2. Аффективная (эмотивная) функция языка, реализованная в текстах изучаемых жанров

В экстренных политических ситуациях в дискурсе возникает необ­ходимость перейти на торжественный, возвышенный язык поэзии. <…>

Отличительной чертой «поэзии баррикад» являю патетика, апелляция к адресату, побуждение к действию. Приведем примеры сти­хов с листовок:

Когда ликуют Геростраты

И хоры правящих иуд

Спешат благословить утраты

И к рабству новому зовут,

Не к ним, рабам своих седалищ.

К тебе я обращаю взор,

Вчера советский мой товарищ,

Сегодня импортный позор!

(Б.Гунько. Предателю, День № 1, 1993).

Дайте мне автомат!

Я сегодня Пожарский и Минин»

Я сегодня пришел

На священную нашу войну (без автора, там же).

Возвышенный, торжественный, патетический тон стихов, имеющий достаточно узкую сферу оправданного применения, нередко использу­ется при описании бытовых ситуаций, рядовых событий. Жанрово-тематическое несоответствие, возникающее при этом, создает комиче­ский эффект. Ср. название стихотворения «Дума об автомате», в кото­ром рассказывается о желании героя «достать» автомат («подкрепить­ся автоматом») (Русские ведомости № 11, 1993). Комического эффекта не возникает только в том случае, когда эстетические стандарты адре­санта и адресата совпадают. Возвышенный язык поэзии часто исполь­зуется авторами оппозиционной прессы для создания портретов «своих» политиков, в результате чего происходит своеобразная идеа­лизация положительно оцениваемых политических лидеров. <…>

Большая часть «гражданских» стихов создана на основе прецедентных текстов русской классической поэзии (Пушкина, Лермонтова, Некрасова); поэзии советского периода (Есенина, Рубцова, Высоцко­го); популярных песен и т.п. Яркой лингвистической особенностью изучаемых текстов является их насыщенность разностилевыми и разнофактурными элементами: используется архаичная лексика и полити­ческие неологизмы эпохи; высокая книжная лексика и просторечие; штампы и окказионализмы и т.д. Такой, крайне эклектичный, стили­стический стандарт текста «гражданской поэзии» обусловлен стрем­лением автора к выразительности в условиях МК. Экспрессивность здесь приравнивается к «внешней» выразительности языковых средств. Основные номинации, в том числе образные, должны легко читаться и однозначно интерпретироваться адресатом.

Не сходят с экрана

продажные лица

И дуло бандита мне целится в глаз.

С семьею в бараке

полковник Голицын.

Майор Оболенский уволен в запас.

Вокруг мародеры, ворье,

шмаровозы,

А Русь Пресвятая —

торгаший бордель.

Жирует в роскошном дому

мафиозо.

Он дочь офицерскую тащит в постель.

Отчизна Земля пошла

в распродажу,

В угрюмых руинах великий Союз,

Могучая армия втоптана в сажу,

А Кремль оккупировал

ельцинский гнус (Денъ №1, 1993)

Отметим стилистическую эклектичность стихотворения: сочетание жаргонной лексики (шмаровозы, бордель), просторечия (ворье, торгаший — от торгаш, тащит в постель), с высокими номинациями (Русь Пресвятая): окказионализмов (мафиозо, торгаший), нестандартных экспрессивных наименований (втоптать в сажу) со стереотипами (продажные лица, распродажа (Земли), могучая армия, оккупировать Кремль и т.д.). Характерно, что словотворчество в изучаемой нами поэзии является вынужденным — это средство вписать слово в рифму или ритм стиха (шмаровозы — мафиозо, втоптана в сажу — распро­дажу).

Обычно автор стремится создать стилистическое напряжение путем введения в текст архаичных, книжных и просторечных элементов; через сочетание стереотипов и окказионализмов и их столкновение. Такой стилистический прием успешно работает на ироничную интен­цию <…>.

В других случаях, когда в авторскую интенцию входит прямая оценка, возникает ощущение семантической и стилистической дефект­ности текста. <…> В целом можно сказать, что средства создания экспрессии, приня­тые в публицистической поэзии, отражают установку на языковую свободу и языковую игру, граничащую с нарушением законов языка.