Живопись

Аналогичную роль в жизни человека может играть и рели­гиозная живопись. Важнейшая ее часть — иконопись. В иконо­писных изображениях воплотились многие существенные принципы религиозного мировосприятия.

У замечательного русского философа князя Е.Н. Трубец­кого (1863—1920) есть работа «Умозрение в красках», где дается Целостное историческое, богословское и одновременно художе­ственное истолкование древней русской иконы. Трубецкой пи­шет: «...иконопись выражает собою глубочайшее, что есть в Древнерусской культуре; более того, мы имеем в ней одно из величайших, мировых сокровищ религиозного искусства. И, однако, до самого последнего времени икона была совершенно непонятной русскому образованному человеку». Написаны эти слова в 1915 г. С тех пор, как говориться, много воды утекло. Ныне русский образованный человек может обратиться и к «Иконостасу» П.А. Флоренского, и к замечательным трудам М.В. Алпатова или В.Н. Лазарева, посвященным иконе, и со­ставить более или менее верное представление об этом фено­мене. И все же следует сразу сказать, что понять икону по ли­тературным произведениям нельзя. Глубинное измерение икон приоткрывается человеку, потрудившемуся над очищением своего ума и сердца, только в храме, для которого они создава­лись. Тем не менее разговор об иконе нужен как некая прелю­дия, настраивающая человека на непосредственное восприятие этого удивительного явления.

Итак, что же такое икона? Под иконой (от гр. икон — изобра­жение, вид, образ, портрет) в православии понимается живопис­ное изображение Христа Спасителя, Богородицы, ангелов, святых, сюжетов священной истории. Обычно при первом знакомстве с иконой она вызывает недоумение своей непривычной формой и загадочным содержанием. Иногда при поверхностном взгляде на древнюю икону некоторые приходят к неожиданному заключе­нию, что в старые времена не умели писать.

Но не надо забывать, что еще за четыре столетия до Рождест­ва Христова художники античности умело, мастерски писали портреты и пейзажи. С распространением христианства на почву античной культуры упало зерно, которое дало росток новому ис­кусству, особенно по своей природе и внешней форме.

Древняя икона — составная часть жизни Церкви Христо­вой. По самосознанию христиан, эта Церковь не от мира сего, так как ее основатель Иисус Христос сказал: «Царство Мое не от мира сего». Природа Церкви иная, нежели у земного мира, сущность ее духовна, возвышенна, а миссия на земле — спасе­ние мира и переустройство его ко грядущему Царствию Божшо. Такая надмирность сущности и цели Церкви сообщила и всем внешним проявлениям ее жизни особые формы, совсем не по­хожие на образы мирские, начиная от внешнего вида храма и кончая самыми малыми предметами церковного обихода. Все в Церкви приведено в соответствие с ее надмирной природой, и все призвано служить ее конечной цели — спасению мира.

Поэтому в церковном искусстве, в частности в изобрази­тельном (а оно занимает значительное место в храме), получила особое направление и содержание та манера, которая обусло­вила совсем иные формы. Необычность форм как бы напоми­нает человеку о том, что есть иной мир со своими особыми законами, а наша земная жизнь — лишь прелюдия к жизни вечной.

всякое художественное произведение можно рассматривать с разных сторон, и прежде всего со стороны его содержания и внешней формы.

Чтобы картина на любую тему производила достаточное впечатление на зрителя, художник должен пройти нелегкий путь: в первую очередь ему необходимо научиться не только правильно видеть предметы, нас окружающие, но и освоить методы и приемы отображения увиденного. Когда этот этап будет пройден, у художника, по мере его трудолюбия и таланта, сама собой возникает способность проникать за внешность всего видимого, постигать то, что обычному зрению недоступ­но, и не только постигать, но и воспроизводить это в ярких и сильных образах: таковы характеры людей, их различные на­строения (грусть или радость), дух эпохи, природа и т.п.

Увлеченность, горение мастера — рычаг художествен­ного творчества. Без этого огня не возникает произведение искусства, почему оно и несет на себе неизгладимую печать вкусов, настроений, симпатий и антипатий автора.

Так что же является в картине ее подлинным содержанием? Тема, несомненно, входит в понятие содержания, и именно темы делят все художественные произведения на виды (жанры): пейзаж, портрет, натюрморт и пр. Тем не менее мы знаем, что любая тема может быть понята и разработана разными худож­никами по-разному. Искусство не ставит для мастера никаких Рамок. Он вполне свободен в решении поставленной задачи, произвольно разрабатывает темы и светские, и религиозные. Следовательно, подлинным и действительным содержанием картины как искусства мирского является настроение автора, его индивидуальность, его душа. Даже приемы и манера письма у каждого мастера свои. На всем печать его личности. Так и говорят о том или ином художнике: «У него свое лицо». В жи­вописи это самое ценное. Конечно, по-человечески, сообразно складу своей души, художник не все из увиденного оценивает правильно, на многое в жизни он может смотреть узко, инди­видуально. Поэтому мы наслаждаемся одними произведениями искусства, другие, напротив, вызвать у нас чувства неприятные и даже отталкивающие.

