Часть IV первые шаги в америке предисловие

Неужели прожита только одна жизнь? А кажется, что их было много и ни одна из них не была похожа на другую.

Первый и самый лучший период моей жизни — жизнь с отцом, которая длилась 26 лет, может быть, лишь 6—8 лет сознательной, а может быть, и не совсем сознательной жизни. Но этот период был не легкий. И когда отец умер, все на время остановилось и казалось, что жизнь кончена и дальше жить не для кого и незачем. Пустота, которую я не умела заполнить. Но разразилась мировая война, и я отдала всю свою энергию на работу сначала сестрой милосердия, а потом уполномоченной Земского Союза.

В 1917 году — революция, и вся жизнь перевернулась. Ничего не осталось от традиций, веры, в которых я воспитывалась, снова нужно было искать новых жизненных путей.

12 лет я билась, чтобы найти возможность творчески работать в создавшихся условиях. Наконец, мне удалось организовать культурный центр в Ясной Поляне. Был образован музей из дома и комнат, где жил мой отец, и, кроме того, второй музей, наполненный его вещами, фотографиями и портретами из бывшей школы, а в Москве создано, вместе с группой ученых и академиков Срезневского, Шахматова, профессоров Грузинского, Цявловского и других, товарищество по изучению творений Толстого.

Это нашей многолетней работой воспользовался Госиздат, чтобы напечатать первое и единственное Полное собрание сочинений моего отца в 92 томах. Это 92-томное издание Советы выпустили под своим именем и редакцией, и, насколько я знаю, оно было напечатано в одной тысяче экземпляров, так что купить его могли только очень богатые люди и большие заграничные университетские библиотеки.

Трудно было работать в толстовских музеях в Ясной Поляне, где все было создано в духе учения Христа и веры в Бога, а теперь было окружено атмосферой, пропитанной идеологией марксизма, отрицающей божественный дух в мысли и творчестве, в музеях, в школах, в колоссальной пропаганде атеистического материализма, который всеми силами старались внедрить большевики. Я спешила все бросить и уехать.

Я оторвалась от родной земли, где прожила 45 лет своей жизни, оторвалась от родных, друзей, от всего, что было мне дорого, от родного отцовского гнезда, его могилы...

Я прожила 20 месяцев в Японии, где я не знала ни языка, ни обычаев, ни людей.

А теперь я хочу рассказать, как я сюда приехала, как постепенно привыкла к стране. Хочу рассказать о тех замечательных людях, которых здесь встретила, чему я научилась в Америке и как постепенно полюбила эту страну, которую теперь считаю своей второй родиной.

Но родину я не забуду никогда.

1 Как растут ананасы

На пароходе, каком-то «Мару»,— неплохо. Кабинка на четверых, рядом ванны — морская вода. На палубе чисто, публика разная, большей частью японцы, филиппинцы. В нашем третьем классе европейцев мало, два русских коммерсанта из Китая.

Прошли полпути.

Земля. Гонолулу. На пароход взбираются тонкие, великолепно сложенные, ловкие, как обезьяны, смуглые мужчины в одних трусиках. Пассажиры первого класса бросают в море монеты. Гавайцы, как утки, ныряют в море и через секунду выплывают с монетой в зубах. На берегу вереницей выстроились громадного размера некрасивые женщины, увешанные гирляндами цветов, похожих на гардении. Не успели мы оглянуться, как толстые женщины и нас увесили цветами, от приторного запаха которых кружилась голова.

Тепло, но не душно, дышится легко, на душе весело и свободно, ничто не давит, будущее впереди, надежда на лучшее, а пока что в нашем распоряжении 12 часов, чтобы осмотреть все что можно в этом раю и... выкупаться. На пляже достали купальные костюмы на прокат. Вода теплая, мягко катятся одна за другой ласковые волны. Молодежь скользит по волнам на морских лыжах. Вдали яхты, парусные суда, а вдоль берега жестко шелестят листья пальмовых деревьев.

