2.3. Понятие ментальности © Чернов г.Ю.

Понятие ментальности (менталитета). Слово “менталитет” часто употребляется современными культурологами при сопоставлении мыслительных установок представителей различных цивилизаций, национальных культур, субкультур социальных групп.

Понятие это происходит от латинского слова mens – ум, мышление, образ мыслей, душевный склад. Схожее значение имеют и производные от латинского термина слова в европейских языках – французском, немецком, английском – склад ума, образ мыслей, умонастроение.

Хотя первые попытки употребления термина “менталитет”, как и опыты исследования ментальностей, отмечаются уже в XIX веке (в частности в работах французского историка Жюля Мишле и философа Ипполита Тэна, американского философа Ралфа Уолдо Эмерсона), все же понятие менталитет утвердилось в интеллектуальной жизни Запада, а затем и России, именно в ХХ веке как поправка к просветительскому отождествлению сознания с разумом. Менталитет означает (по мнению философа Михаила Рожанского) глубинный и поэтому труднорефлексируемый источник мышления, идеологии и веры, чувств и эмоций, нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального.

Заслуга введения данного понятия в словарь современного социогуманитарного знания принадлежит прежде всего французским историкам – Жоржу Лефевру (его работы “Великий страх” 1932 г. и “Революционные толпы”) и представителям школы “Анналов” Люсьеном Февром, Марком Блоком, Фернаном Броделем и др.

Современные трактовки менталитета весьма разнообразны, как на Западе, так и в российской науке. Зарубежные ученые ни в коем случае не приравнивают М. к теоретическим формам сознания или мышлению. Под М. понимаются скорее своеобразные установки сознания, неясные, невербализированные (не выраженные в словах) его структуры. В то же время, мышление – это познание мира, а менталитет – это манера мышления, его склад, своеобразие. Это совокупность эмоциональных и ценностных ориентаций, стереотипов коллективной (национальной) психологии, определяющих образ мышления и поведения человека и коллектива. Согласно французскому словарю философских терминов (1986, с.435) – это “склад мышления, , которые создают базу и управляют мышлением индивида комплекс мнений и предрассудков или группы”. Важно также указание на то, что М. – не сугубо созерцательное, а постоянно действующее духовное начало деятельности, определяющее поведение человека (группы), отношение к окружающему миру.

Ментальность необходимо отличать от общественных настроений, ценностных ориентаций и идеологии. Ряд важных в этом отношении идей высказывает российский философ и культуролог П.С.Гуревич. По его мнению, ментальность выражает привычки, пристрастия, коллективные эмоциональные шаблоны. По сравнению с общественными настроениями, которые переменчивы, зыбки, ментальность отличается более устойчивым характером. Включая в себя ценностные ориентации, она ими не исчерпывается: ценности осознаваемы, они выражают жизненные установки, самостоятельный выбор “святынь”; ментальность же восходит и к бессознательным глубинам психики, не всегда артикулируется ее носителями (часто реконструируется в ходе специального исследования путем сопоставления с другой). Идеология как совокупность форм мышления и ценностных представлений более аналитична, структурно оформлена, в то время как ментальность в большей мере опирается на стихийные, полуосознанные формы поведения.

Среди российских ученых велась широкая дискуссия по поводу применения термина “менталитет”. Так Г.Д.Гачев определял М. как национальный логос или проявление особой национальной логики (германской, французской, русской и т.п.), И.К.Пантин рассматривал его в качестве исторической “памяти народа” (кода), служащей психологической детерминантой поведения миллионов людей. А.П.Бутенко и Ю.В.Колесниченко подразумевают под менталитетом (национальным) “органическую целостность социально-психологических качеств и черт, присущих именно этому народу”, его отдельным гражданам, которая обусловливает совершенно определенный тип реакций на изменение окружающих условий. Это структуры “национального характера”, действующие спонтанно, не проходя через сознание (наподобие эмоционально-психологического кода),

– сумма мировоззренческо-психологических установок, превратившихся в принципы и привычки, проявляющихся в чертах характера (например, терпение, рационализм, чувство справедливости), стереотипах поведения, традициях. По мнению тех же авторов, менталитет формируется следующими факторами: 1) расово-этнические качества общности (численность, возраст этногенеза, темперамент); 2) естественно-географические условия существования (см.: евразийцы; Востоко-Запад; обширность, климат...); 3) устойчивые результаты взаимодействия общности и условий ее проживания (тип общности, тип цивилизации).

Сегодня слово ментальность приобретает все более широкий смысл и диапазон применения. С его помощью толкуют не только отдельные культурные трафареты, но и образ мыслей, душевный склад различных типов общностей, сопоставляемых как в синхронном, так и в диахронном планах.

Так, в синхронном срезе проводятся сопоставления между европейской и американской (русской и др.), т.е. национальными ментальностями и культурами. Говорят также о тоталитарной, бюрократической, детской метальности. В диахронном плане характеризуются типы ментальностей, характерные для различных этапов развития данного типа культуры. Так, для Европы можно выделить античный, средневековый, Нового времени типы ментальности.

