25. Положение журналистики в период «Мрачного семилетия». «Современник» н.А. Некрасова в период «мрачного семилетия» (1848-1855).

1. Неспокойная политическая обстановка в западной Европе и в России привели в еще большему ужесточению цензуры. Был учрежден специальный комитет по проверке содержания выпускаемых периодических издания и действий цензуры. Лишь “Северная пчела”, “Библиотека для чтения” и “Москвитянин” получили одобрение комитета. “Отечественные записки”, “Современник” и другие прогрессивные издания были строжайше предупреждены, некоторые литераторы, например, Салтыков-Щедрин, были отправлены в ссылку. Только смерть уберегла Белинского от подобной участи. Было решено создать дополнительный постоянно действующий негласный комитет (“Бутурлинский” комитет), который осуществлял бы усиленный контроль за работой цензуры и за содержанием журналов. Причем цензуре должны были подвергаться не только новые статьи, но и уже опубликованные, если их собираются перепечатывать другие издания. Председатель комитета Бутурлин даже в евангелие усматривал демократический, а в формуле “официальной народности” – и вовсе революционность. Было запрещено обсуждать в печати любые мероприятия. Гонениям подверглись даже славянофилы, был прекращен выпуск их “Московского сборника”. Порицания получал даже журнал “Москвитянин”. Закрылись многие издания, в частности, “Литературная газета”. Большинство журналов потеряли свое лицо, писатели печатались, где придется. Пришел в упадок отдел литературной критики. Общий дух изданий стал беспристрастным и объективистски-либеральным. Получил развитие легковесный и пустой литературный фельетон. Разрослись в журналах отделы науки. Их статьи были мало интересны публике, ибо носили узкоспециализированный характер. Эти тенденции коснулись даже “Современника”, который стал менее ярким и либеральным. Журнал снова стал важнейшим типом СМИ этого времени – литературно-общественный ежемесячник. “Захирела” “Северная пчела”. Лишь Крымская война и ее окончание вызвали оживление на газетно-журнальном рынке. В 40-50-е гг. у “Северной пчелы” появился конкурент – “Санкт-Петербургские ведомости”. Они выходили большим форматом, и давали не только подборки новостей из иностранных газет, но публиковали сообщения собственных корреспондентов за рубежом. После 1855 г. газеты снова получили право писать о событиях внешней и внутренней политики России. Стало легче организовать новую газету. В 1855-1864 гг. было разрешено к изданию около 60 газет, но реально издавалось 28.

Итак, в первой половине XIX в. закрепилось высокое социальное положение русской журналистики, определился тип литературно-общественного ежемесячника как ведущий в системе печати.

В журналистике много места занимает личностный элемент, авторитет лидера. Главной фигурой прессы становится литературный критик. Не издатель и редактор, а ведущий критик-публицист определяет направление, значение и авторитет издания.

По-прежнему мало издается частных газет, хотя появляются «Губернские ведомости» (с 1838 г.), некоторые специальные издания.

Происходит существенный прорыв в области свободы слова благодаря усилиям Герцена и его Вольной типографии в эмиграции.

Европейские революции 1848 г. стали поводом для усиления цензурного гнета. Уже в феврале был создан секретный комитет, по рекомендациям которого вскоре был учрежден Комитет для высшего надзора за духом и направлением печатаемых в России произведений. По имени председателя комитет получил название Бу-турлинского. Его задачей был сплошной просмотр всех печатных изданий, выходивших в России, надзор за цензорами, редакторами и издателями. Деятельность Бутурлинс-кого комитета давала основание современникам говорить о стремлении правительства ввести в России единомыслие. Создание Комитета означало дальнейшее развитие идеократии, и не случайно последние годы царствования Николая I вошли в историю как «мрачное семилетие». После 1848 г. правительственная реакция оправдала предсказание историка С. М. Соловьева: «Нам, русским ученым, достанется за эту революцию». Долгие годы Николай I играл роль покровителя науки и высшего образования, хотя и полагал, что университеты являются рассадниками вольнодумства. Он понимал, что для государственной службы требуются подготовленные чиновники. В его царствование были открыты Технологический и Межевой институты, Училище правоведения, Военно-морская академия и другие специальные учебные учреждения. По университетскому уставу 1835 г. лица, окончившие университет, получали чин 10-го или 12-го класса по Табели о рангах. С. С. Уваров наладил систему подготовки отечественной профессуры, способствовал заграничным командировкам молодых ученых, открывал новые кафедры. С началом «мрачного семилетия» он был отправлен в отставку. Новый министр князь П. А. Ширинский-Шихматов ограничил преподавание политической экономии, философии и правовых дисциплин, поощрял занятия богословием, запретил принимать в университеты лиц недворянского происхождения. Резко сократилось число студентов, была повышена плата за обучение. Отлаженная образовательная система оказалась на грани развала. Соловьев констатировал: «Что же было следствием? Все остановилось, заглохло, загнило. Русское просвещение, которое еще надобно было продолжать взращать в теплицах, вынесенное на мороз, свернулось». Николаевская реакция торжествовала.