— Бананы, настоящие бананы,— кричит Мария в полном восторге.— Красные бананы... А вот это что такое?

Это манго — очень сладкий, но приторный плод.

А когда мы расстались с морем, захотелось увидеть, как растут ананасы, к, подойдя к полицейскому, мы спросили, как далеко до ананасовых плантаций. Полицейский удивился, но все-таки очень вежливо нам объяснил, что надо сесть в трамвай, проехать до конца города, а там идти миль шесть пешком. Далеко, но нам уж очень хотелось видеть, как растут ананасы. Другого такого случая в жизни уже не будет...

Шли мы долго. Начался дождь. Брызнул и через минуту перестал. И так несколько раз. Мокли и сейчас же на жарком солнце высыхали. Должно быть, мили три прошли, видим, на правой стороне шоссе ферма, дом, пасущиеся рядом в поле коровы. Решили зайти спросить, далеко ли до плантаций ананасов. Но только стали подходить к дому, как на нас бросилась свора собак: все разные — маленькие, большие, лохматые, гладкошерстные, с висячими, стоячими ушами, черные, белые, рыжие... Мы остановились.

—  Что вам угодно? — спросила вышедшая из дома женщина.

—  Мы хотим видеть, как растут ананасы,— сказали мы робко.— Вы не выращиваете ананасов?

Она рассмеялась.

—  Нет, у меня молочная ферма. Плантация ананасов гораздо, гораздо дальше, вы, пожалуй, не дойдете... Мили три...

—  Но нам очень хочется посмотреть!

—  Так идите прямо по шоссе...

Мы поблагодарили и побрели дальше. Мария уже приустала, но мы упорно шли вперед. Несколько автомобилей нас обогнали. Один из них остановился.

—  Хелло! — В машине сидела точно такая же дама, как на молочной ферме с собаками, только немного тоньше и моложе.— Моя сестра сказала мне, что две дамы с девочкой хотят посмотреть, как растут ананасы, и я решила подвезти вас.

Мы рассыпались в благодарностях, влезли в автомобиль и покатили. В первый раз в жизни я видела, что машиной управляет женщина.

—  Кто вы? Откуда? — спросила дама.

Мы рассказали, что мы сейчас из Японии, но что мы беженцы из России, направляемся в Америку.

—  Вот совпадение,— сказала она.— А я только что читала книгу русского писателя, «Анну Каренину». Вы, наверно, знакомы с ней?

—  Да,— сказала я.— Много раз читала ее. Эту книгу написал мой отец.

—  Что? Что вы сказали?

Дж-ж-ж-ж... заскрипели тормоза, и машина круто остановилась. Дама повернулась лицом ко мне и в упор уставилась на меня своими серыми ласковыми глазами.

—  Что? Здесь, в Гонолулу, я встречаю на дороге женщину, которая хочет видеть, как растут ананасы, и она оказывается дочерью того, чью книгу я только что кончила и которой я так восхищалась! Это поразительно! Amazingl

Мне даже показалось, что она сразу мне не поверила.

Мы разговорились. К концу дня мы совсем подружились, многое узнали друг про друга и провели день так интересно, что он долго жил в нашей памяти.

Кусты ананасов были похожи на крупные артишоки с колючими, острыми листьями. А я-то думала, что ананасы — большие, красивые растенья! Мы были разочарованы. Но сколько их было! Акры и акры. Они росли здесь в таком же количестве, как у нас капуста или картошка.

Милая американка повезла нас затем на плантации сахарного тростника, оттуда на сахарный завод, и закончили мы день у директора сахарного завода, который угощал нас чаем.

На другое утро мы уже плыли дальше. Наша каюта была увешана целыми стволами бананов, благоухали манго, ананасы, которых мы накупили за гроши и которые были сладки, как сахар.

Прощай, Гонолулу, чудесный город! Прощай, милая американская дама! В ней впервые почувствовала я доброту и гостеприимство, которыми впоследствии мне пришлось столько раз пользоваться в Соединенных Штатах.