Рационалистической инновационно ориентированной ментальности Нового времени противопоставляется “примитивная” ментальность, блестяще проанализированная Люсьеном Леви-Брюлем. Выявленная им суть различия заключалась вовсе не в том, что первобытное (примитивное) мышление было неразвитым, оно было принципиально другим, мистическим (т.е. основанным на вере в сверхестественные силы) и дологическим. (не равно - предшествует или противоречит логике) Т.е., оно подчинялось не исключительно законам нашей логики, в частности, принципу тождества. Первобытная мысль, сформированная коллективными представлениями, не являющимися чисто интеллектуальными, как бы не замечала противоречий в самом ходе рассуждений.

Специфика средневековая ментальность такова, что человек этой эпохи обязательно будет отожествлять себя с каким либо образцом (авторитетом), взятым из древних текстов – как правило, библейских или раннехристианских. Средневековая личность ориентируется на внешние нормы и формы, на поиск собственного прототипа, ядро же современной личности коренится внутри самого индивида (неповторимое “Я”).

Говоря о различии национальных ментальностей (в этом случае часто как синонимы употребляются сочетания “национальный характер”, “душа народа” и др.), уместно вспомнить работу американского социолога Алексиса де Токвиля “Демократия в Америке” (1835), в которой он утверждал, что все жители США имеют схожие принципы мышления и общие правила управления своей умственной деятельностью. Философ-евразиец Лев Платонович Карсавин отмечал в числе общих черт русской ментальности тяготение к абсолютному: “Постепеновцем он быть не хочет и не умеет, мечтая о внезапном перевороте. Докажите ему отсутствие абсолютного... или неосуществимость, даже отдаленность его идеала, и он сразу утратит всякую охоту жить и действовать”. Далее: усомнившись в идеале, русский человек демонстрирует неслыханное скотоподобие или мифическое равнодушие ко всему. (пример анализа ментальных клише, трафаретов поведения).

Позднее, уже во второй половине ХХ века, рядом мыслителей на Западе вводится весьма близкое по смыслу к ментальности понятие “социальный характер”. По сути дела этими авторами анализируются новейшие изменения в ментальности представителя европейского цивилизационного типа. Эта тема получила детальную разработку в работах Дэвида Рисмена (“Одинокая толпа”, “Лица в толпе”). Рисмен дает описание и анализирует три различных типа социальных характеров, каждый из которых соответствует, на его взгляд, определенному типу общественного устройства. Это “традиционно-ориентированная” личность, приверженная обычаям и традициям, конформная по отношению к сословию, касте, клану; “изнутри-ориентированная”, характерная для начального периода развития индустриального общества, когда, с одной стороны, ослабевали сила традиций, контроль со стороны первичных групп, с другой - средства массовой коммуникации находились еще в фазе раннего становления; наконец, “извне-ориентированная” личность эпохи развитого “общества потребления”. Поведение такой “личности” определяется не принципами или традициями, а “другими”: различного рода влияниями, модой, давлением авторитарной бюрократии и т.д. Это - космополит и “великий потребитель информации”, у которого не только отсутствует выраженная интернализированная система норм, но и сильное самостоятельное “Я”, который стандартизирован, обезличен и является объектом манипулирования¹. Поведенческие установки такого человеческого типа во все возрастающей степени определяются односторонними, извне идущими потоками информации.

В обладателе так называемого “рыночного характера”, выведенного Эрихом Фроммом в работе “Иметь или быть?”, легко угадывается довольно распространенный типаж представителя социально престижной “беловоротничковой занятости” - нижнего и среднего звена банковского, торгово-коммерческого и рекламного бизнеса, служащего учреждения, представителя “сферы услуг”. “Рыночный человек” является как бы и продавцом и товаром в одном лице. В центре его внимания - забота о непрерывном поддержании собственной “потребительной стоимости”: залог успеха - то, насколько выгодно удается преподнести себя как “личность”, насколько красива ее “упаковка”. Для таких людей важно насколько они “жизнерадостны”, “здоровы”, “агрессивны”, “надежны”, “честолюбивы”¹. Имеет значение также происхождение, национальность, членство в клубе, знакомство с нужными людьми. Э.Фромм замечает, в этой связи: “Человека заботит ни его жизнь, ни его счастье, а лишь то, насколько он годится для продажи”. Стабильное личностное ядро у такого человека, как и у “извне-ориентированной личности” Д.Рисмена, практически отсутствует: его “Я” постоянно меняется в соответствии с принципом “Я такой, какой я вам нужен”². Наконец, преимущественно рассудочное, манипулятивное мышление сочетается у “рыночного человека” с атрофией эмоциональной жизни. В эмоциональной сфере эти люди беспомощны и наивны, не могут отличить подлинных чувств от фальши: поэтому, например, политики, изображающие сильные эмоции, имеют хорошие шансы привлечь к себе людей с “рыночным характером”³. Описанный Э.Фроммом человеческий тип обладая всеми недостатками “идеального типа”, как то - абстрагированием от ряда особенностей конкретной личности, пренебрежением деталями, дает возможность выделить и рассмотреть целый ряд распространенных социальных недугов. Главный из них - это редукция личности, отказ от индивидуальности, основным признаком которой как раз и является наличие сильного и устойчивого внутреннего “Я”. “Выветривание души”, отказ от “Я” ради благ, превращение в практически лишенный эмоций, потенциально манипулируемый объект приближает такого индивида к биороботу, в рассудочное, но лишенное всей гаммы человеческого, существо, чье поведение абсолютно предсказуемо и управляется через систему стимулов, но при этом генетически и внешне обладающее всеми признаками Человека.