В. М. Васнецов. «Царь Иван Васильевич Грозный»

324

тебя, прогони от себя всех, кто губит тебя и твою страну». Негодованию царя не было предела. «Не затрагивай моей власти, если не хочешь навлечь на себя гнев мой, — отвечал он. — Или оставь сан митрополита». На это Филипп с достоинством сказал: «Я не сделал ничего для того, чтобы получить этот сан. Это ты нарушил моё уединение в пустыне и теперь поступаешь, как тебе хочется».

Как видно, беседа оказалась безрезультатной и только убедила царя, что митрополит — сторонник бояр и это они внушили ему мысль уничтожить опричнину. Нашлись и пособники царя: ими стали архиепископ Новгородский Пимен, епископ Суз­дальский Пафнутий, епископ Рязанский Филофей, а также царский духовник Евстратий, которые наговаривали на митрополита Филиппа, стараясь выслужиться перед царём.

Митрополит, поняв, что теряет доверие Ивана IV, пользовался каждой встречей, чтобы напом­нить самодержцу о милосердии, прощении, угро­жая судом Божьим. Поняв, что царь не из тех, кто позволяет учить себя, Филипп решил обратиться к нему всенародно. Однажды, весной 1568 г., Иван IV вошёл в кремлёвский храм Успения Пресвятой Богородицы, чтобы присутствовать на божественной литургии. Он и вся его дружина были в чёрных одеждах и высоких шлыках (головных уборах) и, по словам летописца, напоми­нали ряженых. Митрополит Филипп вёл службу. Трижды царь приближался к нему, но тот оставался неподвижным и не обращал никакого внимания на бояр, которые шептали ему: «Святой Владыко! Это государь: благослови его!» При всеобщем молчании митрополит обратился к царю: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного; не узнаю и в делах царства... О, Государь! Мы здесь приносим жертвы Богу, а за алтарём льётся невинная кровь христианская. Отколе солнце сияет на небе, не видно, не слыхано, чтобы цари благочестивые возмущали собственную державу столь ужасно».

Царь тут же дал волю своему гневу. Он ударил жезлом о каменный пол и закричал: «Чернец! Доселе я излишне щадил вас, мятежников: отныне буду, каковым меня нарицаете. Ужели ты думаешь изменить нашу волю?! Лучше бы тебе быть единомысленным с нами». «Тогда суетна была бы моя вера», — возразил митрополит. С каждым словом Филипп всё более и более рисковал своим положением и даже жизнью. «Только молчи, — говорил царь, едва сдерживаясь от ярости, — одно тебе говорю — молчи, отец святой, молчи и благослови нас». «Наше молчание, — отвечал митрополит, — грех на душу твою налагает и смерть наносит». Вне себя царь ушёл из собора.

На другой день казни возобновились. Оприч­ники схватили всех сподвижников и слуг митро­полита, пытали и допрашивали их о тайных замыслах, тщетно надеясь найти следы заговора. Царь всё же не решался поднять руку на

Иван IV и митрополит Филипп.

325

Первосвятителя, любимого и чтимого народом. Молва о его слове, произне­сённом в соборе, быстро разнеслась по стране, и народ вполне мог встать на его защиту. Нужен был другой повод для расправы, и он представился 28 июля 1568 г.

В тот день Филипп служил в Новодевичьем монастыре. С высоты алтаря он увидел царя среди свиты опричников, один из которых не нашёл нужным снять с головы шутовской убор. Митро­полит остановил службу и с негодованием сказал государю о недопустимом нарушении христиан­ских обычаев. Пока царь искал виновного, тот уже спрятал свою шапку, а опричники не подтвердили обвинений митрополита. Они уверили Ивана IV, что Филипп всё выдумал, желая поднять народ против любимцев государевых. Забыв всякую пристойность, царь всенародно ругал митро­полита, называя его лжецом, мятежником и злодеем.

На этот раз участь Филиппа была решена. Но не было никакого обоснованного обвинения, тем более что Грозному во что бы то ни стало хотелось подыскать какие-нибудь канонические, узаконен­ные церковью, основания для свержения митропо­лита. Не найдя их в Москве, немедленно отправили следственную комиссию на Соловки. Царь хотел развенчать Филиппа там, где он приобрёл славу. Епископ Суздальский Пафнутий, архимандрит Андрониковский Феодосий и князь Василий Тёмкин подкупом и обещанием почестей сумели завербовать в клеветники несколько мелких, слабых душ, в том числе и самого соловецкого игумена Паисия, надеявшегося путём предательст­ва получить сан епископа.