На всем протяжении «мрачного семилетия» существование «Современника», обвиненного в пропаганде коммунизма и революции и отданного под строжайший надзор Третьего отделения и «Комитета 2-го апреля», висело на волоске. Цензура жестоко преследовала журнал.

Наконец, в том же 1849 г. редакторам «Современника» пришлось побывать в Третьем отделении и выслушать там выговор за критику цензурного режима в скромной рецензии на учебник Смарагдова по истории средних веков: «Вы хотите новых романов, хотите ученых статей, хотите умных рецензий и критик? Но подумали ли вы хотя раз о положении вашей литературы, вашей журналистики? Кто нынче пишет? Нынче решительно век книгоненавидения».

Столь тяжелые условия существования не могли не отразиться на «Современнике». Журнал перестал касаться вопроса о крепостном праве и положении крестьянства, ничего не мог сказать по поводу революции 1848 г. в Западной Европе и даже о начавшейся в 1853 г. Восточной войне вынужден был писать весьма глухо. На смерть Белинского «Современник» смог откликнуться лишь десятью строчками да краткими полемическими замечаниями по адресу «Москвитянина», вызванными тем, что Погодин у могилы Белинского пытался в самой грубой форме свести счеты с великим критиком.

Вся тяжесть руководства «Современником» в трудных условиях реакции пала на плечи Некрасова и Панаева. Смерть Белинского была невозместимой утратой для издания. Никто не мог заменить в журнале и Герцена, который стал эмигрантом. Некрасов и Панаев были вынуждены привлечь к более активному участию в «Современнике» Боткина, Анненкова, Дружинина и других либеральных литераторов, считавших себя друзьями Белинского и Герцена.

В годы «мрачного семилетия» «Современник» потускнел, стал менее содержательным. На его страницах нередко появлялись произведения, противоречащие традициям Белинского и тому направлению, которое он придал журналу. Общий упадок русской журналистики коснулся и «Современника». Более всего пострадала в «Современнике» критика. До прихода Чернышевского никто не мог заменить в журнале умершего Белинского. Это обнаружилось сразу же, как только Анненков попытался дать обзор русской литературы за 1848 г. Вместо обзора получились бесцветные, поверхностные «заметки», бедные материалом, неопределенные по исходным позициям.

Как видно, изменения, которые произошли в «Современнике» за годы «мрачного семилетия», коснулись в той или иной мере всех отделов журнала. Но самое существенное отступление от позиций, завоеванных при Белинском, заключалось в привлечении к активному сотрудничеству Дружинина. ежду тем Дружинин был умеренный либерал, страшившийся революции и социализма, сторонник теории «чистого искусства», убежденный враг Белинского и гоголевского направления в русской литературе. Нельзя не видеть, что «Современник», потеряв Белинского и Герцена, под гнетом цензуры в известной мере утратил свой прежний революционно-демократический характер. Однако он и в то время продолжал оставаться лучшим из тогдашних русских журналов. Некрасов и Панаев не жалели ни сил, ни времени, ни средств, чтобы удержать «Современник» на высоком уровне. Таким образом, очевидно, что Некрасов и Панаев в трудные годы «мрачного семилетия» прилагали все усилия к тому, чтобы «Современник» сохранил направление и содержательность, свойственные ему при Белинском. В основном эта задача была ими решена.

Однако положение журнала в те годы было трудным. В «Современнике» не было литераторов, способных заменить Белинского и Герцена, поднять уровень критики в журнале, придать ему последовательное и боевое революционно-демократическое направление.

С первого номера «Современника» 1854 г. в нем начинают печататься рецензии и статьи Н. Г. Чернышевского. Появление Чернышевского в «Современнике» имеет поистине историческое значение. В журнал пришел великий революционер, ученый, публицист и критик, достойный продолжатель Белинского, непоколебимый защитник интересов угнетенного народа. Скоро он станет «властителем дум» передового русского общества и вождем революционеров-демократов шестидесятых годов.

С именами Чернышевского и Добролюбова связан новый этап в жизни «Современника».