г. крымский хан прорвался к самой Москве, сжёг столичный посад и учинил невиданный разгром. Царь московский уже готов был по­жертвовать Астраханью в обмен на союз с Крымом. Но хан Девлет-Гирей желал большего — захвата Казани и Москвы, восстановления былой за­висимости Руси от татар. Поэтому на следующий год татарские полчища, снабжённые турецкой артиллерией, попытались осуществить этот замы­сел, но были отброшены московскими воеводами в кровопролитном сражении у деревни Молодь.

Рассказывая о внешней политике того или иного государства, историки нередко выделяют несколько внешнеполитических направлений. Во

внешней политике Московского государства XVI в. направлений выделить невозможно. Их не было. Были фронты. Единый огромный юго-восточный фронт шёл по степной границе. К концу царство­вания Ивана IV на нём ценой величайших жертв был достигнут и закреплён стратегический успех: присоединёнными оказались обширные владения Казанского и Астраханского ханств; хотя и с большим трудом, напор крымских орд был остановлен.