Немедленно был созван собор в Успенском храме московского Кремля. Игумен Паисий клеве­тал на Филиппа, который спокойно выслушивал нелепые обвинения. Он не унизился до оправданий и сам снял с себя знаки митрополичьего сана. Паисию Филипп тихо сказал, что «сие злое сеяние не принесёт ему плода вожделенного». А затем, обратившись громогласно к царю, произнёс: «Госу­дарь, великий князь! Лучше умереть невинным мучеником, нежели в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония этого несчастного времени. Твори, что тебе угодно. Вот жезл пастырский, се белый клобук и мантия, коими ты хотел возвеличить меня...» После этих слов Филипп хотел удалиться, но царь остановил его со словами, что ему должно ждать суда, а не быть своим судьёю, и потребовал, чтобы Филипп на следующий день служил в церкви, как прежде.

Наутро, 8 ноября, в день архангела Михаила, митрополит в полном облачении стоял перед алтарём в храме Успения. Внезапно в собор вошёл боярин Алексей Басманов, окружённый толпой вооружённых опричников. Он прочитал перед народом соборный приговор о низложении митрополита и заточении его в монастырь. После этого опричники сорвали с Филиппа одежды, облекли его в старую монашескую рясу, грубо вытолкали из храма и на дровнях повезли в Богоявленский монастырь, осыпая оскорблениями и ударами палок. Народ в слезах подходил к Филиппу, чтобы получить последнее благословение пастыря.

На другой день его привели в судную палату, где присутствовал царь, и объявили «тяжкие вины»: колдовство, подстрекательство к измене бояр и т. п. В ответ Филипп только просил царя сжалиться над Россией и не терзать своих подданных. Но Иван IV ни словом не удостоил его и передал в руки опричников. Дней восемь бывший митрополит, закованный в железа, сидел в темнице, а затем был перевезён в старый Николь­ский монастырь на берегу Москва-реки. Но жестокий царь не остановился на этом и про­должал истреблять род Колычевых. Однажды он прислал Филиппу отсечённую голову его родствен­ника со словами: «Вот твой любимый сродник, не помогли ему твои чары!» Филиппа возили из одного монастыря в другой, и, наконец, он был сослан в Тверской Отроч монастырь. В Кремле в это время водворился новый, более покладистый, безмолвный митрополит — бывший архимандрит Троице-Сергиева монастыря Кирилл.

Освободившись от строгого и непреклонного архипастыря, Иван IV предпринял карательную экспедицию против Новгорода. Все города, лежав­шие на его пути, были опустошены один за другим. Вскоре бесчинствующая толпа царских прислуж­ников оказалась под Тверью. Здесь Иван Грозный и вспомнил об опальном митрополите. Под предлогом получения благословения царь отпра­вил к Филиппу самого жестокого из опричников — Малюту Скуратова. 23 декабря 1569 г. посланец царя проник в келью к святителю. Мученик предвидел свой конец. После того как Малюта передал ему послание царя, старец ответил, что благословляет только добрых и на доброе. Догады­ваясь о цели прихода царского посланца, он промолвил: «Я давно ожидаю смерти: да исполнит­ся воля государева! Друг мой, исполни то дело, за которым ты пришёл». После чего он обратился с последней молитвой к Богу. В это время Скуратов задушил его и, желая скрыть убийство, объявил игумену и братии, что Филипп умер от «несносного жара». Монахи вырыли могилу за алтарём и в присутствии убийцы погребли тело. Но Иван IV на этом не успокоился и, охваченный мнимым раскаянием, изгнал настоятеля монастыря. Вместе с монахами, которые, как и игумен, были свидетелями преступления, его перевели в другой монастырь. Более того, некоторые из священ­нослужителей, клеветавших на митрополита, пре­терпели гонения.

Но прошло время, и потомки рассудили иначе.

После смерти Ивана Грозного Иаков — насто­ятель Соловецкого монастыря — обратился к царю Фёдору с просьбой похоронить бывшего митро­полита Филиппа в том месте, которое он сам для себя избрал: в монастырской церкви Зосимы и Савватия. Просьба была исполнена. В 1652 г., при царе Алексее Михайловиче, мощи были пере-

326

несены в Москву, в Успенский собор Кремля. С того времени в церквах начали прославлять память Святого Филиппа. Царь сделал всё, чтобы пе­ренесение мощей совершалось в торжественной обстановке. Он хотел, чтобы страшное деяние Ивана IV изгладилось из памяти народа.

До наших дней Русская Православ­ная церковь прославляет память Свя­того Филиппа. Память народная всег­да воспринимала его как столп православия, пастыря, положившего душу за своих при­хожан — всю Россию.