Сугубая субъективность творчества каждого мастера обу­словливает необходимость подписи на его произведении, и это вполне естественно, ибо только он так понял то, что написал.

Таково содержание искусства мирского. С внешней же сто­роны, со стороны формы, всякая картина является окном в окружающий нас материальный мир, пространственный, с хо­рошо нам знакомыми образами, предметами, природой, лица­ми. Как отражение души мастера, постоянно ищущей, стремя­щейся все к новым и новым достижениям, изменчивой в своих настроениях, как зеркало нашей жизни вообще, искусство кар­тины чрезвычайно неустойчиво и по своему содержанию, и в своих внешних формах.

Теперь перейдем к искусству церковному. Как отмечено выше, оно есть часть жизни Церкви, природа которой, по оп­ределению, надмирна и жизнь ее течет выше всего земного, колеблющегося, себялюбивого. И этой величественной над-мирностью с самых первых дней существования христианства стали постепенно проникаться все внешние проявления цер­ковной жизни, включая и изобразительное искусство.

Мир духовный, стоящий выше всех измерений материаль­ного, невеществен, невидим и обычному восприятию и пони­манию недоступен. Человек, погруженный исключительно в жизненную суету, не может проникать в эту таинственную об­ласть и тем более черпать из нее какие-либо образы для своего творчества.

А между тем и здесь изобразительное искусство основыва­ется на видении художника. Иконописцу надо как-то прозреть в духовной области, жить в ней, ощущать ее реальность, ды­шать ее воздухом — молитвой, плениться красотой ее чистоты

Евангелие говорит: «Чистые сердцем Бога узрят» (Матф. 5, 8). Достижение чистоты сердца для христиан есть дело жизни, духовного опыта. Этот опыт незаметно накапливается по кру­пинке изо дня в день, из года в год через деятельное следова­ние за Христом — абсолютным учителем христиан.

VII Вселенский Собор признает истинными иконописцами святых «отцов церкви», т.е. людей, у которых око духовного видения вполне очищено. Последовав Евангелию, они могут созерцать то, что надлежит изобразить в иконе. Те же, кто только владеет кистью, относятся к исполнителям, мастерам, ремесленникам или иконникам, как их называли на Руси.

Церковное изобразительное искусство своим содержанием имеет православное богословие в целом, соборный духовный опыт отцов, учителей церкви и всех подвижников благочестия. Опыт, проникнутый молитвой, неразрывно связанный с бого­служением. Эти духовно просветленные люди руководили де­лом иконописания, принимая, одобряя, утверждая написанное или исправляя, запрещая и отвергая, если оно не соответство­вало духовной истине.

Сообразно с этим до освящения вновь написанной иконы иконописец, который и сам часто бывал подвижником благо­честия, совершив свой труд, не делал на иконе надписи, а, как бы не доверяя себе, приносил ее на рассмотрение церковным представителям. И лишь после их утверждения ставилось на иконе имя изображенного, что и было ее освящением тому, кто на ней изображен. Таким образом, древняя икона возникла не из личного воображения и фантазии художника, а через при­общение его к духовному опыту Церкви, т.е. духовному опыту всех предшествовавших поколений чутких к истине и просвет­ленных людей.

Особенность евангельской истины, составляющей содержа­ние церковного изобразительного искусства, требовала и соот­ветствующей формы. Постепенно за первые пять-семь веков истории христианской Церкви была выработана ее соборным разумом особая форма изобразительного искусства, отличная от всякой другой, постоянная, единая, твердая — канон. Форма, призванная выражать не случайность личного мировоззрения художника, а вовек незыблемую вселенскую истину.

Какова же эта форма? Если картина с внешней стороны есть окно в мир вещественный, пространственный, то икона по форме есть также окно, но в мир духовный, невещественный, не имеющий ни времени, ни пространства в нашем понима­нии. Отсюда плоскостность иконописного образа, нейтральные золотые тона и пр. Этот мир дается в иконе не в свете личного понимания мастера, а в свете общецерковного духовного по­нимания.

Завещание «отцов церкви» «писать, как писали древние иконописцы» (Стоглавый Собор), не означает, что следует слепо перенимать все их приемы и стиль письма; оно со­держит призыв следовать их примеру в деле преображения разума, вживания в Истину, но не копировать только внеш­ность иконы.

Нам известно, как трудились подлинные иконописцы. Древний иконописец готовил прежде всего себя самого к под­вигу иконописания через молитву и пост, через послушание своему духовному руководителю, т.е. он готовился через само­отречение для того, чтобы в его святое церковное дело не вторглась человеческая себялюбивая природа и не исказила вечной Истины, чтобы самому приблизиться, насколько воз­можно, к миру, которого ему предстоит касаться кистью.