Глава III. Зачем нужны отцы?

§ 1. Кризис отцовства как глобальная проблема.

В последней трети ХХ века социологи и педагоги всего мира забили тревогу по поводу «кризиса отцовства». Безотцовщина, физическое отсутствие отца в семье, незначительность и бедность отцовских контактов с детьми по сравнению с материнскими, педагогическая некомпетентность отцов, их незаинтересованность и неспособность осуществлять воспитательные функции стали предметом массовых споров и научных дискуссий.

Ослабление института отцовства тревожит и политиков. Президент Клинтон в 2001 г. заявил о своей решимости «…сделать преданное, ответственное отцовство национальным приоритетом. Наличие двоих преданных, активных родителей непосредственно способствует повышению школьной успеваемости, снижению наркозависимости, преступности и делинквентности, уменьшению эмоциональных и других поведенческих проблем, понижению риска злоупотребления, заброшенности и подростковых самоубийств. Исследовательские данные ясны: отцы многое значат в жизни своих детей. Любовь, внимание и забота ответственного отца не могут быть заменены ничем другим».³⁷

Однако в определении причин болезни политики и ученые радикально расходятся. Если одни авторы видят корень зла в слабости современных мужчин, уклоняющихся от ответственности за воспитание детей, то другие считают причиной кризиса «не оставление детей отцами, а политику, которая стимулирует матерей инициировать расторжение брака и развод» (Baskerville, 2004 г.).³⁸ Чтобы разобраться в этом вопросе, который для России еще более актуален, чем для Запада (злосчастное свойство русской ментальности — склонность рассматривать наши национальные проблемы так, будто все они уникальны и не имеют аналогов в мире), придется начать с уточнения вопросов и терминов.

Слово «отцовство» (английское fatherhood) обозначает прежде всего социальный институт, систему прав, обязанностей, социальных ожиданий и требований, предъявляемых к мужчине как родителю и коренящихся в нормативной системе культуры, а также структуре и функциях семьи. Реальные отцовские практики, деятельность, связанная с выращиванием и воспитанием детей, значительно более текучи, изменчивы и разнообразны. Если изучение отцовства предполагает анализ социокультурных норм, чего общество ожидает от отца вообще, то изучение отцовских практик — это описание и анализ того, что фактически делают и чувствуют конкретные отцы.

Отцовство — одна из главных мужских идентичностей, а связанные с ним социально-педагогические практики — важный элемент структуры семьи и гендерного порядка. «Кризис отцовства», с одной стороны, аспект кризиса семьи (нестабильность брака, изменение критериев оценки его успешности, проблематичность распределения супружеских обязанностей в мире, где оба супруга работают), а с другой — кризиса маскулинности (ослабление привычной муж­ской гегемонии и связанное с этим изменение традиционных представлений о мужественности, конфликт между трудовыми и семейными обязанностями, превращение отцовства из обязательного в факультативное, появление новых отцовских практик и связанных с ними психологических проблем и т. д. и т. п.). То и другое преломляется в самосознании мужчины, его идентичности, с которой соотносится его самоуважение и частные самооценки: что нужно, чтобы стать отцом, каковы критерии отцовской эффективности, в чем современные мужчины видят плюсы и минусы отцовства и насколько оно важно для их субъективного благополучия?³⁹

Неоднозначно выглядит институт отцовства и в разных человеческих обществах. Биологическое отцовство и способность к нему всегда считались одним из главных признаков маскулинности. В архаических обществах высокая плодовитость считалась важным показателем «мужской силы». Могущественные мужчины, вожди и воины, спариваясь с множеством женщин, зачинали гораздо больше потомков, чем их менее удачливые соплеменники. Репродуктивный успех был результатом успешной конкуренции с другими мужчинами и ассоциировался с агрессивностью и воинскими доблестями (Гилмор, 2005 г.).⁴⁰

«Настоящий мужчина» не только зачинает детей, но и содержит их. Отсюда — высокие требования к его социальной успешности, предприимчивости и т. п. По словам Мид, «каждое известное общество прочно основывается на усвоенном мужчинами поведении — кормить детей и женщин». Но «это поведение, будучи результатом научения, а не врожденным, остается весьма хрупким и может довольно легко исчезнуть при социальных условиях, которые не способствуют его сохранению».⁴¹

Поскольку отцовство — необходимый компонент брачно-семейных отношений, его кризис ассоциируется, прежде всего, с ослаблением семьи. Говоря о безотцовщине, все ссылаются на демографическую статистику, согласно которой в большинстве индустриально развитых стран и абсолютное число, и удельный вес детей, воспитывающихся без отцов, под влиянием увеличения количества внебрачных рождений, разводов и распространения альтернативных форм брака неуклонно растет.

«Кризис отцовства» коренится не только в семье. У современных мужчин заметно ослабла как способность, так и мотивация к деторождению. Первое связано, прежде всего, с экологическими, а второе — с социальными и психологическими факторами. В результате эмансипации сексуальности от репродукции символическим показателем «мужской силы» давно уже стало не количество произведенных на свет детей, а сама по себе сексуальная активность. В ситуациях, когда деторождение было выгодно мужчинам или хотя бы не сопряжено с личной ответственностью (например, при изнасиловании вражеских женщин во время войн или при связях с проститутками), эти факторы не различались, но в повседневной жизни, как в браке, так и вне его, мужчина привык заботиться о том, как удовлетворить свои сексуальные потребности, не становясь отцом. Появление в конце ХХ в. женской гормональной контрацепции позволило мужчинам переложить эти заботы на плечи самих женщин. Но это дало женщинам дополнительную власть: сегодня сексуально образованная женщина может принять важнейшее репродуктивное решение без согласия и даже без ведома своего партнера, что порождает целый ряд сложных моральных и юридических вопросов, связанных с определением отцовства.⁴²

Характерная тенденция постиндустриального общества — увеличение числа холостяков и легитимация их социального статуса. B традиционном обществе вступление в брак было обязательным компонентом мужской идентичности.

Посетители Петербургского клуба холостяков подчеркивают, что они — не принципиальные одиночки, придерживающиеся мнения «все бабы дуры», а, наоборот, любвеобильные существа, желающие поделиться своими мыслями, знаниями и чувствами с как можно более большим количеством людей. Организаторы первого российского сайта для холостяков www.holost.ru называют свое детище не иначе как «свободолюбивый и свободновлюбчивый портал», созданный для мужчин, «которые умеют получать удовлетворение и от своего одиночества, и от предоставляющихся по этой причине безграничных возможностей, и экспериментов со всеми известными стимулирующими разум, характер и самодовольство веществами, а самое главное, для тех, кто не гнушается беспринципной безнаказанности за все, содеянное с самим собой и своими временными спутниками, в чьих глазах зачастую читается лишь зависть и желание быть таким же». Для этих мужчин холостячество — не временный социально-возрастной статус, а равноправная мужская идентичность, с собственным стилем жизни и системой ценностей, в которой дети, увы, не прописаны.⁴³